Имоджен уронила очки обратно на пол. Реакция зала была не столь бурной, как после выступления Стэндерсона, но сейчас была задействована вся аудитория. Как маятник, огромный и острый, их глаза метнулись к Дарси, у которой закружилась голова. Что ей делать? Обсуждать важность лейтмотива? Или места действия? Внезапно она возненавидела Имоджен и Стэндерсона. Как они посмели устроить битву?
И благодаря этой мысли, ответ стал очевиден.
Дарси встала, прошла по сцене туда, где лежали очки. При взгляде на них она закатила глаза, и в зале раздались редкие смешки. А что, может, она тоже справится.
– Многие ли из вас проснулись сегодня утром с мыслью о том, какая из пяти основных частей истории – самая важная?
Кое-кто прыснул, вверх взметнулись две-три руки.
– А ведь до этого почти никому нет дела. Но почему-то все ждут, что я скажу. Странно, да? А суть в том, что в какой-то миг выступление превратилось в состязание.
Дарси повернулась к Стэндерсону и Имоджен. Стэндерсон, прищурившись, откинулся на спинку кресла. Он уже ее раскусил.
– Вы хотите увидеть, кто выиграет, – заметила Дарси. – Это как в реалити-шоу, верно? Миллионы людей следят за соперниками, которые не умеют петь, лишь для того, чтобы понаблюдать за теми, кто может взять более-менее чистую ноту. А шоу на выживание? Вы смотрите на то, как совершенно незнакомые люди соревнуются в том, кому удастся съесть сотню муравьев. Вас раньше вообще не заботило поедание насекомых, но внезапно это стало важным, потому что вы собираетесь досидеть до конца и понять, кто выиграет.
Она опустилась на колени, подняла солнечные очки и вручила их Стэндерсону.
– Конфликт всегда выигрывает, – подытожила Дарси. – Он-то как раз и управляет историей.
Она пересекла сцену, возвращаясь к своему креслу, и села. Сердце колотилось, Дарси была на взводе, словно столкнулась лицом со смертельной опасностью, когда надо решать, бежать или сражаться. Однако аудитория ее не возненавидела. Они не аплодировали и не смеялись, но все хотели узнать, что будет дальше, как читатели, которые лихорадочно переворачивают страницу за страницей.
«Мы их зацепили», – подумала Дарси.
– Ладно, – произнес библиотекарь. – Три разных ответа, все очень интересные. Кто хочет задать следующий вопрос?
Глава 28
Сначала появились жар и запах горелой травы. Затем из кромешного мрака вырвались мириады искр и закружили вокруг меня, танцуя в невидимых завихрениях реки, и до меня донесся прекрасный голос Ямы:
– Лиззи, что случилось?
Он шел ко мне – огонь, пылающий в темноте.
– Старик в куртке из лоскутов, он вернулся, – мой голос дрожал после пережитой в шкафу паники. – Думаю, он забрал Минди.
Яма остановился настолько близко, что я почувствовала его жар.
– Мне жаль, Лиззи.
– Мы обязаны ее найти!
Он ответил не сразу, и я на миг решила, он сейчас скажет, что ее похищение к лучшему. Мол, последнее, что мне нужно, – маленькое привидение, которое тянет меня в лапы загробного мира.
Но он спросил:
– Знаешь, куда он ее забрал?
Я отрицательно покачала головой.
Яма помолчал.
– Значит, он может быть где угодно, – наконец, сказал он. – Хищников трудно выследить.
– Но способ за ним последовать должен существовать. Он нас нашел, а мы были в тысячах километров от дома!
– Следовательно, у него с тобой связь.
Я изумленно захлопала глазами.
– Что ты имеешь в виду?
Яма сделал шаг ко мне и спокойно пояснил:
– Реку создали воспоминания мертвых, но связали ее воедино узы живых. – Он протянул ко мне руку и прикоснулся к шраму-слезинке. – Вот почему я слышу твой зов. Мы связаны.
Я отстранилась, чтобы подумать.
– Не звала я того старика, и нет у меня с ним никакой связи! Я даже имени его не знаю!
– Но он наверняка знает ваши, – добавил Яма. – Лиззи, имена здесь имеют власть.
Я вспомнила самый первый раз, когда старик умудрился проследовать за мной до самого дома. Вероятно, в школе или у меня в комнате Минди окликнула меня.
– Ты прав.
– Но дело не только в имени. Он что-то к тебе чувствует.
– Ты серьезно?
– Ему что-то от тебя позарез нужно, поэтому река несет его к тебе, – Яма положил руки мне на плечи. – Расскажи мне все, что он тебе говорил.
Я посмотрела ему в глаза. Мы же не виделись после спора на атолле, и Яма был не в курсе того, что я снова встречалась со стариком.
