«Что они подумают о нем?» – спрашивала себя София. Визитеры вернутся домой, расскажут об этом жестоком мужлане, и англичане зададутся вопросом, стоит ли им отвергать католика Стюарта ради неотесанного немца, пусть даже и протестанта. София нехотя смирилась с тем, что она уже старая женщина и жить ей осталось недолго. А когда она умрет, кому же быть королем Англии, как не Георгу Людвигу?
Среди приехавших в Ганновер был и знаменитый герцог Мальборо. Георг Людвиг с удовольствием принял его. Герцога, чарующе красивого мужчину с безупречными манерами, и угрюмого курфюрста объединял величайший интерес к военному искусству. И они обсуждали войны и будущие военные кампании с обоюдной пользой и наслаждением. Ганноверская армия уже не первый год стояла во Фландрии, и Георг Людвиг часто бывал там. Мальборо испытывал к нему огромное уважение еще с тех пор, когда Георг Людвиг молодым человеком проявил себя на полях сражений.
Георг Август тоже мечтал о военной славе. Он непрестанно просил отца разрешить ему присоединиться к войску и пойти на войну, но постоянно получал отказ.
И когда появился славный полководец Мальборо и все заговорили о его победах, принялись пересказывать легенду о его непобедимости на поле боя и о том, что враги впадали в панику, едва услышав его имя, жажда такой же военной славы настолько переполнила сердце Георга Августа, что он не выдержал и ворвался к отцу с криком:
– Почему… Почему я не могу быть солдатом?
– Вот родится у тебя сын, – Георг Людвиг с отвращением отвернулся от него, – и ты станешь солдатом.
Сын! Да он, Георг Август, женат уже несколько месяцев – а все без толку!
Георг Август побежал к Каролине и объявил ей, что они должны иметь сына, потому что он хочет идти на войну, а отец не разрешит ему, пока у них не родится сын.
– Надеюсь, – в ярости орал он, – что ты не из тех женщин, которые не могут родить ребенка.
Внешне Каролина осталась невозмутимой, но волна горечи окатила ее душу.
Как несправедлив мир, где умная женщина должна терпеть превосходство и господство интеллектуально низшего существа только потому, что он мужчина, а она женщина!
Но рядом всегда была мудрая София, дававшая успокоение. Они вместе гуляли в парках Герренхаузена среди статуй – немецких подражаний французским скульпторам – и среди бьющих фонтанов, точных копий фонтанов в Версале или в Марли.
– Ты мудро сделала, что приняла любовниц моего сына, – вздохнула старая дама.
– Признаюсь, я чуть было не отказала им от дома.
– Это было бы величайшей ошибкой. Мой сын никогда бы не простил тебе этого, а он мстительный человек.
– Да, знаю.
София покачала головой.
– Когда я поеду в Англию, ты и Георг Август поедете со мной. Георг Людвиг тоже поедет. Там начнется другая жизнь, лучше и культурнее. Уверяю тебя, Сент-Джеймсский двор намного отличается от Ганноверского.
– Но если курфюрст станет наследником английского престола и получит титул принца Уэльского, он внесет в Английский двор ганноверскую атмосферу.
– Если я буду королевой, – София вздрогнула, – то сумею предотвратить это.
Каролина никогда раньше не видела ее в таком восторженном состоянии. В курфюрстине ничего не осталось от той спокойной, печальной женщины, какую знала Каролина. Она ни о чем другом не могла думать, кроме как о поездке в Англию.
– Георг Август очень хочет быть солдатом, – вернулась к своим заботам Каролина.
– Со временем будет.
– Но прежде мы должны произвести на свет сына. София быстро взглянула на Каролину.
– Тебя это тревожит? Напрасно. Еще очень рано.
– По-моему, Георг Август думает, что я не тороплюсь выполнить его страстное желание.
– Бедный Георг Август, – вздохнула София. – Как жаль, что внук у меня – дурак. Но у тебя, моя дорогая, хватит ума на двоих. И ты должна с толком его использовать. Ты правильно поступила с любовницами моего сына. Не пытайся бороться там, где нельзя победить. И не беспокойся из-за того, что ты еще не забеременела. Такое волнение хуже всего на свете. Чем больше будешь тревожиться, тем дольше ничего не почувствуешь. Уверена, скоро ты придешь и скажешь: «Я беременна». И тогда на радостях зазвонят в колокола в Ганновере, и я с восторгом услышу их… если не буду к тому времени в Англии.
О да, ее мысли были далеко отсюда – в Англии.
