Яна посмотрела на поднос с горой тонких бутербродов с ветчиной и копченой колбасой, тремя чашечками кофе, россыпью шоколадных конфет и бутылкой мартини с ведерком льда и почувствовала жуткий голод.
— Ну что ж, позавтракаем, — взяла бутерброд Яна и целиком запихнула его в рот.
Максим подошел к шкафу с посудой и достал три бокала, разлил принесенный напиток и начал кидать лед в емкости.
— Я имел в виду мартини внутрь, а лед нам с Яной на голову, — подал голос Рустем, усмехаясь.
— Я с тобой согласна, — оценила она совет и, взяв один кубик льда, положила его на пульсирующее темя. — Хорошо!
Рустем последовал ее примеру.
— Да вы — ненормальные! — переводил взгляд с одного на другого Максим.
— Ты просто не висел подвешенным за волосы, — ответила Яна, — нас сейчас никто не поймет.
— Это точно! — поддержал Яну Рустем.
— Делайте как знаете, — махнул на них рукой Максим и тоже взял бутерброд. — О чем вы говорили?
— О том, как можно жить в такой дорогой квартире и не выходить из нее? На какие, извините, шиши? — задала вопрос Яна, смотря на странного парня, свое ночное привидение.
— А, Рус уже рассказал о своей странной особенности не высовывать носа из родного дома? — предположил Максим.
— Похоже, у него много особенностей, — захрустела хлебцем Яна, подмигивая Рустему.
— Он же один из самых известных компьютерных гениев, а они весьма странные ребята, — пояснил Максим.
— Программист? — спросила ошарашенная Яна, совершенно не ожидавшая, что у парня в драконах окажется такая приземленная профессия. Хотя это, конечно, объясняло его хорошую связь с внешним миром без выхода из дома.
— Бери выше. Один из важных аналитиков того, что делается по программному обеспечению. Может сделать любую программу, поставить защиту на любую важную информацию или взломать то, что надо взломать, — делал бесплатную рекламу своему соседу Максим, поедая все, что щедро принес пострадавшим.
— Мне пришлось досконально изучить и познакомиться с компьютером, так как я общаюсь с внешним миром только через него, — сказал Рустем, подтверждая мысли Яны и отпивая мартини.
— Когда-нибудь я щегольну знакомством с тобой, — сказала Яна, — зависнет «Виндоуз», а я так — раз! Крупному специалисту по компьютерам позвоню и попрошу помощи! — размечталась Яна.
— Я не против, — рассмеялся Рустем.
— Ничего себе, «Виндоуз» поправлять у нее будет человек, получающий по миллиону долларов за программу, написанную в течение трех месяцев, — выдал Максим с набитым ртом.
— Миллион долларов?! — ахнула Яна. — Не выходя из дома?! Неслабо ты тут устроился. Только зачем тебе такие деньжищи, если ты не можешь ими воспользоваться в полной мере? — задала она вполне правомерный вопрос.
— А они мне и не нужны, — пожал плечами Рустем, — у меня все есть. А эти безумные суммы, что приходят мне на счета, я переправляю дальше.
— Куда? — спросила Яна.
— Да не важно, — не захотел отвечать Рустем, зато Максим с радостью развил эту тему:
— Не скромничай, друг мой. Все его деньги идут на благотворительность, на детские дома, на фонд инвалидов Афганистана и Чечни, фонд помощи бездомным животным, больным раком, и еще много и много чего… Рус — знаменитость. Совершенно странный и совершенно бескорыстный.
— Я в рекламе не нуждаюсь, — ответил парень, и Яна почувствовала, что он смущается от столь пристального внимания к своей персоне.
— А с первого взгляда ты мне так не понравился, — протянула Яна, с восторгом смотря на Рустема, чем ввергла его в краску.
— Я не мешаю? — поинтересовался Максим, начиная нервничать и терять свое обаяние.
— Прекрати! — отозвался Рустем. — А сейчас, если ты позволишь, я все же приведу к тебе твою, то есть не твою, а Изольды Игоревны, вредную собачонку, пока она не перегрызла мне все провода в квартире, — сказал Рустем, поднимаясь.
— Томми!! Так он у тебя?! Я же везде искала!! Как здорово!! — обрадовалась Яна, переглядываясь с Максимом.
— Я вчера нашел зверюгу, блуждающей по дому и скулящей, вот и приютил. Знал, что ее хозяйка уехала на время, и сегодня хотел разобраться, что мне делать с Томми. А потом все это произошло, и стало уже не до собаки. Прости, что заставил нервничать.
— Да я так рада, что Томми не пропал, что всем все прощаю! — воскликнула обрадовавшаяся Яна, кидаясь на обоих мужчин с объятиями. Таким элегантным способом она желала скрыть, что опять забыла, ради чего, собственно, здесь оказалась.
