— Деньги — еще не все. Если бы к тому времени, когда сэр Френсис Дрейк завоевал свою наивысшую славу, он еще не был женат, самый богатый и знатный род в Англии почел бы за честь породниться с ним. Великие подвиги ставят героя в один ряд с самыми богатыми и знатными.
— Стало быть, если появится новый Дрейк, у него будет шанс… Ты меня имел в виду, когда высказал это предположение?
Он спокойно взглянул на меня.
— Сказать по правде, Роджер, я имел в виду вовсе не тебя.
5
Сэр Бартлеми всеми силами старался сохранить в тайне пребывание Джона Уорда в своем доме, и потому самолично проводил нас в библиотеку, где мы должны были провести эту ночь. Она находилась в левом крыле дома.
В прежние времена, когда люди гораздо больше думали о религии, нежели о приобретении знаний, здесь помещалась часовня. Через цветные витражи лился какой-то странный зеленоватый свет и это придавало помещению жуткий, мрачноватый вид.
— К сожалению, это лучшее, что я могу представить вам для ночлега, — извиняющимся тоном произнес сэр Бартлеми. — Дом полон гостей и не всех их я могу назвать друзьями, Совершенно незачем им видеть вас. Здесь удобные диваны, и я прикажу принести одеяла.
Когда он удалился, я взял единственную нашу свечу и, прикрывая ладонью ее пламя от сквозняков, принялся осматривать помещение. Здесь было холодно и мрачно, как, в склепе. Вдоль стен стояли стеллажи темного дуба, похожие на высокие церковные скамьи. Все они были заставлены книгами. Я с почтением оглядывался по сторонам. Всюду виднелись лишь корешки великолепных, переплетенных в красную, синюю, коричневую кожу томов. Здесь были собраны тысячи томов. Покрытые пылью, они несомненно сосредоточили в себе мудрость столетий. Впервые я почувствовал легкое сожаление в связи с тем, что мне нужно уходить в море. Как приятно и полезно можно провести жизнь рядом с такой сокровищницей мысли.
Джон пожаловался, что плечо у него онемело и побаливает. Я помог ему раздеться, распустив его многочисленные шнурки. Потом уложил его на один из кожаных диванов, обивка которого отсырела меньше, чем у других и как следует укрыл одеялами. Уснул он немедленно и сразу же громко захрапел, демонстрируя всю мощь своих легких.
Проснулся я рано. Было холодно, тело у меня занемело. Джон тоже проснулся. Усевшись на своей постели, он протер глаза и бодро заявил, что чувствует себя гораздо лучше. За окнами уже рассвело, и в нашу комнату проникал желтоватый солнечный свет.
Эту ночь я спал, не раздеваясь, навалив все одеяла на Джона. Увидев мою помятую одежду, он покачал головой.
— Ну и вид у тебя! Святой Олаф, если ты в этаком виде рискнешь появиться на улице пятого ноября, то тебя примут за чучело Гвидо Фокса [21] и сожгут.
Пока я помогал ему одеться, он все ворчал, недовольный тем, что ему приходится два дня подряд надевать один и тот же костюм. Мне еще предстояло узнать, что Джон был щеголем, каких мало.
— Мне хотелось бы, чтобы она увидела меня в моем желто-зеленом камзоле, — пробормотал он, морщась от боли, пока я пришнуровывал рукав на его больном плече.
— Она?
— Твоя Кэти. Должен сказать, она мне весьма приглянулась. Очаровательная крошка! Таких глаз мне еще видеть не доводилось.
Мне припомнилось их с Джоном вчерашняя встреча, и настроение у меня сразу же упало.
— Не думаю, что нам удастся увидеть ее сегодня, — пробормотал я, — так что даже будь у тебя еще один камзол, тебе вряд ли удалось бы в нем покрасоваться перед ней.
