— Фас! — громче произносит Слепень, удивленно, непонимающе всматриваясь в своих жутких подопечных. Наверное, мысленно он успел десяток раз повторить команду. Только «собачки» не слушаются ни мыслей, ни слов. По лицу «философа» я понимаю, что раньше такого случалось.
— Фас… — повторяет он уже не столь уверенно. В зрачках расплывается ужас.
Старик по-прежнему стоит неподвижно, опустив веки, словно всё происходящее его не касается. Я медленно сползаю с ящика на пол и переворачиваюсь на спину. Артем непонимающе оглядывается. А я нащупываю среди мусора ту самую, почти четверть часа назад замеченную проволочку…
В это мгновение Михалыч приоткрывает глаза. И Слепень пятится, медленно отступая в сумрачный конец комнаты. Рычание усиливается, крокодильи пасти мутантов начинают оборачиваться в сторону «философа». Подбородок Слепня трясется, по лицу бродит какая-то искаженная гримаса — должно быть, он пытается улыбнуться, но побелевшие губы его не слушаются:
— Собачки… Мои милые собачки. Это же я… Я! Я люблю вас… Я забочусь о вас!
Глаза Старика широко открываются. В ту же секунду «философ» торопливо ныряет в темноту за рядами ящиков. И вся многоголовая, клыкастая свора срывается с места и бросается следом, так что пыльные клубы поднимаются с грязного пола.
А мне почему-то кажется, что псы движутся медленно, страшно медленно… Я отчетливо вижу, как мышцы вспухают под их шкурами, черные тела зависают, почти парят в тягучем, упругом воздухе. Жуткие и завораживающе совершенные в своей ненависти. Прекрасное орудие в чужих, уверенных руках. Тот, кто управляет ими — свободен от эмоций. И от звериных и от человеческих. Он — выше. И куда страшнее…
На губах Старика — что-то вроде усмешки.
Это для меня время растянулось. На самом деле погоня не была долгой — почти сразу из-за ящиков донесся отчаянный вопль. И тут же затих. Осталось лишь приглушенное ворчание.
«Браслет» щелкнул, высвобождая мое правое запястье. Дальше орудовать проволочкой не было смысла. Я метнулась в угол комнаты, к валявшейся на полу «беретте». Михалыч опередил меня всего на мгновение и отшвырнул ударом ноги. Попал по ребрам. Чуть ниже — точно бы вырубил минут на пять. Я отлетела к стене, но быстро сумела вскочить, оказавшись между Стариком и дверями.
Он поднял «беретту» и кивнул:
— Ты молодец, Таня. Хорошо держишься.
— Тебе придется меня застрелить. Или скормить псам. Живой я больше не дамся.
Если бы не пистолет, наши шансы не отличались бы так сильно. Передо мной враг, и эта ясность помогала. За два гола Старик многому успел меня научить. И, пожалуй, главным было — не сдаваться.
Михалыч качнул головой;
— Это говоришь не ты. Если бы Алан не вложил в тебя свою ненависть, мы бы давно поняли друг друга. Ты ведь не выстрелила там, в «Глубине»… Хотя два раза у тебя была такая возможность.
— Отдай мне «беретту» и попробуем ещё раз.
Он язвительно прищурился. Понимал, что в третий раз рука у меня не дрогнет.
— Мы так здорово могли бы работать вместе…
— Да уж. И столько бы пользы принесли великой Америке.
Старик засмеялся:
— Америка… Ну, разумеется… Они тоже думают, что используют нас.
— Кого это вас?
— Таких, как я. Таких, какой можешь стать ты. Поверь, Таня — ты не знаешь и десятой части возможностей. Я слишком старый, но я смогу прожить куда дольше обычного человека. Сохраняя силы, разум. И всё равно у меня никогда не выйдет то, что могло бы получиться у тебя.
— Михалыч, а стоит ли оно того? Ты ведь давно не человек. Уже целых три года…
— Я знаю, Таня, — спокойно кивнул Старик, — мы — другие. Следующая ступень эволюции. Рано или поздно мы должны были появиться Лучше приспособленные, более сильные, умные.
— И значит, остальные подлежат уничтожению?
— Бедный запуганный ребенок, — вздохнул он, — да если бы мы ставили себе такую цель, Земля давно бы превратилась в пустыню.
По ту сторону ворот — неясный шум. Подчиненные Слепня заподозрили неладное. Кто-то яростно забарабанил в железные створки.
Только мы со Стариком не обращали внимания. Мы смотрели друг другу в глаза, и сейчас это было главное.
В двери несколько раз выстрелили. У кого-то по ту сторону не выдержали нервы. Калибру «барсов» пробить толстый металл явно не под силу. Через пару мгновений створки загудели от чего-то тяжелого. Но стальные засовы даже не шелохнулись.
