Заметим, что к тому времени карате в СССР из легального вида спорта превратилось в запрещенный. На наиболее авторитетных каратистов, таких, как А. Штурмин, В. Гусев, В. Илларионов, были заведены уголовные дела. Высшей точкой в этой репрессивной кампании стал май 1984 года, когда приказом Спорткомитета СССР карате было запрещено на всей территории Советского Союза как «не имеющий отношения к спорту рукопашный бой, культивирующий жестокость и насилие». Статья 219 УК РСФСР (такие же статьи появились и в Уголовных кодексах всех союзных республик) устанавливала, что за обучение приемам карате после применения административного взыскания виновные наказываются лишением свободы на срок до 2 лет или штрафом до 300 рублей, а при наличии корыстной заинтересованности – штрафом до 500 рублей. Если же эти действия совершило лицо, ранее судимое за незаконное занятие карате, либо обучение было связано с получением материальной выгоды в значительных размерах, то виновный наказывался лишением свободы на срок до 5 лет с конфискацией имущества либо без конфискации.
И все же, несмотря на столь суровые меры, карате в стране продолжало существовать и развиваться. Как и в других подобных случаях, репрессивные меры государства не ликвидировали проблему, а лишь загнали ее внутрь, в подполье. Секции карате продолжали существовать, прикрываясь вывесками дзюдо, общей физической подготовки и даже… аэробики. Однако и положительный эффект тоже имелся: многие люди, до этого участвовавшие в деятельности различных групп, занимающихся карате и изучением восточной философии, стали оттуда уходить. Такая же история произошла и с группой Абая – Мирзы: несколько их сподвижников из Вильнюса решили выйти из группы. Это грозило расколом, а также оскудением денежных вливаний (на тот момент у одного только Мирзы было 30 (!) сберкнижек, на каждой из которых лежало по 1 тысяче рублей).
В начале февраля 1985 года Абай отправился в Вильнюс. Поехал один, поскольку надеялся на то, что ему в одиночку удастся уладить проблему. Но на месте он понял – в одиночку не справиться, поскольку «раскольщики» отказались с ним встречаться. После этого он вызвал Мирзу, рассчитывая, что его авторитет поможет делу. Но и этот приезд не помог (Мирза приехал в Вильнюс не один, а привез с собой и свою… слепую мать). Тогда Абай решил применить силу и вызвал в Вильнюс своих «нукеров»-каратистов: Пестрецова, Седова, Бушмакина. К ним также должен был присоединиться и Нигматулин, который из Вильнюса собирался заехать в Кишинев, где ему предстояло досняться в телефильме «Жизнь и бессмертие Сергея Лазо». Отметим, что в день отлета Нигматулин опоздал на самолет и вполне мог не прилететь. Но когда летчикам сообщили, что на рейс опаздывает сам Салех из «Пиратов XX века», они согласились его подождать. Так Нигматулин оказался в Вильнюсе.
Прибыв в столицу Литовской ССР, вновь прибывшие остановились на квартире художника Андрюса на улице Ленина, дом 49. Отсюда пошли по адресам, требуя объяснений от «раскольников» их «предательских» действий. У одного «отступника» они отобрали 200 рублей, у другого – джинсы, третьему поломали мебель.
Нигматулин пытался как-то успокоить своих разгоряченных товарищей, но те его не слушали. Более того, стали и его называть предателем. Во время посещения квартиры одного из «раскольников» Абай и его ученики устроили в доме драку. Нигматулин был единственным, кто не бил хозяина дома. Когда все они вышли на улицу, жена хозяина квартиры решила разъединить Нигматулина с его товарищами, схватила с его головы шапку и убежала. Нигматулин пошел ее искать и разминулся с Абаем. Это стало последней каплей, что переполнила чашу терпения «Учителя», который давно завидовал славе Нигматулина. Когда за месяц до этого в журнале «Советский экран» вышла большая статья про актера, а на обложке красовался его портрет, Абай был вне себя от зависти. Но тогда он сдержался. Теперь же вся его злость и ревность вышли наружу.
Когда Абай со своими учениками вернулся на квартиру на улице Ленина, Нигматулин был уже там. Не снимая пальто, Абай прошел в комнату и, указав на Талгата, приказал: «Бейте этого предателя». Обкуренные ученики (в секте весьма широкое хождение имели наркотики) набросились на артиста. Удары сыпались один за другим. «За что?» – успел только спросить он, прикрываясь руками. Бьющих было трое, и Нигматулин, чемпион Узбекистана по карате, мог бы легко разделаться с ними без посторонней помощи. Но приказ отдал его учитель, ослушаться которого Нигматулин не смел. Он думал, все это продлится недолго, учитель одернет своих учеников, как только увидит, что Нигматулин смирился. Однако конца побоищу видно не было. Вошедшие во вкус истязатели наносили удары все сильнее и изощреннее. Бил Нигматулина и его учитель – Абай. Как рассказал на суде один из истязателей: «Талгат лежал на полу, не защищался. Абай разбежался и ударил. Как по мячу. Будто пробил пенальти. И тут все поняли – все. Это убийство!..»