– Прежде чем я уеду, мне хотелось бы видеть, что София Доротея тоже устроила свою жизнь. Надеюсь, они не станут откладывать свадьбу. Мне будет приятно думать, что она стала женой сына моей дорогой Софии Шарлотты. Не сомневаюсь, она одобрила бы этот брак. Знаешь, Каролина, ведь она мечтала о том, чтобы ты приехала сюда.
«Но не о том, – подумала Каролина, – чтобы я подчинялась причудам умственно отсталого юнца».
– А сейчас я хочу, чтобы ты пошла со мной и поговорила с мистером Хоувом, английским посланником. Он расскажет нам об Англии. Как жаль, моя дорогая, что твой английский оставляет желать лучшего. У тебя жесткое немецкое произношение, и говоришь ты далеко не блестяще. Нам придется беседовать по-немецки, а мистер Хоув будет рассказывать по-английски.
Каролина почувствовала себя одинокой. Курфюрстина София, которую она считала своей защитой, теперь была далека от ее забот. Она с головой погрузилась в мечты о собственном славном будущем – будущем королевы Англии.
* * *Курфюрстине пришлось переключиться с мечтаний об Англии на празднование свадьбы Софии Доротеи с кронпринцем Пруссии. Она одобряла этот брак, потому что и жених и невеста были ее внуками. И она не сомневалась, что хорошенькая, не очень умная, но энергичная София Доротея – прекрасная пара буйному и невыдержанному Фридриху Вильгельму. Во всяком случае, они оба страстно хотели этого брака, и никто не видел слез отчаяния на глазах невесты или бурных протестов со стороны жениха. Именно их обоюдное пылкое стремление к браку и стало причиной, почему их поженили в столь раннем возрасте.
Фридрих Вильгельм хоть и был на пять лет моложе Георга Августа, во многих отношениях казался более зрелым. Они не любили друг друга, и, к счастью, молодые не собирались жить в Ганновере, иначе семейные отношения стали бы еще более напряженными.
Несмотря на дружбу с Софией Доротеей, Каролина с облегчением вздохнула, когда свадебные празднества закончились и молодожены уехали из Ганновера. Ей было тяжело смотреть на ревность Георга Августа к кузену.
Каролина с удивлением обнаружила, что ее отношения с мужем потеплели после того, как она подружилась с его бабушкой по материнской линии, герцогиней Целле, на чьем лице до сих пор сохранились следы былой красоты. Француженка по происхождению, к старости она стала очень печальной. Герцогиня глубоко скорбела о смерти мужа, хотя последние годы их брака были отравлены тем, что герцог из государственных соображений поддерживал отношения с Ганновером. У герцогини в жизни осталась одна цель – заботиться о несчастной дочери. Она не простила зятю расправы с Софией Доротеей, регулярно посещала ее в заключении и рассказывала о жизни детей. Она описала ей Каролину и свадьбу юной Софии Доротеи.
Каролину очень тянуло к герцогине, женщине высокой культуры и огромного очарования. Она была такой же мудрой, как курфюрстина София, но к тому же еще и красивой. И Каролина заметила, что ее дружба с Софией дала легкую трещину из-за того, что у нее установились теплые отношения с герцогиней. В свое время герцог Целле отказался жениться на Софии и готов был бросить свои земли и титул, лишь бы не вступать в нежеланный брак. Видимо, это так глубоко ранило курфюрстину, что даже много лет спустя она не могла заставить себя забыть тот отказ. А после того, как герцог страстно влюбился в женщину, на которой женился и которую любил до конца своих дней, несмотря на то, что свадьба Софии Доротеи внесла разлад в их семейную жизнь, курфюрстина возненавидела герцогиню Целле. Мудрая София ненавидела эту семью с такой мстительностью, что Каролина ужаснулась, узнав о ней. К тому же София, полностью погрузившись в английские дела, почти забыла о Каролине. В их отношениях возникла холодность, которую несколько месяцев назад и представить себе было бы невозможно.
Георг Август был в восторге от дружбы Каролины с его бабушкой по материнской линии. А сам изо всех сил старался понравиться английским визитерам. Для него было естественным выступать против того, что отстаивал отец.
Каролина почувствовала величайшее облегчение, когда поняла, что Георг Людвиг безразличен к ее дружбе с герцогиней Целле. Видимо, он считал герцогиню полным ничтожеством и потому не придавал значения их отношениям. Если бы Каролина попыталась увидеть заключенную, то, конечно, получила бы строжайший выговор. Но она и не собиралась этого делать, потому что уже научилась внешне выглядеть покорной ганноверской женой. Они и не подозревали, как бунтует у нее душа.
