Фауст эти камни старательно обходил стороной, сестричка же…
— Ух ты, какой цветок! — и вприпрыжку понеслась к ближайшему валуну, на котором обнаружились крупные розовые цветы с белой, почти что светящейся в полумраке леса каймой. Цветы были красивые, чем-то напоминали водные лилии, только лепестки мясистые, пушистенькие, со множеством коротеньких ворсинок, к которым так и тянуло прикоснуться. Я уже сделала шаг вперед, собираясь догнать сестру, как услышала резкий окрик.
— Стася, не трогай! — рявкнул феникс, и мелкая застыла с протянутой рукой.
— Почему? — обиженно протянула девчонка, у которой, считай, только что отобрали потенциальную игрушку.
— Это большая жирянка. Если не желаешь получить кислотный ожог, лучше не трогай, — пояснил пернатый, и Стаська тут же опасливо отдернула ручку от манящего розового цветка.
Вот тебе и красота. Хищная и опасная. Для кого-то смертельно. Как пояснил позже феникс, на эти мясистые лепестки обычно прилипают всякие жучки, ну и там же и разлагаются, питая своим соком растение. Еще по дороге феникс показал нам пару мухоловок и растение под названием «рыбий пузырь». Тоже хищное и очень опасное, причем не только для насекомых, но и мелких птичек, которые порой в этот пузырь попадаются.
Короче, нам дали наглядно убедиться, что в этом лесу стоит быть начеку. А мне еще подумалось: «Если тут растения такие хищные, то какие же тут животные? И что будет, если мы на кого-нибудь наткнемся?» Надеюсь, Фауст сумеет нас защитить. Иначе бы он не рискнул нас сюда привести, ведь так?
Возможность убедиться в способностях феникса появилась довольно скоро. Мы петляли меж деревьев, стараясь не цепляться за лианы, как перед нами открылся довольно обширный перелесок. Широкий, просторный. Я уже обрадовалась, что наконец пойдем с комфортом — жуть как надоело пробираться через заросли.
Но Фауст вдруг резко остановился. Присел на корточки и сорвал с земли тонкий сероватый стебелек, пропустил его меж пальцев, и тот пеплом рассыпался в руках.
— Стойте тут, — скомандовал феникс и сделал несколько шагов вперед. Мы с сестрой послушно замерли, во все глаза следя за нашим проводником.
Мужчина вновь опустился к земле и перетер в руках какое-то растение. Послышались негромкие ругательства.
— Уходим отсюда, — раздраженно выплюнул Фауст, вернувшись обратно. — Придется сделать крюк.
— Почему? — поинтересовалась я и немного загрустила — возвращаться в дремучие заросли совсем не хотелось.
— Там проходит зона обитания василиска. Видела, как стебелек прахом рассыпался? От дыхания василиска никнут травы и иссушаются деревья. — Я оглянулась назад, к перелеску, и обнаружила, что там и правда много сухих деревьев. Темных, безжизненных, тянувших крючковатые сухие ветки к небу.
— А от взгляда каменеет все живое? — опасливо спросила Стаська.
— Нуу. Это скорее миф. Да и дело не во взгляде, а во вредных испарениях, что исходят от его кожи. Они иссушают. И если находиться достаточно близко или, того хуже, прикоснуться, то ничего хорошего точно не выйдет.
В общем, крюк нам пришлось сделать внушительный. Фауст постоянно трогал траву, изучал деревья и даже принюхивался, выбирая дорогу. Настоящий следопыт, ей-богу. Хотя не исключено, что он и впрямь этому обучался. Да и все же это его родной мир. Должен же он в нем ориентироваться.
Спустя пару часов Стаська стала проситься на привал. Я тоже изрядно устала, но, в отличие от мелкой, останавливаться в столь недружелюбном месте у меня не было никакого желания. И я бы поддержала феникса в решении идти дальше, если бы не одно веское «но». Мне банально приспичило «в кустики».
— Эммм, Фауст, мне бы отойти… — несмело попросилась я, оглядывая ближайшие заросли.
— Хорошо, — сразу понял намек пернатый и тоже покрутил головой, проверяя местность на наличие опасности. — Иди направо, — распорядился наш предводитель.
Ну, я и пошла направо. Феникс в тот момент стоял лицом ко мне, и кто ж знал, что он имел в виду свое право, в то время как я свернула в свое. В общем, обогнула дерево, перешагнула через торчащий из земли корень, перелезла через бурелом, стараясь найти более-менее удобное местечко, так, чтобы меня не было видно попутчикам и чтобы в попу ничего ненароком не воткнулось. И если с первым еще можно было справиться, то вот со вторым было проблематично. Под ноги попадались сплошные ветки, будто кто специально хворост для костра набросал. Невезение просто какое-то.
