Андрей Жмакин Sex, drugs and rock’n’roll
— Коза! — Бурундуков с силой бросил трубку.
Служебного телефона не жаль.
Денег ей не хватило! Блин, а когда их ей хватало? Очередную цацку приспичило купить. Теперь житья не даст, пока своё не получит…
Бурундуков вздохнул. Получка была только что и ушла этой самой жене на колье. Да и какая там получка у капитана полиции на низовой работе. Он обвел взглядом ненавистную убогость того учреждения, которое при советской власти называлось «опорным пунктом милиции». С тех пор прошли и года и переименования, а убогая обстановка, считай, осталась той же самой.
Страна поменялась, он сам поменялся — разве в молодости он был такой? Эх, как в молодости было… Многое было, не хуже, а то и лучше, чем у иных — sex, drugs and rock’n’roll…
Бурундуков вздохнул еще раз.
Собственно, вздохнул раз — так, чего не вздохнуть второй, раз начал. Но уже с раздумьем.
Знал он откуда деньги взять. Один из многих обычных способов. И тот, у кого он их возьмёт, тоже это знает. Вернее, знают.
Наряд как раз доставил недавно. Пятеро шалав томились в обезьяннике в ожидании привычной — не первый раз — отмашки.
И отмашка последовала.
— Ну что, бабоньки, по обычной таксе, — вернулась от шефа за лязгнувшую при закрывании решетку та из них, что была постарше.
Бабоньки понимающе закивали, раскрывая сумочки.
Кроме то ли новенькой, то ли приблудной — уже сидела у ментов в воронке, когда их загребли.
— У меня нет денег, — тихо сказала она.
Собиравшая «по таксе» решила сделать доброе дело:
— Ты, похоже, по первости. В этом участке долго оставаться не стоит — легко на субботник загреметь можно.
— Что такое субботник? — вопрос, судя по выражению огромных темных глаз, был задан абсолютно искренне.
Дамы дружно прыснули.
А та, что собирала деньги, пожала плечами. Придуривается эта новенькая, что ли? Ну, как знает, ей тут никто в няньки не нанимался.
— Вас же пятеро! — заявил законную предъяву Бурундуков, неторопливо пересчитав купюры.
И, услышав объяснение, окинул отказавшуюся изучающим взглядом. Похоже, действительно свеженькая. Тоже вариант. Можно сегодня и расслабиться.
— Четверо на выход, она остается.
Девушки простучали «шпильками» к двери на улицу.
Бурундуков продолжал изучать оставшуюся в обезьяннике девушку. Точеная фигурка — но не худая, как раз такое Бурундуков и любил. Волосы черные, как воронье крыло, собраны в хвост. Простое облегающее платье чуть выше колен. Остановившись взглядом на этих коленях, Бурундуков ощутил горячую волну, хлынувшую в пах…
Именно в этот момент входная дверь распахнулась.
Бурундуков обернулся и уперся носом в шкаф.
— Привет, Бурундук, — сказал шкаф, — как тут твоё ничего?
Вслед за этой грудой мышц внутрь с улицы ввалились еще двое.
Бурундуков матюгнулся.
— Глянь, Сыч, — сказал один из вошедших следом за качком, — он, по ходу, не рад нас видеть.
— А я его тоже, положим, без особой радости вижу. Чё мне с него радоваться? Мент — он и есть мент.
— Чего припёрлись? — хмуро поинтересовался Бурундуков.
— Точно, не рад, — бесстрастно констатировал Сыч. — Только мне на твою нерадость нассать. У нас тут с друганами пати. Бабы нужны.
— Нету сейчас.
— Это как это нету? — огромная пятерня легла Бурундукову на погон. — Мы за что тебе платим?
— Да гонит он, — растягивая слова, будто ему лень говорить, заметил третий браток, — вон у него какая цыпа в клетке. А нам отказывает. Небось, для себя бережет.
— Да она только одна, — Бурундукову было ясно, что ему на этот раз обломилось.
— Зато какая! — присвистнул Сыч.
Sex…Кейс. В гангстерских фильмах в таком кейсе помещался миллион долларов. Или другая большая сумма. Тим не помнил, какая именно.
Интересно, как бы он поступил, если б знал, что внутри — миллион долларов?
Тим посмотрел на кейс, который держал в руках, и с сомнением хмыкнул.
Ладно, вернемся на землю.
Вот в том — то и дело, что на земле он к таким вещам не привык. Ему больше подходил, да и был привычнее, небольшой рюкзак или спортивная сумка. А с кейсом и в своем повседневном прикиде Тим походил на водопроводчика — они в подобных кейсах инструменты носят.
