– Меня надули, сержант! Только это тебе и нужно знать – это, да еще то, что я работаю один. Мне кое-кто задолжал, я должен с них получить свое, но я выступаю только соло. Мне нужна информация, причем очень быстро!
Фланнаган удивленно покачал головой, а потом тихо, осторожно заговорил:
– Ладно... может быть, здесь я могу оказаться тебе полезным – больше, чем кто бы то ни было. Мне дали специальное задание, поэтому я вынужден был узнать вещи, о которых в обычной ситуации такому, как я, никто бы не сообщил.
– Это похоже на начальные такты всем давно известной мелодии, сержант. В чем состояло твое спецзадание?
– Быть медсестрой и сиделкой. Два года назад с Норманом стало твориться что-то странное. Я приглядывала ним, но если бы вдруг возникла ситуация, при которой это стало бы невозможным, я должен был позвонить по одному нью-йоркскому номеру.
– Назвав этот номер, ты поможешь мне.
– Этот и еще несколько номерных знаков, которые я списал на всякий случай...
– На случай, – дополнил Борн, – если кому-нибудь покажется, что ты как сиделка больше не требуешься.
– Типа того. Эти сволочи никогда нас не любили – Норман не замечал, но я-то все видел.
– Нас? Тебя, Рейчел и Суэйна?
– Форму – вот что. Эти богачи крутили своими гражданскими носами при виде нас, словно мы отбросы, хоть и необходимы. И они были правы насчет необходимости: без Нормана они не могли обойтись. За глаза они ругали его, но он был им нужен.
«Где солдатикам с этим справиться», – так говорил Альберт Армбрустер, председатель Федеральной торговой комиссии. «Медуза» и ее штатские наследники.
– Когда ты сказал, что записал номерные знаки автомобилей, то имел в виду, что не принимал участия в собраниях, проводимых здесь довольно регулярно? Я имею в виду, что не был среди гостей, не был одним из них?
– Ты что, с ума сошел? – вырвалось у Рейчел Суэйн. Этот вскрик выразил всю нелепость подобного вопроса Джейсона. – Всякий раз, когда должно было состояться действительно настоящее собрание, а не грязная попойка. Норм велел мне оставаться наверху или, если я хочу, отправляться к Эдди смотреть телевизор. Эдди не разрешалось выходить из флигеля. Мы оба были недостаточно хороши для его расфуфыренных болванов друзей! Так продолжалось многие годы... Вот и вышло, как я сказала: он сам бросил нас в объятия друг к другу.
– Я кое-что начинаю понимать, по крайней мере, мне так кажется. Но как же номерные знаки, сержант? Как тебе удалось? Я так понял, что ты должен был находиться у себя?
– Это делали охранники. Я сказал им, что это – необходимая мера предосторожности. Они не возражали.
– Ясно. Ты сказал, что два года назад Суэйн начал странно себя вести. В чем это выражалось?
– В том же, что и сегодня. Всякий раз, когда случалось что-то необычное, он уходил в себя и не желал принимать никаких решений. Едва возникало хоть малейшее упоминание о «Женщине-Змее», он сразу же хотел спрятать голову в песок, чтобы переждать опасность.
– А как насчет сегодняшнего вечера? Я видел, как вы спорили, и мне показалось, что сержант отдавал генералу приказ.
– Черт, ты совершенно прав: Норман запаниковал по поводу тебя – человека, которого они называли Кобра и о котором говорили, что он собирается вытащить на свет Божий те двадцатилетней давности неприятные делишки в Сайгоне. Генерал хотел, чтобы я был вместе с ним, когда ты окажешься здесь, а я сказал, что этот номер не пройдет. Сказал, что я не сумасшедший, чтобы поступать таким образом.
– Почему? Почему для тебя сумасшествие быть рядом с командиром?
– По той же причине, по какой сержантский состав не допускается в те штабные помещения, где ребята с большим количеством звездочек на погонах занимаются планированием боевых операций. Просто это не принято; мы находимся на разных уровнях.
– Иными словами, есть пределы того, что ты должен знать.
– Прямо в яблочко.
– Но ты же был связан со всем тем, что творилось в Сайгоне двадцать лет назад, с «Женщиной-Змеей»... Черт побери, сержант, ты же был, да и остаешься «медузовцем».
– Которому грош цена. Дельта. Я выгребаю грязь, а они заботятся обо мне, но я по-прежнему остаюсь всего лишь уборщиком в военной форме. Когда придет время ее снять, я тихонько удалюсь куда подальше и буду помалкивать, иначе очень скоро окажусь в деревянном ящике. Тут все очень просто: я как разменная монета, которой всегда можно пожертвовать.