Домашние штормы то и дело проносились над Ганновером. Сильные и внезапные, они поднимались из-за пустяков.
Запыхавшись, с разгоряченным лицом и сверкавшими от возбуждения глазами, Георг Август влетел в апартаменты жены.
– Ты слышала новость? – крикнул он. Встревожившись, Каролина спросила, что за беда обрушилась на них.
– Эта кукла, Фридрих Вильгельм, собирается в Нидерланды!
– О-о? – удивленно протянула Каролина.
– При чем тут «о-о»? Ты не способна понять, что это значит! Он едет в армию! Он будет воевать! Его отец не возражает. Ему не надо иметь сына, чтобы идти на войну. Он на пять лет моложе меня. Я должен сидеть дома, а он в это время будет воевать!
– Твое время придет… – начала Каролина.
– Да, когда ты родишь мне сына. А когда ты родишь сына? Разве есть какие-то признаки? А вдруг ты бесплодная? Бог свидетель, ты уже должна бы носить ребенка. А отец со своими пугалами смеется надо мной. «Георг Август… нашел себе бесплодную жену… Мы будем держать его в Ганновере, пока он не состарится и уже не сможет быть солдатом».
– Георг Август, это же абсурд.
– Абсурд? Ты что, не слышала? Фридрих Вильгельм едет в Нидерланды. Едет, чтобы снискать славу на поле боя. А надо мной все смеются. Мне не разрешается стать солдатом, потому что я не могу сделать тебе сына. Меня… меня!.. принца! – презирают. И все потому, что ты бесплодная. Если бы я знал…
Он замолчал и посмотрел на нее. Он не хотел этого говорить. Георг Август гордился женой. Она была красивая. И никогда не противоречила ему… Никогда не задирала нос, как он это называл. Однажды, правда, попыталась, но он дал понять, что ему это не нравится.
Но он страшно рассердился. Он был так неуверен в себе, что не мог признать собственных ошибок. Он всегда должен быть прав, он всегда пострадавшая сторона! Если отец не разрешает ему идти на войну, то только потому, что завидует славе, которую сын может заслужить. А если он сам еще не стал отцом, то виновата Каролина.
Георг Август сорвал с головы парик, бросил его на пол и в ярости принялся топтать ногами. Потом начал гонять его ногами по комнате. Это был его любимый способ избавляться от гнева. Выместив на парике обуревавшую его ярость, принц почувствовал себя лучше.
Он поднял парик, нахлобучил его на голову и вышел из комнаты.
Он им покажет, чья это вина, что у него нет сына.
Этой ночью Каролина его не видела, а утром узнала, что муж провел время с любовницей. Такие новости быстро распространялись среди ганноверских придворных.
Если бы только София Шарлотта была рядом, она бы посоветовала, что делать. Жизнь такая безотрадная и пустая. Как она мечтала о Люценбурге и об умных беседам под деревьями.
Какая же может быть жизнь в Ганновере, где нет культуры? Лейбниц еще был здесь, но он потерял надежду собрать при ганноверском дворе уважаемых философов. Даже курфюрстина больше не интересовалась философскими дискуссиями. Теперь она жила только одной мечтой: получить при жизни корону Англии.
И что делать Каролине, молодой, красивой, живой и вдобавок еще и умной, если она обречена быть типичной немецкой женой? А это значит молчать, когда говорит муж, и принимать его слово как закон. Даже если у мужа разум четырнадцатилетнего подростка, а манеры и умение владеть собой вообще как у маленького ребенка, она все равно должна быть незаметной, покорной, подавлять свои желания, оставаться хорошей женой и приносить много детей.
Нет!
«Но что пользы бунтовать, – подумала Каролина, – когда одну бунтарку уже заточили в тюрьму? При дворе есть хотя бы видимость свободы, и во всяком случае, ее здесь больше, чем в Олдене».
Порой ей казалось, что она впадает в безысходное отчаяние. Но в глубине души Каролина понимала, что поскольку у нее разум более гибкий, способность к сосредоточенности сильнее и знаний больше, чем у мужа, то надо искать способ, как уклоняться от его господства. Она не сомневалась, что рано или поздно найдет его. А до тех пор надо позволить ему верить, будто она именно такая жена, какой он хочет ее видеть. Да, именно этим путем ей всегда следует идти! Пусть он верит, что он хозяин в семье. Надо вести игру и притворяться до тех пор, пока она научится сама определять свою судьбу.
А она научится.
Наконец Каролина с превеликой радостью объявила, что она беременна.
