Коулс рассказал Шекерджян, что в глазах большинства людей переезд в беднейшие регионы страны и отказ от удобств традиционной медицинской практики просто ради того, чтобы поговорить с детьми, был сумасшествием. И все же, сказал он, он был убежден, что находится на правильном пути. По его словам, Коулс доверял своему инстинкту, ощущению компетентности. На каком-то глубоком уровне он верил, что это была та самая работа, которую ему суждено было делать.
Коулс понимал, что развил в себе компетентность, но ее нельзя сравнить с моей компетентностью в области машинописи. Он приобрел компетентность через напряженный труд, захвативший его воображение, а не посредством уроков или упражнений по развитию навыков. Обучение методом погружения отличается от традиционного обучения, и оно характерно для выдающихся мастеров. Именно поэтому так важно найти свою нишу деятельности и эмоционально привязаться к ней. Только такая связь создает погружение, заставляющее человека слиться с избранным полем деятельности, а не просто изучить его.
Обычная компетентность является результатом знакомства с деятельностью; компетентность мастеров рождается из психологической близости с ней.
КРИСТАЛЛИЗУЮЩИЕ СОБЫТИЯ И ОБУЧЕНИЕ ПОГРУЖЕНИЕМБез сомнения, моим самым большим талантом врача-психотерапевта является умение видеть то, что психолог Лестер Люборски называет маркерами эмоционального изменения. Это немного похоже на то, как игроки в покер слышат слова других игроков. Допустим, клиентка использовала одну интонацию для описания своего спора с мужем и совсем другую — для рассказа о своем повышении на работе. Позднее она говорит мне, что может опоздать на нашу следующую встречу, причем тем же голосом, которым описывала проблемы своего брака. Я сразу же понимаю: то, что не заладилось между нею и мужем, проявилось на приеме у меня. Поэтому я способен помочь ей увидеть проблему и решить ее.
На сеансах психотерапии встречаются самые разнообразные маркеры — как вербальные, так и невербальные. Маркером может быть поза тела, оборот речи или какой-то жест. Иногда маркером является изменение темы разговора. Например, испытывающий неудобство клиент скрестит ноги, отведет взгляд и переведет беседу с неприятного предмета на более удобный. С этого момента хороший психотерапевт определяет темы, вызывающие беспокойство каждый раз, когда человек скрещивает ноги и отводит взгляд,
Для меня как трейдера кристаллизующее событие произошло в то время, когда я день за днем глядел на торговый экран, пытаясь найти закономерности. Я обратил внимание на индикатор TICK. Как правило, он повышался, когда рынок рос, и падал, когда рынок снижался. Иногда, однако, он повышался, но рынок не рос, или наоборот. Эти необычные сценарии очень часто приводили к краткосрочным изменениям направления рынка. В моей голове как будто вспыхнула лампочка: я нашел маркер для торговли; я мог понимать рынок, как человека!
С тех пор я загорелся отслеживанием NYSE TICK. Однако я работал психологом на полной ставке и не мог следить за рынком в режиме реального времени. Это меня не удержало: я купил видеомагнитофон и стал записывать данные с телевизионного канала финансовых новостей. Каждый вечер я просматривал запись и фиксировал цену и значение TICK для каждого пятиминутного интервала. Моя подборка данных была далека от совершенства, но за много вечеров я развил в себе чувство близости по отношению к индикатору. К тому времени (в конце 1997 г.), когда я начал собирать данные, используя информационный канал, у меня уже были идеи относительно краткосрочных моделей торговли. С тех пор прошло восемь лет. Все это время я собирал данные TICK, исследовал и архивировал их — каждый день. Я настроил индикатор, чтобы улучшить его точность, и приобрел множество различных вариантов TICK для других рыночных индексов. Благодаря такому тесному знакомству я могу уверенно торговать на любых фондовых рынках, вооруженный лишь своими индикаторами TICK и одноминутными данными цены и объема.