– Он хотел, чтобы я кое-кого убила.
– Кого?
– Обидчика Минди.
Он помрачнел.
– Ты с ним опять виделась?
Защищаясь, я скрестила руки на груди.
– Я нашла его! Я решила, что он может разобраться с тем гадом! Но я, конечно, виновата.
– Нет, ты ни в чем не виновата. Это его одержимость, не твоя. А значит, ему нужна не Минди, а ты.
У меня перехватило дыхание, и тьма черной реки сомкнулась вокруг, словно я попала в западню отцовского шкафа. Надо же, преследователь-психопомп. Класс.
Секундная паника помогла мне понять, почему старик забрал Минди в Нью-Йорке, а не из моего дома, где я чувствовала себя сильной и в безопасности. Он выбрал удачный момент, поскольку хотел, чтобы мне стало страшно.
А Минди здесь вообще ни при чем.
Я отбросила эту мысль, отдавшись блаженным ощущениям. Руки Ямы излучали жар, и по моей коже пробегали легчайшие электрические разряды. Вот это и есть настоящая связь. И как старый хищный сморчок осмелился подумать, будто между мной и им существует нечто подобное?
– Он твердил, что собирается посадить ее к себе в карман.
Яма напрягся.
– Он просто угрожал. Он забрал Минди, чтобы привлечь твое внимание.
– У него получилось. А что нам делать?
– Ничего. Он придет за тобой, когда снова захочет поговорить.
– Разве река не может прямо сейчас отнести меня к Минди? – Я зажмурилась и представила ее лицо, но Яма нежно притянул меня к себе, мешая сосредоточиться.
– Лиззи, нельзя последовать за призраком. Из них и состоит река.
Я открыла глаза.
– Но как же мне быть?
– Наберись терпения. Он будет испытывать твою силу воли, возможно, долго, но я останусь с тобой, пока ты нуждаешься во мне.
– Спасибо. – Я показалась себе до того серьезной, что решила перевести все в шутку. – А ты не боишься, что смерть засосет меня по уши?
Яма попытался спрятать улыбку.
– Боюсь иногда, но это не мешает мне приходить по твоему зову.
Я с облегчением встрепенулась. После нашего спора я опасалась, как бы он не прекратил откликаться.
Я притянула Яму к себе. Я хотела ощутить его поцелуи и крепко прижаться к его телу. Ладони заскользили вниз по его спине, нащупывая под шелком рельеф мышц. Стоило мне вдохнуть его запах полной грудью, река начала бурлить, а мои волосы взъерошил и перепутал налетевший ветер.
После того, как наши губы разъединились, мы надолго замолкли. Я размышляла, можно ли навеки остаться в объятиях реки Вайтарны, не чувствовать голода, не уставать, не стареть, а в конце позабыть самое себя и, побледнев, стать частью реки.
Даже здесь, в его руках, меня посещали такие мрачные мысли.
– А что, если мне слишком страшно? – прошептала я.
– Тогда отправимся на мой остров, – ответил он.
– Но что, если это будет мне не под силу? Призраки, хищники, духи мертвых в каждом камне. Вдруг одной маленькой полоски песка будет недостаточно?
– Тогда мы найдем что-то другое. Место, где ты почувствуешь себя в безопасности.
Когда я поняла, что сказал Яма, мое сердце екнуло. Ведь он искал свой остров тысячи лет, но теперь мог запросто от него отказаться и отправиться на поиски убежища, предназначенного для меня.
Яма придвинулся вплотную и тихо сказал:
– Все происходит чересчур быстро, Лиззи. Жаль, что не в моих силах это замедлить.
– Жаль, что я не могу поспать. – В моем голосе звучала нотка паники. – Старик сказал, что мне больше не потребуется отдых, потому что сон не что иное, как частица смерти. Я прекратила спать и вообще не могу уснуть.
– Неужели? – Он обвил меня руками. – Возьми меня домой, и я научу тебя кое-какому трюку.
Видеть Яму у себя в комнате было непривычно. Мы с ним побывали в кровавой бойне, которую устроили террористы, в реке, состоящей из воспоминаний мертвых, на одиноком острове в открытом океане, но ни разу не попадали туда, где все такое обыденное и настолько причастно к моей реальной жизни.
К счастью, я разобрала беспорядок на кровати. Я не хотела, чтобы мама увидела кипы подборок о серийных убийцах и без вести пропавших детях.
– Приехали! – произнесла я, жалея, что заодно не засунула в корзину для стирки школьную форму, которая свисала со спинки стула.
Яма рассматривал фотографии у меня на столе.
– У тебя много друзей.
Я вздохнула.
– Уже нет. После Далласа не каждый становится моим другом.