Борн внимательно наблюдал за старшим сержантом все время, пока тот разглагольствовал. Для себя он отметил, что Фланнаган искоса поглядывал на генеральшу, то ли ожидая ее аплодисментов, то ли, напротив, желая заставить замолчать. В любом случае этот громила либо говорил правду, либо был великолепным актером.
– Тогда вот что, – подытожил Джейсон, – тебе сейчас самое время выйти в отставку. Я могу это устроить, сержант. Ты можешь тихонько смыться и помалкивать в тряпочку, а все, что ты заработал, выгребая грязь, останется при тебе. Преданный помощник генерала предпочитает после тридцатилетней беспорочной службы выйти в отставку, когда его друг и начальник трагически кончает с собой, – так это будет выглядеть. Никто не станет задавать вопросов... Вот – мое предложение.
Фланнаган вновь метнул взгляд на Рейчел Суэйн, та быстро кивнула, после чего посмотрела на Борна.
– А где гарантия, что мы успеем собрать вещички и убраться отсюда? – спросила она.
– А разве вас не заботит маленькая формальность вроде той, что сержант Фланнаган должен оформить свой уход в отставку и военную пенсию?
– Я заставил Нормана подписать эти бумаги еще полтора года назад, – вмешался помощник. – Я числюсь на работе в его пентагоновском кабинете, а квартирую в его резиденции. Мне достаточно просто вписать в бумагу дату и свое имя и внести служебный адрес генерала, который Рейчел и я давно уже выяснили.
– Только и всего?
– Ну, остается еще, может, три-четыре телефонных звонка: адвокату Нормана, который организует здесь все необходимое; в питомник, чтобы позаботились о собаках; диспетчеру гаража, где стоит служебный автомобиль, ну и последний – в Нью-Йорк. А потом – прямиком в аэропорт Даллеса.
– Ты, должно быть, обдумал все это давным-давно...
– Только об этом и думали, мистер Дельта, – подтвердила жена генерала, перебивая его. – Как говорится, мы сполна уплатили за все.
– Но прежде, чем я смогу подписать бумаги или позвонить по этим номерам, – добавил Фланнаган, – я должен быть уверен, что мы сможем смыться сейчас.
– Это подразумевает: ни полиции, ни газетчиков, никакого упоминания о вашей связи с происшедшим сегодня вечером, – вас здесь просто не было.
– Ты говорил о том, что это – трудная задача. А должки, которые ты хочешь получить, – это что, легко?
– Вас здесь просто не было, – медленно и тихо повторил Борн, разглядывая дутую стеклянную пепельницу с окурками в губной помаде на столике. Затем он посмотрел на помощника генерала и сказал: – Вы действительно ни до чего здесь не дотрагивались... Здесь нет ничего, что могло бы связать вас с этим самоубийством... Вы готовы уехать отсюда, – скажем, через пару часов?
– Лучше через тридцать минут, мистер Дельта, – ответила Рейчел.
– Боже мой, вы же здесь прожили целую жизнь, вы – оба...
– Нам от этой жизни больше того, что мы получили, ничего не нужно, – сказал Фланнаган как отрезал.
– Но ведь это поместье – ваше, миссис Суэйн...
– Черта с два. Оно завещано какому-то фонду – можете спросить об этом у адвоката. Все, что мне будет положено по завещанию, – если вообще хоть что-то, – он мне перешлет. Я сейчас хочу только одного – мы хотим – выбраться отсюда.
Джейсон оглядел с головы до ног эту странную и странно сведенную судьбой пару и сказал:
– Тогда вас ничто здесь не задерживает.
– А мы можем быть в этом уверены? – настаивал Фланнаган.
– Конечно, вам придется сделать некоторое усилие, чтобы поверить мне, но будьте уверены, я сдержу слово. С другой стороны, могу предложить иной вариант: скажем, вы остаетесь. Неважно, что вы с ним сделаете, завтра или послезавтра в Арлингтоне его еще не хватятся, но вскоре его кто-нибудь начнет искать. Возникнут вопросы, потом поиски, расследование, после чего так же точно, как Бог создал маленького Бобби Вудвортса[28], сюда нагрянет пресса со своими надоевшими всем глупостями. У них не заржавеет – ваши отношения будут выужены на свет Божий, – черт, да о них даже охранники болтают, – после чего для газет, журналов, телевидения наступит настоящий праздник... Вы что, этого хотите? А может, именно это и приведет к деревянному ящику, о котором ты упоминал?
Старший сержант и его подруга переглянулись, и наконец женщина сказала:
– Он прав, Эдди. С ним у нас есть хоть какой-то шанс, без него – ни единого.
– У него все выходит очень просто, – сказал Фланнаган, у которого заметно учащалось дыхание всякий раз, когда он смотрел на дверь. – Как ты собираешься справиться со всем этим?
– У него все выходит очень просто, – сказал Фланнаган, у которого заметно учащалось дыхание всякий раз, когда он смотрел на дверь. – Как ты собираешься справиться со всем этим?
