- Ого!
- Вот-вот. У нас уже пошли выпускники этой семимесячной программы. И их летные показатели на голову выше старых, обученных летчиков. Не говоря уже о низкой аварийности и времени освоения новых машин. А потом их направляют в истребительные полки, где продолжают гонять в учебных эскадрильях, что мы развернули при каждом ИАПе . Представляете, сколько стоит этот курс?
- Но разве мы сможем таким образом подготовить нужное количество летчиков?
- А вы знаете, сколько нам нужно личного состава? - Усмехнулся Тухачевский. - Не переживайте, Николай Николаевич, все взвешено и подсчитано. Обучение хоть и дорогое, но достаточно быстрое. Сможем. Мы уже полностью укомплектовали все истребительные дивизии личным составом по полному штату, ведем переподготовку 'стариков' и накапливаем резерв для кадрированных авиачастей, создавая стратегический запас. Вы ведь слышали, что согласно новым стандартам каждый комсомолец должен освоить либо уверенное пилотирование самолетом, либо управление автомобилем, либо танком. Причем желательно все три ипостаси. ДОСААФ переживает небывалый всплеск желающих.
- Как все поменялось-то... за два года всего, - покачал головой Поликарпов.
- Советский Союз нуждается в квалифицированных специалистах. Это новая установка XVIII съезда внедряется в жизнь методично и последовательно. А потому мы просто не можем ограничиваться той странной программой обучения, при которой линейный летчик-истребитель едва осваивал взлет и посадку. Это ведь глупо - доверять дорогую машину человеку, который не может ей управлять. Ну и дальше, за ниточку все вытягивается. Например, нет смысла хорошо учить пилота, полагая, что он станет 'одноразовым' экипажем для дешевого аппарата.
- Да понял я, понял, - улыбнулся Поликарпов. - Но все равно, чудно и непривычно. Как будто проснулся и все вокруг поменялось.
- Сон, не сон, а, действительно, поменялось много за последние годы, - улыбнулся маршал. - Кстати, возможно я путаю, но, помнится, вы очень ругались на каплевидный фонарь... - лукаво подмигнул Тухачевский.
- Ругался. Верно. - Кивнул Николай Николаевич. - Так ведь плексигласа хорошего не было. Одна муть, через которую ничего не видно. А тут, после того как стали поступать первые партии высокого качества, так и решились. В конце концов, он действительно нужен. Хотя я, если честно, очень сильно переживаю из-за его размеров. Как-то чудно это и не привычно.
- Москалев же заверил, что благодаря такой форме, фонарь серьезно улучшает аэродинамику по сравнению с маленьким выступом. Да и в кабине пилота намного просторнее становится. Вы, кстати, уже решили проблему с вентиляцией кабины и надежным аварийным отстрелом фонаря?
- Пока работаем, - слегка стушевавшись, ответил Поликарпов. - Слишком много новшеств. С одним только передним шасси сколько возились. Сложная машина получается.
- Так никто и не говорил, что будет просто, - улыбнулся маршал. - Кстати, какая у аппарата масса получилась по факту?
- Стандартная взлетная масса получилась около трех четыреста, у пустого самолета - две шестьсот.
- А как летные данные?
- Пока еще не установили. Нужны испытания. Ожидания-то, конечно, очень оптимистичные, но что там получится, покажет время. По крайней мере, новый двигатель обнадеживает - две тысячи лошадей на высоте - очень солидно. Да и этот необычный пятилопастной саблевидный винт с тонким профилем и изменяемым шагом... ох и намучались мы с ним. Одно флюгирование чего стоит. Но на стендовых испытаниях он показал очень интересные результаты.
- Да уж, - усмехнулся Тухачевский, наблюдая за тем, как техники завершают последние проверки и отходят от аппарата. Чудной все-таки аппаратик получился - диссонирующий со всем этим миром. Но получился. Если бы кто там, в той жизни рассказал - ни за что не поверил. А так.... Хотя, конечно, без Москалева он бы не справился. Уж больно товарищ был гениален и одарен в аэродинамике. Буквально на лету намеки хватал и развивал. Не удивительно, что в той истории его долго и методично топил Яковлев. Выплыви такой конкурент в разряд тяжеловесов - и все. Финиш. Расчеты прочностей и технологи выполнят, а вот без нормально продуманной компоновки и аэродинамики - беда. Тут, если без электронных вычислений, чутье нужно дабы многократно ускорить работы.
И вот, спустя еще минуту возни рыча мощным двигателем, прототип И-300 аккуратно покатился вперед, выруливая на взлет по бетонно-асфальтированной полосе специального аэродрома НИИ Авиации. Довольно короткий разбег и самолет, легко оторвавшись от земли, стал быстро и уверенно набирать высоту.