Все складывалось как нельзя лучше. Яна даже решила, что с этого момента все злоключения закончились и начинается новая, размеренная, спокойная жизнь. А главное — скальп, как обещал доктор, опять приклеится к голове, которая не давала ей покоя. А проверить это они всегда смогут с Рустемом, подергав друг друга за волосы — по-дружески, так сказать, по-соседски.
Глава 5
Яна прожила два дня, одни из самых счастливых в своей жизни, спокойные и умиротворенные. Ежедневно она звонила своей домоправительнице Агриппине Павловне с целью справиться о здоровье сына и о том, как они проводят каникулы. После этого с утра на полдня уезжала на работу в «Белоснежку» и возвращалась в квартиру Изольды Игоревны, как можно дольше и нервнее паркуясь у дома под пристальным взглядом охранника. Делала это специально, чтобы пощекотать ему нервы. Почему-то прикипела душой к этой квартире и к этому дому, который сначала встретил ее так неприветливо. Нравилось все: и интерьер, и сам дом, да и, что там греха таить, жильцы дома, особенно некоторые. Не портило настроения даже то, что она должна была следить и ухаживать за собачонкой с достаточно скверным характером. Томми невзлюбил ее сразу, потому что она мало напоминала хозяйку и в первый же день ее появления в квартире ему пришлось пережить нервный стресс. Томми ведь чувствовал, что Яна не готова замирать от восторга перед его неземной красотой.
— Ну, извини! — Яна пыталась с ним договориться. — Не сразу я вспомнила о тебе, и что такого? Я же не твоя хозяйка и живу без собаки, вот и произошла оказия. Теперь-то что дуться? Ты, Томми, пойми, что у тебя тоже другого выхода нет, придется смириться и провести вместе несколько дней, а то и недель. Предлагаю тебе все-таки дружить, а то хуже будет.
Томми только злобно поблескивал глазками в ее сторону и тявкал, причем лаять норовил именно тогда, когда Яна хотела побыть в тишине. Есть он отказывался, но гадил везде, где ни попадя. Когда же Яна выносила его во двор, он не делал того, что должен был делать, к тому же еще и не давался ей обратно в руки, заставляя изрядно попотеть и побегать за ним.
Семен с шишкой на лбу злорадно наблюдал за ее пробежками — наступила его очередь порадоваться. Максим постоянно звал ее в гости, а вот сама Яна несколько раз звонила в квартиру номер 15, где жил Рустем, но ей так и не открыли. И это, если честно, очень обидело и завело ее, но прорваться к странному соседу она все равно не могла.
— Так всегда и бывает, пристают те, кто тебе не интересен: а вот к кому бы ты с удовольствием пошла в гости, даже не смотрит в твою сторону, — сообщила Томми Яна, чтобы он понял, что и у нее в жизни не все так гладко.
В квартире Изольды Игоревны Яна нашла еще одну комнату неизведанного мира, словно специально предназначенную для открытия. Она была полуовальной формы, с черными стенами и ярко-бирюзовым потолком. Пол был стеклянным и подсвечивался. Посередине на некотором, тоже стеклянном, подиуме стоял круглый большой прозрачный стол, уставленный красивыми разноцветными кристаллами. По стенам висели различные амулеты и разные странные и интересные вещи. Еще на столе лежали карты, какие-то разноцветные шарики и стояли пузырьки с непонятными порошками и жидкостями. Похоже, что именно в этой комнате Изольда Игоревна проводила свои обряды, гадания и предсказания.
«Да это целая наука! Или действо? Неужели просто театральная декорация, причем не дешевая? Хотя и понятно, это же работа, и офис должен выглядеть соответственно», — подумала тогда Яна.
Немного огорчало ее то обстоятельство, что Изольда Игоревна так и не соизволила за несколько дней ни разу позвонить. Хотя бы даже поинтересоваться, как чувствует себя ее обожаемый Томми. Тогда-то Яна и вспомнила, что и сама по оплошности так и не спросила телефон, а хозяйка квартиры, кажется, начисто забыла об этом.
«Весело, а что, если мне придется долго ждать ее возвращения? Я даже не узнала, куда она уехала, вот ведь балда!» — ругала себя Яна, и совершенно справедливо.
Что же касается ее красивой и такой противной соседки Молочной, так Яне приснился забавный сон. Словно Томми нагадил у той под дверью, и актриса восприняла этот знак как «черную метку», «сглаз», «порчу» и вообще что-то очень плохое, угрожающее жизни и карьере. Она прибежала к Яне в полной панике с просьбой помочь ей снять с нее порчу и почистить ауру.