Другой проход — в темноте за ящиками. Не зря же Слепень туда бежал. Но, похоже, тот путь не связан напрямую с коридором за железными воротами.
— Ты живешь в постоянном кошмаре, Таня. Разве ты не хочешь, чтобы он закончился?
— Хочу… Стреляй. — Я облизала пересохшие губы и оглянулась на Артема. Сложившись будто складной метр, физик пытался перекинуть скованные руки вперед. «Браслеты» на нем — самопальные, с длинной перемычкой. Может, и выйдет…
До ворот шага три. Если отодвинуть засов, ближайшее время Старик оказался бы слишком занят. А может, удалось бы и разжиться «барсом»?
Нет… Глупости… Шансов нет.
Он стоял всего в пяти шагах. И с реакцией у него полный порядок. Уж на этот раз он нас не упустит. Счастливые случайности не повторяются. Как там говорил бедняга, загнувшийся в подвале «охранки»? «Никто не гибнет?» Кажется, я смогу это проверить…
Почему он до сих пор не выстрелил? Даже если я необходима живой — достаточно легкого ранения. Всего одна пуля, пробившая в нужной точке мягкие ткани… Этого хватит, чтобы в рукопашной схватке добиться абсолютного перевеса.
За железными дверями вдруг воцарилась тишина. Я напряглась. Если у людей Слепня есть взрывчатка… Тогда надо лишь подождать. Но захочет ли ждать Старик?
Я пристально посмотрела в его светло-голубые глаза:
— Михалыч… Почему я? Зачем столько хлопот…
Он казался немного печальным. И, похоже, тишина за дверями ничуть его не беспокоила.
— Нас мало, Таня, нас всегда будет мало… Обычным людям плевать друг на друга. Едва слабеют впечатанные в мозги стереотипы, убить ближнего — так же просто, как выпить стакан воды. Мы — другие…
— Ты не очень похож на ангела, Михалыч.
— А я и не говорил, что мы ангелы, — пожал плечами Старик, — но мы всегда узнаём себе подобных.
— Слава богу, я ещё не такая.
Он усмехнулся:
— Немногие способны пройти через имплантацию. Мы чувствуем этих людей.
— Как же мне повезло. Почти как выиграть в лотерею…
— Таких крупных призов там не бывает.
Я окинула его внимательным взглядом и быстро шагнула к дверям. Если он сказал правду, должно получиться. По крайней мере, он будет колебаться, прежде чем спустит курок.
— Артём, ко мне!
Физик уже успел перекинуть скованные руки вперед и в одно мгновение оказался рядом — покрасневший и решительный.
Металлические створки снова загудели, вздрагивая от таранных ударов. Упрямства подчиненным Слепня не занимать. Моя ладонь легла на тяжелый засов.
Старик выстрелил. Пуля навылет прошила рукав моей куртки и, отразившись от металла, ударила в бетонную стену справа.
— Отойди от дверей, Таня.
С такого расстояния он не мог промахнуться. Значит… Это самое большее, на что он способен! Он действительно не может причинить мне вреда! Поднажать сильнее, и в комнате начнется кровавая мясорубка. Риск. Но это единственный шанс вырваться.
Старик снова пальнул. Уже не обращая внимания на такие мелочи, я толкнула засов. Тот даже не сдвинулся. Наверное, заклинило от постоянных ударов. Почему Артём не помогает? Я быстро оглянулась и увидела, что физик осел на пол, держась за ногу. По продырявленная штанине текла кровь.
— Легкая царапина, — объяснил Михалыч, — но у меня богатая фантазия и еще целых восемнадцать патронов в обойме.
— Фантазия? У тебя? — хрипло выдавила я.
— Ты слишком мало меня знаешь, Таня, — в голосе Старика леденящее спокойствие.
— Ты этого не сделаешь. Он вам нужен целый и невредимый.
— Главное — в его мозгах. Все остальное — не настолько ценное. Отойди от дверей, сядь на пол и надень «браслеты».
Он не блефовал. Он был уверен в себе. Что-то просвечивало сквозь его зрачки. Причина этой уверенности. Не зря он столько времени потратил на бесполезную болтовню.
Я шагнула к нему, пытаясь уловить эту причину… И комната слегка качнулась, поплыла вокруг меня. Сквозь комнату, сквозь лицо Михалыча, будто через разводы на толстом запыленном стекле, проступил столб зеленоватого холодного света. Свет уходил вверх в бесконечную темную пустоту…
Вот ради чего он берег силы. Пока он говорил со мной, невидимый, неощутимый Зов уходил в пространство. Скоро, очень скоро придет помощь. И ценный, надежно упакованный груз будет без лишнего риска доставлен по назначению.