Полчаса продолжался полет, за которым в разнообразную 'оптику' наблюдала 'вся честная компания', да еще под чутким контролем Поликарпова, который ни на секунду не разрывал связь по радио с пилотом. И-300 вел себя уверенно, оправдывая тяжелый труд такого талантливого коллектива. Да что уж тут - чудо, а не машинка получилась. Впрочем, в Польше и Финляндии такие аппараты летать еще не будут по замыслу маршала. Новых модификаций И-16 тип 30 накопили уже больше шести сотен, что должно было полностью закрыть потребности предстоящих кампаний, пока Московский авиационный завод имени Менжинского проводил тотальную реконструкцию и переподготовку персонала, готовясь к выпуску И-300. Да и не стоит ни немцам, ни остальным участникам этой большой игры раньше времени знать о существовании в СССР столь совершенного истребителя. Пока не станет слишком поздно. Для них.
- Ну что, товарищи, - обратился к коллективу Тухачевский, - вижу, самолет вы сделали прекрасный. С чем вас и поздравляю. Непременно доложу о вашем успехе товарищу Сталину. Готовьте аппарат. Будете его показывать высокой комиссии.
- Так ведь он только проходит испытания! - Возразил Поликарпов.
- Да вы сами посмотрите, как он их проходит. Уверенно. Легко. Кроме того, я не предлагаю вам показывать самолет завтра или послезавтра. Завершите летные испытания. Проверьте все. И потом только мы покажем его товарищу Сталину. А то, что самолет все выдержит с успехом, лично я не сомневаюсь. Красивая машина. Мощная. Поздравляю вас, товарищи! Это очень серьезный успех нашей отечественной авиации. Прорыв! Но не расслабляйтесь. Выполнена только первая половина сложнейшей задачи. Ведь аппарат нужно произвести не штучно, а подготовить к серийному производству...
Тухачевский еще минут пять митинговал общими словами, подспудно давая установки, дабы работа продолжалась на тех же оборотах. А потом покинул это гостеприимное место, так его порадовавшее. Дела не ждали.
Впрочем, в тот день он больше ничего сделать и не успел... Заехав домой, чтобы навестить дочь, которую он не видел уже три дня, Михаил Николаевич застал там не только Василия, но и Ольгу... Чехову...
- Ольга, - растерялся Тухачевский. - Признаться, я не ожидал вас увидеть. Надолго вы в Москве?
- На неделю, может быть на две, - обольстительно улыбаясь, ответила актриса. - Мне хочется посмотреть на столицу Страны Советов. Я ведь не видела ее столько лет. Но у меня тут не так много знакомых. Вот я и подумала, что могу обратиться к вам за помощью.
- Папа! Соглашайся! - Радостно воскликнула Света, а Тухачевский растерялся еще сильнее. Особенно в свете того, что Василий тоже, явно был рад этой увлекательной перспективе. Все-таки Ольга была кинодивой мирового масштаба.
- Ольга Константиновна, - начал маршал, - я бы с радостью вам помог. Но у меня много неотложных дел. Должность обязывает.
- Вы не хотите со мной общаться? - Очень качественно сыграла искреннее огорчение Чехова.
- Ну что вы, Ольга Константиновна, - развел руками маршал. - Просто так сложились обстоятельства... - в этот момент зазвонил телефон, и Тухачевский в два шага оказался у аппарата. - Слушаю вас.
- Товарищ Тухачевский?
- Да.
- Вас беспокоят из наркомата внутренних дел. Подождите минутку. - Раздались какие-то шумы и, спустя несколько секунд, в трубке прозвучал голос Берии. - Михаил Николаевич?
- Так точно, - слегка напрягся маршал.
- Мне передали, что у вас в гостях известная киноактриса из Германии?
- Да, - напряжение Михаил Николаевича обильно разбавилось с недоумением.
- Она дошла до самого товарища Молотова! - с наигранным возмущением произнес нарком внутренних дел. - Очень хочет с вами пообщаться. Говорит, что поклонница.
- Лаврентий Павлович...
- Михаил Николаевич, уважьте даму. Понимаю ваше смятение. Не знаю, что она хочет, но перед предстоящим делом портить из-за такой малости отношения с Германией не стоит. Она ведь известная актриса, весьма ценимая в Берлине на самом высоком уровне. Зачем нам скандал? А вам от такой малости не убудет.
- Я только что с испытаний объекта 'Беркут', - попытался искать лазейки Тухачевский, резонно опасающийся совместного времяпрепровождения с Ольгой.
- Испытания прошли успешно?
- Более чем.
- Замечательно, - произнес Берия. - Значит, вы тем более заслужили отдых. Или вы ее боитесь? - С легкой, но хорошо заметной усмешкой в голосе произнес Берия.
