- Мы также с радостью пойдем навстречу нашим германским друзьям, - ответил ему Молотов. - Но хотелось бы уточнить несколько вопросов. - Он сделал паузу. Обвел глазами всех присутствующих. И продолжил. - Совет народных комиссаров Советского Союза выступил с инициативой от десятого числа сего месяца к назначенному на второе августа XIX съезду ВКП(б) с предложением провозгласить СССР полноправным наследником Российской Империи. И, соответственно, взять на себя все ее права и обязательства. В связи с чем, я хотел бы предложить уточнить наши взаимные интересы с учетом этой небольшой, но очень важной детали.
- Иными словами, вы хотите установить границу между нашими государствами по той линии, что была в одна тысяча тринадцатом году? - Осторожно поинтересовался Риббентроп.
- Именно так. Кроме того, нам хотелось бы, чтобы вы учли наши интересы в Прибалтике, Финляндии и в других регионах.
- Вы считаете, это выгодно Германии?
- Более чем, - улыбнулся Молотов.
- Чем же? Можете пояснить?
- Охотно. Мы отлично понимаем, что перед Берлином стоят две важные военные задачи - разгром Польши и Франции. Кроме того, в Москве отлично знают о нарастающих затруднениях в германской экономике, которая начинает задыхаться от кризиса перепроизводства, что подталкивает Рейх к скорейшему началу польской и французской кампаний. Но у немцев нет сил, позволяющих разгромить даже поляков в разумные сроки.
- Чем конкретно вы готовы помочь Рейху? - Невозмутимо спросил Риббентроп.
- Мы можем принять участие в совместном разгроме Польши, а также обеспечить дружественный нейтралитет в ходе вашей французской кампании. Да у Советского Союза сейчас не самая большая армия, особенно в связи с ее преобразованием из-за оптимизации расходов. Но три-четыре десятка дивизий с нашей стороны совершенно точно ускорят процесс разгрома нашего общего врага, который за недолгое время своего существования уже стал костью в горле для всех цивилизованных людей. Или вы думаете, армия Польши способна крепко держаться на два фронта?
Риббентроп молча посмотрел на невозмутимое лицо Молотова, и задумался. Как и все остальные. Советская делегация была в курсе предложения и ждала реакции немцев и наблюдала за реакциями, а германская сторона просчитывала выгоды.
- Вы сказали, что Советский Союз желает признать преемственность от Российской Империи, - медленно начал после большой паузы Риббентроп. - Однако в этом случае Рейху и СССР придется произвести серьезную ревизию взаимных финансовых претензий, которые на данный момент нас не обременяют. И далеко не все они могут быть выполнены. Вы же понимаете, что золото, конфискованное правительством Кайзера мы вернуть не в состоянии.
- В этом нет никакой сложности, - с улыбкой ответил Молотов. - Просто обговорим форму оплаты. Совершенно не обязательно брать строго в той форме, которая была в прошлом. Она могла и истлеть. Произведем оценку и подумаем, как нам произвести взаимовыгодный учет с минимальным количеством натуральных выплат. Ведь главная задача не столько добиться каких-то преференций, сколько устранить противоречия на строгой юридической платформе, дабы ни у кого не возникало вопросов.
- Нам приятно это слышать, - улыбнулся Риббентроп.
- Кроме того, в случае успешного заключения договора, учитывающего наши интересы как правопреемника Российской Империи, мы готовы предложить Берлину расширенное торговое сотрудничество. Как я уже выше заявил, Советский Союз в курсе затруднений, с которыми столкнулась экономика Германии и готов протянуть руку помощи. Например, взять обширный кредит под долгосрочные долговые обязательства по французской схеме. Сырье, в обмен на продукты германского производства, прежде всего для оснащения заводов и реализации инфраструктурных проектов.
- Это щедрое предложение, но, к сожалению, этот вопрос я не вправе решать.
- Но разве это наша последняя встреча? - Наигранно удивился Молотов. - Если мы договоримся вместе бить Польшу, то нам придется многое согласовывать. Я бы даже сказал больше - находиться постоянно в тесном взаимодействии, дабы держать руку на пульсе и полностью контролировать ситуацию.
- Вы, безусловно, правы, - кивнул с серьезным видом Риббентроп, - однако, все равно, мне требуется проконсультироваться с Берлином. Слишком многое нужно обсудить и обдумать. Поэтому, я предлагаю нам всем собраться здесь через три дня для подведения окончательного итога. Надеюсь, вы подготовили проект договора, который я мог бы представить моему фюреру?
- Конечно, - кивнул Молотов, сохраняя непроницаемо спокойное лицо.
