– Что?
– Значит, Дед Мороз и в самом деле волшебник. Просто так-то ничего ведь не бывает.
– Так ведь если храмы в основном мутанты рушили, то понятно, почему они резиденции Деда Мороза не тронули!
– Ну так и волны от взрывов их не задели. Терем-то в Вотчине деревянный все-таки.
– А еще Ленин уцелел, – сказал вдруг «индюк».
– Какой Ленин? – нахмурился, вспоминая где-то когда-то слышанное имя Глеб.
– Вождь, – подал голос молчавший до этого Сашок.
– Индеец, что ли?… – обалдело заморгал неожиданно вспомнивший романы Майн Рида и Фенимора Купера мутант. – Чего он здесь делает?…
Рыбаки неуверенно засмеялись – вряд ли они слышали такое слово. Но «индюк» все же ответил:
– Какой идеец? Идеи – они у живых. А Ленин – это памятник. Железный. На красном камне.
– Бронзовый, – поправил горбач. – Одна рука вот так, – взялся он правой рукой за лацкан куртки.
– На Деда Мороза похож, – добавил носатый. – Только борода совсем маленькая. Может, не выросла еще, когда делали.
– То есть, Ленин – это Дед Мороз в юности? – уточнил Глеб.
– Кто знает, – пожал плечами горбатый рыбак. – Наверное, да. Чего б он иначе уцелел-то?
– Ленин революцию сделал, – негромко заметил Сашок. – Я читал.
– Так и Дед Мороз тоже! – гордо сказал «индюк». – А не то где бы мы все сейчас были!.. Одни бы храмовники пучеглазые тут и ползали.
– Интересно бы глянуть на этого Ленина, – сказал мутант.
– Глянешь. Мимо пойдем. Аккурат недалеко от резиденции. По той стороне, где Дворище, – указал на левую сторону проспекта горбатый, – не доходя чуток.
– Так, внимание! – посмотрел на своих друзей Глеб. – Слышали? Уцелевший Ленин. По левую сторону Советского проспекта. Если вдруг по какой-то причине потеряемся – встречаемся там.
И обратился к рыбакам:
– Там сильно открытое место?
– Скверик… Деревья, кусты, – сказал «индюк». – А посередке – Ленин.
– Вот и отлично, – обрадовался Глеб. – Если что – сразу в кусты.
Наверное, удаче надоело сопутствовать троице друзей. Сначала усилился дождь, однако летний и теплый, он не стал все же огромной проблемой. Глеб даже успел подумать, что теперь их и вовсе будет трудно заметить, да и вряд ли патрули храмовников станут активничать под таким дождем – скорее, отсидятся где-нибудь под крышей. Но все-таки он рассчитывал на это напрасно. То ли дисциплина у патрульных оказалась на уровне, то ли в их длинных плащах-«сутанах» с капюшонами дождь был не страшен, только на храмовников рыбаки – настоящие и мнимые – все же нарвались.
Патрульных было двое. Оба с автоматами. Один нес потушенный масляный фонарь.
– Стоять, – спокойно, вполне буднично сказал один из них из-под закрывающей лицо прозрачной маски. – Регистрация есть?
Он даже не навел на них ствол, хотя руки обоих лежали на оружии.
– Есть, – полезли за пазуху горбач и носатый.
– Подождите, не доставайте, – сказал второй патрульный. – Замочите под дождем. Идемте, вон, под дерево.
Возможно, все бы и обошлось. Возможно, проверив документы у двоих, всех бы отпустили с миром. Но не выдержали нервы у Сашка. Отбросив удочку, он метнулся к развалинам справа от дороги.
– Стоять! – загрохотали за ним сапогами патрульные.
Пистолетец, увидев это, крикнул Глебу: «Бежим!», сбросил с плеч рюкзак и рванул к левой обочине. Мутант хотел заорать: «Стойте, идиоты!», но сообразил, что теперь-то как раз останавливаться ни в коем случае нельзя – шанс избежать проверки был безнадежно упущен. Теперь, будь даже у Сашка с Пистолетцем регистрация, их бы, догнав, все равно не отпустили.