Избиение Нигматулина продолжалось с двух часов ночи до десяти утра с небольшими перерывами. Соседи, которые слышали крики убийц и стоны жертвы, несколько раз звонили и стучали в дверь квартиры художника, требуя прекратить безобразие. Когда это не помогло, вызвали милицию. Наряд прибыл оперативно в 1 час 20 минут ночи и застал в квартире разгоряченных молодых людей. На вопрос «Что здесь происходит?» хозяйка ответила, что отмечается защита диссертации ее мужа, что молодые люди повздорили, но теперь уже помирились. После этих слов «повздорившие» мужчины демонстративно пожали друг другу руки.
Милиционеры обошли квартиру и ничего подозрительного не обнаружили. Между тем Нигматулин заперся в ванной и молчал, надеясь в дальнейшем на снисхождение своего учителя. Пробыв в доме еще несколько минут, милиционеры уехали. А избиение возобновилось с новой силой. В итоге от этих побоев Талгат Нигматулин скончался. Его предсмертная агония длилась около часа.
Поняв, что произошло непоправимое, хозяева квартиры бросились заметать следы: замыли все кровавые пятна на полу и обоях. Пытались они и оживить Нигматулина, делая ему искусственное дыхание и массаж сердца. Но все было напрасно: актер хотя и был еще жив, но на все попытки привести его в сознание не реагировал. Тогда хозяева позвонили своему знакомому доктору, надеясь, что, быть может, он поможет. Но и тот лишь развел руками. И предложил вызвать «Скорую помощь».
13 февраля 1985 года в 13 часов 22 минуты на Вильнюсскую станцию «Скорой помощи» поступило сообщение о том, что на улице Ленина умер человек. Прибывшие по вызову врачи констатировали смерть от множественных побоев. У Нигматулина на теле обнаружили 119 повреждений, из них 22 – в области головы. У пострадавшего были сломаны четыре ребра с правой стороны груди, сломан нос, произошло кровоизлияние под мягкую оболочку мозга и желудочка с последующим развитием травматического шока. Хозяйка квартиры объяснила все просто: знакомого на улице избили хулиганы, он с трудом добрался до их дома и здесь скончался. Преступники еще лелеяли надежду, что все для них обойдется. Но даже врач, выслушавший эту версию, тут же в ней усомнился: ведь в подъезде не было ни единой капли крови. Всех вскоре арестовали.
Когда весть о гибели популярного киноактера распространилась по стране, большинство людей терзал только один вопрос: почему Нигматулин не сопротивлялся? Ведь он был профессиональным каратистом и вполне мог за себя постоять. Но вместо этого предпочел умереть. Ссылки на то, что актер находился в плену своего обожания руководителя секты, казались слишком невероятными. Может быть, дело было в чем-то другом? Знаменитый рукопашник Тадеуш Касьянов (он снимался с Нигматулиным в «Пиратах XX века» – играл боцмана) высказал следующую версию. Цитирую:
«Талгат умер из-за наркотиков. Когда снимался фильм «Пираты XX века», его брат получил за наркотики лет 12. Поэтому Талгат постоянно отсылал ему деньги, а потом и сам присел на наркотики. А убили его в Вильнюсе за то, что он не рассчитался. Убивали его чемпион Москвы по карате и еще трое отморозков. Талгат сидел обкуренный в кресле, а они его по голове ногами долбили… Так он по-дурацки погиб…»
Поскольку тело Нигматулина было изуродовано до неузнаваемости, родные актера приняли решение не показывать его на похоронах – кремировали тело. Захоронение прошло на ташкентском кладбище Чиланзор-ота.
Суд над убийцами состоялся спустя год после трагедии. Он не стал искать в элементарной уголовщине политического подтекста и воздал каждому по заслугам. Абай Борубаев получил 15 лет тюрьмы строгого режима; Мирза Кымбатбаев – 12 лет; Владимир Пестрецов – 13 лет. Получили свое и остальные участники преступления. В адрес правления Союза писателей СССР, влиятельные члены которого в свое время весьма лестно характеризовали Мирзу и Абая, суд вынес частное определение.
