А утром поспешил к Павлу. Рассчитался сполна с лесорубами, отдал деньги возчикам. А потом – к плотникам.
– Пора и дом возводить.
Он отправился с артелью в город – артельному атаману место показать для стройки, на снегу план обоих этажей нарисовал, задаток оставил. А сам домой – отсыпаться, устал он за эти суматошные дни.
Теперь почти каждый день Мишаня после работы в лавке спешил в Хлынов, радовался, что изба на глазах растет. Плотники хлеб даром не ели: венец за венцом ложились бревна, стал заметен дверной проем, а потом – и оконные обозначились.
Закончили плотники первый этаж, перекрыли бревнами – взялись за второй.
Мишаня с удовольствием и радостью ходил по стройке, вдыхая ароматы дерева – опилки и стружка пахли вкусно, даже в ноздрях щекотало.
Товары в лавке постепенно таяли. После ледохода надо за новыми ехать, только не хотелось Мишане стройку без пригляда оставлять. Успеть бы новый дом с лавкой закончить, чтобы товар туда везти – чего его снова перетаскивать из Чижей? Потому и торопился Мишаня и плотников то-ропил.
После Пасхи дом был готов, осталось полы настелить да печь побелить. Мишаня на торг сходил, выбрал два замка: на лавку и дом. Замки были новгородские – массивные, с замысловатыми ключами.
Хорошо смотрелся дом – залюбовался Мишаня, подходя к нему по переулку. Одно плохо – бревна промерзшие. Чтобы дом прогреть, надо топить печь едва ли не сутками, целую седмицу, иначе в доме холодно, как в леднике. И под двумя одеялами не уснешь. Стоп! А и в самом деле – не тащить же в новый дом старые, латаные-перелатаные одеяла?
Снова Мишаня на торг отправился: купил четыре перины, кучу пуховых подушек да одеяла шерстяные из верблюжьей шерсти. Их купцы из жарких полуденных стран возили. Возчика с санями нанял – не унести такую груду вещей в руках.
Затащил покупки наверх, в жилые комнаты, снял тулуп да сапоги и упал на перины. Мягко! Целый день бы так лежал. Небось деду и бабке понравится – это не на жестких полатях бока отлеживать. Побывал уже Михаил в домах у воеводы да Кости Юрьева, видел, как у них все обустроено. И себе хотел такожды.
Конечно, купец принадлежит к сословию боле низкому, чем воин. На самом низу – нищие да побирушки. На одном уровне с ними – холопы. У них тоже прав никаких – хозяин может наказать, избить. Убить только не имеет права. За убитого холопа виру, или, иначе говоря – штраф в казну платить надо.
Выше холопов – ремесленники, мастеровые, крестьяне. Это уже люди свободные, оружие могут носить невозбранно. Холопов, ремесленников да крестьян называли еще «подлым сословием».
Еще выше – купцы. Те вообще народ вольный, могут не только торговать, но и владеть землею и деревеньками на ней.
Выше стоят служилые люди – подвойские, судьи. Наравне с ними – житии, считай – местная администрация. А уж затем – воинство, над которым только бояре да князья властны.
В стороне от всех сословий, особняком стояло духовенство.
И каждое сословие имело свои права и обязанности. Даже если купец был очень богат, он все равно должен был первым ломать шапку перед небогатым боярином. И в сани купцу можно было лишь тройку лошадей запрягать, а четверку разрешалось только боярину или князю.
И так – во всем, в каждой мелочи. Потому и дом строить Мишаня не мог выше, чем у воеводы, атамана или архиепископа. По принципу «Каждый сверчок знай свой шесток».
После строительства дома еще оставались бревна, и Мишаня договорился с плотниками во дворе, на задах амбар поставить и конюшню. Хоть и не было пока коня, подводы или саней у молодого купца, но Мишаня вовсе не исключал этого – впрок построил конюшню, коли уж лес строевой даром достался. А амбар – так тот вообще всегда нужен. Не тащить же железо в лавку, где ткань лежит.
В суете и заботах Мишаня и не заметил, как зима прошла. Спохватился, когда с крыш закапало да снег тяжело просел. Если сейчас домашних со скарбом не перевезти – месяц, а то и поболе дом пустым стоять будет. И всего-то от Чижей до Хлынова три версты, а попробуй их преодолеть в распутицу. Дороги совсем непроезжими становились. Ни пешему не пройти, ни конному не проехать. Кони не то что по бабки – по брюхо вязли в липкой грязи.
Весь скудный скарб Мишаниной семьи на одних санях уместился. Дед с бабкой на узлы сели. Возчик рядом с лошадью шел, а Мишаня с Лизаветой – за санями. Местами даже подталкивать их пришлось. Но все-таки добрались.
Остановились сани перед домом.