Так ли уж сильно отличается мой ежевечерний сбор данных от необычных поисков Роберта Коулса? Думаю, что нет. Кристаллизующие события рождают одержимость — желание полностью погрузиться во что-то важное и серьезное. Шекерджян вспоминает историю художника Роберта Ирвина, который отказался от повседневной жизни, чтобы писать картины на одну-единственную тему — цветное поле, пересекаемое двумя прямыми линиями. Он работал по 12 часов и более каждый день. Через два года у него было 10 готовых картин, но достиг он намного большего. Как отмечает Шекерджян, эксперименты с изменениями цветного поля и размещением линий изменили его восприятие, сделав его чувствительным к едва уловимым аспектам, формирующим наше восприятие. Это привело его к экологической скульптуре: созданию работ, предназначенных для конкретных мест. Ирвин развил в себе перцепционную[10] компетентность — способность видеть искусство как взаимодействие между человеком и окружающей средой, но приобретение этой компетентности произошло не с помощью обычного обучения. Как и у Коулса, погружение было настолько глубоким, что позволило ему увидеть то, что не было очевидно для других, и он смог вынести из обучения нечто новое, стать творцом.
В таблице 3 сравнивается достижение компетентности посредством обычного обучения и глубокого погружения.
В чем разница между простой компетентностью и компетентностью мастера? Обычно человек достигает необходимого уровня навыков путем их повторения — как я учился печатать и водить машину. Будущий мастер, погрузившись в необычный опыт, учится думать и чувствовать поновому — так, как я учился читать TICK или маркеры клиентов. Иными словами, обычное обучение приводит к обычным результатам. Обучение погружением, воспламененное кристаллизирующим событием, является движущей силой маховика Коллинза, дающей эффект умножения, который рождает мастерство.
Хорошие профессионалы делают обычную работу необычайно хорошо. Но великие мастера делают необычные вещи. Обучение приводит их к новизне, а не только к умелому повторению того, чему их учили. Является ли творческий потенциал — умение по-новому воспринимать ситуацию и действовать в результате уникального опыта погружения — лучшим источником преимущества на рынках? Является ли творческий потенциал тем, что отличает великих трейдеров от просто хороших?
НЕУДАЧЛИВЫЙ ТРЕЙДЕР И ТВОРЧЕСКИЙ ПОТЕНЦИАЛЧад был очень расстроен. Казалось, что каждый раз, когда он открывает позицию, рынок против него. Сначала Чад шутил, что рынок его не любит. Затем стало не смешно. Он стал так бояться открывать позиции, что мог подолгу сидеть и просто смотреть, как появляются и исчезают возможности.
В конце концов он, отчаявшись из-за своего страха, начинал импульсивно открывать большие позиции — и, конечно же, стал быстро терять деньги. Выигранные суммы были намного меньше, чем проигранные: Чад был или слишком осторожен, или слишком напорист. Казалось, он никак не мог найти золотую середину.
Пожалуй, больше всего Чада расстраивало то, что довольно часто он правильно оценивал рынок. Он мог видеть его силу и покупать, но не переносил, когда позиция уходила в минус. Иногда, по его словам, он сбрасывал длинную позицию при повороте рынка на юг и цена тут же начинала расти. Как правило, после того как трейдеры заканчивали играть в свои игры, рынок вырастал до его первоначальной цели. Несколько раз, однако, когда он пытался удерживать позицию после того, как она уходила в минус, рынок быстро падал еще глубже. В результате убытки съедали прибыль за много дней, заставляя его возвращаться к излишне осторожной торговле.
Я понаблюдал за торговлей Чада и заметил повторяющуюся закономерность. Когда рынок становился более волатильным или когда Чад имел открытую позицию, его дыхание учащалось, тело заметно напрягалось, он все время ерзал в кресле. Когда рынки были спокойны или у него не было открытой позиции, он сидел в гораздо более расслабленной позе и дышал глубже и медленнее. Эти маркеры подсказали мне, что Чад воспринимал нахождение на рынке — и движение рынка — как признаки опасности. Его тело мобилизовывалось по классической схеме «бежать или сражаться». Он торговал уже не ради того, чтобы делать деньги. Он торговал, чтобы избежать опасности, так, как если бы пробирался через незнакомую и угрожающую местность.
Мое первое упражнение для Чада заключалось в том, что он следил за рынками и проводил в уме учебные сделки, сохраняя расслабленную позу и медленное дыхание. Мы также использовали портативный пульсометр, чтобы следить за его физиологическим возбуждением. Мы договорились, что он не будет открывать реальные позиции, пока не овладеет искусством сохранения спокойствия и собранности во время наблюдения за рынком.
Чад несколько раз говорил мне, что готов возобновить торговлю — особенно после учебных сделок, которые приносили ему виртуальную прибыль, — но каждый раз оказывалось, что у него в это время ускорялся пульс. Я велел Чаду быть терпеливее и придерживаться нашего плана.
