— Ничего я вам не скажу! — сердито ответил Миша. — Я вижу, вам нельзя доверить серьезное дело.
Некоторое время мальчики сидели молча, дуясь друг на друга, потом Слава сказал:
— Все же нечестно скрывать. Мы все трое лазили в подвал, — значит, между нами не должно быть секретов.
— Я разве знал? — заговорил Генка, обращаясь к Славе. — Я думал: ящики, ну и ящики… Ведь меня Миша не предупредил. Сам что-то скрывает, а другие виноваты.
Миша молчал. Он сознавал, что не совсем прав. Надо было предупредить Генку. И вообще он поступил не по-товарищески. Он должен был поделиться с ребятами своими подозрениями. Но… тогда как же кортик? И о кортике рассказать? Конечно, они ребята надежные, не выдадут, и Генка не разболтает, когда будет все знать. Но рассказать о кортике?.. А если так: о Филине и о Никитском рассказать, а о кортике пока не говорить, а там видно будет… Может, и о кортике рассказать… ведь один он ничего не сделает.
Все же он проворчал:
— Когда у человека есть голова на плечах, то он должен сам мозгами шевелить… А то «не предупредили» его!
Генка почувствовал в его словах примирение и начал энергично оправдываться:
— Но ты пойми, Миша: откуда я мог знать? Разве я думал, что ты от нас что-нибудь скрываешь! Ведь я от тебя ничего не скрываю…
— И вообще, — обиделся Слава, — поскольку у тебя есть от нас секреты, то и не о чем говорить…
— Ну ладно, — сказал Миша, — я вам расскажу, но имейте в виду, что это большая тайна. Эту тайну мне доверил не кто-нибудь. Мне ее доверил… — Он посмотрел на напряженные от любопытства лица ребят и медленно произнес: — Мне ее доверил Полевой. Вот кто мне ее доверил!
Зрачки у Генки расширились, взгляд его замер на Мише. Слава тоже смотрел на Мишу очень внимательно — он из рассказов Миши и Генки знал и о Полевом и о Никитском.
— Так вот, — продолжал Миша, — прежде всего дайте честное слово, что никогда, никому, ни за что вы этого дела не разболтаете.
— Даю честное слово благородного человека! — торжественно объявил Генка и ударил себя в грудь кулаком.
— Клянусь своей честью! — сказал Слава.
Миша встал, на цыпочках подошел к двери, тихонько открыл ее, осмотрел коридор, потом плотно прикрыл дверь, внимательным взглядом обвел комнату, заглянул под диван и, показав пальцем на дверь, ведущую в спальню, шепотом спросил:
— Там никого нет?
— Никого, — так же шепотом ответил Слава.
— Так вот знайте, — прошептал Миша и таинственно огляделся по сторонам, — знайте: у Никитского есть ближайший помощник в его шайке, и его фамилия… — Он сделал паузу, потом многозначительно произнес: — Филин! Вот!
Эффект получился самый ошеломляющий.
Генка сидел, крепко вцепившись в стул, наклонившись вперед, с открытым ртом и округлившимися глазами. Даже волосы его как-то по-особому приподнялись и торчали во все стороны, словно озадаченные только что услышанной новостью. Слава часто мигал, точно ему насыпали в глаза песок.
Налюбовавшись произведенным впечатлением и чтобы еще усилить его, Миша продолжал:
— И вот… у меня есть подозрение, что тот высокий, который был в подвале, а потом вышел… Помните, в кавказской рубахе?.. Это и есть… Никитский!
Генка чуть не упал со стула. Слава поднялся с дивана и растерянно смотрел на Мишу.
— Что… это серьезно? — едва смог он произнести.
— Ну, вот еще, — пожал плечами Миша, — буду я шутить такими вещами! Тут, брат, не до шуток. Я его по голосу узнал… Правда, лица я его не видел, но уж факт, что он загримировался…
— Вот это да! — смог наконец выговорить Генка.
— Вот тебе и да, а ты болтаешь где попало!
— Раз такое дело, — сказал Слава, — нужно немедленно сообщить в милицию.
— Нельзя, — ответил Миша и придал своему лицу загадочное выражение.
— Почему?
— Нельзя, — снова повторил Миша.
— Но почему? — удивился Слава.
— Нужно все как следует выяснить, — уклончиво ответил Миша.
— Не понимаю, чего тут выяснять, — пожал плечами Слава. — Пусть даже ты не совсем уверен, что это Никитский, но ведь Филин тот…
Положение становилось критическим. Славка такой дотошный! Сейчас начнет рассуждать, а ведь неизвестно еще, тот ли это Филин или не тот…
Миша встал и решительно произнес:
— Я вам еще не все рассказал. Пошли ко мне.
