Повертев в руках газету, Салех Зарзур вернул ее Тынгиру:
– Что ты хочешь мне этим сказать?
Тынгир Астамиров, тридцатипятилетний чеченец, был своего рода помощником Салеха в Москве. Рыжий, крепкого телосложения, молодой мужчина официально числился заместителем директора фирмы «Малахит», занимающейся продажей золотых украшений. Половина изделий, продаваемая через сеть ее магазинов, незаконно ввозилась в Россию из Турции. Так называемое контрабандное золото приносило баснословные прибыли: в Турции оно было дешевле в два раза, чем в России. Здесь на него ставились печати отечественных производителей и с размахом торговали. Основную помощь во всем этом процессе оказывал «Малахиту» Салех. Можно сказать, эта фирма существовала благополучно благодаря ему.
– Судить этого майора, по всей видимости, будут в Ростове. – Тынгир, хитро прищурившись, посмотрел на араба.
– Я все равно тебя не понял, – нахмурился Зарзур. – Ты предлагаешь его убить?
– Наоборот, – чеченец усмехнулся, – освободить…
Лицо Салеха вытянулось от удивления:
– Зачем?
– Подумай сам, офицер элитного спецназа. – Тынгир развернул перед собой газету и бережно разгладил ее на столе ладонями. – Ему светит вышка. Это безо всяких. Никакие адвокаты не помогут. Максимум, на что он может рассчитывать, это выйти на свободу через двадцать пять лет… Жена, ребенок – все останется в прошлом… Он выполнял приказ, защищая интересы России, но в трудную минуту родина повернулась к нему спиной.
Кажется, до Зарзура стал доходить смысл сказанного чеченцем. Его брови съехались на середине лба:
– Продолжай!
– Об этих людях я немного слышал, – воодушевленный реакцией босса, оживился Астамиров. – Готовят их по специальной секретной программе. Попасть в это подразделение очень сложно. В ГРУ есть целый отдел, который длительное время изучает кандидатов в такие команды. Есть гении физики, математики, музыки, а эти обладают талантом воевать. Их готовили для проведения диверсионных мероприятий в глубоком тылу противника. Для такого подразделения плевая задача проникнуть хоть в Пентагон. Представляешь, – Тынгир перегнулся через крышку стола, – он, подавленный своими мыслями, едет на суд, проклиная страну, судей, прокуроров, и вдруг – неожиданная свобода. Он оказывается, к примеру, на Мадагаскаре, где на берегу моря его встречают в собственном доме жена и сын…
– Слушай! – Зарзур подскочил со своего места и зашагал из угла в угол комнаты, теребя подбородок. – Это очень хорошая мысль. – Он с восхищением посмотрел на Астамирова. – Как она пришла тебе в голову?
Чеченец нахмурился:
– Я что, в твоих глазах круглый дурак?
– Извини, – Салех рассмеялся и, подойдя к Тынгиру, похлопал его по плечу, – я не так выразился. Как мы можем это сделать?
– Судя по тому, что все суды над подобными преступниками проводятся в Ростове, его должны в ближайшее время туда этапировать. Там же будут проводиться, по всей видимости, и очные ставки с теми солдатами, которые его заложили. Значит, из следственного изолятора на автозаке до вокзала, далее спецвагон до Ростова. Хотя, – Тынгир, на секунду задумавшись, хлопнул в ладоши и потер их одна о другую, – из-за одного подследственного спецвагон не выделяют. Их возят в купе с тремя сопровождающими!
– Откуда знаешь?
– Хотели мы одного старлея перехватить в свое время. – Тынгир нахмурился. – Его кровник даже в Москву за этим приехал и ко мне обратился. Мало ему тюрьмы было… Я наводил справки и вошел в контакт с одним из работников следственного изолятора. Узнали через него все. Даже с кем в одной камере сидит.
– И что?
– В поезд, на котором должны были везти этого козла, мои люди взяли билеты, но через несколько часов их ссадили и арестовали. Милиция, которая сопровождает состав, нашла у них оружие…
– Понятно, – вздохнул Зарзур. – А в этот раз накладок не будет?
– Снаряд дважды в одну воронку не попадает, – повеселел Тынгир. – Значит, одобряешь?!