Он продолжил наблюдать за рынком и через некоторое время так вжился в наблюдение, как Роберт Ирвин — в созерцание линий на картине. Он не просто смотрел на экран, он видел, что там происходит.
Ирвин дошел до того, что обратил внимание на маленькую трещину в стене своей студии. Он заметил, что его восприятие трещины влияло на восприятие им стены так же, как размещение линий влияло на восприятие цветового поля. Когда он зашпаклевал трещину, его восприятие стены изменилось, но при этом изменилось и видение им картины, которую он в то время писал. Эта идея заставила Ирвина перейти от живописи к скульптуре, поскольку искусство стало для него чем-то новым: созданием переживаний через изменение окружающей среды.
Чад пережил опыт в духе Роберта Ирвина, когда спокойно следил за рынком, объявил сделку на продажу — и почти сразу рынок подскочил на четыре тика. Мне были приятно видеть, что Чад сохранил внешнее спокойствие, и я открыл было рот, чтобы прокомментировать это, когда он заметил: «Рынок не торговался!»
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Смотрите! — сказал он взволнованно. — Объема-то почти нет.
И действительно, во время этого быстрого скачка рынка на каждом ценовом уровне было продано лишь несколько сотен контрактов. Это казалось странным, потому что в списке ордеров были тысячи контрактов. Просмотрев видеозапись, мы поняли, что произошло. Перед самым скачком рынка кто-то изъял оферы из списка ордеров, создав временное отсутствие предложения. Немногие оставшиеся оферы были немедленно выкуплены, этот небольшой объем мы и наблюдали. Как только покупка на рынке иссякла, цены вернулись на свои прежние уровни. Не избыток покупателей создал рост, отметил Чад; дело было во временном отсутствии продавцов.
Так, во время этих неприятных инцидентов, он проникся пониманием, что рынок в конечном счете может быть на его стороне. Это чрезвычайно взволновало Чада. Он осознал, что краткосрочные «вакуумные» движения представляют собой благоприятный шанс, а не опасность, и отреагировал на это желанием занять незнакомую территорию, а не красться через нее.
Он решил, что надо сохранять позицию, если другие покупатели или продавцы не воспользовались таким «вакуумным» движением. Чад согласился наращивать свои позиции постепенно, чего раньше не делал. Он начинал с относительно небольшого размера и сосредоточенно следил за поведением рынка, сохраняя спокойствие в соответствии с правилами нашего упражнения. Если рынок шел против него, он измерял объем движения и определял, чем оно вызвано — увеличением предложения или спроса или односторонним уходом с рынка. В последнем случае он недолго выжидал, чтобы посмотреть, не привлечет ли движение новых игроков. Если этого не происходило, он увеличивал свою позицию по лучшей цене. Если движение привлекало значительный объем, он выходил из сделки с убытком — небольшим из-за уменьшенного размера позиции. Для Чада это стало беспроигрышной схемой.
В итоге Чад разработал на основе этого опыта очень хороший стиль торговли против тренда. Постепенное наращивание позиции и сохранение спокойствия во время торговли сильно уменьшило его ощущение опасности. Не менее важно было то, что Чад, как Ирвин, изменил свое восприятие. То, что было угрозой, стало теперь возможностью успеха. Чад начал анализировать историю рынка в поисках мест, где резкие движения делали уязвимыми некоторых трейдеров. Он понял, что рынок вернется к состоянию равновесия, как только они сбросят свои позиции — как делал в свое время он сам, когда бывал расстроен. Такие эпизоды возвращения к равновесию давали ему несколько перспективных сделок в день. Более того, он так хорошо научился видеть ситуации, когда другие трейдеры попадали в ловушку (как он сам когда-то), что сразу же после резких движений рынка к нему стали обращаться, чтобы узнать его мнение.
В чем была суть моей работы с Чадом? Если бы я просто научил его каким-то упражнениям для расслабления, он, возможно, достиг бы компетентности в том, что касается понижения уровня физического возбуждения и замедления мыслей. Чад, однако, приобрел намного больше. Он погрузился в состояние концентрации и, находясь в этом состоянии, увидел нечто, чего не видел прежде. Это новое восприятие — его кристаллизующее событие — преобразило его представление о рынке. То, что было опасностью, стало возможностью; то, что было расстраивающим, стало захватывающим; то, что было непостижимым, обрело смысл. Приобретенная им компетентность была достигнута не только благодаря самообладанию. Он развил в себе умение видеть и действовать по-новому. Это было упражнение в области творчества, а не психотерапии.
