Александр Конторович Несмотря на достигнутые успехи
— Прошу всех садиться, господа! — хозяин кабинета, невысокий полноватый человек, жестом указал вошедшим на удобные кресла. — Устраивайтесь поудобнее — и приступим!
Полноватого человека звали Борис Григорьевич Каменский, и занимал он должность советника президента. На публике появлялся редко, даже вездесущие СМИ не обращали на него особенного внимания. Он проходил у них по графе «И другие официальные лица». Интервью не давал и ни чем внимания к своей персоне не привлекал. Даже толком не было ясно — чем он вообще занимается и что делает. Ну, сидит в большом кабинете на Старой площади — так по должности же положено. Сам он очень редко куда-либо выезжал, а уж чтобы к себе кого-то пригласить… про то как-то и вовсе не слыхивали. Тем удивительнее было получить от него вежливую просьбу посетить его офис для консультации.
Да и состав приглашённых… тоже вызывал некоторое недоумение. Почему, например, в одном случае пригласили начальника УВД и начальника полиции, а в другом — только последнего? И отчего приглашены одни области, а проигнорированы другие? Ходили неясные слухи, что подобного приглашения удостоились ранее и руководители некоторых региональных управлений ФСБ — но там всё было тихо. Никакой информации оттуда не поступало, контора традиционно не делилась своими внутренними секретами.
Точно так же осталась в секрете и повестка совещания. Ладно бы хоть тему как-то озвучили — так нет! Полная неопределённость! Так, за жизнь поговорить… Но в это, разумеется, никто не верил.
Оттого и витала в воздухе некоторая напряжённость, подспудно — но присутствовала. Рассаживались, негромко переговаривались, приветливо кивали знакомым… и ждали. Чего-то необычного и, откровенно говоря, пугающего.
— Все устроились? — Каменский обвёл глазами приглашенных. — Есть какие-то пожелания? Кофе, попить чего-нибудь? Не стесняйтесь, вы же не на оперативном совещании у министра, мы просто беседуем…
Кстати, а вот министр-то… его-то и нет. Как-то странно…
— Вы, надо полагать, не раз уже задали себе вопрос — зачем вас всех пригласили? Не буду терзать никого неизвестностью. Меня, собственно говоря, интересует лишь одно обстоятельство — феномен так называемого Имперца… Не те сводки, что ежедневно отправляются наверх — а ваши личные мнения. То, что не сообщается в докладах министру.
Так… Вот он — звоночек! Ведь свербело же у многих! Чуяло сердце — икнется ещё этот Волин — и не раз!
— Итак, господа? Кто начнёт?
Хм, легко сказать — кто? А кто? Некоторым образом — лечь на амбразуру. А неохота…
— Нет желающих? Ну, что ж… тогда, если не возражаете, начнём по списку… или — нет! Вот у нас тут сидит начальник УВД Ивановской области — его первого и спросим! Прошу вас, господин генерал-майор! Не стесняйтесь — тут чужих нет!
Полноватый генерал-майор полиции Рахимов встал со своего места.
— Ну… я несколько не готов… в смысле — именно по этому вопросу.
— Но, господин генерал, от вас же и не требуется полный и обстоятельный доклад по всем аспектам данной проблемы! — развел руками хозяин кабинета. — Личное мнение — не более того…
— Ну… если в таком разрезе… — пожал плечами Рахимов. В принципе, именно он менее всех прочих имел основания хоть как-то волноваться на свой счёт. Ни для кого не являлись секретом его давние и тесные дружеские отношения с министром внутренних дел. Да и кое с какими, так сказать, «национальными лидерами» и «коммерсантами» — тут тоже всё было хорошо и прочно.
— Что я могу сказать по данному вопросу? Имеет место быть, да. Есть такое явление, есть. Но, господа, думаю, что не он такой первый! Были и до него всевозможные «робингуды», как без них? Но не делись никуда — сидят, кто уцелел. И этот долго не пробегает…
— А как вы считаете, Ильяс Мухамедович, поддержка населения у него есть?
— Есть. Всегда даже самых полных отморозков кто-то да поддерживает. Деньги никому ещё лишними не стали, увы… И здесь — не исключение. Мы таких вот помощников как раз недавно и брали, да…
— И как?
— Да… в общем, живыми взять не удалось, увы… По нашим данным, они как раз самого Волина и ждали — должен был он туда прибыть… Не пришёл, к сожалению.
— Вообще не пришёл?
— Ну… нет.
— Простите, а как же начальник налоговой службы Вашей области? Насколько я в курсе, он, кажется, вскоре и того… скончался.