– Вот! – Мишаня обвел рукой дом. – Наше все это теперь. Лавка внизу, жилье – наверху. У каждого – своя комната.
Мишаня отпер замок, вместе с Лизой перетащил скудный скарб в жилые комнаты.
Долго ходили дед с бабкой по жилью, охали да ахали, на перины пуховые ложились, млея от удовольствия.
– Мишаня! Неужели все это теперь наше?
– Конечно! Я построил, дом мой!
– А не отберут? – опасливо спросил дед.
А бабка всплакнула:
– Видели бы твои родители – вот радости-то было бы!
С возчиком Михаил договорился еще одну ездку сделать – за товаром из лавки. Только тот условие поставил: выехать в Чижи вечером, ночью грузиться, а рано утром – обратно.
– Я чего – тать ночной? – возмутился было Мишаня.
– Ночью-то подмораживает, снег замерзает, лошади идти легче. Али жди уже тепла, там на подводе перевезешь.
Ждать целый месяц Мишка не хотел. И уже перед тем, как городским воротам закрыться, они выехали из Хлынова. Снег развезло, и для лошади даже пустые сани тянуть было тяжело. Мишка мысленно поблагодарил возчика за подсказку.
Они перекидали оставшийся товар из лавки в сани и – назад. Морозец уже успел прихватить подтаявший за день снег, образовав корку. Мишаню с Лизой наст держал, а лошадь проваливалась. Намучились, пока до Хлынова добрались.
К этому времени перед воротами очередь из саней образовалась – крестьяне спешили воспользоваться последними деньками перед распутицей, чтобы товар на торгу продать: репу, квашеную капусту, морковь, сало, рыбу вяленую. Деньги селянам были нужны, в первую очередь, подати заплатить, а уж потом городских товаров купить – косу, соль да детишкам сладких петушков на палочке.
Не успел Мишаня внутри обустроиться, как раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть? У Мишани-то и знакомых в Хлынове не было.
На крыльце стоял улыбающийся Костя.
– Иду мимо, глядь – дом стоит, из трубы дым валит. Стало быть, уже живет хозяин.
– Да только вчера скарб перевез, обустраиваюсь еще.
– Ну, похвастай хоромами.
– Да какие это хоромы? С твоими не сравнятся.
Однако гостя по дому провел.
Понравилось Косте.
– Удобно сделал. Когда на новоселье пригласишь?
Опять оплошал Мишаня. Слышал ведь, что, войдя в новый дом, праздник устраивать надо, а упустил. Что называется «век живи – век учись». Однако поправился быстро.
– Поблизости харчевни или трактира нет?
– Как не быть? На каждой улице по паре.
– А давай сейчас пойдем – ты же знаешь, где готовят лучше?
– Еще бы! Даже в общей трапезной можно не сидеть – отдельную комнатку выделят.
– Тогда чего же мы стоим?
Оделись оба и направились в трактир.
Вошли – полна трапезная посетителей. Крестьяне, успешно продав товар на рынке, чинно обмывали продажи. За соседним столом ратники пиво пили, дальше – мастеровые, по виду кожевенники, уже изрядно пьяные. Шум, гам… Соседа за столом не услышишь.
Подскочил хозяин, склонился угодливо.
– Чего гости дорогие хотят?
– А хотим мы спокойно посидеть в отдельной трапезной. Поесть, попить не спеша.
– Идите за мной.
Сбоку от входа на кухню дверца неприметная была, туда и завел хозяин гостей. Комната невелика, в ней стол да две лавки рядом.
Хозяин смахнул крошки со стола, подождал, пока гости тулупы снимут да усядутся.
– Что кушать будем?
Не бывал Михаил отродясь в таких заведениях, не знал, что можно заказать. Однако выкрутился.
– Костя, я тебя угощать должен, потому как у меня новоселье. Закажи все сам, по своему вкусу – чего душа пожелает.
Костя сделал заказ, не стесняясь.
– Поперва ушицы тройной, да чтобы горячая непременно. К ней – пряженцев с печенкой. Опосля поросенка жареного – чтобы с гречкой внутри, ну и рыбки там всякой.
– Какую предпочитаешь?
– Думаю, карасей у тебя нет?
– Обижаешь, Константин. Для дорогого гостя найдем.
– Тогда обжарить в сметане. И кувшинчик вина – только не кислятины яблочной.
Довольно быстро половые принесли уху да пирожков с печеночным ливером, называемых «пряженцами», да кувшин вина.
Михаил разлил вино в оловянные кружки.
Тост поднял Костя.
– Что дом поднял быстро – молодец. Вижу – парень ты упорный, чего хочешь, добьешься. Дай бог, чтобы дом стоял долго, чтобы добрая хозяйка в нем появилась и детишек тебе кучу нарожала! Выпьем за то!
Выпили. Не сказать, что Михаил вина никогда не пробовал, но не любил. Торговля счет любит, а какой счет, ежели от вина голова кругом идет?