— Скорее всего так. Уж хитроумный и осторожный сэр Бартлеми постарается, чтобы его маленький цыпленочек больше не общался со всякими там пиратами. — Потом он несколько раздраженно добавил. — И что значит твое замечание о «еще одном камзоле»? Уж не думаешь ли ты, что у меня всего два камзола? К твоему сведению, мой милый, у меня их целых четырнадцать.
Вскоре нас навестил сэр Бартлеми. Он вошел в библиотеку через дверь, которая вела прямо в его спальню. На нем была длинная темно-коричневая хламида, полы которой волочились по полу, но не скрывали, что наш хозяин явился к нам босиком. На голове у него был очень маленький ночной колпак тоже из коричневой материи, завязанный под подбородком кожаной тесемкой. Настроен он был в высшей степени дружелюбно и выразил надежду, что спалось нам хорошо.
Его прекрасное расположение духа нисколько меня не удивило. В нашем городе всем было известно, что сэр Бартлеми с утра неизменно пребывает в хорошем настроении, но затем в течение дня оно постепенно покидает его, сменяясь к вечеру угрюмой раздражительностью. В этом отношении он являл прямую противоположность своему покойному брату, который с утра находился в состоянии глубочайшей меланхолии, но зато к вечеру становился не в меру весел и готов был уступить свое право первородства даже не за миску чечевичной похлебки. [22] Так оно собственно и случилось, и он окончил свои дни в Ирландии, в глубокой бедности.
— Скоро вам подадут завтрак, ребята, — сообщил наш хозяин, вольготно растягиваясь на диване, который освободил Джон.
Я заметил, что подошвы ног у него черные. — Думаю, благоразумнее будет, если слуги не узнают о вашем пребывании здесь, поэтому еду вам принесет моя Кэти.
— Очень любезно с вашей стороны, сэр Бартлеми, — сказал Джон, незаметно подмигивая мне.
— Не стоит благодарности. Мне только совестно, что я не смог поместить вас в своих лучших апартаментах. В конце концов вы сражаетесь за справедливое дело, и мой долг проявить к вам внимание. — Он поднял воротник своего одеяния и поплотнее завернулся в него. Холод здесь был такой, что пробирал прямо до костей.
— Я вряд ли сумею сегодня еще раз побеседовать с вами, поэтому мне хотелось бы воспользоваться представившимся случаем. Не смогли бы вы ответить на мой вопрос, Уорд. Что вы думаете о Мачери?
— Мачери? — Джон слегка пристукивал ногой об пол, чтобы согреться. — О сэре Невиле Мачери? Вот уж о ком я совсем не думаю.
Сэр Бартлеми, казалось, был удивлен.
— Ну-ну, Уорд. Ведь в конце концов он один из ваших. Тоже флибустьер. Он плавает в южных морях уже больше года, и я слышал, что дела у него идут совсем не плохо.
Джон поднял с пола оброненную им золотую цепь, потер пальцем свисавший с нее изумруд и надел на шею. — Сэр Невил Мачери, — заявил он, — самый заурядный трус, а в навигации он разбирается примерно как свинья в апельсинах. Вы спросили мое мнение и клянусь святым Вульстаном вы его получили.
Наш хозяин, как я уже говорил, явно находился в отличном расположении духа, и поэтому рассмеялся, услышав эти слова, хотя смех его прозвучал несколько принужденно.
— Признаюсь, я надеялся услышать от вас совсем другой отзыв. Дело в том, что сэр Невил в какой-то степени наш сосед. Вы наверное слыхали, что у него есть имение примерно в десяти милях к югу отсюда. Несколько местных джентльменов приняли участие в снаряжении его судна. Его честность, разумеется, вне всяких сомнений.
— Надеюсь, вас не уговорили вложить средства в это предприятие, сэр Бартлеми. Уверяю вас, что люди, пошедшие на столь опрометчивый шаг сильно об этом пожалеют.
— Конечно, нет. Уверяю вас, одного предприятия подобного рода для меня достаточно.