Мальчики отправились к Мише. Когда они проходили по двору, Генка подозрительно оглядывался по сторонам. Ему уже казалось, что вот сейчас здесь появится Никитский…
Глава 28 Шифр
Придя к Мише, мальчики молча уселись вокруг стола.
Уже наступал вечер, но Миша света не зажигал.
Генка и Слава сидели за столом и затаив дыхание наблюдали за Мишей. Он тихо, стараясь не стучать, закрыл дверь на крючок, потом сдвинул занавески — в комнате стало почти совсем темно. Приняв эти меры предосторожности, он вытащил из шкафа сверток и положил его на стол.
— Теперь смотрите, — таинственно прошептал он и развернул сверток.
Генка и Слава подались вперед и совсем легли на стол. В Мишиных руках появился кортик.
— Кортик… — прошептал Генка.
Но Миша угрожающе поднял палец:
— Тихо! Смотрите, — он показал клеймо на клинке, — волк, скорпион, лилия… Видите? Так. А теперь самое главное… — Артистическим жестом он вывернул рукоятку, вынул пластинку и растянул ее на столе.
— Шифр, — прошептал Слава и вопросительно посмотрел на Мишу.
— Да, — подтвердил Миша, — шифр, а ключ к этому шифру в ножнах, понятно? А ножны эти… у Никитского… Вот… А теперь слушайте…
И Миша, совсем понизив голос, вращая глазами и жестикулируя, рассказал друзьям о линкоре «Императрица Мария», о его гибели, об убийстве офицера по имени Владимир…
Мальчики сидят молча, потрясенные этой загадочной историей. В комнате совсем уже темно. В квартире тишина, точно вымерли все. Только глухо зажурчит иногда вода в водопроводе да раздастся на лестнице протяжный, тоскливый крик бездомной кошки. В окружающем мраке мальчикам чудились неведомые корабли, дальние, необитаемые земли. Они ощущали холод морских пучин, прикосновение морских чудовищ…
Миша встал и повернул выключатель. Маленькая лампочка вспыхнула под абажуром и осветила взволнованные лица ребят и стол, покрытый белой скатертью, на которой блестел стальной клинок кортика и золотилась бронзовая змейка, извивающаяся вокруг побуревшей рукоятки…
— Что же это может быть? — первый прервал молчание Слава.
— Трудно сказать. — Миша пожал плечами. — Полевой тоже не знал, в чем дело, да и Никитский вряд ли знает. Ведь он ищет кортик, чтобы расшифровать эту пластинку. Значит, для него это тоже тайна.
— Все ясно, — вмешался Генка. — Никитский ищет клад. А в кортике написано, где этот клад находится. Ох, и деньжищ там, должно быть!..
— Клады только в романах бывают, — сказал Миша, — специально для бездельников. Сидит такой бездельник, работать ему неохота, вот он и мечтает найти клад и разбогатеть.
— Конечно, никакого клада здесь не может быть, — сказал Слава, — ведь из-за этого кортика Никитский убил человека. Разве ты, например, Генка, убил бы из-за денег человека?
— Сравнил! То я, а то Никитский. Я б, конечно, не убил, а для Никитского это раз плюнуть.
— Может быть, здесь какая-нибудь военная тайна, — сказал Слава. — Ведь все это произошло во время войны, на военном корабле…
— Я уж об этом думал, — сказал Миша. — Допустим, что Никитский — германский шпион, но зачем он в двадцать первом году искал кортик? Ведь война уже кончилась.
— Вообще любой шифр можно расшифровать без ключа, — продолжал Слава. — У Эдгара По…
— Знаем, знаем! — перебил его Миша. — «Золотой жук», читали. Здесь дело совсем другое. Смотрите… — Все наклонились к пластинке. — Видите? Тут только три вида знаков: точки, черточки и кружки. Если знак — это буква, то выходит, что здесь всего три буквы. Видите? Эти знаки написаны столбиками.
— Может быть, каждый столбик — это буква, — сказал Слава.
— И об этом я думал, — ответил Миша, — но здесь большинство столбиков с пятью знаками. Посчитайте! Ровно семьдесят столбиков, из них сорок с пятью знаками. Не может ведь одна буква повторяться сорок раз из семидесяти.
— Нечего философию разводить, — сказал Генка, — надо ножны искать. Тем более — Никитский здесь.
— Ну, — возразил Слава, — еще неизвестно: Никитский это или не Никитский. Ведь это, Миша, только твое предположение, правда?
— Все равно, — упорствовал Генка, — это Никитский. Ведь Филин здесь, а он с Никитским в одной шайке… Правда, Мишка?
Миша немного смутился, потом решительно тряхнул головой и сказал:
— Я еще не знаю, тот это Филин или не тот…
— Как — не знаешь? — остолбенели мальчики.