- Товарищ Иванов в курсе?
- Да. И все санкционировал. Оформим вам как лечебный отпуск. Тем более что его требуют врачи, возмущенные вашим нежеланием себя беречь.
- Хорошо. Понял вас.
- До свиданья, Михаил Николаевич.
- До свиданья, Лаврентий Павлович.
Тухачевский положил трубку. И задумался. Света стояла, поджав губы, и всем своим видом олицетворяла человека-вопрос. Василий делал вид, что ему все равно, но слишком нарочито, настолько, что это вызывало улыбку. А Ольга хитрым, лукавым взглядом опытной завоевательницы смотрела на маршала.
- Вы предусмотрительны, - с мягкой улыбкой произнес Михаил Николаевич, обращаясь к актрисе.
- Я навела о вас справки, Михаил Николаевич, - кокетливо заметила она, - поговаривают, что артиллерийская засада - ваш излюбленный тактический прием.
- Вы смогли обыграть меня на моем поле! - Наиграно воскликнул маршал.
- Мне пришлось приложить немалые усилия, - поддержала игру актриса.
- Ну что же, теперь, на правах победительницы... Хм. Вы хотите посмотреть обновленную Москву? С чего желаете начать? У подъезда меня ждет автомобиль. Если потеснимся, то, думаю, мы поместимся. - Михаил Николаевич начал обводить взглядом всех присутствующих, но так до конца и не успел это сделать - Светлана оказалась у него на шее раньше. Да не просто так, а с радостным визгом. Впрочем, Василий тоже выглядел довольным. ГАЗ-61 был не очень просторной машиной, но это все оказалось совершенно не важно.
Как несложно догадаться, прогулка по Москве затянулась на неделю, в конце которой вся компания осела на загородной даче маршала для вкушения шашлыка и принятия водных процедур.
- Ольга Константиновна, - тихо произнес Тухачевский, сидя на песке уютного речного пляже рядом с Чеховой, пока Света с Василием плескались.
- Я вас внимательно слушаю, - ответила актриса с нотками томного придыхания.
- Скажите мне, как победитель победителю... вы хотите повесить мою голову на стену в своем охотничьем домике?
- А вам так уж этого не хочется?
- Вы очень красивая женщина. Эффектная. Эмоциональная. Умная. С вами приятно проводить время, но я серьезный человек. Мне важна репутация.
- Вы хотите большего? - С хитринкой в глазах спросила актриса.
- А это разве возможно? Вы известная германская актриса. Я известный советский маршал. Предел возможных отношений - редкие встречи, что меня, как вы понимаете, не устраивает.
- Значит, хотите поговорить начистоту?
- Да, - кивнул маршал. - К чему нам этот политес?
- Я готова уехать из Германии, - тихо произнесла Ольга.
- Серьезно? - Искренне удивился Михаил Николаевич.
- Если, конечно, вы меня не прогоните, - они встретились взглядом. - Мне не нужна очередная сушеная голова на стену охотничьего домика. Все это ребячество. Как и вы, я хочу нечто большее.
- Помнится, пару лет назад вы хотели денег.
- Там была страсть. Глупая и дурная.
- А что, если это тоже страсть? Порыв, который пройдет через неделю или месяц? Что тогда? Вы снова полетите как прекрасная птица в поисках счастья?
- Боитесь? - Ольга гордо вздернула подбородок.
- Я не хочу довольствоваться только лишь тем, что мне позволят подержать в руках переходящее почетное знамя.
- Какой вы, однако, собственник!
- Вас подкупила моя репутация?
- И какая же у вас репутация? - Улыбнулась Ольга, провоцируя Тухачевского на тираду самовосхваления.
- Раскаявшегося грешника, Казановы, ставшего примерным семьянином.
- Оу... - дама слегка опешила. - Вы считаете?
- Наверняка, - кивнул маршал. - Ведь это вас зацепило, а не то, что рассказывали про мои успехи. Что-то выиграл, кого-то победил... это все пустяки. С кем не бывает? А вот взять неприступную крепость не каждый может. Вы ведь красавица, чего уж тут спорить. Да не простая, а обольстительная. Живая страсть, которая не в состоянии оставить ни одного мужчину равнодушным. Если конечно, он не болен физически или психически. А тут я весь из себя неподатливый, как толстовский отец Сергий. Я ведь хорошо помню тот прием и то, как вы меня обхаживали, пытаясь взять с первого приступа.
- Вот как? - Слегка надулась Ольга.
- Думаете, мне не хотелось вам уступить? - Улыбнулся Михаил. - Губы, глаза... Я смотрел на вас и буквально сам ощущал всю глубину и гамму страсти, что в вас бушевала. Но...