— Вы же знакомая Изольды, значит, тоже что-то можете! — с большим волнением спросила актриса.
Вот тут уж Яна во сне и оторвалась по полной программе. Как только она не издевалась над Неллей, как ее не стращала!
— Все, дорогая, на вас заговор на смерть, не иначе, нет, хуже! Полная потеря молодости, привлекательности и сексуальности!
— Ужас! — ахнула Молочная.
— Очень сильный заговор на могильной земле и, извините, какашках. Как она лежала? — спросила Яна, серьезно смотря на актрису.
— Кто? — не поняла Молочная.
— Какашка, — пояснила Яна, — это очень важно.
— Я не помню, — прошептала актриса, бледнея.
— Очень плохо, но чувствую, что наверняка крестом, центральной колбаской на север.
— Что это означает? — голос актрисы дрожал.
— Очень плохо: хана!
Молочная рухнула ей под ноги с криком и причитанием:
— Дорогая Яночка, сделайте что-нибудь! Вы же такая умница! Такая красавица! Я для вас все сделаю!
— Веет могильным холодом, — загробным голосом проговорила Яна.
— Все, что угодно!
И вот тут фантазия Яны разыгралась в полном объеме. Актриса Молочная убирала у нее квартиру, чистя свою карму, мыла окна, открывая для космического света проходы, и прислуживала Яне за столом, усмиряя свою гордыню. Ничего не помогало Молочной, так как злобный песик гадил у нее под дверью в разных формах, каждой из которой Яна с завидным постоянством находила негативное объяснение. Ей этот сон очень нравился, даже не хотелось просыпаться.
Все началось в пятницу вечером, когда в квартиру Изольды Игоревны позвонили. Яна, как и дома, не спрашивая, собственно, кого это принесло, распахнула дверь, как истинный оптимист всегда надеясь, что хороших людей значительно больше. На пороге в каком-то умопомрачительно красивом платье стояла местная стервочка, чье лицо было засвечено по всем телеканалам — актриса Нелли Молочная собственной персоной. В одной руке она держала дорогую бутылку шампанского, в другой коробку импортного шоколада.
— Можно войти? — спросила кинодива и, не дожидаясь приглашения, вошла в квартиру, проскочив между Яной и косяком двери.
Чувствовалось, что она бывала здесь неоднократно. Она прямиком направилась в гостиную к шкафу с посудой и, вытащив два фужера под шампанское, со стуком поставив их на поверхность массивного стола с резными ножками. Яна даже онемела на время от такой, с позволения сказать, раскованности молодой актрисы. Может, у них в доме все жильцы были друг другу как родственники и могли вот так вот запросто заходить к соседям, как к себе домой.
— Э… тебе не кажется… — начала она.
— Нет, не кажется! — прервала ее Нелли. — Да брось ты, Яна! У нас в доме все относятся друг к другу как к родным, так что обойдемся без церемоний, — ответила молодая актриса, — шампанское умеешь открывать?
— Нет, — ответила Яна, с интересом рассматривая, как Нелли с особым остервенением срывает бумагу с горлышка бутылки.
Ее платье ярко-лилового цвета с открытой спиной, тонкими бретельками, доходило до земли и, наверное, стоило кучу денег. Длинные светлые волосы пребывали в творческом беспорядке, но Яна сразу поняла, что профессионалы несколько часов колдовали над шевелюрой, и такой «беспорядок» стоит очень дорого. Лицо Нелли, с идеальным цветом кожи, ярко, но очень искусно накрашенными глазами и блестящими пухлыми губами, было очаровательно.
— Ты со съемок? — догадалась Яна, размышляя о том, что вообще-то она не является постоянным жильцом этого дома и входить в здешнюю касту сумасшедших без комплексов до сих пор желания у нее не было.
— Со съемок, — будничным тоном ответила Нелли.
— Кино?
— Сначала кино, потом озвучка, затем съемка в рекламе туалетной воды, потом презентация… с нее я и сперла этот швейцарский шоколад, который обожаю, и мой любимой «Брют», — деловито ответила Нелли, размашистым шагом направляясь на кухню, по всей видимости, в поисках полотенца или чего-либо еще.
Яна последовала за ней, явно заинтригованная началом.
— Чего ищешь?
— А! — махнула рукой Нелли и вернулась в комнату к бутылке. — Будем открывать жутким способом.
— Это как? — испугалась Яна.
Маленькая, хрупкая и безумно привлекательная девица вцепилась в бутылку шампанского и принялась трясти ее со страшной силой.
— Сейчас газы сами выпихнут пробку! — сообщила Нелли заговорщицким шепотом.
— О, боже! — отшатнулась Яна, поняв, что Нелли уже на презентации успела слегка выпить, отчего и стала такой бесстрашной.