На сегодняшний день главные фигуранты того нашумевшего дела уже отошли в мир иной: Абай скончался в тюрьме от туберкулеза, а Мирза умер спустя несколько лет после освобождения.
На сегодняшний день главные фигуранты того нашумевшего дела уже отошли в мир иной: Абай скончался в тюрьме от туберкулеза, а Мирза умер спустя несколько лет после освобождения.
Тайна озера Цейтенерзее Дин Рид
Знаменитый американский певец и борец за мир Дин Рид погиб летом 1986 года. Долгие годы западная пропаганда выдавала эту гибель за происки восточногерманской спецслужбы «Штази»: якобы та убила певца, после чего представила эту гибель как самоубийство. Знаменитый голливудский актер Том Хэнкс на основе этой версии даже собирался снимать байопик (биографический фильм) о Дине Риде. Но затем в Германии широкой общественности было явлено предсмертное письмо Дина, которое тут же развеяло западную версию о гибели певца. И люди узнали новые подробности о последних годах жизни знаменитого американца.
Как известно, более двух десятков лет Дин Рид был другом СССР, хотя до этого, казалось бы, ничто не предвещало такой дружбы. Более того, в конце 50-х Дин был типичным американцем: как и большинство его соотечественников, он считал Советский Союз самой несвободной и отсталой страной в мире, где по улицам городов бродят дикие медведи (американская пресса писала об этом на полном серьезе). Но затем у Дина стали шире открываться глаза на мир, чему способствовала его активная гастрольная жизнь: он имел возможность воочию наблюдать жизнь людей в разных странах.
Примерно до середины 60-х Дин по инерции продолжал нести в себе многие из тех взглядов относительно советского режима, которые были привиты ему его отцом-антикоммунистом и родной пропагандой. По его же словам, «я предпочитал называть себя как угодно: идеалистом, гуманистом, пацифистом и даже социалистом, но только не коммунистом». Подлинный переворот в сознании Дина произошел в 1965 году, когда после конгресса в Финляндии он наконец впервые очутился в СССР. И вблизи увидел социалистическую модель в действии. И хотя у этой модели были свои недостатки, однако достоинств оказалось куда больше, и именно они произвели настоящий переворот в сознании Дина. Эти впечатления окончательно утвердились в нем спустя год, когда он пробыл в СССР на гастролях больше месяца и посетил не только Москву, но и другие города Союза. С этого момента Дин, что называется, прикипел к родине социализма душой и сердцем бесповоротно. Сравнивая жизнь в СССР с жизнью в других странах, он пришел к мнению, что она достаточно свободна, обеспеченна и безопасна. С этого момента певец уже не стеснялся называть себя другом и сторонником коммунистов. После чего к армии его поклонников, разбросанных по всему миру, приплюсовались и миллионы советских людей.
Активное включение Дина Рида в культурную и идеологическую парадигму советской политики началось в 1970 году. Именно тогда в СССР были выпущены четыре диска-миньона певца и первый диск-гигант, а также он становится делегатом двух важных политических мероприятий: участвует в конференции сторонников мира в Стокгольме (март) и пленуме Всемирного совета мира в Москве (апрель). Чуть позже (поздней осенью) он пишет открытое письмо А. Солженицыну, где подвергает его резкой критике за антисоветские взгляды, в которых писатель рисует СССР не иначе как тюрьму народов, да еще пронизанную ненавистью. Дин был искренне возмущен подобными взглядами, хотя и не был советским гражданином. Однако за пять последних лет он дважды побывал в СССР (дал гастроли в восьми республиках Союза) и воочию видел жизнь советских людей. И жизнь эта, по его мнению, не была похожа на тюрьму.
Более полутора десятка лет Дин был активным сторонником СССР. Проживая с 1973 года в ГДР, он постоянно участвовал в разного рода политических акциях на стороне Восточного блока, да и концерты его носили все тот же заряд – антикапиталистический. Однако уже в первой половине 80-х слава Дина Рида в Восточном блоке начала претерпевать существенные изменения. Если в начале 70-х, на волне «доктрины Брежнева» (защита социалистических ценностей любыми способами, в том числе и силовыми), он воспринимался миллионами людей как верный союзник в борьбе социализма с Западом, то десятилетие спустя ситуация была другой. К тому времени в жизнь вступило новое поколение людей, воспитанных разрядкой с ее чуть ли не откровенным пресмыкательством перед Западом. В итоге последний ими воспринимается уже не как враг, а как друг и союзник.