— Ну… да. Застрелился он… — нехотя признал генерал.
— Угу. Тремя выстрелами из пистолета в голову… бывает… — покивал Каменский. — И прямо перед собой положил бо-о-ольшой списочек — когда и кого он там необоснованно поприжал… и в чьих интересах. Это, надо полагать, его совесть так замучила?
— Прокуратура вынесла заключение — самоубийство, — нахмурился генерал. — У нас нет оснований подозревать, что они…
— Ну, нет — так нет! — неожиданно согласился с ним президентский советник. — А вот эти — соратники Имперца, что живыми не дались — они таким макаром деньги полученные отрабатывали? И много их там нашлось?
— Не очень. Долларов — чуть меньше пятисот. Тринадцать тысяч рублей и так — по мелочи ещё.
— А оружие? Его у них сколько было?
— Э-э-э… автоматы имелись, пистолеты, обрезы…
— Штурмовой карабин «Бенелли-Супер-Шорт» разве у нас теперь по разряду обрезов проходит? — удивился Каменский. — Надо же?! А я и не знал… И сколько там было этих… прихлебателей?
— Трое.
— С четырьмя автоматами, двумя штурмовыми карабинами и десятком пистолетов. М-м-да… прибарахлились… а ведь «Бенелли-Шорт» только у вспомогательного корпуса есть, даже и у наших спецчастей его не имеется, так?
— Так, — согласился Рахимов.
Присутствующие замерли. Что-то пошло… словом, необычно пошло, неправильно. Так раньше никогда не бывало. Начальник УВД зачитывал ритуальную «портянку», подчеркивал свои достижения, каялся в недостатках, получал положенную долю шишек. Или плюшек — это уж как наверху заранее решат… и все шло своим чередом. Но сейчас…
— И каковы были потери? — снова воззрился на генерала президентский советник.
— У нас?
— Вообще.
— Ну… у нас — трое раненых и один контуженый. У вспомогательного корпуса — восемь человек убитых и пятеро раненых.
— Причем трое — весьма тяжело… — покивал хозяин кабинета. — М-м-да… надо же, а мы вот своим бойцам гораздо больше платим! А воюют они — куда как менее эффективно! Я вот не пойму, нам теперь надо либо наш спецназ сократить и зарплату им урезать, либо — этих нанять! Они же за деньги воюют, так ведь? Им же всё равно — на чьей стороне, так? Как думаете, господин генерал, пойдут они к нам?
— Не пойдут.
— Почему?
— Ну… там не только деньги. Они же и просто так Имперцу помогают иногда.
— А что же вы мне тогда тут голову морочите?! Сразу этого сказать — никак не возможно? Господин генерал! Мы с вами не на детском утреннике! И сказку для малолеток не разыгрываем!
Рахимов шумно вдохнул воздух и побагровел.
— Ладно, господин генерал… — обречённо махнул рукою советник. — Присаживайтесь уж… вы ведь, если мне память не изменяет, по рыбной ловле специалист большой?
— Да! — Начальник Ивановского УВД с вызовом посмотрел на него. Все знали — он частенько ловил рыбку даже и с самим министром внутренних дел. И со многими другими, не менее важными и значимыми персонами.
— И даже книгу об этом написали?
— Написал!
— Угу… читал, неплохо, даже и весьма… Правда, там вам какой-то журналист помогал… за ручками наверное, бегал… бывает. Ну, что ж, господин генерал, надеюсь, что следующая ваша книга будет не менее интересной. И увлекательной. Тем паче, что никакие прочие обязанности, с данного момента начиная, господина Рахимова беспокоить более не станут. Ну, разве что, за пенсией зайти придется…
А вот это уже было неслыханно совсем!
Рахимов неверяще посмотрел на своего оппонента. А тот, нимало не смущаясь собеседника, поднял телефонную трубку «вертушки».
— Алло? Да, господин президент, это я… Совершенно верно. Да. Как я и предполагал. Разумеется, господин президент. Есть — генерал Рахимов, начальник Ивановского УВД. Бывший? Совершенно с вами согласен!
Каменский положил трубку и поднял глаза на генерала.
— Вот так, Ильяс Мухамедович! Президент-то, оказывается, тоже уже в курсе всего! Так что… — он сожалеющее развел руками.
Когда за бывшим генералом хлопнула дверь, советник снова посмотрел на собравшихся. Но — уже совсем другим взглядом.
— Надеюсь, господа, вы все меня хорошо поняли? Или ещё кому-нибудь надобно пояснить, что все шутки-прибаутки остались в прошлом? Работать надобно, господа генералы! Итак — кто следующий?