А потом до меня донеслось:
— Люб, ты где? Ты не туда свернула.
И прямо за спиной раздался хруст ветки. Я мгновенно обернулась, решив, что это Фауст меня нагнал, и чуть не завизжала от страха, когда встретилась взглядом с желтыми, перечеркнутыми вертикальным зрачком глазищами.
Передо мной сидел дракон. Натуральный. Разве что размером не вышел. Настоящие драконы-то должны быть явно выше человеческого роста, а этот размером с королевского пуделя, не больше.
Но все равно, вид у него был устрашающий. Вытянутая морда на длинной подвижной шее. Острые иглоподобные зубы. Ноги почему-то две, вместо положенных четырех. А на месте передней пары конечностей небольшие, явно недоразвитые, крылья. С такими точно далеко не улетишь. Не поднимут увесистую тушку. Остается разве что хлопать ими по воздуху, словно боевому петуху, ввязавшемуся в драку.
— Люба, не двигайся, — раздалось откуда-то сбоку, и, скосив глаза, я увидела стоящего в десятке метров Фауста, который медленно тянулся к поясу штанов. — Это карликовая виверна. Будь внимательна, у нее ядовитое шило на хвосте.
До этого момента я как-то опасалась зубов и изогнутых когтей на мощных лапах, но, переведя взгляд на хвост с острой иглой-наконечником, поняла, что боялась совершенно не того. Хвост у виверны был длиннющий. И очень подвижный. Так и извивался вокруг тела рептилии. И при желании она могла запросто меня им достать.
Захотелось драпануть. Очень так. И не важно, в какую сторону. Но я старалась сохранять спокойствие и действовать благоразумно. И сейчас мое благоразумие подсказывало, что стоит положиться на блондина, тем более что тот потихоньку вытягивал из-за пояса короткий кинжал.
Виверна гнула шею и настороженно пялилась, то на меня, то на феникса. Видимо, решала, кто из нас вкуснее. Или на кого кинуться первого. И так как я стояла ближе, то было вполне очевидно, что добычей выберут меня.
— Так, Люба, на счет «три» резко пригнись вниз, поняла? — вполголоса и очень спокойно попросил феникс.
— Зачем? — пискнула я. Виверне мой писк не понравился. Она ощерилась и с силой хлестанула хвостом по земле.
— Отвлечь внимание. Эти твари, зараза, очень шустрые. Не хочу спугнуть. Но ты не волнуйся, я прикончу ее раньше, чем она до тебя доберется, — успокоил пернатый.
— Хорошо, — прошептала я, не отрывая глаз от опасной иглы на кончике нервно подергивающегося хвоста.
— Раз, два… три!
И я резко присела вниз и зажмурилась. Кинжал Фауста со свистом прорезал воздух, пролетев буквально в метре от меня, а когда я распахнула глаза, он уже красовался в глазнице убитой рептилии, игриво поблескивая зелененьким камушком на рукояти.
Фуух! Пронесло. А блондин-то меткий, оказывается!
Я облегченно вздохнула, поднялась с земли и уже сделала шаг по направлению к своему спасителю, как рядом раздалось злобное шипение.
Резко развернулась, позабыв о том, что в опасной ситуации лучше замереть на месте, и узрела еще одну виверну размером чуть покрупнее, что выбросила наконечник хвоста в мою сторону.
Все произошло столь молниеносно, что я даже дернуться не успела. Просто почувствовала короткий укол в шею. Совсем не страшный. Будто оса укусила. Только вот от укусов осы колени не слабеют и земля не уходит из-под ног. И повстречаться бы мне носом с этой самой землей, если бы меня очень вовремя не поймали крепкие сильные руки.
Фауст.
Последнее, что помню, — мужчина прижимает полуобморочную меня к своей груди и впивается в шею жесткими губами.
Глава 3 МИРОВОЕ СОГЛАШЕНИЕ
Проснулась я среди ночи. Совсем рядом горел костер. Он освещал небольшую круглую полянку, выхватывая из темноты стволы ближайших деревьев, пристроенные меж корней вещи и два небольших котелка, греющих бока у жаркого огня. С противоположной стороны, с носом закутавшись в спальник, тихонько сопела Стаська. Фауст обнаружился неподалеку. Блондин сидел, опираясь спиной о дерево. Веки его были смежены, и я решила, что он тоже задремал.
Я же чувствовала себя вполне выспавшейся. Пошевелилась, пытаясь сесть, но с первого раза не вышло. Тело было словно чугунное, голова тяжелая. Пришлось тут же за нее схватиться и придержать, дабы не оторвалась ненароком.
— Проснулась? — тут же услышала тихий голос.
— Проснулась? — тут же услышала тихий голос.
Ничего себе у феникса чуткий сон! Или, может, он и не спал вовсе?