— Так… Мне Полевой назвал только фамилию — Филин, а тот это Филин или нет, еще надо установить. Мало ли Филиных! Но я почему-то думаю, что это тот.
— Да, — протянул Слава, — получается уравнение с двумя неизвестными.
— Это тот Филин, определенно, — рассердился Генка, — его по роже видно, что бандит.
— Рожа не доказательство, — возразил Миша. — Будем рассуждать по порядку. Во-первых, Филин. Фамилия уже сходится. Подозрительный он человек или нет? Подозрительный. Определенно. Спекулянт и вообще… Так. Теперь во-вторых: темными делами они занимаются? Занимаются. Склад в подвале, ящики, дверь заколотили, завалили проход… Теперь в-третьих: тот высокий — подозрительный человек или нет? Подозрительный. Видали, как он улицу осматривал, лицо закрывал? И голос мне его знаком… Допустим даже, что это не Никитский. Но ведь факт, что там действует какая-то шайка. Может быть, белогвардейцы. Разве мы имеем право сидеть сложа руки? А? Имеем? Нет! Наша обязанность раскрыть эту шайку.
— Точно, — подтвердил Генка, — шайку накрыть, ножны отобрать, клад разделить на троих поровну.
— Погоди ты со своим кладом, — рассердился Миша, — не перебивай! Теперь так. Мы, конечно, можем заявить в милицию, но… вдруг там ничего нет? Вдруг? Что тогда? Нас просто засмеют. Нет! Сначала надо все как следует выяснить… Нужно точно установить: тот это Филин или не тот, что они прячут в подвале, а главное, выследить того, высокого, в белой рубахе, и узнать, кто он такой.
— Тяжелое дело, — проговорил Слава и, заметив насмешливый Генкин взгляд, торопливо добавил: — Банду мы должны, конечно, раскрыть, но все это надо хорошенько обдумать.
— Конечно, надо обдумать, — согласился Миша. — Мы будем следить по очереди, чтобы не вызвать подозрения у Филина и Борьки.
— Вот это будет здорово! — сказал Генка. — Целую шайку раскроем!
— А ты думаешь, — сказал Миша, — так вот шайки и раскрываются. Вот тогда мы себя действительно проявим — это, знаете, не за кулисами орать.
Часть третья Новые знакомства
Глава 29 Эллен Буш
Через несколько дней Миша и Шурка Большой отправились на Смоленский рынок покупать краски для грима. На улице возле склада Филина прохаживался Генка.
— Ты что здесь торчишь? — спросил его Шура. — Пойдем с нами реквизит покупать.
— Некогда, — важно ответил Генка и обменялся с Мишей многозначительным взглядом.
Миша и Шура пришли на рынок. Вдоль рядов двигалась густая толпа. Шныряли беспризорники, хрипели граммофоны, скандалили покупатели часов. Унылые старухи в старомодных шляпках продавали сломанные замки и медные подсвечники. Вспотевший деревенский парень, видимо с утра, торговал гармошку. Окруженный любителями музыки, он растягивал на ней все одно и то же «Страдание». Попугай вытаскивал конвертики с предсказанием будущего и описанием прошедшего. Шатались цыганки в развевающихся юбках и ярких платках. И барахолка казалась нескончаемой. Она уходила далеко — на усеянные подсолнечной шелухой дорожки Новинского бульвара, где рабочие городского хозяйства устанавливали первые урны для мусора и огораживали чахлую травку блестящей проволокой.
Мальчики стояли возле старика, торговавшего «всем для театра», как вдруг кто-то тронул Мишу сзади за плечо. Он обернулся и увидел девочку-акробатку. Она была в обыкновенном платье и вовсе не похожа на артистку. Девочка протянула Мише руку и сказала:
— Здравствуй, драчун!
Мише не понравился ее покровительственный тон, и он холодно ответил:
— Здравствуйте.
— Что ты такой сердитый?
— Вовсе не сердитый. Обыкновенный.
— Как тебя зовут?
— Миша.
— А меня Эллен.
Миша поднял брови:
— Что это за имя «Эллен»?
— Мой псевдоним Эллен Буш. Все артисты имеют псевдонимы. А настоящее мое имя Елена Фролова.
— А кто этот мальчик, что выступал с тобой?
— Мой брат, Игорь.
— А бритый?
— Какой бритый?
— Ваш этот, старший. Хозяин, что ли?
Лена рассмеялась:
— Хозяин? Это мой папа.
— Почему же ты его Бушем называешь?
— Я ведь тебе объяснила: это наш псевдоним.
— Вы всё по дворам ходите?
— Нет. Отец заключил договор, и, как начнется сезон, мы будем выступать в цирке. Ты бывал в цирке?