* * *
Сразу после работы Федор Павлович направился не на дачу, где сейчас жила его жена вместе с приехавшей погостить дочерью, зятем и внуком, а домой. Возможность побыть одному за городом сейчас исключалась. При виде деда пятилетний внук бросал все свои занятия и требовал поиграть с ним. Зять Илья, которому за день наскучивает женское общество и возня с малышом, обязательно навяжет пару партий в шахматы, пытаясь отыграться. Федор Павлович за первую неделю после приезда родственника выиграл несколько десятков партий и лишь две проиграл. Это сильно ударило по самолюбию инженера конструкторского бюро машиностроительного завода и бывшего выпускника физико-математической школы. Конечно, Илья считал, что играет всего лишь навсего с обыкновенным генералом, об ограниченности которых ходят анекдоты и которые, кроме своей военной науки, ни в чем больше не разбираются. Какого же было его удивление, когда после второй партии ему было предложено сыграть вслепую. Попытка зятя не увенчалась успехом, и уже на девятом ходу он стал путать ходы и фигуры. Все же муж дочери считал, что у тестя просто какая-то система, разгадав которую он сможет играть с ним на равных. Немудрено, белыми Родимов почти всегда разыгрывал испанскую партию, а черными сицилианскую защиту.
«Надо было не так часто его обыгрывать», – с сожалением подумал он, открывая ключом дверь своей квартиры. Почему-то ему стало жалко зятя. Он даже улыбнулся своему чувству.
Уже вечерело, но на улице еще было жарко. Все-таки сидеть в городе, когда есть прекрасная дача, не так приятно, но ничего не поделаешь. Он не хотел обидеть единственную дочь, испортить настроение жене, а состояние у него было именно таким, что в любую минуту можно вскипеть. Федор Павлович не относил себя к категории людей, которые неприятности на работе и злость срывали на родственниках. До сих пор он даже считал, что никогда не сможет этого сделать. Однако сегодня было исключение. Уже пострадал от этого его заместитель, в резкой форме получивший ответ на какой-то неуместный вопрос, водитель, едва успевший затормозить на пешеходном переходе, и, как ни странно, милиционер, дежуривший в парадной.
После обеда его больше часа допрашивал в качестве свидетеля представитель военной прокуратуры. Кроме того, он получил сильную выволочку по линии Генерального штаба, а начальник Управления назвал офицеров Филиппова барбосами. Дело Антона с катастрофической быстротой обрастало все новыми подробностями и было взято на контроль Генеральной прокуратурой. Следствию уже удалось установить точно, что именно группа «Кавказ» выполняла задачу по захвату схрона. Были изъяты даже полетные листы вертолета, на котором они вылетали в этот район из Ханкалы. Приехавший накануне Линев также «обрадовал» плохими новостями. Как оказалось, трое из пяти убитых вроде бы и вовсе не были боевиками. Родственники погибших в один голос утверждали, будто все они были похищены за неделю до инцидента. Даниле удалось в неформальной беседе с одним из боевиков, плененных на территории бывшего пионерлагеря, узнать, что этих людей никто не похищал. Просто предложили, как и им, заработать по триста долларов. Однако под протокол сказать об этом он категорически отказался.
Узнав на следующий день после отлета Филиппова о том, что над ним сгущаются тучи, Линев специально поехал в Автуры. Однако все, что удалось ему установить точно, это участие лишь двоих человек из пяти в вооруженных бандформированиях. Один был ливийцем, второй выходцем из Саудовской Аравии. Остальные часто исчезали на длительное время из селения, мотивируя это работой в Грозном. Были случаи, когда после таких «поездок» их видели с забинтованными конечностями, а у одного даже изымали оружие, однако по разным причинам парням удавалось уклоняться от объяснений с правоохранительными органами. Но эта информация никоим образом не могла повлиять на судьбу Филиппова. Будь среди них хоть сам Басаев или Бен Ладен, их судьбу после пленения мог решить только суд.
Дезертир Шнякин сначала без задней мысли рассказал о событиях злополучного вечера следователю, который вел его дело по факту самовольного оставления части. Однако, по мере того как до него стала доходить значимость информации, принялся даже играть на этом, требуя смягчения наказания в отношении себя. В конечном итоге, взамен условного срока он подписал протокол допроса. Раскрутить на основании его показаний двоих оставшихся свидетелей не составляло труда, и маховик был запущен. Информация попала в прессу. В Турции даже состоялся форум в Конгрессе чеченского народа.
С тяжелыми мыслями генерал переоделся в спортивный костюм и прошел в свой кабинет. Некоторое время он глядел на велотренажер, нелепо смотревшийся на фоне книжных шкафов. Наконец, вслух выругавшись, уселся за стол, включил компьютер и вставил в него дискету, привезенную из Управления. На секунду задумался, набрал пароль и вывел на экран всю информацию, касающуюся Филиппова. Дискета, как и дисковод, в один из которых он ее вставил, были специальными. В случае ошибки при наборе шифра, как и попытке использования обычного компьютера, информация стиралась, а ее носитель уничтожался физически, превращаясь в ненужный хлам. Одновременно с запуском программы в соответствующую службу Управления поступал электронный адрес пользователя, работающего с совершенно секретной информацией. Родимову это было не страшно, он взял ее с разрешения шефа.