Георг Август пришел к ней в покаянном настроении. Он страшно рассердился, объяснил он. Не на нее, конечно. На отца. Это отец во всем виноват.
– Каролина, он подавляет меня. Он все делает, чтобы мне досадить. Пока он жив, я не буду счастлив.
Каролина сказала, что нельзя такое говорить, а что касается его любовного приключения, то раз оно кончено, они не будут это обсуждать.
Георг Август расчувствовался и обнял ее. Она лучшая на свете жена. Этого никогда больше не случится. И теперь у них будет сын. Его умная, красивая Каролина наконец забеременела. У него будет сын, а у нее муж, чьи военные победы удивят весь мир.
«Когда у меня будет ребенок, – подумала Каролина, – его интересы станут смыслом моей жизни. Тогда меня не будет огорчать, что мой муж – молокосос».
* * *«Наследный принц помирился с женой, – говорили придворные. – Мы никогда не видели более преданного мужа. Он не оставляет ее ни на минуту. Она скоро устанет от его общества».
Хотя Каролина и находила его общество немного утомительным, все равно оно радовало ее. Это был триумф политики, которой в свое время пользовалась в собственных интересах курфюрстина София.
Курфюрстина похвалила Каролину за тактичность.
– Первый раз обычно труднее всего. Помню, как было со мной. Я была тогда молодая и немного наивная. По-моему, я очень огорчилась. Правда, потом быстро поумнела. И ты поумнеешь, моя дорогая. Не мешай мужу с любовницами и скоро поймешь, что почти все остальное в твоих руках. Это правило, которому я следовала всю жизнь. Эрнест Август был умным человеком, а твой муж дурак.
Каролина не стала возражать.
Отношения с курфюрстиной все еще оставались прохладными из-за того, что продолжалась дружба с герцогиней Целле. Трещина не исчезла, хотя София не упоминала о герцогине. Но благодаря интересу Каролины к английской перспективе лед постепенно таял.
Каролина решила, что в Ганновере невозможно проводить свою политику. Придется принять чью-то сторону: или курфюрста, или его сына. Она понимала, что ничего нет глупее, чем стать мужу чужой. И приняла его сторону. А это значило, что она должна была восхищаться Англией. Не то чтобы Георг Август любил Англию и англичан, но раз отец был равнодушен к этой стране, сын стал ее поклонником.
Поэтому и отношения между Каролиной и курфюрстиной постепенно налаживались.
София тоже пришла в восторг, узнав о беременности Каролины.
Каролина надеялась, что у нее родится мальчик.
Все ждали рождения ганноверского наследника. Предполагалось, что ребенок родится в ноябре, и двор готовился торжественно отметить это событие. Даже курфюрст считал, что рождение внука следует отметить с некоторой экстравагантностью.
Но ноябрь прошел, и, хотя принцесса выглядела так, будто ходит на последних неделях беременности, празднование рождения наследника пришлось отложить.
Курфюрстина София встревожилась. Наконец хоть что-то отвлекло ее внимание от английского трона.
Когда они гуляли в парке, она спросила Каролину:
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, насколько это возможно в моем положении.
– Но… разве уже не время?..
– Наверно, я ошиблась в расчетах.
«На неделю или на две, конечно, можно ошибиться, – подумала София, но уже шел декабрь, а ребенок все не появлялся».
Курфюрстина поговорила с врачами.
Иногда так бывает, сказали ей. Если женщина страстно хочет ребенка, то порой у нее появляются все симптомы беременности, а ребенка в ее лоне нет. Но подобный случай вряд ли подходил к принцессе Каролине. Она не принадлежала к нервному типу женщин и выглядела такой спокойной, такой уверенной. И все же странно, что ребенок не появлялся. Вполне могло быть, что она вовсе и не беременна.
Георг Август получил заказанную военную форму. Он не сомневался, что скоро будет участвовать в военных действиях. У отца есть одно достоинство – он держит слово.
Они прождали почти весь декабрь, а ребенок не родился.
* * *Прошло Рождество, и Ганновер по старой традиции праздновал Новый год. Во дворце и в ратуше устраивались костюмированные балы. И знать, и низшее сословие без удержу веселились на пирушках и банкетах.
Опера, которой Георг Людвиг справедливо гордился, была единственным дивертисментом, который курфюрст мог вытерпеть.
Каролина появлялась на балах явно беременная, но теперь все говорили, что ребенок вряд ли родится. Только сама Каролина была уверена, что скоро она принесет ребенка. И Георг Август, одетый на костюмированном балу в генеральскую форму, не сомневался, что очень скоро поедет на войну.