— Таня… — будто через толстый слой ваты донесся удивленный голос Михалыча. А потом он выстрелил. Почти в упор. И случилось то, чего я и сама не могла объяснить. Я прыгнула вперед, прямо в этот холодный зеленый свет…
Не было уже ни комнаты в московском подземелье, ни самой Москвы… Тускло сияющий поток, сотканный из множества нитей, упруго дрожал вокруг, унося меня вверх… Я потянулась, я схватила нити, сжала мертвой хваткой, рванула изо всех сил — и целый мир вокруг закричал от боли…
Их было много. Словно паутина в темном небе — мерцающие жгуты, лучи, сплетающиеся в узор. Где-то там, в ином пространстве, человеческие тела двигались, действовали по единому плану — здесь была только паутина, которая год за годом росла, повинуясь простейшему инстинкту выживания. Нити переплетались, растворяя отдельные разумы, приближая главное… Что именно, я так и не успела понять.
Свет вдруг полыхнул ярче. А в следующее мгновение я ощутила себя куском рафинада в чашке с горячим чаем. Я тоже растворялась. Холода и пустоты — больше нет. Моё тело ширилось, наполняя пространство, а разум тонул в сладкой мути. Я любила, меня любили… И я была свободна…
В памяти всплыли слова Михалыча, и сквозь убаюкивающее блаженство ленивой улиткой проползла мысль: «Вот на что это похоже…»
Радужно сверкнуло…
Я дернулась гаснущим проблеском сознания и выпала назад, в ненавистное, пропахшее чёрт знает чем подземелье. В постылое и несовершенное человеческое тело…
Глава 8
Я лежала на полу, а Артём толкал меня локтем, встревоженно повторяя:
— Таня! Таня, очнись!
Руки у него заняты, обеими руками он сжимал рукоятку «беретты», целясь в Михалыча. Старик сидел напротив, невидяще уставившись перед собой. Выглядел он почти нормально. Только каким образом оружие оказалось в руках Артема?..
Кажется, в меня успели пальнуть… Вроде ничего не болит. Только вязкая муть всё ещё колышется в голове…
Я встала, отстранившись от парня.
— Слава богу, — вздохнул Артем. — А то я уже начал беспокоиться…
— Да ну?
— Ты целую минуту была в отключке.
— А что с ним? — кивнула я в сторону Старика.
— Ты у меня спрашиваешь? — удивился Артём. — Ты ведь его вырубила! Первый раз в жизни такое вижу — взглядом вырубила! А потом вы целую минуту таращились друг на друга, словно наркоманы пережравшие «экстази».
Вырубила, как же. Скорее мы одновременно вырубились. Это не так уж невероятно. Галлюцинации, «выпадение» из реальности… Та «химия», что была в инъекторе, имеет массу побочных эффектов. И нам обоим довелось это ощутить…
Я остановилась в двух шагах от Старика и присела на корточки, так что его глаза оказались напротив моих. Артём опасливо пристроился сбоку. Впрочем, «беретту» физик держал наготове.
Да-а… Старику хорошо врезало по мозгам. Он ведь получил в четыре раза большую дозу…
— На кого ты работаешь, Михалыч?
Он моргнул непонимающе.
— Зачем вы это делаете? — изменила я вопрос.
Он слабо шевельнулся и проговорил равнодушно, словно повторял давно заученный урок:
— Человечество нуждается в нас… Его надо направлять… Ресурсы на пределе. Если не вмешаться, люди погубят… и себя, и Землю. Мы — просто защитная реакция планеты.
— А кого вы защищаете здесь, в России?
Перед глазами у меня снова было воронежское поле. И вмерзшие в землю тела под свинцовым январским небом.
В голосе Старика что-то переменилось. Совсем чуть-чуть.
— Никто не хотел лишних жертв. Но исполнители… Трудно нарисовать картину грубой малярной кистью. Так всегда бывает… Самую разумную и справедливую идею легко замарать… Грязью… И кровью.
— Справедливость?
— Не в масштабе отдельного государства… В масштабе планеты. Россия… Эта страна всегда была недоразумением, Таня. Аномалией на древе истории… Она должна была исчезнуть…
— Ты ведь столько лет прослужил ей, Михалыч… Столько лет эта страна была твоей.
Старик приоткрыл рот, будто собираясь что-то возразить. Но так и не произнес. Ни слова. А потом вдруг я увидела его слезы. Первый раз за два с лишним года.
— Какая пустота, Таня… Если бы ты знала… Какая пустота…
У меня едва не вырвалась резкость. Но я себя пересилила:
— Я знаю, Михалыч.
И отвернулась.