На экране высветилась фотография Филиппова. Он щелкнул курсором. Заир, Афганистан, Эфиопия, Таджикистан… Скупой перечень заслуг. Освобождение заложников, уничтожение лидеров экстремистских группировок, экстренная эвакуация сотрудников службы внешней военной разведки.
Если бы эта дискета попала в руки сценариста новомодных российских боевиков, хватило бы на долгие годы беспрерывной работы. Родимов же должен был написать обыкновенную служебную характеристику, куда перечень данных подвигов включать нельзя. Он вздохнул, взял из письменного прибора ручку и положил перед собой стандартный лист чистой бумаги. В это время зазвонил телефон. Поморщившись, он снял с аппарата трубку:
– Слушаю.
– Здравствуйте, – раздался голос с легким кавказским акцентом. – Это Джин.
– Я понял, – узнав по голосу Джабраилова, ответил генерал.
«Наверняка Вахид, обеспокоенный положением своего командира, считает, что судьба Антона после ареста никого не интересует и только он один знает, как быть», – грустно подумал Родимов.
Однако чеченец и словом не обмолвился о Филиппове.
– Федор Павлович, вы располагаете временем для разговора?
У генерала вопрос вызвал улыбку. Вахид после возвращения из Англии, где был в служебной командировке, усиленно работал над разговорной речью. Его манера общения до этого годилась разве для допроса пленных боевиков.
– Что хочешь?
– Не телефонный разговор, – после паузы ответил капитан.
Телефон генерала исключал прослушку. По крайней мере, так утверждали сотрудники, занимающиеся информационной безопасностью. Однако Родимов, всю жизнь отдавший разведке, не доверял даже самым новейшим разработкам связистов.
– Хорошо, – согласился он. – Недалеко от моего дома есть небольшой сквер. Через час тебя устроит?
– Я нахожусь рядом, – ошарашил Вахид.
В сквере, среди тополей, по асфальтированным дорожкам прогуливались несколько пенсионеров и молодая мамаша с коляской. Вахида Родимов увидел сидящим на единственной здесь скамейке. В гордом одиночестве, с грустью в глазах, он наблюдал за голубями, сгрудившимися вокруг какого-то куска хлеба.
– Откуда знаешь мой адрес? – с ходу спросил генерал, усевшись рядом.
– Я же бывший мент. – Джабраилов хитро посмотрел на Родимова. – Удостоверение у меня сохранилось. Номер вашего личного «Опеля» я запомнил, когда вы приезжали в учебный центр. Просто зашел в ГАИ, попросил найти знакомого.
– Оригинально, – хмыкнул Федор Павлович. – Я как-то раньше об этом не думал. Буду иметь в виду. Зачем я тебе понадобился?
– Есть идея. – Вахид откинулся на спинку скамейки и как бы невзначай огляделся. – Нам довели план подготовки на вторую половину июля. Там на занятия привлекаются только я и Батаевы. Значит, остальная часть группы будет задействована на какое-то мероприятие. Так?
– Ты подозреваешь, что мы не до конца доверяем чеченцам? – постарался угадать генерал.
– Нет, я уже давно понял, что у вас нет таких оснований, – спокойно ответил Вахид. – Просто так надо.
– Зачем же ты пришел? – В глазах генерала появилось любопытство.
– Я предлагаю освободить Антона по пути в Ростов, – громом среди ясного неба раздались слова Джабраилова. – Под видом боевиков мы устроим все так, будто его похитили кровники.
– И мне придется писать еще три характеристики, – с горечью в голосе проговорил генерал, оглядываясь по сторонам.
– Какие характеристики? – не понял Вахид. – Вы думаете, у нас ничего не выйдет?
– Думаю, выйдет, – генерал усмехнулся, – добавить ему еще статью…
– Статьей больше, статьей меньше, – Вахид махнул рукой. – Хуже уже не будет.
– Послушай, – генерал посмотрел в глаза Джабраилову, – поверь, я делаю все зависящее от меня. Но ближайшие пять-семь лет ему придется провести за решеткой.
– Вернусь в Чечню, рассчитаюсь с родственниками этих подонков, – процедил Вахид сквозь зубы.
– А вот этого делать ни в коем случае не надо, – сухо ответил Родимов. – Вы мне нужны для других целей.
Глава 6
С момента ареста прошла неделя. Вопреки угрозам Меркушева Филиппова посадили в камеру, рассчитанную на четырех человек. Все находящиеся по разным причинам под следствием были старшими офицерами. Три майора и подполковник представляли здесь практически все виды вооруженных сил. Никто о себе не рассказывал, но постепенно Антон узнал, кто и за что ожидает суда.