– Это уж мое дело, – ответил Борн. – Дайте мне все номера телефонов, а потом вам только и останется позвонить в Нью-Йорк, и на вашем месте я бы сделал это уже с какого-нибудь острова в Тихом океане.
– Ты с ума сошел! В ту самую минуту, когда просочится это известие, и я и Рейчел окажемся на заметке у «Медузы»! Они захотят узнать, что произошло.
– Скажите им правду, по крайней мере, вариацию на ее тему, и, мне кажется, вы даже сможете получить премию.
– Что за ерунду ты городишь!
– Во Вьетнаме, сержант, это не казалось ерундой. Так же, как в Гонконге, и уж точно, не сейчас... Вот как это будет выглядеть: ты и Рейчел вернулись домой, увидели, что произошло, упаковались и свалили, – вам не нужны расспросы, а мертвые не болтают и потому в ловушку не попадутся. Поставьте в ваших бумагах вчерашнее число, отправьте их по почте, а остальное доверьте мне.
– Я не...
– У тебя нет выбора, сержант! – не дал ему договорить Джейсон. – И я не собираюсь терять время! Хотите, чтобы я исчез, – пожалуйста, я уйду, расхлебывайте сами. – Борн сердито взглянул на них и направился к двери.
– Нет, Эдди, останови его! Мы должны послушаться его, обязаны воспользоваться этим шансом! Иначе нас убьют, и ты знаешь это.
– Хорошо, хорошо!.. Успокойся, Дельта. Мы сделаем так, как ты скажешь.
Джейсон остановился и обернулся к ним.
– Все, что я скажу, сержант, – до последней буковки. – Согласен.
– Во-первых, мы с тобой пойдем во флигель, а Рейчел пока поднимется к себе и будет укладываться. Ты дашь мне все, что у тебя есть: номера телефонов и номерные знаки, все имена, какие ты слышал, – все, что сможешь вспомнить и что я попрошу. Договорились?
– Ага.
– Пошли. Да, миссис Суэйн, я догадываюсь, что множество вещиц из этого дома вы хотели бы взять на память, но...
– Не надо, мистер Дельта. Воспоминания мне не нужны. Все, что мне действительно требовалось, я давно переправила на хранение за многие тысячи миль от этой чертовой хижины.
– Да, вы основательно подготовились, не так ли?
– Ничего нового вы не сказали. Видите ли, однажды так или иначе это должно было случиться... – Рейчел ловко проскользнула между мужчинами и вышла в холл; там она остановилась и, быстро повернувшись, улыбаясь, с блеском в глазах подошла к старшему сержанту и тронула ладонью его лицо. – Ура, Эдди, – спокойно сказала она. – Нам действительно повезло: мы будем жить, Эдди. Понимаешь, о чем я?
– Ага, малышка. Понимаю.
Когда они шли в темноте по направлению к флигелю, Борн обратился к сержанту:
– Я действительно серьезно говорил насчет того, что не намерен терять время. Давай, сержант, начинай. Что ты собирался рассказать мне об этом суэйновской «ферме»?
– А ты готов к этому?
– О чем ты? Конечно готов. – Но он не был готов и замер как вкопанный, услышав слова Фланнагана:
– Прежде всего, это – кладбище.
* * *Алекс Конклин сидел откинувшись на спинку стула. Хмурый и ошеломленный, с телефонной трубкой в руке, он был не в силах выдать какой-нибудь нормальный ответ на поразительную информацию, полученную от Джейсона. Единственное, что он мог вымолвить:
– Я не могу этому поверить!
– Чему именно?
– Не знаю. Наверное, всему... тому, что там – кладбище. Но я обязан поверить, не так ли?
– Ты не хотел верить в Лондон и Брюссель, в командующего Шестым флотом и хранителя сверхсекретных кодов в Лэнгли. Я всего лишь добавляю кое-что к этому списку... Теперь ты должен выяснить, кто они такие. После этого мы можем начать действовать.
– Повтори с самого начала: у меня голова просто лопнет от всего этого. Телефонный номер в Нью-Йорке, номерные знаки...
– И еще трупы, Алекс! Фланнаган и генеральша! Они уже в пути – таков был наш уговор, и тебе придется прикрыть их.
– И только-то? Суэйн кончает самоубийством, в доме находятся два человека, которым можно задать пару вопросов, а мы говорим им «чао» и отпускаем на все четыре стороны? Это лишь чуточку менее безумно, чем то, что ты только что сообщил мне.
– У нас нет времени, чтобы затевать какие-то игры. Кроме того, сержант не сможет ничего добавить к тому, что уже сказал: генерал и он находились на разных уровнях.
– Да что ты? Надо же!