– Смерть показывает тебе, кто есть кто, – просто сказал он, повернувшись ко мне. – В верхнем мире это получается легче.
– Ты о чем?
На его лице мелькнула улыбка.
– О сне.
– Ясно, – раз уж на обратной стороне нельзя устать или проголодаться, то и спать там бессмысленно.
Я нервничала от того, что Яма здесь, поэтому для возвращения в реальность хватило нескольких быстрых вдохов. Комната наполнилась цветом, различимым в свете уличных фонарей.
Яма закрыл глаза и медленно вдохнул, как будто смаковал воздух.
Я потянулась к нему, прикоснувшись к его лицу. Он был твердым на ощупь, ничего общего с призраком.
– Постой, – прошептала я. – Ты тоже здесь? Я думала, ты никогда так не делаешь.
Он открыл глаза.
– Считай это сумасбродством.
Я оглянулась на дверь спальни.
– Но мама…
Яма приник ко мне и зашептал:
– Не волнуйся, Лиззи, мы будем себя вести очень тихо.
Его дыхание пощекотало мне ухо, словно легкое прикосновение кончиков пальцев, и меня пробрала легкая дрожь. Звуки на миг пропали, заглушенные шумом мчавшейся по венам крови.
Немного ошеломленная, я опустилась на кровать. Яма присел рядом, и я прислонилась к нему. Здесь, в верхнем мире, он не был огнем с танцующими на ветру искрами, но все равно казался теплее всех, кого мне доводилось обнимать.
Я развернулась к нему.
– Хорошо, и что теперь?
– Ты всегда спишь в куртке? – Он по-прежнему говорил шепотом, подчеркивая каждое слово.
– Ой. – Я расстегнула куртку и сбросила ее с плеч.
Разумеется, в кроссовках я тоже не спала, так что скинула обувь и носки. Поднявшись, я дала возможность джинсам сползти на пол. Затем пересекла комнату и плотнее запахнула оконные занавески.
В темноте присущее нашей коже свечение психопомпов словно усилилось. Ноги и руки холодил ночной воздух.
Я снова устроилась на кровати, растянувшись недалеко от Ямы и наслаждаясь его теплом.
– Совсем не засыпается. – В моем голосе чувствовалась дрожь.
– Нам некуда спешить. – Он смотрел на меня, и его карие глаза поблескивали в темноте.
Я потянулась вверх и прикоснулась к его правой брови, чувствуя под кончиками пальцев ее небольшой излом. Провела по изгибу плеча, ощущая твердость костей и мышц. Расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, расширяя треугольник светящейся бронзовой кожи.
Одно гибкое движение, и он стянул через голову все еще застегнутую рубашку.
У меня перехватило дыхание. Я впервые оказалась с ним в реальном мире, без мягкого серого света обратной стороны, без огня и искр в потоках реки. Свечение наших тел было единственным источником света, как будто там, где кончаемся мы, ничего не существует.
Он наклонился и прижался своими губами к моим, застыв в невероятной неподвижности Казалось, будто мгновенье замерло, нарушился ход самого времени, и наше дыхание осталось единственным движением в мире. В это прекрасное остановившееся мгновение я до боли хотела большего.
Яма кончиками пальцев легко, как перышком, пробежал по моей шее, и я почувствовала, как учащается пульс, чтобы соответствовать его жару. Но постепенно сердце стало успокаиваться в этом долгом, неподвижном поцелуе.
И когда наши губы, в конце концов, разъединились, мое дыхание было неровным. Он оставался рядом, глядя мне прямо в глаза. На миг чары усилились настолько, что я решила разрушить их, прошептав:
– Яма, ты когда-нибудь спишь?
– Иногда.
Я вздохнула.
– Что тебе снится?
– Вот это, – сказал он.
У меня вырвался тихий всхлип. Было такое чувство, словно он нашел во мне свободный конец нити и тянет его, сбрасывая петли и распуская. Через кожу уходили остатки того напряжения, что держали меня на взводе бессонные ночи.
Мои руки потянулись вверх, запустив пальцы в густые волнистые волосы Ямы. Так я его и держала: мы видели друг друга в отражениях наших глаз, его взгляд с каждым трепетным вздохом проникал все глубже в меня.
Вскоре свободный конец нити свернулся в узел, который Яма постепенно затягивал туже и туже. Страх, сидевший во мне, начал сгорать, превращаясь в нечто радостное, сильное, жаждущее. В голове запульсировало от массы всех несостоявшихся снов, которая рушилась и разваливалась на части, а мое тело выгнулось навстречу Яме дугой.