Глеб, пару секунд пометавшись, раздумывая, за кем бежать, кинулся вслед за Сашком с патрулями – парню все-таки угрожала куда более реальная опасность, нежели старшему лузянину.
– Эй! – услышал он сзади. – А рюкзак? А удочка?…
Мутант отбросил удочку, на ходу сорвал с плеч рюкзак и кинул его назад. Хотел было достать нож, но передумал: от автомата он ножом все равно не отобьется, а вот по нему, вооруженному, выстрелят скорее, чем по безоружному. И вообще, свободными руками махать легче. Так что вперед!
Едва он успел добежать до развалин, за которыми скрылись юноша и патрульные, как один из храмовников вынырнул ему навстречу – решил, видимо, что товарищ справится с первым беглецом в одиночку, и вспомнил об остальных задержанных.
– Стоять! – подняв автомат, приказал Глебу храмовник.
Но подчиняться мутант не стал. Подняв руки и сделав вид, что останавливается, он сделал обманное движение влево, а сам прыгнул вправо, за кучу мусора, потом сразу, не останавливаясь, рванул к ближайшим развалинам, а затем, вложив в мышцы ног все силы, как тогда, когда убегал от мутоволков, помчался, петляя, словно заяц, от одного укрытия к другому. «Ночное зрение» он, разумеется, тоже использовал по полной, понимая, что храмовники лишены этого очевидного преимущества. Они не были мутантами, в этом сейчас и заключалась их слабость.
Глеб каждое мгновение ждал, что сзади раздастся очередь. Но почему-то никто не стрелял – скорее всего, его потеряли из виду, а тратить патроны впустую посчитали расточительством. Пробежав в полную силу еще какое-то время, мутант притормозил и прислушался. Дождь уже закончился, никакие посторонние звуки не мешали, однако мутант так и не услышал шума погони. Вывод напрашивался один: упустив его, храмовники переключились на двух других беглецов. Скорее всего – на Сашка, ведь Пистолетец побежал совсем в другую от проспекта сторону.
Что же делать? Конечно, надо бы спасать паренька. Но как? Возвращаться, искать патрульных, отвлекать их на себя? Но это нужно было делать сразу. Если они уже поймали юношу, то отпускать его не станут, а увидев Глеба, просто откроют огонь. Погибнув сам, он ничем не поможет и парню. К тому же, есть небольшая вероятность, что Сашку тоже удалось убежать. Тогда вообще получится глупо: напрасно ввяжется в драку и опять же наверняка схлопочет пулю – теперь, зная его прыть, храмовники церемониться не станут.
Но даже если Сашок и попался к ним в лапы, то, добравшись до Деда Мороза, можно будет попросить за юношу – ведь тот тоже стремился к этой встрече, проделал такой путь! Неужели предводитель морозовцев не поможет? Ведь у них же со Святой перемирие, они встречаются, решают общие вопросы… Почему бы не попросить, чтобы она отпустила одного беззащитного мальчишку, не сделавшего никому ничего плохого?…
В итоге раздумий мутант решил пробираться к памятнику Ленина. Ведь они договорились с друзьями встретиться там, если вдруг потеряются. Вот и потерялись. Даже если Сашка схватили, Пистолетец должен прийти туда. Но есть вероятность, что и паренек свободен и тоже придет к Ленину.
Глеб забежал далеко, но примерное направление, в котором он двигался, помнил. Тем не менее, Советский проспект он искал долго. А когда наконец нашел – сразу же увидел на противоположной стороне улицы сквер, где на высоком постаменте стояла, прижав к лацкану пиджака правую руку, большая черная фигура человека. За памятником, вдалеке, тускло поблескивала река. «Сухона», – вспомнил Глеб.