Тут только обратила внимание, что двери больше не содрогаются от ударов. Либо они решили передохнуть, либо вот-вот наступит черёд взрывчатки.
Артём и не вспоминал уже про слепневских бандюков. Физик сверлил меня взглядом. Не выдержал и осторожно начал:
— Слушай, Таня… А что за бред он тут излагал?..
Бред… А может — реальность? Я совсем запуталась. Будто огромные стереоэкраны подвешены кругом и где-то среди них затерялся проход в единственный, настоящий мир. Но правду не отличить, пока не подойдешь ближе…
— Надо уходить, Артём, — сказала я. — Искать объяснения будем потом.
Там, за ящиками, вторая дверь… Я обернулась и замерла, вслушиваясь в гнетущую тишину. Как я могла забыть про собак! В нынешнем состоянии Михалыч точно не может ими управлять. И если они вернутся…
Из темноты по ту сторону ящиков не доносилось ни звука. Я посмотрела на Артёма. И заметила, что он не сводит с меня боязливо-восторженных глаз. Он уверен, что уж я-то обязательно что-нибудь придумаю.
Попробуем его не разочаровать.
Взяла кусок проволоки с пола. Чуть повозившись, освободила парня от наручников. Потом сама избавилась от массивного «украшения» на левом запястье.
Дальше обязанности распределились. Как и положено настоящему мужчине, Артём остался дежурить с «береттой» наготове. А я, пересиливая дрожь, шагнула в темноту за ящиками. Провела ладонями по стене. Не ошиблась — здесь есть выключатель. Заранее ежась от того, что мне предстоит увидеть, щёлкнула рубильником.
Тусклая лампочка растворила тьму, но истерзанного тела Слепня здесь не было. Только лужа крови на полу и следы — будто что-то волочили к пустому дверному проёму.
— Артём! Сюда!
Я приняла решение. Может, это и не совсем верно, но лучше иметь дело с двуногими подонками, чем с «милыми собачками».
Вдвоём мы быстро перетащили несколько ящиков с консервами и забаррикадировали проход. Обнаружилась приятная находка: под консервами — ящик с аккуратно упакованными осколочными гранатами. Применять их в закрытом помещении — себе дороже. Но если нет ничего, кроме восемнадцати патронов в единственной «беретте», — выбирать не приходится.
— Вставай, — приказала я Михалычу.
Пошатываясь и стараясь не смотреть мне в глаза, он выполнил. Тихо попросил:
— Прикончи меня, Таня.
— Обойдусь без твоих советов.
Завернула ему руки за спину и надела «браслеты»:
— Пошёл вперед!
Разместила Старика и физика за баррикадой из ящиков. Такое впечатление, чго со времени, когда Михалыч держал нас на мушке, он постарел ещё лет на десять.
Что ж, оба мужика в укрытии. Значит, хрупкая девушка может позволить себе слегка развлечься. Я сунула несколько «лимонок» в карманы куртки и осторожно приблизилась к железным дверям.
Тишина. Загадочная тишина. Наверное, бандитам совсем некуда торопиться, раз они решили устроить себе перерыв. Вот только у меня лишних минут не осталось. Всем нутром чувствую, что из проклятого подвала надо выбираться как можно скорее.
Налегла на засов. Поддавайся, чёртова железяка…
И она действительно поддалась. Правда, не сразу и с таким громким металлическим скрежетом, что внутри у меня ёкнуло. По ту сторону дверей послышались голоса.
Я выдернула кольцо, рванула на себя тяжелую створку и не глядя швырнула «лимонку» в образовавшуюся щель.
Голоса зазвучали ближе — они решили проверить, что там с дверями. А потом донесся отчаянный вопль — вероятно, один из них увидел гранату у себя под ногами. Спустя мгновение раздался взрыв.
Отброшенная железная створка удержалась на петлях, но, крутнувшись, едва не прихлопнула меня, будто таракана.
Слишком близко.
Следующий «подарок» я швырнула сильнее и отскочила в сторону. По металлу застучали пули. Взрыв. И всё стихает.
Опустившись на пол, я глянула сквозь щель. В слабом отсвете уцелевшей за изгибом коридора лампочки чернели неподвижные тела. И главное — рядом, почти на расстоянии вытянутой руки, тускло поблескивал зажатый рукой мертвеца «барс».
Переборов соблазн, я решила не рисковать — никуда этот автомат не денется. Всё равно будет моим. Выдернула кольцо из третьей гранаты и осторожно приоткрыла двери. Длинная очередь немедленно забарабанила по металлу. Я отпустила чеку, выждала секунду и постаралась добросить «лимонку» до изгиба коридора. Падая в сторону, ощутила нежное дуновение пуль в сантиметре от прически.