Под конец я едва не разлетелась вдребезги. В одно мгновение все, что определяло меня, было потеряно, расколовшись на бесчисленные кусочки, наподобие воспоминаний призраков в реке. Меня перестало волновать, действительно ли я родилась проклятой и помеченной смертью, потому что это привело меня в объятия Ямы.
Он научил меня снова спать, будто принц из сказки, рассказанной наоборот. Впрочем, в аэропорту, он столь же успешно разбудил меня поцелуем.
Возможно, его губы исцеляют все.
Глава 29
Они еще раз выступили в школе «Авалон». Затем через десять миль побывали в другой школе, где тоже с трудом нашли вход. И когда Антон привез всех троих в отель, чтобы отдохнуть перед вечерним мероприятием в книжном магазине, перевалило за полдень.
Возможно, дело было в проблемах с суточными биоритмами после перелета, или в запоздалом взрослении, но когда Дарси добралась до номера в гостинице после утомительного дня, она рухнула в постель полностью одетой.
Дарси проснулась час спустя и обнаружила рядом Имоджен, которая, раздевшись до майки и боксерских трусиков, безостановочно клацала по клавишам ноутбука.
– Ты не спишь?
Имоджен по-прежнему перебирала пальцами.
– Шутишь? День рождения книги. Я должна постить в свой блог. Я должна постить в «Твиттер».
– Верно. – После утренних трудов Дарси как-то позабыла, что сегодня на свет появляется «Пиромантка». – Джен, твоя книга опубликована! Ты теперь настоящий автор!
– Сама знаю, как-то даже не верится. – Имоджен, наконец, бросила стучать по клавишам. – В смысле, сегодня в школах лежали все эти книги, но ты и правда уверена, что тысячи копий моего романа заняли полки книжных магазинов? А вдруг что-то стряслось? Что, если мне все просто приснилось?
Дарси положила ладонь на обнаженное плечо Имоджен.
– Джен, твоя книга – не вымысел.
– Но откуда мне знать?
– А что тебе сказали в твоем издательстве? Помнишь, у них там огромное здание на Манхэттене. Это реальность, а не сон.
– Дельная мысль. А здание и впрямь огромное. – Имоджен убрала с лица выбившуюся прядь волос и подняла глаза на Дарси. – Наверно, у меня случился приступ помутнения рассудка. Синдром самозванки, знаешь, ли…
– Такой действительно существует?
– Конечно, – Имоджен пару раз ударила по клавишам и развернула экран, загроможденный десятком открытых окон, среди которых виднелась статья из Википедии.
Дарси просмотрела первые абзацы. Синдром самозванки означает убеждение в том, что твои достижения – просто результат удачи, жульничества или мошенничества. Главным здесь является страх, как бы это все не отобрали, едва откроется твой обман.
– Чушь! Это же не ты, Джен, а как раз я!
– Таковы мы, писатели, – Имоджен снова развернула ноутбук и уставилась на экран. – Ладно, зря я прочитала про синдром. Но как думаешь, его можно заполучить, если взглянуть на описание симптомов?
– Еще бы, – Дарси потянулась и закрыла ноутбук. – Но ты излечишься, когда выйдешь на сцену перед сотней оголтелых фанатов Стэнли Дэвида Андерсона. Они не разрешают самозванкам находиться рядом со своим кумиром.
Имоджен кивнула, соглашаясь с незатейливой мудростью.
– Но разве зал с кучей фанатов Стэндерсона так уж плох?
– Разумеется, нет. – Дарси притянула Имоджен ближе, чтобы поцеловать, и прошептала на ухо: – Но там ужасающий хаос.
– Кстати, пока ты спала, Стэнли прислал эсэмэс. Он хочет встретиться в холле и пойти на обед.
Дарси посмотрела на свой телефон. Ниша прислала сообщение:
«Надеюсь, тебе хорошо в турне – 364 дня до публикации!»
Она вздохнула и спрыгнула с кровати. Одежда казалась липкой, потому что Дарси в ней спала.
– Я приму душ первой.
Они привели себя в порядок и оделись, Имоджен выбрала белую классическую рубашку и кожаную куртку, нанизав на пальцы серебряные кольца. Дарси приподнялась на цыпочки, чтобы поправить воротник рубашки, измявшийся в чемодане. Сама она натянула маленькое черное платье, которое надевала в первый вечер их знакомства. В нем наверняка до сих пор оставалась удача.
Ресторан в гостинице шикарным определенно не являлся. На потолке висел телевизор, громко вещал спортивный канал. Дарси скользнула на виниловое сиденье в кабинке, и оно пискнуло, будто детеныш тюленя. Меню состояло из блюд с претенциозными и однотипными названиями, вроде «Международного сырного впечатления». Как заметил Стэндерсон, данная фраза была более чем наполовину хайку.[93]