— По крайней мере назвать это предприятие невыгодным вы не можете, — заявил Джон.
Последовала неловкая пауза. Лицо нашего хозяина несколько покраснело, и слегка захихикав, он заметил.
— Если то, что вы мне сказали верно, значит я очень ошибался в этом человеке. Я ведь даже подумывал — это разумеется была лишь мимолетная идея — что он может стать подходящим мужем для моей дочери.
Джон басисто рассмеялся.
— Уверен, что это было несерьезно. Госпожа Кэтрин несомненно заслуживает лучшей партии. — Он хитро взглянул на меня. — Что ты скажешь, Роджер?
Я не сомневался, что сэр Бартлеми завел этот разговор не случайно. — Думаю, — ответил я, — Кэти достойна лучшего жениха во всей Англии.
— И уж я постараюсь, чтобы она его получила.
Я полагал, что на этом наш разговор и закончится, однако, сэр Бартлеми с самым серьезным видом продолжал обсуждать будущее своей дочери. Звонкие имена наследников самых аристократических родов так и слетали с его языка — наследник графа Тотнеса, второй сын «Чарли» (оказалось, это был один из Ховардов, представитель едва ли не самой древней фамилии в Англии), племянник влиятельного и состоятельного лорда Блессингтона. Едва ли можно было найти более неприятную для меня тему разговора. Полагаю, Джону эта речь тоже доставляла мало удовольствия. Он также как и я очень обрадовался, когда дверь отворилась, и появилась сама Кэти с подносом в руках.
— А мы тут обсуждали твое будущее, девочка, — произнес ее отец, искоса поглядывая на меня. — И Роджер, и капитан Уорд согласны с тем, что ты должна выйти замуж за самого блестящего и богатого кавалера в Англии. Думаю, тебе будет приятно узнать о том, как высоко они тебя ценят.
На Кэти было платье, чудесно гармонировавшее с ее серыми глазами. Судя по выражению ее лица, разговоры отца ей были так же неприятны как и нам.
— Это очень любезно с их стороны, батюшка, но если ты не возражаешь, я хотела бы сама выбрать себе мужа. И я не хотела бы, чтобы вопрос о моем замужестве был предметом подобного обсуждения.
Сэр Бартлеми поднялся.
— Думаю, дорогая, этот предмет их обоих весьма интересует. А теперь, девочка, нам пора идти. Гостям нужно позавтракать. Должен просить вас, джентльмены не покидать это помещение, до тех пор, пока я не дам вам знать, что это безопасно. Дело в том, что некоторые гости покинут замок лишь в конце дня. Книги, разумеется, в вашем распоряжении. — Он взглянул на поднос. — Я вижу, ты принесла бренди. Очень хорошо, молодые люди смогут согреться. О том, чтобы развести огонь в камине, к сожалению, не может быть и речи. Я не хочу рисковать и присылать сюда слугу…
Кэти, как мне казалось, предпочла бы остаться, но отец взял ее под локоть и повел к дверям.
Джон был взбешен. Он потряс кулаком в сторону захлопнувшейся двери.
— Видел ты когда-нибудь такого труса? — воскликнул он. — Я с ним теряю всякое терпение. Он своей собственной тени боится и все время тянет и мнется как купец, который опасается, что его надуют. — Немного успокоившись, Джон подмигнул мне… — Надо заметить, однако, что человек он наблюдательный, и взгляд у него острый. Он что-то заподозрил и сразу же дал нам понять — ребята, не забывайте свое место!
Пока Кэти находилась в комнате, она вряд ли удостоила меня хоть одним взглядом. В этом не было ничего удивительного, если вспомнить на кого, по словам Джона, я был похож. С него, однако, она не спускала глаз. Я старался уверить себя, что ничего страшного в этом нет. Ведь в конце концов, нас обоих здесь не будет несколько лет, а когда мы вернемся, она уже будет замужем за вторым сыном Чарли или за столь же многообещающим соискателем ее руки. Мои прежние мечты рассыпались в прах.