Слова «Может, не надо?» застряли где-то глубоко в горле. Яна завороженно наблюдала, как пузыри в зеленой бутылке собираются на войну, поднимаясь мощной белой пеной. Начинался атомный взрыв, который вылился с громким, оглушающим хлопком. Пробка вылетела, словно космический корабль с Байконура и стукнулась в потолок. В принципе струя шампанского, превращенная в белую пену, достигла вместе с пробкой того же потолка. Яна, запаниковав, кинулась с двумя фужерами за Нелли, желая, чтобы хоть часть шампанского попала в них. Гостья же напоминала пожарника с огнетушителем, которым поливала несуществующий огонь или пламя, бушующее у нее в груди. Яну умиляло то, что при всем этом безобразии молодая актриса весело смеялась и еще пыталась что-то изображать. Наконец половина пенистого напитка была благополучно вылита, а вторая половина была все-таки разлита по фужерам.
— Класс! — выдохнула Нелли.
— Ты находишь? — с недоверием спросила Яна, осматривая пятна на потолке, мокрый, дорогой ламинат и совершенно испорченное платье самой Нелли.
— Платье, — указала она ей, понимая, что сейчас веселье Молочной улетучится, а начнутся стенания и слезы.
Но актриса не оправдала ее надежд и на этот раз.
— Реквизит! — махнула она рукой, не обращая никакого внимания на испорченную красоту.
— Дорогое, наверное, — продолжала сокрушаться Яна.
— С меня не вычтут, я — звезда! — хмыкнула Нелли. — А если даже и вычтут, то у меня такие гонорары, что я и не замечу! Да нет! Они не отважатся даже позвонить и напомнить мне об этом! — отмахнулась Молочная и с остервенением приступила к разделке коробки шоколадных конфет, словно оперировала больного, лежащего на столе. Причем действие происходило в фильме ужасов. — Должна же я как-то расслабиться после такого сумасшедшего рабочего дня?
Не надо было быть психологом, чтобы понять, что Нелли чем-то встревожена, если не сказать, находится на гране нервного срыва.
— Ты успокойся, давай я открою, — прервала ее старания Яна и взяла коробку в свои руки, пока Нелли не обломала все ногти, прибавив работы еще и своему мастеру по маникюру.
Яну поразила перемена, которая произошла с актрисой Молочной. Первый раз, когда Яна ее увидела, та поразила ее своей глупостью и заносчивостью. Сейчас это был совсем другой человек — простой, неглупый и без всяких понтов. Яна видела ее насквозь, словно обнаженный нерв без оберток и ненужных фантиков.
Нелли села в кресло, поджав ноги, словно маленькая девочка, нервно крутя хрустальный бокал в маленьких худых пальцах.
— Наверное, устала? — участливо спросила Яна, садясь напротив.
— Что? — вздрогнула Нелли, дав понять, что даже не слышала ее вопрос, уйдя в свои мысли. — Устала?
— Ну, съемки, кино, реклама… — пояснила Яна, отпивая шампанское и оценивая его изумительный вкус.
— А… так это же моя работа! Нет, я не устала, я люблю свою работу, больше скажу, я — форменный трудоголик, — совершенно искренне сказала Нелли, не жеманничая и не закатывая глаза: мол, я такая великая актриса, я так устала, оставьте меня, оставьте.
Яна вконец растерялась. Нелли посмотрела на нее и рассмеялась.
— Думаешь, когда я была настоящая? Тогда в гараже или сейчас?
— Примерно так, — хмыкнула Яна, понимая, что она еще и не дура.
— Я уже и сама не знаю, — с горечью в голосе сказала Нелли. — Сейчас мне хорошо, сейчас я… прости за мое поведение в гараже. Иногда мне хочется быть стервой, я вхожу в этот образ и трудно выхожу из него.
— Этот образ тебе очень удается, — заверила Яна, чем вызвала у Нелли новый приступ смеха.
Яне же собеседница нравилась все больше и больше. Почему-то она поверила — или захотела поверить, — что Нелли настоящая сейчас.
— Я играю в одном сериале очень плохую героиню. Что она там только не делает: и отравила хорошую девочку, и соблазнила ее любимого мужа, и отняла их ребенка… Ух! Это только маленькая толика. А я иногда зацикливаюсь и остаюсь в образе или продолжаю жить жизнью героини, чтобы потом лучше представить ее на экране. Так и проскакивают мысли: а как бы сейчас повела себя моя Серафима? А что бы сейчас сказала или сделала Серафима? Что я могу внести еще в ее характер?
— Ты бы не увлекалась, — поежилась Яна. — Раздвоения личности не боишься?