– Сделай это. Дай им уйти. Они могут понадобиться нам позднее. Конклин тяжело вздохнул, явно выражая сомнение.
– Ты уверен? Все это очень сложно.
– Сделай это! Ради Христа, Алекс. К чертям собачьим все сложности, нарушения и манипуляции, на которые тебе придется пойти! Мне нужен Карлос!!! Мы плетем сеть, и он может попасть в нее. Я смогу поймать его.
– Ладно, ладно. В Фолс-Черч есть один доктор, которого мы раньше привлекали для специальных операций. Я разыщу его, а уж он знает, что надо делать.
– Отлично, – произнес Борн, думая сразу о многом. – А теперь запиши, что я скажу, на магнитофон. Я повторю все, что сообщил мне Фланнаган. Поторапливайся, у меня еще много дел.
– Включил, Дельта-один.
Джейсон быстро, но четко, чтобы на пленке не было никаких неясностей, читал с листка, который он заполнил во флигеле Фланнагана. Он назвал имена семерых самых частых и весьма известных гостей на вечеринках у генерала (никакой гарантии в отношении правильности фамилий и их произношения); затем – номерные знаки, которые были записаны во время более серьезных, проходивших раз в два месяца собраний; потом – номера телефонов адвоката Суэйна, всех охранников поместья генерала, питомника для собак и служебного гаража Пентагона и, наконец, не зарегистрированный в справочнике номер в Нью-Йорке: он был анонимный, сообщения записывались на автоответчик.
– Это – дело номер один, Алекс.
– Мы его расколем, – сказал Конклин, записывая на пленку и свой голос. – Я позвоню в питомник и поговорю с ними в пентагоновском стиле: мол, генерал срочно отправился в опасную командировку, поэтому мы заплатим двойную цену, чтобы животных поскорее забрали. Кстати, открой ворота... С номерными знаками проблем не будет: я попрошу Кэссета прогнать их через компьютеры и выяснить имена в обход Десоула.
– Как насчет Суэйна? Мы должны какое-то время скрывать, что он покончил жизнь самоубийством.
– И как долго?
– Откуда, черт подери, мне знать? – сердито сказал Джейсон. – До тех пор, пока не выясним, кто они такие, и я или ты не свяжемся с ними – и мы вместе начнем раздувать панику. Тогда мы и предложим им Карлоса как решение их проблем.
– Слова, слова, – заметил Конклин, в тоне которого совсем не чувствовалось уверенности. – На это могут уйти целые дни – неделя, а может, и больше.
– Так об этом-то я и говорю.
– В таком случае лучше всего ввести в курс дела Питера Холланда...
– Нет, только не сейчас. Мы не знаем, что он предпримет, и я не хочу, чтобы он вставал у меня на пути.
– Ты должен верить хоть кому-то, кроме меня, Джейсон. Может, мне и удастся водить доктора за нос сутки-двое, но я сомневаюсь, что больше. Он захочет получить подтверждения с более высокого уровня. И не забывай, что мне в загривок дышит Кэссет по поводу Десоула...
– Дай мне два дня, выцарапай мне эти два дня!
– Одновременно выуживая всю необходимую информацию, держа Чарли на привязи, цедя сквозь зубы ложь Питеру: мол, мы продвигаемся, выискивая вероятного связного Шакала в отеле «Мейфлауэр»... Разумеется, ничем подобным и не пахнет, потому что мы, превысив свои полномочия, увязли в каком-то сумасшедшем, тянущемся уже двадцать лет сайгонском заговоре, в который вовлечен Бог знает кто, – черт бы нас побрал, если нам это известно. Только эти «кто-то» – чрезвычайно влиятельные люди. Не вдаваясь в подробности их общественного положения, мы узнали, что у них есть свое кладбище на территории поместья одного генерала, заведующего в Пентагоне материально-техническим снабжением. Да и с генералом также приключилась неприятность: он взял да и снес себе голову, – бывает же такое! Впрочем, это – всего лишь печальный инцидент, который мы сейчас распутываем... Боже, Дельта, опомнись! Ракеты вот-вот столкнутся!
Несмотря на то, что рядом с ним находился навсегда замерший на стуле генерал Суэйн, Борн смог вяло усмехнуться.
– Ведь на это мы и рассчитываем, не так ли? Это сценарий, достойный пера нашего любимого Святого Алекса.
– Я – всего лишь пассажир в этой машине, за рулем – кто-то другой...
– Что с доктором? – перебил его Джейсон. – Ты почти пять лет не занимался оперативной работой. Откуда ты знаешь, что он все еще занят в этом бизнесе?
– Я встречал его там и сям: мы оба без ума от музеев. Пару месяцев назад в Коркоранской галерее он пожаловался мне, что теперь ему дают не так уж и много работы.
– Сегодня ночью ты можешь это изменить.
– Постараюсь. А ты что собираешься делать?