Пригнувшись и оглядываясь по сторонам, мутант перебежал дорогу. Прямо к памятнику он не пошел – пространство там было открытым. Но справа и слева росли кусты и деревья. Направо показалось чуть ближе, Глеб метнулся туда. Едва отдышавшись, услышал восторженный шепот:
– Ты пришел! Я думал, что вас схавтили…
Оказывается, Пистолетец сидел тут уже очень долго. Так получилось, что убегая, он как раз и попал сюда. А поскольку за ним никто не гнался, решил остаться, дожидаясь друзей. И очень-очень боялся, что они не придут, что он остался один на один с чужим, недружелюбным, опасным городом!
Высказав все свои переживания и восторги, лузянин наконец спохватился:
– А где Шасок?
– Не знаю, – понурился Глеб. – За ним погнался один патрульный, за мной другой…
– Может, убежал?
– Надеюсь. Будем ждать.
– Подождем, конечно… А догло?
– Сколько надо, столько и будем, – отрезал мутант. – Пока не придет.
– А если…
– Без если! – Глеб начал злиться, но спохватился, подумав, что Пистолетец-то уж точно ни в чем не виноват, и сказал чуть мягче: – Давай подождем до утра. Все равно же ночью мы к Деду Морозу ломиться не станем.
– Давай до утра, – кивнул Пистолетец. – С тобой мне хоть сколько не штрасно.
– Добро пожаловать в Великий Устюг!.. – с сарказмом пробормотал мутант.
– Мечты сбиваются.
– Вот тут ты в точку, – горестно усмехнулся Глеб. – Что-то сбились наши мечты с пути истинного.
– Ну, я другое имел… – начал лузянин, а потом махнул беспалой рукой: – Нигечо! Как сбились, так и назад вобьются.
Глава 21 Встреча с Дедом Морозом
Подождали до утра. Пистолетец прикорнул прямо на влажной траве, подстелив под себя мешок из-под ботинок, который он почему-то сохранил. Мутант сидел на корточках, прислонившись спиной к дереву.
Глава 21
Встреча с Дедом Морозом
Подождали до утра. Пистолетец прикорнул прямо на влажной траве, подстелив под себя мешок из-под ботинок, который он почему-то сохранил. Мутант сидел на корточках, прислонившись спиной к дереву.
Утро выдалось солнечным, ничем не напоминавшим вчерашние прохладный вечер и дождливую ночь. Впрочем, несмотря на солнце, настроение у Глеба было пасмурным и хмурым. От приступов острой обиды временами становилось трудно дышать. Ведь это надо же так – добирались полсотни километров, преодолевая черт-те что, вспомнить страшно! Добрались. Осталось пройти всего-то, может, двести-триста шагов – и на тебе, потеряли товарища. Да и сами пока что застряли. Да, конечно, все знали, на что идут. И он, Глеб, не раз предупреждал того же Сашка, что идти в Устюг опасно, что это почти неминуемая смерть… Все всё знали, но шли. Пришли и… А что «и»? Что, собственно, случилось? Сашок же не погиб! Уж выстрелы ночью точно были б слышны!.. Конечно, храмовники могли убить парня и потом, в своих подземельях. В назидание нарушителям законов. Но, с другой стороны, если в назидание, то должны наказать прилюдно, иначе какой смысл, кто об этом узнает?… А раз так, то Сашок с большой вероятностью жив. И тогда он, Глеб, поступит так, как уже решил: попросит помощи у Деда Мороза. Даже если вдруг окажется, что бородатый волшебник может выполнить только одно желание, то черт с ней, с этой памятью! Лишь бы Сашок остался жив. Попросятся все втроем в морозовцы и будут себе жить-поживать… Сделают плот, поплывут в Устюг…
Мутант не заметил, как начал дремать.
– Эй, – стал тормошить его Пистолетец. – Уже утро!
– Что, приплыли?… – вскинулся Глеб. Увидел лузянина, потряс головой, немного пришел в себя, с трудом поднялся на затекшие ноги.
– Народ уже ходит понемжонку, – шепнул Пистолетец.