Ну, водопроводчик, так водопроводчик. Правда, кейс уж больно дорогой — сразу видно, настоящей кожи. И отнюдь не копеечной выделки. Ладно, пусть будет — богатый водопроводчик. В конце концов, кому какое дело.
Тим остановился у огромной витрины и, делая вид, что рассматривает ее содержимое, внимательно изучил обстановку за своей спиной, размыто отражающуюся в толстом стекле.
Ничего подозрительного.
Тим специально не поехал на своей машине. В случае чего, проще было затеряться в толпе и лабиринте проходных дворов, которые он знал тут как свои пять пальцев.
В метро он несколько раз переходил на противоположную платформу и возвращался на пару станций. На троллейбусе проехал три лишние остановки, вернувшись пустынными в это время дворами.
Все было чисто. Хвоста не было.
Только полностью уверившись в этом, Тим направился непосредственно к «Млечному пути».
Вообще — то заведение называлось «На Млечном пути». Но это начальное «на» в разговоре за необязательной надобностью выпадало. «Млечный путь» и «Млечный путь».
Постоянный контингент заведения не очень заморачивался и словом «трактир», предваряющим на вывеске словосочетание «На Млечном пути». Бытовало более короткое и привычное «бар».
Хотя на «трактир» заведение имело право — располагалось в отдельно стоящем двухэтажном доме, второй этаж которого был отведен под комнаты, сдающиеся на сутки, а чаще — на часы.
Контингент, с которым посетители снимали эти комнаты, начинал ловить клиентов уже на подходе.
Тим знал их всех. И его знали. Поэтому, услышав: «Сейчас занят», с предложениями своих услуг не навязывались. Раз Тим сказал, что занят — значит, занят. Дела у человека.
Тим вошел в полутемный зал и сел за столик неподалёку от стойки. Кейс поставил под стол, прислонив к ноге, чтобы чувствовать его присутствие. Кивнул хозяину, протиравшему бокалы за стойкой. Подошедшей хозяйке — она обслуживала столики — сделал свой обычный заказ. Говяжий стейк с зеленым горошком и стопку виски.
И тут же, хотя зал был полон больше, чем наполовину, и уже начинался обычный вечерний шум и суета, увидел её.
Вернее, сначала Тим обратил внимание на поведение Хозяина. Обычно этот человек средних лет, имени которого никто, похоже, не знал, а если и знал — то не употреблял, заменяя исчерпывающим все вопросы, которые интересовали посетителей бара, обращением «Хозяин», безучастно стоял за стойкой или протирая бокалы в ожидании заказа или неторопливо наполняя вычищенные бокалы заказом полученным. Или молча кивая своей жене, имени которой стены заведения тоже обычно не слышали — Хозяйка и Хозяйка, — чтобы обратить её внимание на желающего добавки или нового заказа клиента за столиком. Теперь же хозяин замер с полотенцем над стаканом, внимательно и, как показалось Тиму, неодобрительно смотря в дальний угол зала.
А если быть еще точнее, за минуту до этого Тим обратил внимание на то, что Хозяйка подошла к Хозяину за стойку и, нагнувшись к самому его уху, стала что — то шептать. Потом отстранилась и внимательно посмотрела на мужа, словно ожидая от него какого — то действия.
Вот тогда — то, увидев последующую реакцию Хозяина, Тим проследил за его взглядом — и увидел её.
Черные — вороньего крыла — волосы и огромные темные глаза. Простое платье тесно облегало точеную фигуру, сверху открывая начало груди с глубокой ложбинкой, а снизу заканчиваясь примерно на середине бедра — девушка сидела, закинув ногу за ногу, и от этой гладкой коленки и от обнаженной наполовину задней поверхности девичьего бедра у Тима…
«Чёрт, у меня дела», — это был голос разума.
«Чё-ё-ёрт!» — мысленно ответил своему голосу разума Тим.
Девушка сидела за столиком с тремя — Тим опытным глазом тут же оценил — шестерками среднего пошиба. Слева от неё располагался шкафоподобный качок, то и дело огромной лапой стремящийся залезть своей спутнице под подол, шутливо делая вид, что отдергивает руку от защищающихся отпихиваний девушки, а на самом деле с каждым разом проникая дальше и дальше. С другого бока девушка безуспешно старалась увернуться от рук второго своего спутника, безостановочно мявшего ее грудь так, что та едва не вываливалась из не такого уж и глубокого выреза. Третий парень, сидящий напротив девушки, ничего не предпринимал, он просто смотрел на то, что вытворяли с ней остальные двое.
Смотрел с улыбкой.
Тим не вчера родился, чтобы не понимать, что эта улыбка не обещала девушке ничего хорошего.
«Попала», — подумал Тим.