Вино аппетит пробудило. Накинулись на уху. И в самом деле хороша – густая, наваристая – аж губы склеивает. А запах! С ума сойти можно. Куда как вкусно, да с пряженцами! Вскоре ложками по дну мисок застучали.
Выпили еще.
– Эй, где вы там?
Появился половой.
– Не готов еще поросенок!
– Рыбы неси, грибов, капусты квашеной с яблоками, пирогов.
– Будет исполнено!
Костя с удовольствием накинулся на пироги – как будто только что уху и не ел. Да капустой хрустел, что с яблоками-антоновкой квашена.
Вино заметно напряжение сняло, языки развязало.
– Ты меня держись, Михаил. Я плохого не посоветую. Да и не последний я человек в городе.
– Видел уже, как хозяин перед тобой лебезил.
– Тьфу на него, сошка мелкая. Я вот что тебе скажу: нравишься ты мне. Есть в тебе стержень. Воином бы тебе быть, а не торгашом.
– А я тебе говорил, Костя, что не мое это дело – воевать.
– Это потому, что трофеев, на меч взятых, в руках не держал. Сразу озолотиться можно.
– А можно и голову сложить.
– Может, ты и прав. А по секрету тебе скажу – прикупи еще пару ушкуев да корабельщиков набери – помоложе, побоевитей.
– Товар возить?
– Нет. Не могу об этом сказывать сейчас. Тут и у стен уши есть.
Мишка повертел головой, но ушей не увидел.
– Подойдешь ко мне домой дней через несколько – поговорим. А сейчас есть давай – вон, поросенка несут.
На подносе половой принес румяного, с хрустящей корочкой поросенка. Вид был соблазнительный, а от мясного духа голова кружилась.
Живо Костя боевым ножом поросенка порезал, Мишане, как виновнику торжества, большой ломоть преподнес, на пирог положив. Тарелками-то не пользовались! Суп или щи ели из мисок, а для мясного или рыбного вместо тарелок использовали кусок хлеба или пирога, который тоже съедали.
Отяжелел Мишка после поросенка, незаметно пояс на две дырки ослабил. А Косте хоть бы что! Ест и пьет, вроде только что с улицы пришел.
Домой Мишаня уже за полночь вернулся – пьяненький. Едва дом свой нашел. Видел ведь его только днем, да на трезвую голову.
Лиза не спала – помогла ему валенки стащить да тулуп снять. Мишка у нее на руках чуть не уснул. С трудом Лиза его до перины дотащила.
Глава 4
После пира по поводу новоселья прошло несколько дней. Мишаня, вспомнив о приглашении, отправился к Косте. Тот был весел и приветлив.
– Садись, мой юный друг! Как дела, как здоровье?
– Не жалуюсь – не старик я, чтобы болеть. Ты чего мне в трактире сказать хотел?
– Есть одно важное дело, но очень тайное. Знать о нем не должен никто.
– Разве я похож на болтуна?
– Ладно, слушай. Ты не хотел бы на ушкуе на полдень сходить, поторговать?
– Помилуй бог, Костя! Какой ушкуй? На дворе снег еще не сошел, лед на реке.
– Не сейчас же, это понятно. Только начинать готовиться к походу исподволь надо.
Что-то Костя темнил.
– Вот что, Костя. Не хочешь – не говори, только и в дураках меня держать не след.
– Экий ты нетерпеливый да обидчивый! Слушай тогда, но если рот откроешь, я тебе самолично язык отрежу, не посмотрю, что ты мне друг. Задумали мы столицу ордынскую, Сарай, пограбить, забрать у них то, что нам принадлежит. Не их это богатство. У стариков наших беззащитных, у жен отобрано. Не один век грабили, столько добра из русских городов натащили к себе – с жиру лопаются. Слышал я от верных людей, что век тому назад новгородские ушкуйники делали уже такой набег. Злата-серебра увезли тогда – немерено. И заметь – почти без потерь ушли. И как хитро поступили – подгадали время, когда войско татарское в набег ушло. Уверовали ордынцы в свою непобедимость, в то, что убоятся другие народы напасть на их гнусную столицу.
Костя взглянул на Мишаню – понял ли, какие дела затеваются?
– А теперь скажи: раз новгородцы смогли, то почему мы, вятские, не осилим? Только прознать надо – какова охрана города, где ворота, сильны ли укрепления. Ну, как перед любой осадой крепости, только нам нельзя осаду держать – войско хана вернется, а суметь хитростью проникнуть за стены.
– Откуда знаешь, что войско их уйдет?
– Так они, почитай, каждое лето грабить уходят. Надо только момент подгадать.
– Через земли Казанского ханства идти придется, а они – союзники Орды.