- Так вы боитесь меня? - Ахнула Чехова.
- Да. Мне страшно потерять голову, потому что... - но договорить он не успел, Ольга прижалась к нему, обняла и шепнула на ухо с томным придыханием:
- Если вы ее потеряете, то всегда будете знать, где найти...
Пару дней спустя.
- Товарищ Сталин, - Тухачевский бы растерян и подавлен. - Я все понимаю, но зачем вы помогли Чеховой?
- Неужели вам было так неприятно общение с этой женщиной?
- У меня было острое ощущение, что товарищи стараются меня женить на ней.
- Вы правы, - кивнул Иосиф Виссарионович.
- Но зачем?
- Она влюбилась в вас и готова ради своей страсти переехать в Москву.
- Что, вот так и сказала?
- Да. Записалась на прием к товарищу Молотову и прямо ему сказала об этом. Дело-то непростое.
- А если она германский агент?
- Это - не важно. Она - киноактриса с мировым именем. Мы не можем упускать такой шанс для усиления советского кино. Но иного мягкого способа забрать ее, нежели через брак с вами, нет. Мы же не хотим создавать совершенно неуместный скандал с союзником?
- Товарищ Сталин, - попытался отказаться Тухачевский, - Ольга изнеженная и избалованная особа. И потом она слишком красива. Это сколько завистников появится! А я и сейчас далеко не всеобщий любимец.
- Товарищ Тухачевский, неужели вы боитесь трудностей? Переманивание Ольги ведь дело государственное, политическое. Вы понимаете это? Этот вариант - единственный для политически корректного получения одной из самых талантливых и эффектных актрис Европы. Помните, мы с вами обсуждали кинофильмы, которые будут сняты в будущем?
- Так вот оно что...
- Да. Именно это. Мы должны вывести советский кинематограф на мировой уровень, а не как сейчас - перебиваться переделками либо кустарными поделками. А для этого нам потребуются не только сюжеты, сценарии, художественные решения и прочие детали, но и актриса, одно имя которой будет привлекать зрителей в кинотеатры. И вы, как ответственный сотрудник самого высокого уровня должны поступиться своими принципами ради дела. Сами же мне говорили о том, что результат превыше всего.
Глава 5
- Хорошо, - кивнул Тухачевский. - Я понял вас товарищ Сталин. И готов взять на себя эту ответственность. Хотя за результат не ручаюсь. Она актриса. Личность творческая, стихийная...Глава 5
- Хорошо, - кивнул Тухачевский. - Я понял вас товарищ Сталин. И готов взять на себя эту ответственность. Хотя за результат не ручаюсь. Она актриса. Личность творческая, стихийная...Глава 5
6 октября 1939 года. Москва-Лондон-Берлин
Тухачевский уже неделю практически жил в развернутой на территории Кремля Ставке главного командования. Огромная карта Польши с прилегающими территориями, утыканная значками, с обозначениями войск и пометками. Неугомонная суета огромного отдела связи и дешифровки и многое другое. Война еще не началась, а Генеральный штаб был уже переведен в полную боевую готовность, да не просто так, а на казарменном положении. Да еще, до кучи, потихоньку терроризировал, держа в тонусе штабы частей и соединений, готовящихся принять участие в польской кампании. Шли перепроверки линий связи, учебные тревоги восстановительных бригад, отработка экстренных режимов связи и так далее. За эту неделю люди уже стали потихоньку даже втягиваться в подобный ритм после достаточно спокойной службы мирного времени.
Да и война с Польшей началась как по нотам. По крайней мере, с политической точки зрения.
После провокации на границе, когда немецкие солдаты, переодетые в польскую форму учинили небольшой погром своих же пограничных постов. После чего Берлин выкатил Варшаве требования, идущие в струе в уже пару месяцев проводимой пропагандистской накачки, повествующей о тяжелой судьбе польских немцев и свинском отношении к ним на территории ясновельможных панов.
Как несложно догадаться, поляки пошли в отказ и заявляли, что понятия не имеют о чем речь. Их поддержали в Лондоне и Париже, понадеявшись на благоразумие Третьего Рейха, который 'не хочет войны против старой коалиции'. Две недели шли препирательства на самом высоком уровне, которые, естественно ни к чему не привели. Поэтому двадцать седьмого сентября Берлин выдвинул Варшаве ультиматум - выдать в трехдневный срок всех участников нападения на германские пограничные посты. А так как никакой вразумительной реакции не последовало, тридцатого сентября в двадцать три часа вручил польскому послу в Берлине ноту об объявлении войны. А уже в три часа утра следующего дня, заранее подведенные к границе войска, перешли в наступление.