Те двое — ладно, за групповуху просто другой тариф. Но этот третий, с его гнусной улыбочкой…
Опытная профессионалка среагировала бы на такую улыбку однозначно и бесповоротно — на за какие деньги.
Здоровье дороже. А то и жизнь.
В следующее мгновение до Тима дошло. Не будет тут никаких денег. Или «субботник» или…
Да, конкретно попала.
Тим с сожалением взглянул на девушку. И та, бросая отчаянные взгляды вокруг и натыкаясь или на глумливо — похотливые или на деланно-безразличные взгляды завсегдатаев отнюдь не респектабельного заведения, встретилась с ним глазами.
Звёздное небо.
Манящее своей головокружительной бездонностью в мириадах звёздных миров. Безгранично прекрасное и захватывающе таинственное.
Тим встал.
Кейс шевельнулся у ноги, словно напоминая о себе.
«Не надо», — сказал голос разума.
«Согласен», — ответил ему Тим.
Потом нагнулся, взял кейс и, подойдя к стойке, перекинул его Хозяину:
— Сохрани.
Краем глаза успел заметить, как Хозяин, согласно кивнув, подхватил кейс и уже практически спиной ощутил провожающий одобрительный взгляд Хозяйки.
И шагнул к распахнутым прямо на него темным огромным глазам.
Те трое были заняты своей девушкой и обратили внимание на Тима только тогда, когда он, опёршись на их столик, наклонился, словно для доверительного разговора.
Тон был тоже доверительный. Тим знал, что здесь, в «Млечном пути» его предложение имеет право быть. И ничего в странного в нём — здесь, в «Млечном пути», — нет.
— Со всем уважением, парни, — сказал он. — Уж больно девушка у вас хорошая.
И назвал сумму.
Серьезную сумму, солидную. Ему не нужна была драка сразу. Более того, с учетом соотношения сил, он многое бы дал за то, чтобы драки не было вообще. Поэтому он много и давал.
— Не продаётся, — добродушно ухмыльнулся качек, — правильно сказал, уж больно хорошая.
И ухмыльнулся вновь — на этот раз сально и с подмигиванием, рассчитанным на понимание. Сидевший напротив качка оторвал наконец руку от груди девушки и утвердительно кивнул. Словно авторитетный знаток, попробовавший то, о чём в данный момент говорят, и подтверждающий — да, мол, именно всё так и обстоит, убедился в том самолично.
— Но поделиться можем, — продолжил качок. — После Слюни будешь.
И ухмыльнулся в третий раз:
— Если после Слюни что-нибудь останется.
И эта ухмылка Тиму не понравилась. Совсем. Он не нуждался в объяснении, кто из этих трёх — Слюна.
— Зато постоит в очереди совершенно бесплатно, — тот, которого Тим определил как второго, вновь облапал девушку, запустив ей руку в вырез платья.
Тим повернулся и, слыша глумливый рогот у себя за спиной, пошёл к барной стойке.
В глаза Хозяину и по — прежнему рядом с ним стоявшей Хозяйке он не смотрел. Ткнул пальцем в направлении самого на вид увесистого сосуда из разнокалиберного, с броско разноцветными наклейками, ряда на забарной стойке:
— На мой счет.
И, взяв поданную Хозяином бутылку, неторопливо двинулся обратно.
Тима поразило, как быстро — собственно, тут же, с первым его шагом обратно, вспыхнули пониманием глаза девушки. В то время как лапавший ее бессмысленно смотрел на его приближение и дернулся лишь тогда, когда Тим резко вскинул руку с бутылкой. Но предупредить качка, сидевшего к приближающемуся Тиму спиной, не успел — бутылка вдребезги разлетелась, врезавшись в бритую голову. Качок обмяк, с глухим стуком упёршись лбом в столешницу.
И тут Тим промахнулся.
План был такой: вырубить второго ударом в кадык — и остаться один на один со Слюной. Тот был Тиму по силам и проблемы не составлял.
Но Тим не дотянулся — махнул по воздуху. Второй успел, отбросив стул, вскочить, увернувшись от удара. И теперь стоял перед Тимом.
Краем глаза Тим увидел, что Слюна застыл с открытым ртом — не соперник — и сконцентрировался на стоявшем перед ним братке.
Тот был крупнее Тима и драться умел, было видно сразу. Правильно оценив ситуацию, не стал бить, а навалился всей своей массой, чтобы смять противника и вцепиться ему в горло. Тим почувствовал тяжёло-цепкую хватку его пальцев на своей шее и увидел во взгляде братка ту сумасшедшинку, которая не оставляла сомнений — живым Тиму из этих рук не вырваться.
Если бы не кое — какие страницы из прошлого, о которых сам Тим не любил вспоминать.