– А зачем непременно через земли идти? Мыслю так: собрать суда – ладьи, ушкуи, струги, посадить на них рать малую. Рейд должен быть неожиданным, внезапным. Ударили, как ножом в подбрюшье, забрали ценности и – назад.
– Казань на Волге стоит, не пропустят татары войско речное. Слышал я от купцов, что Волгу они цепью перегородили. Ни одно судно без досмотра да налога не проскочит.
– Правду слышал. Кстати, татары Волгу Итилем называют. По Вятке до Камы пойдем. Сама Кама в Волгу ниже Казани впадает, так что цепь нам не преграда. И еще: перед стрелкой Камы и Волги думаю пластунов-лазутчиков вперед послать. Если и встретим силы татарские, то небольшие. Снимем без шума и по Волге вниз двинем.
– Ой, рискованно!
– Не спорю. Все продумать надо, пронюхать. Потому и прошу тебя в Сарай сходить.
– Я не воин, как смогу оценить-узреть слабые места крепости?
– Так я с тобой простым гребцом пойду. На веслах сидеть буду, и ты ни словом, ни жестом не покажешь, что я необычный гребец. И спуску ты мне ни в чем не давай. Недоволен чем будешь – можешь даже ударить в наказание. Но никто ничего заподозрить не должен.
– А самих-то нас в рабство не возьмут в твоем – Сарае?
– О! У татар да моголов закон такой есть – купцов трогать не моги. За нарушение смертью карают.
– А везти чего на продажу? Не идти же пустым?
– Из нас кто купец – я или ты? Поговори с людьми, узнай, что в Сарае спросом пользуется. Пока несколько дней с ордынскими купцами торговать будешь, я город осмотрю. Одно учти – христианам там нельзя оружие иметь.
– Да как же без сабли-то?
– А ты саблю-то спрячь хорошо на судне. Пока время есть – устрой тайник.
– Подумать надо.
– Вот чудак-человек! Конечно надо. Потому и сказал заранее, чтобы время на раздумье и подготовку было. А теперь дай слово, что никто о разговоре нашем не узнает, что бы ты ни решил, даже если отказаться надумаешь.
– Даю, буду молчать как рыба.
Исподволь Мишаня начал разговаривать с купцами – кто бывал по торговым делам в Сарае. Все оказалось более сложным и запутанным, чем представлял себе Михаил.
Оказывается, городов с названием Сарай в Орде было два. Один – Сарай-Берке – был разрушен войском Тимура, или, как его еще называли, Железного Хромца. При походе на Русь его армия захватила и разрушила город. Второй город, Сарай-Бату, утратил былую красоту и силу, хирел, находился на одном из притоков Волги.
Собственно, сама Орда, или улус Джучи, распалась на десяток мелких самостоятельных ханств. Правил Большой Ордой – самым сильным ханством – хан Ахмад, сын Кичик Мухаммад-хана. Ханство сильно кочевыми народами – монголами и асами, кипчаками. Из оседлых – волжские булгары, марийцы, мордва, хорезмийцы. В городе полно русских холопов из пленных, а также свободных людей – купцов, ремесленников. Также узнал кое-что интересное – купцы из обоих Иранов, Египта, Сирии, а также их товары находятся на особом, огороженном участке.
Даже выявил, что стены крепости, так же как и дома – глинобитные, из обожженной глины. Поскольку леса вокруг не было, бревна приходилось доставлять судами. И по товарам, что спрос там имеют, Мишаню просветили купцы: можно лес или доски везти и все, чем богата Русь – воск, мед, меха. Рыбы там и своей хватает, а вот свинину жители и вовсе не едят. Мотал все услышанное Мишка на ус, запоминал, чтобы потом с Костей обсудить.
Костя пришел к нему сам.
– Пошли хоть в лавку, чтобы без посторонних поговорить.
Михаил дверь в лавку изнутри запер. Устроились на скамье. Михаил и выложил все, что узнать успел.
– Нового я от тебя не услышал – сам уже с купцами да с недавно выкупленными невольниками разговаривал. Много знаю. Препоны есть, как и в любом деле. И основные из них – люди, которые здесь, среди нас крутятся. Слишком много в городе ушей любопытных. Наместник казанского хана Ибрагима, что на Филейской горе обосновался, не дремлет. Доносчиков пригрел, за полезные сведения серебром платит. Вятчане тоже хороши. Если ты не в курсе, скажу – верхушка хлыновская пополам разделилась. Одни – и я в их числе – хотят под руку Великого московского князя отойти, другие хотят независимости и от Москвы и от Казани. Только не бывать этому! – сдвинул брови Костя. – Слишком Хлынов слаб, какая-то сторона непременно его вассалом сделает. Если бы соседи поддержали – так нет же. Еще полста лет назад устюжане с вятичами побоище устроили в Раздерихинском овраге – ну, где сейчас часовня архангела Михаила стоит.