— Конечно, бывал. Но у нас в доме теперь есть свой драмкружок. Вот наш режиссер. — Миша показал на Шуру.
Шура с достоинством наклонил голову.
— В воскресенье будет наш первый спектакль, — продолжал Миша. — Пьеса замечательная! Приходи с братом. После спектакля вы выступите.
— Хорошо, — сказала Лена, — я передам Бушу. — И, подумав, спросила: — А сколько за выход?
— Что? — не понял Миша.
— Сколько за выход? Сколько вы нам заплатите за выступление?
Миша возмутился:
— Заплатим? Ты что, с ума сошла? Это спектакль в пользу голодающих Поволжья. Все наши артисты выступают бесплатно.
— Н-не знаю. — Лена с сомнением покачала головой. — Буш, наверно, не согласится.
— И не надо! Без вас обойдемся! Другие жертвуют, чтобы помочь голодающим, а вы хотите от них себе урвать. И не стыдно?
— Не сердись, не сердись! — Лена засмеялась. — Какой ты сердитый! Мы сделаем так: отпросимся с Игорем погулять и придем к вам. Ладно?
— Ладно.
— До свиданья. — Лена протянула ему и Шуре руку. — Только ты, пожалуйста, не сердись.
— Я и не сержусь, — ответил Миша.
Когда Лена ушла, он сказал Шуре:
— Ох, и канитель с этими девчонками!
Глава 30 Покупка реквизита
Они начали выбирать краски.
— Вот самые подходящие. — Шура вертел в руках коробку с карандашами. — Этот цвет называется «бордо». Бери, Мишка.
Миша опустил руку в карман и в ту же секунду с ужасом почувствовал, что кошелька в кармане нет. Все закружилось перед ним. В толпе мелькнула фигура беспризорника. Миша отчаянно крикнул и бросился вдогонку.
Беспризорник выскочил из рядов, свернул в переулок и бежал по нему, путаясь в длинном рваном пальто. Из дыр пальто торчала грязная вата, рукава волочились по земле. Он юркнул в проходной двор, но Миша не отставал от него и наконец догнал на каком-то пустыре. Он схватил его за пальто и, тяжело дыша, сказал:
— Отдай!
— Не тронь меня, я психический! — дико закричал беспризорник и выкатил белки глаз, страшные на его черном, измазанном сажей лице.
Они сцепились. Беспризорник визжал и кусался. Миша свалил его и, прижимая к земле, шарил по грязным лохмотьям, отыскивая кошелек.
Беспризорник извивался, кусал Мишину руку. Миша рванул его за рукав. Рукав оторвался от пальто, кошелек упал на землю. Миша схватил его, и страшная злоба овладела им. Сколько он трудился над созданием драмкружка, ходил, клянчил, уговаривал, отдал своего Гоголя! И этот воришка чуть не разрушил все! И ребята могли подумать, что он сам присвоил деньги… Нет! Надо ему еще наподдать!
Беспризорник лежал на земле ничком. Его грязная худая шея казалась совсем тонкой в широком воротнике мужского пальто. Из оторванного рукава неестественно торчала голая рука, грязная и исцарапанная.
Ладно. Лежачего не бьют… Миша слегка, для порядка, ткнул беспризорника ногой:
— Будешь знать, как воровать…
Беспризорник продолжал лежать на земле.
Миша отошел на несколько шагов, потом вернулся и мрачно произнес:
— Ну, вставай, довольно притворяться!
Беспризорник поднялся и сел. Всхлипывая и вытирая кулаками лицо, он бормотал:
— Справился?.. Да?..
— А ты зачем кошелек взял? Я ведь тебя не трогал.
— Иди к черту!
— Поругайся, поругайся, — сказал Миша, — вот я тебе еще добавлю!..
Но злоба прошла, и он знал, что не добавит.
Продолжая всхлипывать, беспризорник поднял оторванный рукав. Пальто его распахнулось, обнажив худенькое, с выступающими ребрами тело. Под пальто у беспризорника не было даже рубашки.
— Как же ты его пришьешь? — спросил Миша, присев на корточки и разглядывая рукав.
Беспризорник вертел рукав и угрюмо молчал.
— Знаешь что? — сказал Миша. — Пойдем к нам, моя мать зашьет.
Беспризорник недоверчиво посмотрел на него:
— Застукать хочешь…
— Вот честное слово!.. Тебя как зовут?
— Михайлой.
— Вот здорово! — Миша рассмеялся. — Меня тоже Михаилом зовут. Пойдем к нам в клуб.
— Не видал я вашего клуба!
— Ты брось, пойдем. Тебе там девочки в момент рукав пришьют.
— Не видал я ваших девчонок!
— Не хочешь в клуб — пойдем ко мне домой. Пообедаешь у нас.