— Надеюсь, господа, вы все меня хорошо поняли? Или ещё кому-нибудь надобно пояснить, что все шутки-прибаутки остались в прошлом? Работать надобно, господа генералы! Итак — кто следующий?
Тот же день.
Где-то в Москве.
Неприметный кабинет в правительственном здании.
— И вы, дорогой Олег Николаевич, хотите сказать, что наши позиции в данной области утрачены настолько серьёзно?
— Да, мистер Барлоу. Я бы сказал — они почти совсем потеряны.
— Хм… Признаюсь, мой друг, мне как-то с трудом в это верится… Наши ведущие аналитики не раз и не два просчитывали всевозможные варианты развития событий, и…
— Очередной раз сели со своим прогнозом в лужу! Или у вас есть иные, мне неизвестные, данные? С интересом с ними ознакомился бы…
— Но мы учли всё! Даже цены на водку в затерянной деревушке! Их, кстати говоря, специально снизили, что само по себе принесло нам ощутимый финансовый урон — ведь эти суммы пришлось перечислить вашему министерству финансов, озабоченному такими потерями…
— … где их тотчас же и украли…
— Не все!
— Но, тем не менее, — до фига!
— Увы…
— Ваши аналитики, мистер Барлоу, в очередной раз пустили на ветер ваши же деньги. Они ничего не понимают в России, несмотря на их научные степени и многочисленные дипломы. Народ — не спился! И не стал безразличным ко всему, как это предсказывали ваши умники. Уж и сам не знаю, отчего, но — факт!
— М-м-да…
— И это — далеко не самая главная потеря! Мы все, в том числе и ваши организации, угрохали фантастическую гору денег, чтобы привить населению мысль о том, что вся российская армия — сборище тупиц и недоумков. Что нормальный человек не должен — просто ни при каких обстоятельствах, смотреть на солдата иначе, как на неудачника. И что мы имеем в сухом остатке?
— Так всё плохо?
— Хуже — просто некуда! Откуда-то опять появились всевозможные старые агитплакаты, лозунги. Даже портреты Сталина — их-то из какого чулана раскопали?! Стоит ли упоминать о том, что ныне любая — я подчеркиваю, любая стычка армии с кем угодно — вызывает одобрение населения? Одобрение действий армии, если вы ещё не поняли! И при этом — совершенно неважно, правы солдаты или нет. Они — свои! И этим — всё сказано!
— А солдаты вспомогательного корпуса, стало быть…
— Оккупанты! Давайте уж называть вещи своими именами. Хотим мы этого или нет — а население воспринимает их именно в этом качестве.
— Олег Николаевич! Но нас поддерживает весь креативный класс!
— С чем вас и поздравляю, мистер Барлоу! А кто поддерживает его самого? За пределами двух-трех городов, я имею в виду? Вы, надеюсь, помните — каким оглушительным провалом закончилась передвижная выставка этого вашего «нового гения изобразительного искусства», как там его… Гарельского?
Одетый в модный костюм мистер Барлоу инстинктивно поморщился. Как же! Он лично присутствовал на упомянутом мероприятии. Громадная экспозиция была развернута в одном из самых модных культурных центров. Частично — под открытым небом, прикрытая сверху ярким шатром, частично — в больших галереях здания. Выставку пропиарили повсюду. Телеведущие только что в экран не лезли, превознося «новое веяние искусства». И обалдевшая публика, созерцая непонятные сочетания из кусков свеженарубленного мяса и ржавых металлических деталей, лихорадочно пыталась понять — что же они такое перед собою видят? А сверкающий белизной унитаз посереди иссиня-черной лужи — и вовсе приводил народ в обалдение. Установленная рядом табличка, недвусмысленно поясняла, что именно такой мир наблюдает автор утром из окна своего особняка.
Да и прочих непонятных вещей там хватало…
Так что, когда, рыча моторами, на выставку въехали два раскрашенных в яркие цвета грузовика, посетители ничуть не удивились, сочтя всё это за очередную задумку гения. Тот, в данный момент, был занят — давал интервью корреспондентке одного из телеканалов. Правда, отвечал «великий художник» рассеяно, уж больно сбивал его с толку роскошный бюст ведущей…
Выскочившие из прибывших машин рабочие деликатно попросили гостей выставки освободить центральный проход — дабы техника могла беспрепятственно проехать к своей цели. Народ, заинтригованный происходящим, безропотно повиновался. Интересно, что ещё придумал неугомонный «творец прекрасного», как уже успели окрестить его комментаторы?
Как выяснилось, он тут оказался совершенно ни при чём. Но — это выяснилось позже.