– По чему ходит?… – снова встряхнул головой мутант. – А! Понемножку… Ну и мы тогда пошли. И давай, знаешь, уверенно так пойдем, не зыркая особо по сторонам, чтобы внимания не привлекать. Какой там у Деда Мороза номер дома, восемьдесят пять?
– Быраки так вроде сказали. Еще он розовый.
– Да, помню. Двухэтажный, углом стоит. И должен быть на той стороне улицы. Но мы с тобой по этой пойдем, так лучше будет видно.
Пройти пришлось совсем немного, буквально пару кварталов. Обратили внимание и на развалины Соборного Дворища, где один из храмов – вероятно, тот самый Успенский собор, о котором говорили рыбаки, – действительно все еще напоминал очертаниями здание, а не просто груду камня. Причем, проход к нему был расчищен. «Это мы, считай, в самое логово Святой сунулись!» – невольно подумал Глеб и перевел взгляд на противоположную сторону улицы, где углом к перекрестку стоял двухэтажный дом. Когда-то он и впрямь, наверное, был розовым, сейчас же розоватые фрагменты виднелись лишь местами из-под слоя пыли и грязи. Левое крыло, параллельное Советскому проспекту, имело десять закругленных поверху окон – пять на первом этаже и пять на втором. Причем те, что на втором, были чуть выше нижних. Правая часть здания, расположенная вдоль перпендикулярной проспекту улицы, была чуть короче, она имела только шесть окон: три на три. Центральная же часть здания была круглой: пять окон вверху, четыре внизу и деревянная дверь по центру, окруженная ажурной черной решеткой. Над входом почему-то висела темная от времени истертая надпись: «Лавка». Да еще на правом крыле, под самой крышей висели вразнобой три синие буквы: «Д», «М» и «А». А на левом крыле, между первым и вторым окном, считая от центра здания, синел очищенный кем-то от грязи квадрат с двумя белыми цифрами: «8» и «5».
– Вот он, – тихо сказал Глеб. – Восемьдесят пятый дом.
– А почему «Лавка»? – засомневался Пистолетец.
– Может, чтобы запутать врагов, – усмехнулся мутант. – Ты вверх посмотри. «Д», «М» и «А». Наверняка когда-то было написано «Деда Мороза». А слева или по центру – «резиденция» или что-то в том же духе.
– Это твое предлопожение, – сказал лузянин. – А может, раз написано «Лавка» – это же гамазин значит, да? – то эти буквы из слов «вода» – «мука», или «кеды» – «манка»…
– Что еще за кеды?
– Это ботинки такие, с резиновой подовшой. У меня были когда-то.
– Ты, смотрю, все о своих ботинках забыть не можешь… Ну, а манка что такое?
– О! Это такая крупа. Из нее каша почулается. Вку-у-усная! Только с комками. Фу!..
– Так вкусная или «фу»?
– Если бы не комки, то вкусная. Прадва, я ее только в детстве пробовал. Манку же теперь не делают.
– И все равно я сомневаюсь, – помотал головой Глеб. – Кеды какие-то… При чем здесь кеды? И каша с комками?… Нам же ясно сказали, что в доме номер восемьдесят пять – резиденция Деда Мороза, так?
– Так, – пожал плечами Пистолетец. – Сказали. Но мало ли что нароговят…
– Значит, надо просто пойти и узнать, – сказал мутант. – Иначе зачем мы вообще сюда добирались? Не за кедами же.
– Кеды – тоже нехлопо, – вздохнул лузянин. – Но ты прав, пойдем узнаем. Только мне штрасно.
Глеб взял Пистолетца за руку, словно маленького ребенка, и пошел через проспект к дому. Перед дверью остановился, глубоко вздохнул и постучал. Сначала внутри было тихо. Затем послышались шаги и строгий голос спросил:
– Кто?
– Я, – разволновавшись, брякнул мутант. – То есть, мы… Тьфу ты!.. Это мутанты. Нам нужен Дед Мороз.
Дверь слегка приоткрылась. В щелке показался глаз – неприятный, налитый кровью, с опухшими красными веками.