ПРИЗВАНИЕ, ТАЛАНТ И ОПЬЯНЕНИЕПосле своего открытия Чад не утратил связанного с ним волнения. Ему понравилось использовать свои новые знания, позволившие ему ловить «вакуумные» движения на различных рынках. Возбуждение намертво прилепило его к экрану, что, в свою очередь, помогало росту компетентности в чтении рынка. Просто сказать, что Чад использовал новый навык, означало бы упустить важный элемент его мотивации. Он испытывал внутреннее стремление видеть рынки в новом свете; этот процесс стал скорее призванием, чем просто учебным упражнением.
То же самое мы видим у Дебюсси, Коулса, Ирвина и многих других, чья компетентность превратилась в истинное мастерство. Не столько они выбирают свою нишу, сколько ниша выбирает их. Что-то включается и запускает в них ощущение значимости цели, значительно превосходящее норму. Что еще может заставить человека путешествовать по бедным районам страны, сидеть взаперти в студии с одной-единственной картиной или час за часом сверлить взглядом экран с рыночными данными?
Вот один из самых простых способов отличить компетентность, которая может перерасти в мастерство, от обычной компетентности: будущий мастер настолько погружается в приобретение нового опыта, что его усилия выходят за нормальные рамки работы. Труд и развлечение сочетаются: свободное время охотнее используется для работы, чем для праздности. Причина этого в том, что работа больше не воспринимается как работа. Она становится процессом, доставляющим удовольствие.
В своем интервью для «Магов фондового рынка»[11] Эд Сейкота отметил, что не великие трейдеры владеют талантом — скорее талант владеет ими. Именно это мы наблюдаем у выдающихся мастеров, воспламененных кристаллизирующими событиями. Пламя интереса вспыхивает в результате своего рода химической реакции между способностями человека и возможностями, появляющимися на избранном поле деятельности. Иногда это происходит в удивительно юном возрасте. Так, годовалый Тайгер Вудс, понаблюдав за отцом, начал играть с мячом для гольфа. Биограф Вудса Билл Гутман рассказывает, что даже в том возрасте Тайгер демонстрировал настоящий талант и не мог оторваться от гольфа. Тайгер описывал игру в гольф как страсть, низкий счет доставлял ему опьянение. Когда его отец Эрл попытался посоветовать сыну просто получать удовольствие на поле, Тайгер ответил: «А я и так получаю удовольствие. Низкий счет делает меня счастливым».
Вполне понятно, что возбуждение, которое Тайгер получал от низкого счета, не слишком отличалось от того, что должен был испытывать Коулс, когда узнавал что-то новое о детях, или Ирвин, когда ваял скульптуру, создающую оптимальное восприятие конкретного места. Все это доставляло им не просто удолетворение, но вызывало более сильное чувство — приносило ощущение счастья.
Молодой Дэн Гейбл начинал не с борьбы. Сперва он попробовал заняться плаванием, но его успех оказался временным. Когда другие мальчики стали перерастать Дэна, объясняет его биограф Нолан Заворал, Гейбл больше не мог выигрывать соревнования по плаванию. Однако он заметил, что у него хорошо получается борьба. У него возникало ощущение, что он может контролировать соперников своим захватом. Воодушевленный этим соответствием между своими способностями и видом деятельности, Гейбл выпросил у тренера ключ от спортзала и начал заниматься гораздо больше своих товарищей по команде. Юный Дэн нашел, что суть борьбы заключается в непрерывном движении, которое обеспечивало ему постоянный прилив адреналина. Это было, объяснял он, то опьянение, которого он не мог получить ни от какого другого вида спорта.
Очень успешные трейдеры, с которыми я работал, обладали таким же сильным соревновательным духом, как великие спортсмены. Став тренером, Дэн Гейбл спрашивал у своих борцов разрешения ударять их по лицу, чтобы заставить собрать свой боевой дух; готовясь к такой мотивации, он перед тренировкой перебинтовывал руку. Говорят, что Майкл Джордан так не любил проигрывать, что, когда как-то раз товарищ по команде обставил его в настольный теннис, он купил стол для этой игры и тренировался до тех пор, пока не смог победить. Самое трудное для лучших трейдеров заключается не в том, чтобы не терять деньги, а в том, чтобы прекратить торговать, когда они теряют деньги. Соревновательный дух в них настолько силен, что они примиряются с поражением лишь с величайшей неохотой.