Интерлюдия
Глава 2
21 июля 1939 года все европейские газеты пестрели заголовками о заключении пакта о ненападении между Советским Союзом и Третьим Рейхом, а также массой весьма интересных пунктов. Одним из которых стало признание Берлином СССР прямым наследником Российской Империи. Причем ни о каких тайных пунктах и протоколах этого пакта никто не говорил. Да и зачем? И так все было предельно ясно. Хотя деталей для обсуждения оказалось предостаточно. Так что вся Европа гудела от этого события. Особенно Прибалтика, Польша и Финляндия, который четко и ясно осознали свою предстоящую совершенно безрадостную судьбу... Независимость, доставшаяся им на чужой крови и горе, теперь становилась призрачной и могла растаять в любой момент как утренний туман.Глава 2
21 июля 1939 года все европейские газеты пестрели заголовками о заключении пакта о ненападении между Советским Союзом и Третьим Рейхом, а также массой весьма интересных пунктов. Одним из которых стало признание Берлином СССР прямым наследником Российской Империи. Причем ни о каких тайных пунктах и протоколах этого пакта никто не говорил. Да и зачем? И так все было предельно ясно. Хотя деталей для обсуждения оказалось предостаточно. Так что вся Европа гудела от этого события. Особенно Прибалтика, Польша и Финляндия, который четко и ясно осознали свою предстоящую совершенно безрадостную судьбу... Независимость, доставшаяся им на чужой крови и горе, теперь становилась призрачной и могла растаять в любой момент как утренний туман.Глава 2
2 августа 1939 года. Берлин. Торжественный прием по случаю заключения пакта
- Видишь, вон того офицера в русской форме? - Озорным тоном шепнула подружка Ольге.
- Которого?
- Да вон того, что мило воркует с нашим 'быстроногим Хайцем'.
- Кто это? Совершенно незнакомое лицо.
- Ольга, ты меня удивляешь! Об этом человеке месяц назад судачила вся Европа! Да что Европа, весь мир!
- Не томи.
- Этот человек - самый известный маршал Советов - Михаил Тухачевский.
- О! Тот самый?
- Собственной персоной!
- Так они же с Хайнцем воевали друг против друга в Чехословакии? Вчера друг в друга стреляли, а сегодня - беседуют как старые друзья. Неужели так можно?
- Они - могут. Профессионалы. Оба в том бою получили ранения, но выжили и отличились. Поговаривают, что эти двое друг о друге очень высокого мнения. Не дружба, конечно, но уважение совершенно точно.
- Удивительно! Кстати, мне кажется или он прихрамывает?
- Во время той странной войны в Монголии он с маленькой лопаткой, ну, такой, что носят солдаты на поясе, бросился на ворвавшихся в траншею японцев. Говорят - сражался как лев, оглашая округу устрашающим ревом.
- Мальчики любят рассказывать про себя сказки, - улыбнулась Ольга.
- Ему за эту сказку вручили новый отличительный знак Красной армии - 'За ближний бой'. Причем сразу высшей категории. Вряд ли так награждают за мальчишеские выдумки, - лукаво подмигнула подружка.
- Высшей? Почему сразу высшей? - Удивилась Ольга. - Он что, так много японцев порубил своей лопаткой? Или из-за высокого звания?
- Точно не знаю, но говорят, что по личному представлению Сталина, дабы учесть в награждении и его старые заслуги. Он ведь не раз бывал в ближнем бою. В той же Чехословакии именно он захватил наш танк.
- И многим так, по совокупности, зачли старые заслуги?
- Единицам. Высшую степень - только ему. Еще десяток получили вторую. Остальным - по статуту.
- Удивительно сколько мифов о нем крутится, - улыбнулась Ольга. - И гениальный полководец, и грозный воин, бросающийся на врагов с лопаткой. Самолеты хмурым взглядом он еще не сбивает?
- Так ты не слышала новый анекдот про него?
- Что за анекдот?
- Говорят, что в степях Монголии Тухачевского укусила змея, а потом встретилась с ним взглядом и отсосала яд обратно.
- Какая вежливая змея! Это он сам про себя такие шутки распускает?
- Может быть. Никто этого не знает. Однако поговаривают, что он на слуху у всех правителей Европы как один из самых выдающихся военачальников современности. Новый Суворов, который не знает поражений.
- Я слышала, что во время Советско-польской войны его разбили.
- То был другой Тухачевский... еще до своей знаменитой болезни, открывшей в нем массу талантов и скрытых качеств.
- Я слышала, что во время Советско-польской войны его разбили.
- То был другой Тухачевский... еще до своей знаменитой болезни, открывшей в нем массу талантов и скрытых качеств.