– Документы! – потребовал его обладатель.
– Документов у нас нет, – сказал Глеб. И торопливо добавил: – Мы не морозовцы! И вообще не отсюда. Наверное…
– Что значит «наверное»? – спросили из-за двери. – Вы что, не знаете, откуда вы?
– Он – из Лузы, – ткнул мутант пальцем в Пистолетца. – А я… не знаю… Вы меня не помните?
– Такого урода точно бы запомнил! Не видел я тебя. Убирайтесь! Без регистрации запрещено в Устюге находиться.
Дверь начала закрываться. Но Пистолетец успел сунуть в щель ногу.
– А ну, погоди! – сказал он требовательным, злым, совершенно незнакомым Глебу тоном. – Ты кто такой, чтобы принимать решения, кого впускать, а кого нет? Мы с донесением к Деду. Ну-ка быстро открыл, если жопа дорога!
Глеб, разинув рот, уставился на лузянина. Тот лишь подмигнул ему. А дверь наконец-то открылась. На пороге с автоматом в руках стоял здоровенный мутант – безносый, безгубый, лысый, с маленькими, заостренными, словно у кошки, ушами. Мышцы бугрились под серой, почти такого же цвета, что и лицо охранника, рубахой. Ростом и комплекцией он, пожалуй, мало уступал Глебу.
– У себя Дед? – шагнув за порог, деловито спросил у него Пистолетец. – Или в Вотчине?
– У се… – растерянно начал бугай, но опомнился, снова начал сверлить нежданных гостей маленькими, налитыми кровью глазками. – Да кто вы такие?!
– Это ты кто такой? – вроде бы и спокойно, но так, что под шерстью у Глеба побежали мурашки, произнес лузянин. Он поднял руки и потряс ладонями, словно пугая охранника. – По-моему, ты чего-то не догоняешь. Быстро повернулся, пошел и доложил Деду Морозу, что к нему пришли. И очень… слышишь?… очень хотят с ним говорить. Он обрадуется, вот увидишь.
Бугай неразборчиво хрюкнул, но, к удивлению Глеба, все-таки повернулся и ушел.
– Вот так с ними надо, – вновь подмигнул мутанту Пистолетец. – Заходи давай, чего застыл.
– Ну ты дал!.. – только и смог вымолвить тот, зайдя в помещение.
– А что? Я привык. Когда с такими мордоворотами сюсюкаешь, они лишь наглее становятся.
– А почему у него автомат? – все еще не отойдя от увиденного, спросил Глеб. – Мутантам ведь оружие запрещено.
– Не знаю, – пожал плечами лузянин. – Наверное, для охранников Деда Мороза сделали исключение.
– Слушай… – дошло вдруг до мутанта. – А ты ведь без ошибок стал говорить!
– Разве? – довольно равнодушно среагировал на это Пистолетец. – Наверное, потому что волнуюсь. Момент серьезный.
– Ну, да… Вообще-то у тебя иногда бывает. Правда, обычно, когда волнуются, наоборот…
– Так ведь мы-то с тобой необычные, правда? – в очередной раз подмигнул лузянин мутанту и улыбнулся. Тоже необычно, не как всегда. Сухо, напряженно, без намека на веселость или дурашливость.
– Ты вот точно сейчас необычный, – помедлив, сказал Глеб негромко. – Такое впечатление, что тебя подменили совершенно другим человеком.
– Люди меняются.
– Но не за пять же минут!
– Глеб, – повернулся к мутанту и внимательно посмотрел ему в глаза Пистолетец. – Для того чтобы понять, изменился ли человек, нужно для начала знать, каким он был до этого. А ты меня знал?
– Ну… – неуверенно развел мутант руками.
– Вот именно, что «ну». Ты не только не знал, но и не собирался меня узнавать. Я тебя не виню, ты и не обязан был этого делать, я сам к тебе навязался. Просто я хочу сказать, что тебе и не с чем сравнивать. Кем я для тебя был? Сначала раздражающей помехой, потом шутом, потом…