Воровской ближний бой. Были обстоятельства, заставившие Тима освоить его. Собственно, поэтому он и выжил.
И поэтому выжил сейчас.
«Локоть» — так называется этот приём, когда локтем бьют в солнечное сплетение, а костяшками согнутых пальцев — в висок.
Тут же удушающая хватка на шее ослабла. Тим отбросил в сторону сомлевшего братка и огляделся.
Слюни не было. Шкафоподобный качок, похоже, постепенно приходил в себя. Самое время рвать когти.
— Ты со мной?
Девушка кивнула и зачем-то перегнулась через стол к тому месту, где сидел пропавший Слюна.
— Быстро, быстро! — поторопил её Тим. — Давай!
И тут его осенило. Никому и в голову не придёт, что он после такого остался в баре. А раз никто об этом не подумает, надо именно так и поступить.
— Свободные комнаты есть? — шёпотом, чтобы никто, кроме стоявшей рядом Хозяйки, не услышал, спросил он Хозяина, принимая от него свой кейс.
Хозяйка отреагировала быстрее: Тим ощутил, что в его ладонь, лежащую на барной стойке, сунут ключ.
Не оборачиваясь, но слыша, что девушка бежит за ним, Тим бросился в коридор, ведущий к задней двери. И, одновременно, к лестнице на второй этаж — к номерам. На ступеньках он разобрал по цифре, оттиснутой на ключе, какую именно дверь из выходящих к слепой коридор ему следует открыть.
Всё было нормально. Как хозяйка дала ему ключ, никто не должен был заметить. Со стороны всё выглядело так, что они, побежав к заднему выходу, постарались убраться как можно дальше от места драки. Что, понятно, от беглецов и ожидалось. Вот пусть подальше беглецов и ищут.
А что будут искать, Тим не сомневался. Не проходят безнаказанно такие вещи.
Был досадный момент — Тима в баре «На млечном пути» хорошо знали. Слишком многие. Не все из этих многих к нему хорошо относились. Так что, информацию — кто был и куда делся — собрать не представит труда. И рано или поздно его найдут.
Но это будет потом.
Тим вдруг осознал, что он влип более чем серьёзно — и не хочет об этом думать: настолько влекла его звёздная глубина этих глаз.
Кстати, почему звёздная? А чёрт его знает…
Тим не хотел об этом думать. Он не хотел думать ни о чём кроме…
— Как тебя зовут-то хоть?
— Эол.
У Тима аж дыхание спёрло — таким мелодичным был её голос. Таким же мелодичным, как и её имя.
— А тебя?
Она мгновенно освоилась в комнате, и пока Тим запирал дверь, прислушивался — не идёт ли кто-нибудь за ними, — осторожно, чтобы не сильно светиться в окне, осматривал окрестности, прикидывая возможные пути отхода, Эол непринуждённо расположилась на широкой кровати, занимавшей всю середину комнаты, и когда Тим оглянулся на неё, закинула ногу на ногу и провела ладонью по покрывалу, словно разглаживая ей одной видимую складку.
И то ли от этого движения, то ли от её небрежно отдёрнутого платья над коленями…
— Тимофей.
Всё остальное вокруг перестало существовать.
— Можно просто Тим.
Звёздная бездна её глаз.
— Ти-и-м, — протянула она, словно зазвучала струна арфы.
С шелестом, как снимается через голову платье. Вкрадчиво, как перебирают пальцы густые волосы на его груди, спускаясь к рельефным бугоркам накачанного пресса.
Рубашка валяется на полу.
Её соски набухли навстречу его пальцам.
Её тело пахло… пахло… чем пахло её тело? Был какой-то запах, какой-то неуловимый для обоняния, как и неуловимый для своего определения.
Она выгнулась под ним, закатив глаза и, заметавшись, стала судорожно бить руками по простыне, а согнутые в коленях ноги обхватили Тима за ягодицы сжимающимся замком. И только в этом миг, вливаясь, казалось, всем собой внутрь её, Тим осознал, что даже и не подумал о предохранении…
…drugs…—…твою мать!
Эол плескалась в душе — как раз в этот момент шум воды прекратился, наверное, стала вытираться.
Тим, собственно, поэтому и стал подниматься с постели, чтобы в свою очередь пойти туда и успеть застать девушку голой. Хотя после ночи — а такой ночи у него никогда в жизни не было — чувствовал себя абсолютно без сил. Что у него тоже ни с одной из его женщин никогда не было. Он даже и не думал, что такое возможно. Оказалось — возможно.
Но все эти мысли мгновенно вылетели у него из головы, когда он увидел его.
Кейс.
Тим повернул голову к окну, под которым он поставил свой кейс, когда вчера вошёл в комнату. Кейс по-прежнему стол там.