А грузовики — оказались обычными навозоразбрасывателями. С соответствующим содержимым…
Народ ломанулся к дверям — тщетно! Пробежать мимо автомашин с дурнопахнущим содержимым оказалось невозможно. В смысле — не испачканным пробежать. Так-то — да за милую душу! Места в широких коридорах хватало. Понятное дело, что о сохранности экспонатов в подобной суматохе никто и не подумал. И им досталось. (Впоследствии, ликвидируя итоги данной акции, коммунальные службы попросту выбросили на свалку большинство экспонатов, сочтя их обыкновенным мусором. Громкие вопли авторов сих творений никаких последствий не возымели — убирались бы вы сами, господа, тогда, глядишь, такого ляпа и не произошло бы…) Впрочем — посетителям тоже прилетело изрядно. Народ даже в окна выскакивал, благо что прыгать оказалось невысоко — первый этаж. Кто-то сгоряча позвонил в полицию и в службу спасения.
И те, и другие не замедлили появиться и задержали дерьмометательные машины и их водителей. Правда, водители, не моргнув глазом, предъявили честь по чести оформленный договор от имени… самого Гарельского. Именно на «разбрасывание поэтической субстанции». Сам «великий мэтр», бия себя кулаком в испачканную нечистотами грудь, уверял, что имел в виду цветы!
— Не знаю я, что он там имел… — хмуро ответил бригадир, командовавший всем этим безобразием. — Какие машины нам подогнали — на тех и поехали.
— Но у вас что — своей головы на плечах нет? Запаха не чувствовали, что ли? Как навоз может быть «поэтической субстанцией»?! — взвился начальник полиции.
— Хм, — ухмыльнулся бригадир. — А это что?
И он указал на композицию с унитазом, расположенную в самом начале выставки.
— Ежель это — высокое искусство, так и наши грузовики тут в самый аккурат пришлись…
Словом, работяги вышли сухими из воды. Штраф им, правда, выписали, но вот карьера и будущее «нового гения изобразительного искусства» была угроблена напрочь! Скандал вышел грандиознейший! Ноги об Гарельского не вытирал только ленивый! А обиженные посетители выставки, подзуженные ушлыми адвокатами, вломили ему коллективный иск на такую сумму, что новоявленный «творец прекрасного» мгновенно исчез с глаз долой.
Барлоу пострадал дважды. Гарельский был его протеже, и сокрушительный провал «великого мэтра» больно ударил по тщательно проработанным планам. Да и на выставке он оказался слишком близко около навозоразбрасывателей…
Гость, поджав губы, поправил пиджак. Данное воспоминание ничуть не прибавило ему оптимизма. Да и настроение испортило основательно, помимо всего того, что уже наговорил ему собеседник.
— Да и у вас, любезный Олег Николаевич, тоже нечем хвалиться! Ваши прикормленные политики обделались ничуть не хуже!
— Что делать? — неожиданно покладисто сказал тот, пожимая плечами. — Нет в жизни совершенства! Сколько волка ни корми — а он всё ест!
— Э-э-э… а разве не в кусты смотрит?
— Так тоже можно сказать! — кивнул хозяин кабинета. — Смысл от этого не сильно поменяется… Да, политики наши тоже проявили себя не с лучшей стороны, увы!
— Особенно это, как его… ну, тот, которому мы обязаны появлением Имперца.
— Это Погонин-то? Да — он редкостный мерзавец, это вы правы! Ещё и трус, к тому же. Когда перед ним замаячила перспектива сесть по коррупционной статье, он прилетел сюда! Едва ли не бегом прибежал — так сидеть не хотелось! Мы, естественно, слегка спедалировали это дело, обошлось штрафом. Так от этого — он вообще едва не умер.
— От чего же? Ведь не посадили же?
— Так ведь платить пришлось! Штраф по этой статье — в кратном размере от суммы взятки исчисляется! Его прямо на суде чуть кондрашка не хватила!
— Заплатил?
— Куда б ему деваться-то? Стонал, что твой Плюшкин!
Гость вопросительно приподнял бровь.
— Есть у нас такой литературный персонаж — патологически жадный и неопрятный тип — ростовщик! А страховая компания такие случаи не оплачивает, как, кстати, и лечение этого типуса. Провели данные травмы, как последствия теракта — и всё! А в данном случае с них взятки гладки — иди, судись! Он, с горя, аж заболел. Пришлось съезжать из московского офиса.
— А вы жестокий человек, Олег Николаевич! — покачал головой иностранный гость. — Всё-таки, он работал на вас…