- В самом деле? - С усмешкой уточнила Ольга. - Дорогая моя, ты ему льстишь. Просто Советы создали красивую легенду. Практически эстрадную звезду.
- Тогда как ты объяснишь тот факт, что примерно месяц назад его жену убили. По слухам - британские шпионы. Легенда, конечно. Но ведь не за каждым театралом бегают наемные убийцы?
- Вот как, - заинтересованно произнесла Ольга. - Значит он сейчас свободен?
- Дочь и траур, как я понимаю, тебя не смутят? - Усмехнулась подруга.
- Дочь?
- Да, семнадцатилетняя девочка. По слухам, за ней ухаживает сын самого Сталина. Очень непростая особа.
- Я люблю сложные задачи, - лукаво улыбнулся Чехова.
- Он хорош, дорогая, но он тебе не по зубам.
- Ты так считаешь? - С вызовом произнесла актриса.
- За ним уже год как охотятся советские красавицы, но он стоит как скала, держа марку образца высокой морали и чести.
- Еще немного и я поверю, что этот офицер - рыцарь без страха и упрека, сошедший со страниц романтических повестей и рассказов, - шутливо ответила Ольга, поглядывая на маршала с явным интересом.
- Даже и не надейся, - с улыбкой заявила подруга.
- Да зачем он мне? - С наигранным удивлением ответила Чехова, и посмотрела на Тухачевского с озорным блеском в глазах.
Там же, спустя пару часов.
- Добрый вечер, - поздоровалась Ольга с Францем Гальдером.
- Фрау Чехова! Я рад вас видеть! - Разразился формальным ритуалом начальник ОКХ. Михаил Николаевич же, беседовавший до того с Гальдером о польском деле, лишь вежливо кивнул, в знак приветствия. А в голове промелькнула мысль о том, что очередная вертихвостка опять отвлекает от дел. Впрочем, вежливые реверансы затянули к неудовольствию маршала, и он с этим ничего поделать не мог - дама буквально прицепилась к нему с расспросами. И ладно бы она - Гальдер и сам с большим интересом слушал ответы, прицениваясь, что ли. А потом подошел Гудериан, Рычагов и начался натуральный балаган из которого Михаилу Николаевичу удалось вырваться только глубоко ночью.
А в то же время в Москве шло приватное совещание Сталина с Берией по делу 'Тишина'.
- Первый контакт состоялся.
- Какие-то успехи?
- Объект держался прохладно, но 'Валькирия' от этого только сильнее загорелась.
- Хорошо. - кивнул Сталин. - Что по проверке?
- Предоставил сведения по пластичной взрывчатке и полупроводниковому эффекту. По взрывчатке все подтвердилось, свойства и качества совпадают с описанными предположениями.
- Хорошо, - кивнул Сталин. - А что там с полупроводниковым эффектом? Что это вообще такое?
- Грубо говоря, это хороший шанс заменить лампы более компактными и надежными приборами, позволяющими в будущем серьезно миниатюризировать ту же радиотехнику, уменьшив ее электропотребление и повысив качество работы. В частности, он описал устройство точечного транзистора , сославшись на то, что это направление хоть и тупиковое, но достаточно простое решение. Полную проверку он пока еще не прошел, но предварительные отзывы наших специалистов можно охарактеризовать как восторги и общее воодушевление. Они говорят, что этот полупроводниковый эффект - новое слово в радиотехнике. Прорыв.
- Что по Агаркову?
- Нашли. Опросили. Сейчас обобщаем. В дело пустим после возвращения объекта из Берлина.
- Неужели он все-таки из будущего?
- Мне хочется верить в то, что он просто сошел с ума, но сумасшедшие не выдают таких сведений по ходу дела, - развел руками Берия.
- Если так, то нам нужно будет выжать этот вопрос по максимуму.
- Это очень опасно, - твердо глядя в глаза Хозяину ответил Лаврентий Павлович. - Мы не знаем точно, для чего он пришел сюда. Вполне возможно, что он - враг.
- Враг, который приносит нам победы?
- Отвлекает от чего-то главного? Вспомните его слова о коммунизме. Объект не является коммунистом ни в коем разе. Вообще. Однако нам помогает. Кроме того, его рука отчетливо прослеживается в XVIII съезде, который он готовил. Хитро. Обходными путями.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Что он старается нас увести от идей коммунизма.
- Объект это и так прямо сказал, - пожал плечами Сталин. - Причем объяснил почему.
- И мы должны верить ему?