Самого Дина все сильнее волновали проблемы молодежи, причем не только советской, но и восточногерманской. Он видел, что это поколение, выросшее в тепличных условиях, все сильнее дрейфует в сторону Запада и не видит в этом дрейфе ничего страшного. В этом явлении не было бы ничего предосудительного, если бы молодежью не двигало исключительно голое потребительство, лишенное всяческих идеологических подпорок. Свое беспокойство происходящим Дин выразил в одном из интервью – «Комсомольской правде» в октябре 1983-го. Приведу из него небольшой отрывок:
«Уважение к себе начинается с ответа на вечный, мучительный вопрос – для чего живу? Для чего рожден? Чтобы ездить на собственной машине? Носить джинсы? И только?..
Далеко не все плохо, что приходит из Америки. Ведь только одни джинсы, только одна рок-музыка не могут быть «врагами», опасными сами по себе. И то и другое – приметы времени.
Но совершенно иное дело, когда «американская облатка» – в джинсовой или джазовой упаковке – становится самоцелью. Тогда за океаном ловцы душ хлопают в ладоши: к сонму приверженцев американской мечты прибавляется еще одна душонка. «Мой домик, моя машина, мое дело…» Страшно, когда, став рабом вещей, накопительства, человек забывает о том, что действительно важно.
А важно проснуться утром и иметь возможность пойти в школу. Или на работу. Или лечь в больницу, не думая о том, что твоя семья вынуждена из-за этого отказывать себе в куске хлеба. К сожалению, только потеряв все это, кое-кто понимает, какая, в сущности, разница – ушел ли ты на работу в джинсах или брюках. Важно, что ты чувствовал себя Человеком».
Отметим, что подписание в 1975 году в Хельсинки документов из так называемой «третьей корзины» (обмен культурной, научной информацией) явилось улицей с односторонним движением: «зеленый свет» на ней зажигал исключительно Восточный блок. Проникновение той же западной культуры туда было куда более масштабным, чем в страны Запада культуры восточной. Поэтому в США только один (!) раз – в 1974 году – был зарегистрирован наивысший процент американцев, благосклонно относящихся к русским за все время «холодной войны» (1945–1991) – 45 %. Все остальные годы этот процент был значительно ниже. В СССР симпатии людей к США всегда были выше, а с началом разрядки они только усилились. Это было не случайно, а вытекало из той идеологической политики, которая проводилась в обеих странах: если американские СМИ по-прежнему работали в режиме антисоветского нон-стопа (причем черной краской рисовалось не только руководство СССР, но и весь советский народ, что по сути было чистой русофобией), то в советских СМИ знак равенства между американским народом и властью никогда не ставился. Причем так было даже во время жесткой конфронтации между двумя сверхдержавами в первой половине 80-х.
Отсюда росли ноги и полной неосведомленности американцев о жизни и деятельности их земляка – Дина Рида. В свое время советские либералы любили «поддеть» певца тем, что на его родине о нем никому ничего неизвестно. Но потому и не было известно, что перед его именем был воздвигнут такой же мощный «железный занавес», как и перед советским искусством, литературой, наукой. Отметим следующий факт: в то время как советское правительство усиленно раскручивало американца Дина Рида, который клеймил американское правительство и превозносил американский народ, в США на щит был вознесен Александр Солженицын, который в своих гневных филиппиках не делал никаких различий между руководством СССР и советским народом. В этом было главное различие двух пропаганд. Как мы теперь знаем, победила вторая: более бесцеремонная и антигуманная.
Американская идеологическая машина действовала более цинично, чем советская: ничего позитивного о СССР и Восточном блоке она своим гражданам не рассказывала (речь идет о широкой пропаганде, а не локальной). В итоге в середине 80-х большинство американцев, как и их предшественники, продолжали считать советских людей варварами, далекими от цивилизации и опасными для всего прогрессивного человечества (как показали последние события в Южной Осетии, таковыми их взгляды остаются и поныне). Тот же Голливуд работал именно в этом направлении: в начале 80-х там появился фильм «Красный рассвет», в середине 80-х – телесериал «Америка». В обоих на полном серьезе демонстрировалось, как «русские варвары» оккупируют Америку и устраивают там настоящий геноцид американцев.
Возвращаясь к отношению советских либералов к Дину Риду, отметим, что их утверждение о том, что тот был всячески обласкан советскими властями и буквально «не вылезал из СССР», является преувеличением. Так, за 20 лет (1966–1986) Дин давал широкомасштабные гастроли по СССР всего семь раз (1966, 1971, 1972 – дважды, 1975, 1981, 1982). В последние четыре года жизни Дина Госконцерт СССР больше не устраивал его крупных гастролей по стране, что, видимо, было не случайно: заполонившие к тому времени властные структуры западники явно не хотели видеть борца за мир Дина Рида у себя на родине слишком длительное время.