После завтрака я принялся разглядывать книги и обнаружил, что в нише подле наших диванов собраны тома, вышедшие сравнительно недавно. В последние годы у читателей возрос интерес к литературе, посвященной вопросам самосовершенствования, и я убедился, что в библиотеке сэра Бартлеми таких книг довольно много. Мои глаза скользили по корешкам томов — «Материнское Благословение», «Ричард Уиттингтон и его славный путь», «Зеркало мирской славы», «Наставления человеку, выбирающему себе друга», «Как стать богатым», «Универсальные способы сохранить здоровье». В моем теперешнем настроении подобная литература меня совершенно не интересовала, но на соседней полке я обнаружил том, посвященный истории Столетней войны. [23] Набросив на плечи одеяло, я погрузился в чтение.
Джону повезло меньше. Он не был любителем печатного слова, а потому вынужден был мерить комнату нетерпеливыми шагами, время от времени останавливаясь передо мной и упрекая за столь праздное по его мнению времяпрепровождение.
— Разве ты узнаешь из книг как обойти мыс Пассер во время шторма? — приставал он ко мне. — В них сказано о том, как ставить паруса или проложить курс, когда на небе не видно ни единой звезды?
Так как я продолжал чтение, не обращая внимания на его филиппику, он попробовал зайти с другого бока и заговорил о более насущных делах.
— Знаешь, Роджер, — заявил он, — сэр Бартлеми, конечно, хочет получить прибыль любым путем, но я никогда не подниму руку на судно с английскими товарами на борту. Хитрец должен это усвоить раз и навсегда. — Через пару минут он снова заговорил. — Твоей Кэти очень идут серые тона. У меня было немало женщин — француженки, испанские сеньориты, женщины арабского Востока с глазами газелей. Но ничто на свете не сравнится с прелестью английских девушек. Временами я жалею, что всю жизнь отдал морю и войне.
Когда исторические описания мне наскучили, я отыскал на полке старинный том. С большим трудом мне удалось прочитать потускневшие золотые буквы на обложке. Книга была озаглавлена — «Путешествия сэра Йехана Мандлевилля». Я открыл ее и с этой минуты не слышал уже ни единого слова Джона. Книга полностью захватила меня.
Не знаю, сколько времени я так провел, но думаю, что не один час. Когда я наконец оторвался от чтения, то по лучам солнца, проникавшим сквозь окна, догадался, что наступил уже полдень. Об этом мне подсказывал и урчавший от голода желудок. Неожиданно с другого конца помещения до меня долетели чьи-то голоса, а потом я услышал серебристый колокольчик женского смеха. Сунув книгу под мышку, я направился в направлении этих звуков.
Кэти удобно устроилась на верхней ступеньке складной библиотечной лесенки, аккуратно расположив свои юбки и наблюдала как Джон с аппетитом уничтожает принесенный ею обед. На меня она взглянула с виноватым видом.
— О, Господи, надеюсь, твой обед не остыл.
Подняв кружку с элем, Джон ухмыльнулся и сказал, что звал меня к столу. Кэти кивком подтвердила его слова.
— И я тоже.
— Сколько времени ты уже здесь? — спросил я.
— Не так дав… — начала было она, но осеклась. — Наверное, с полчаса. Мне очень стыдно, Роджер, я должна была сама сходить за тобой, а теперь, боюсь, твой обед остыл.
— Надеюсь, вы не скучали. В конце концов это моя вина. Я увлекся чтением и не слышал, как вы меня звали.
— Чтение — очень дурная привычка, — отозвался Джон. — Я предупреждал тебя об этом. Когда-нибудь из-за нее ты можешь потерять больше чем обед.
Кэти бросила смущенный взгляд на поднос. Джон, надо сказать, уже успел отдать должное трапезе, и на мою долю осталось не так уж много. Книга выскользнула у меня из-под мышки, но я уже не обращал на это внимание. С сожалением должен признать, что так и не успел дочитать ее до конца.