- Мы должны пользоваться им во благо общему делу. Ты скажешь его предложения по реорганизации производства дали негативный эффект? Нет. Самым решительным образом сокращен брак и простои. Стремительно поднимается качество и культура производства. Рабочие сами рвутся в вечерние школы. Осваиваются новые, сложные технологии. Доводят старые. Отрабатываются новые схемы управления и контроля. И все это приводит к тому, что уже только за тридцать восьмой год наш объем выпуска продукции на единицу затраченных материальных ресурсов, часов и ватт возрос на двадцать процентов. Это колоссальный результат! А переработка нефти? Сравни положение у нас в тридцать шестом и сейчас. И ведь тоже без этого пострела не обошлось. И так буквально во всем, чего он касается. Враг? Пусть враг. Пускай он хоть трижды враг. Но он сейчас и здесь приносит пользу. И нам его нужно использовать на благо дела.
- Дела ли?
- Именно дела. - Спокойно, но с напором сказал Сталин. - Увеличение эффективности нашей промышленности привело к тому, что мы смогли высвободить больше ресурсов для гражданских нужд. То есть, на улучшение жизни простых советских граждан. Лаврентий, скажи прямо, ты считаешь, что это плохо?
- Нет, конечно, - недовольно пробурчал Берия. - Но я ему не доверяю.
- Это не удивительно. Такому человеку вообще глупо доверять. - Усмехнулся Иосиф Виссарионович. - Но с ним нужно сотрудничать. Другого шанса нам может не представиться вытащить страну из этого дремучего болота. Так что не дури. Я же вижу, что тебя распирает.
- Он ведь меньшевик, - произнес Лаврентий Павлович. - А то может и вообще - монархист. Чужой. Совершенно чужой для нас человек. Враг. И мы с ним играем в кошки-мышки.
- Ты же сам мне говорил, что он нам выгоден именно как самостоятельный фигурант, - усмехнулся Сталин. - А теперь что? Передумал?
- Я же не знал, кто он.
- Ты и сейчас не знаешь. Как и я. Его слова - всего лишь слова. В душу мы к нему не залезем. Пока не залезем. Так что сосредоточься на операции 'Валькирия'. Нам нужно туда заглянуть. Иначе так и будем сидеть в потемках, да гадать. Не подойдет Ольга - найди другую. Кого угодно. Главное - чтобы он влюбился в нее и пустил к себе в душу.
Глава 3
11 августа 1939 года. Германия. Ставка Гитлера
- Итак, - начал совещание Гитлер, - господин Риббентроп смог окончательно утрясти все разногласия с Советами в предстоящей кампании. Так что теперь все зависит от вас, господа. - Он обвел всех присутствующих взглядом. - На каком сроке вы остановились? - Обратился хозяин кабинета к начальнику ОКХ Францу Гальдеру.
- На первом октябре, мой фюрер.
- Что нас останавливает начать операцию раньше? Со слов Риббентропа Советы готовы выступить хоть через две недели.
- Танки, мой фюрер. И самолеты. Все упирается в них. Согласно подписанному вами предписанию от пятого марта сего года мы сосредоточили все усилия на новых тяжелых и средних танках , отбросив все остальные как слишком слабые. 'Тройки' сейчас переделываются в самоходные артиллерийские установки, а 'двойки' переведены в категорию вспомогательных машин разведывательных батальонов и их производство серьезно сократилось за ненадобностью. Да и освободить промышленные мощности тоже потребовалось. С новыми же машинами натуральная беда. Даже успехи господина Шпеера не позволяют раньше названного срока завершить комплектование двух танковых корпусов и отдельного тяжелого полка . Альберт только разворачивается, а дела до него были слишком запущены. Господин Тодт уделял чрезвычайно большое внимание дорожному строительству. Настолько, что... - Гальдер замолчал, выразительно взглянув на Канариса, который все понял и поддержал начальника ОКХ.
- По сведениям наших разведчиков, в случае войны с Великобританией при равенстве потерь мы бы проиграли из-за того, что производим самолеты медленней.
- Так он вредил!
- Нет, - убежденно ответил Канарис. - Фриц просто не справился с возложенной на него задачей. Причем в вопросах, связанных с дорожным строительством даже отличился. Поэтому я предлагаю выделить для господина Тодта отдельное ведомство и поручить следить за дорогами Рейха. Это его призвание. В отличие от промышленного производства. - Гитлер несколько секунд подумал, после чего кивнул и обратился к Гальдеру.
- Продолжайте, генерал.
- Особенно трудно идут дела с тяжелыми танками. Мы, в принципе, можем выкроить пару недель, отказавшись от участия этого полка в боях, но тогда наши потери будут значительно выше. Ведь у поляков нет противотанковых средств, позволяющих бороться с лобовой броней в сто миллиметров. Эти танки на острие главного удара станут надежным тараном, способным проломить любую оборону противника.