Фауст поднялся и подошел к котелку, налил в жестяную кружку какой-то дымящийся жидкости и протянул мне.
— На, выпей, это лекарство.
Я повела носом над кружкой и поняла, что выпить этого не смогу. Жалобно глянула на мужчину.
— Люб, надо. Иначе завтра ты будешь не способна передвигаться. А мы и так прилично отстали.
Мужчина сел ближе, подставил плечо, позволяя на него опереться, и придвинул кружку к губам.
— Горячо… — пискнула я, глядя на густой дым, что валил из емкости.
Фауст ехидно выгнул светлую бровь, перехватил кружку и сам сделал маленький глоток.
— Нормально, не горячее, — опроверг мои ожидания блондин.
Я задержала дыхание и решительно глотнула лекарство. Собственно, меня на один глоток и хватило. Желудок мгновенно взбунтовался, и меня тотчас вывернуло. Только и успела, что отвернуться в противоположную сторону.
Черт! Как мерзко-то. И Фауст, как назло, рядом и все видит. Блондин тотчас протянул мне платок.
— Не смотри, — буркнула я, принимая тряпицу и впопыхах вытирая рот.
— Да ладно тебе, — мягко отозвался мужчина. — Меня самого сегодня только трижды вывернуло.
— Почему? — не сообразила я. Вроде ж феникса виверны не жалили… Или я что-то пропустила?
— Яд попал в желудок, — пояснил блондин.
Я тут же прикинула, каким образом он мог туда попасть, и смутилась от внезапной догадки.
— Ты что, яд отсасывал?
— Конечно, — ответил Фауст, будто это было что-то само собой разумеющееся, а я коснулась шеи и обнаружила под пальцами узкую тряпичную повязку.
Место укола здорово саднило. Дотронуться больно. А при том, что Фауст отсасывал яд, помимо ранки там наверняка еще и здоровенный синяк, в простонародье называемый засосом. А значит, лучше пока походить в повязке.
— Надо допить. — Фауст вновь протянул мне кружку с мерзким лекарством, и я скривилась, показывая свое к нему отношение. В смысле, не к фениксу, а к пойлу. — Люб, надо, чтобы хоть что-то попало внутрь. Ну хоть половинку. Не могу же я и завтра тащить тебя на себе.
Последний аргумент оказался весомым, потому как феникса стало попросту жалко. Мало того что сумки пер, — насколько я успела заметить, поклажа присутствовала в полном объеме, — так еще и обморочную меня тащил. И, судя по всему, спать сегодня даже не ложился.
Короче, собралась с силами и влила в себя столько, сколько могла. Занюхала горечь рукавом, и, слава богу, назад больше ничего не полезло. Недопитые остатки опрокинул в себя Фауст. Тоже сморщился и тоже занюхал рукавом. Видимо, феникс, как и я, лечил последствия знакомства с ядом виверны.
— Как самочувствие? — закончив с лечением, спросил Фауст.
— Хреново, — честно ответила я, все еще с трудом владея своим телом.
— Ничего, скоро полегчает, — уверил меня блондин. — Есть хочешь?
Прислушалась к ощущениям и поняла — хочу! Еще как!
Дальше меня накормили каким-то мясным бульоном с мелко порубленной картошечкой. Откуда взялись продукты, я особо не задумывалась. Мясо у нас с собой было только копченое, а картошку мы всю, кажется, еще за обедом слопали. Хотя, кто знает, может, что и завалялось.
Все то время, пока ела, феникс не сводил с меня пристального взгляда. Внимательного, изучающего и даже какого-то запоминающего.
— Что? — спросила я, чувствуя, что за этим кроется невысказанный вопрос.
Феникс отрицательно мотнул головой и уставился на свои сцепленные пальцы.
— Ничего… — ответил тихонько, а потом так же тихо добавил: — Не пугай меня так больше, хорошо?
Проглоченная картофелина комом встала в горле. Пришлось запить бульоном, чтобы протолкнуть ее дальше. И только после этого я ответила:
— Извини… — Почему-то стало стыдно. Нет, не за свои поступки. Но за то, сколько неприятностей доставила своим попутчикам. — Я ведь не специально на них напоролась…
— Знаю. Я сам виноват. Надо было подробно рассказать, какие могут встретиться опасности. Ты ведь в самое их гнездо залезла и даже не поняла этого…
О! Так вот что это за хворост разбросанный был. А я думала, просто бурелом под ногами.
— Так почему не рассказал? — задала закономерный вопрос я.
Феникс пожал плечами и глянул виновато.
— Не придал этому значения. Думал, что смогу от всего оградить. — И горестно вздохнул: — Дурак…
Да, и вправду дурак. Но он хотя бы признал свою ошибку. Это уже хорошо. И вселяет надежду на то, что блондин исправится.