— Капитан Уорд рассказывал мне разные морские истории, — сказала Кэти. Судя по всему, они ей доставили немалое удовольствие. У нее даже глаза заблестели. Причесана она была по-старому, и я решил, что так ей гораздо лучше. — В его устах это все звучит так увлекательно, — продолжала Кэти, — и теперь я понимаю, почему тебе так хочется в море, Роджер.
— Это жизнь для настоящего мужчины, — заявил Джон, — но времени для чтения у тебя там не будет, мастер Роджер. Если услышишь как кок сзывает всех на обед, тебе придется поторопиться, если не хочешь остаться голодным.
Пока я расправлялся с остатками мяса, Джон продолжал рассказывать Кэти о различных морских поверьях. Он был хорошим рассказчиком, и Кэти слушала его, затаив дыхание. На меня она почти не обращала внимания. В голову мне пришло поверье совсем иного рода — никогда не знакомь любимую девушку с красивым и интересным другом.
Когда я закончил трапезу, а на это у меня ушло не так уж много времени, Кэти с сожалением заявила, что должна идти, так как отец просил ее не задерживаться. Она легко спустилась с лесенки. В пене кружев юбки мелькнула ее стройная лодыжка.
Она протянула мне руку и голосом, который неожиданно прозвучал очень серьезно, произнесла.
— Я горжусь тобой, Роджер. Ты совершаешь смелый поступок и я уверена, что ты станешь знаменитым. Я всегда буду думать о тебе.
— Спасибо, Кэти. — Я многое хотел ей сказать, но понимал, что сейчас не время. Я чувствовал, насколько непрезентабельно выгляжу рядом с моим капитаном в его великолепном камзоле. Я ограничился лишь тем, что добавил. — Я тоже буду думать о тебе. Всегда.
Потом Кэти протянула руку Джону, и он сжал ее в своих огромных ладонях.
— Я позабочусь об этом молодом человеке, — сказал он, — и надеюсь тем самым заслужу награду, когда вернусь. Мы возвратимся домой героями. Прошу вас, приберегите в своих мыслях местечко и для меня.
— Непременно, — ответила она.
Она бросила нам последний очень серьезный взгляд, прошуршал шелк юбок, и Кэти исчезла. На минуту воцарилось молчание.
— Да, — произнес наконец Джон. — Наша Кэти прелестна и восхитительна. Просто удивительно, как быстро она повзрослела. Когда я уезжал, она была маленькой девчушкой с косичками и отнюдь не обещала превратиться в такое чудо.
«Наша» Кэти! Чего доброго, — подумал я, — Джон будет скоро именовать ее «моя Кэти».
Уже стемнело, когда сэр Бартлеми нанес нам еще один визит. Быстрым шагом он вошел в библиотеку. На нем был короткий плащ, который ввел в моду король Генрих, но теперь такой наряд редко кто носил. Плечи и рукава были так подбиты волосом и ватой, что любой надевший его выглядел истинным Геркулесом. Портрет старого короля висел на стене, и наш хозяин встал прямо перед ним. Он широко расставил ноги в своих старинного покроя штанах, просторных в бедрах и сужавшихся книзу, и заложил большие пальцы за пояс. Судя по всему, он очень гордился своим сходством со старым королем.
— Боюсь, у нас получится с вами неприятный разговор, капитан Уорд, — начал он. От дружелюбия, с которым он приветствовал нас утром не осталось и следа. Между глаз залегла вертикальная морщинка, выдававшая раздражение. — Я только что узнал, какие крайне неподобающие слова вы употребили вчера, обращаясь к горожанам. Так говорить может лишь глупец. — Его голос задрожал. — Я настаиваю на том, чтобы в будущем вы вели себя более осмотрительно, Уорд. Думаю, вам необходимо попридержать свой язык, иначе у нас обоих могут быть неприятности.