Майор, строитель, в нетрезвом виде забрался в кабину крана и уронил бетонную плиту на вагончик с подчиненными. Серьезно пострадали двое солдат. Другой, капитан третьего ранга, будучи в отпуске, проездом через Москву сцепился с вокзальной шпаной, в результате чего один подросток в тяжелом состоянии оказался в реанимации. Сейчас офицер молил бога, чтобы тот не умер. Подполковник был летчиком. Здесь так называемая «бытовуха». Приехал из командировки и застал жену с соседом. Тот оказался крепче, поэтому пилот использовал для выдворения «гостя» из квартиры подвернувшуюся под руку гантель.
По сравнению с Антоном им еще, можно сказать, повезло. Не вдаваясь в подробности, он лишь сказал, что на месте боя, в котором он участвовал, было обнаружено пять трупов бандитов без оружия. Однако спустя еще пару дней в камере оказалась газета с описанием происшедшего…
За все время его еще несколько раз водили на допросы. Запираться в том, что ни в каких операциях он не участвовал, а все это время находился в учебном центре, стало бессмысленно уже на второй встрече со следователем. Тот ясно дал понять, что весь необходимый материал о командировке в Чечню они получили, а генерал Родимов это подтвердил. Антона нисколько не смущало его заведомо ложное показание. В суде он мог спокойно сказать, что это было вызвано требованиями соблюдения режима секретности, а во-вторых, годом больше или меньше с его букетом не особо играло роль. То же самое дал понять и адвокат Перов, молодой, щуплый, похожий на подростка мужчина, которого прислали на следующий день. Сам он никакого участия в выборе защиты не принимал, считая это напрасной тратой денег, которые лучше оставить для жены и сына.
– Одна твоя надежда – это медицинская комиссия, – вздохнул Перов, перебирая лежащие на столе листочки с какими-то заметками, которые делал во время последнего допроса. – Стресс, оскорбление боевика спровоцировали обострение последствий контузии. Кстати, ты после подрыва в девяносто пятом обращался в медицинские учреждения?
Антон отрицательно покачал головой:
– Нет. Пролежал месяц в госпитале, а потом как-то не до этого было.
– Но были какие-нибудь приступы боли, головокружения? – Адвокат покосился на двери комнаты, в которой их оставили для разговора, и слегка наклонился в его сторону. – Я не раз использовал это в суде, и знаешь, иногда помогало.
Они сидели друг напротив друга за небольшим столом, на вмонтированных в бетонный пол стульях. Антон посмотрел на небольшое оконце с решеткой под самым потолком и, словно убедившись, что уже близится вечер, вздохнул:
– Пусть идет все так, как оно должно быть. Хитрить перед комиссией, хотя могу изобразить из себя кого угодно, от эпилептика до полного дебила, не хочу и не буду. Я офицер, а не клоун, хотя у нас есть что-то общее в профессии. Задачи разные, один веселит людей, другой их защищает.
– Интересно. – Перов снял очки и, близоруко сощурившись, посмотрел на своего подзащитного. – А в чем сходство?
– Клоун должен все уметь. – Антон улыбнулся. – Это гимнаст, жонглер, иллюзионист, дрессировщик… Так и у нас.
– Понятно. – Перов сложил свои бумаги в папку. – Значит, будешь стоять на своем?
– Да, – подтвердил Филиппов. – Я дал команду спуститься всем в блиндаж, чтобы обсудить наши дальнейшие действия. Воспользовавшись этим, один из пленников освободился от веревки и бросился бежать, по пути прихватив лежащий у входа автомат. Укрывшись в чаще, открыл огонь. Обнаружив его по вспышкам выстрелов, я выстрелил в ответ.
– Наверняка уже была экспертиза, с какой дальности был произведен выстрел, – неожиданно сказал Перов, – и из какого оружия.
– Вы тоже думаете, будто я всех уложил, а его оттащил на край поляны?
– Нет, – отрицательно покачал головой адвокат. – Меркушев ясно дал понять, следов волочения не обнаружено, но он настаивает на версии, будто вы отвели этого парня в лес и застрелили. Потом с этого места открыли огонь по оставшимся.
«Хорошо, что напомнил об экспертизе, – спохватился про себя Антон. – Надо немного переиграть».
* * *
– …Так почему ты сначала говорил, что стрелял с этого места? – ткнув кончиком карандаша в от руки нарисованную схему участка местности, прилегающей к злополучному блиндажу, Меркушев поднял на Антона удивленно-возмущенный взгляд.
– Отсюда я обстрелял кустарник, где укрылся бандит, – невозмутимо подтвердил сказанное накануне Филиппов. – Только после всего мне пришлось его преследовать. Поэтому последний раз я выстрелил уже из пистолета, находясь где-то здесь. – Он указал место рядом с крестиком, обозначающим труп. – Просто в запарке как-то не придал значения. – Он виновато развел руками.