— Давай договоримся, что ты не будешь больше от нас ничего скрывать? Все же мы в одной упряжке сейчас. И рисковать понапрасну не стоит.
— Хорошо, я постараюсь, — честно пообещал Фауст.
А мне подумалось, раз у нас с ним сейчас нарисовался такой откровенный разговор, почему бы сразу все не выяснить. Все же эти наши постоянные перепалки не идут на пользу общему делу. И пора бы уже разобраться, что между нами происходит и что он от меня скрывает.
— Кстати, к вопросу о тайнах, — уверенно начала я, а Фауст поднял на меня заинтересованный взгляд. — О чем вы все-таки говорили с отцом? Перед нашим отъездом.
— Это не важно… — попытался уйти от ответа феникс. Но я не собиралась давать ему спуска. Сколько уже можно откладывать, право слово?
— Важно! Потому как ты после этого разговора стал словно замороженным! А нам со Стасей нужен адекватный попутчик и защитник, а не ледышка, которая время от времени вдруг взрывается! — честно высказала свое мнение.
Блондин слегка смутился. Губы поджал и брови светлые нахмурил. Думал. А может, пытался облечь в слова собственные мысли. Но судя по тому, сколько он молчал, сделать это у него никак не получалось.
— Ну неужели так трудно ответить? — устало спросила я. Блин, я ведь и вправду устала от этого недопонимания. — Знаешь, как мне это все надоело…
— Что надоело? — сделал вид, что не понимает, о чем речь, феникс.
— То, что тебя бросает из крайности в крайность!
— Я не специально… — попробовал оправдаться Фауст, все еще не ответив на поставленный вопрос.
— Так о чем вы говорили? — напомнила ему.
— О тебе… — наконец соизволил ответить блондин.
Вот только такой ответ меня совершенно не устраивал.
— Это я уже поняла. О чем конкретно?
— О моем отношении к тебе.
Во-от. Это уже хоть что-то. Только почему из него все словно клещами вытягивать приходится? Стоило мне об этом подумать, как феникс глубоко вдохнул и сам продолжил:
— Видишь ли, отец оказался крайне прозорливым. И хоть я и старался скрыть свои чувства, он каким-то образом догадался, что я к тебе неравнодушен.
Ну вот, признался. Я так долго этого ждала, но… легче от этого признания почему-то не стало. Чувствовала, что между нами что-то стоит. Могучее, непроницаемое… Непреодолимая преграда, воздвигнутая отнюдь не нами. И вместо того чтобы порадоваться, что мои чувства не безответны, я лишь приуныла. Горько сделалось, и опять в горле встал ком, который я еле-еле сглотнула.
— И что он на это сказал? — с трудом выдавила я.
— Чтобы я оставил эти глупые мысли.
Ну, конечно. А чего еще можно было ожидать? Я Фаусту не пара. Глупо было бы надеяться, что его семья меня одобрит. Он феникс, наследник влиятельного рода. И ему нужна такая же чистокровная, как и он сам. А кто я? Простой человек. Разве я могу быть такому парой?
— Ну да, я ведь просто человек, — буркнула я себе под нос, собираясь закруглить бессмысленный разговор.
Но Фауст услышал.
— При чем тут это? — неожиданно вспылил мужчина.
— А что при чем?! — в ответ вспылила я.
— Люба, неужели ты не понимаешь?! — почти что крикнул Фауст, а я от злости сжала зубы. Опять он на меня орет. Опять обвиняет не пойми в чем, в том числе и в отсутствии мозгов. — Не понимаешь, что у нас не может быть совместного будущего? Через несколько дней ты вернешься в свой гребаный мир. А я останусь тут! И скорее всего мы больше никогда не увидимся. Понимаешь, никогда…
Так вот он о чем… И… конечно, я об этом знаю. И все понимаю. Но, признаться честно, я старалась об этом не думать. Гнала от себя печальные мысли и в какой-то степени жила в иллюзорном, радужном мире, где не существовало непреодолимых обстоятельств. И потому я позволила себе влюбиться. Позволила себе думать, что между нами может что-то быть. Надеялась, что все разрешится. Что мы что-то придумаем.
— И что, ничего нельзя сделать? — спросила я неуверенно, где-то на уровне интуиции ощущая, что ничего хорошего мне не скажут.
— Почему же, можно, — уже более-менее спокойно отозвался Фауст, с трудом восстанавливающий дыхание после недавнего всплеска эмоций. — Можно попробовать договориться с богиней. Вот только все имеет свою цену. И озвучивая просьбу, ты должна быть готова к тому, что назад пути не будет. Что это на всю жизнь. Ты готова сделать выбор на всю оставшуюся жизнь?