– До свидания, мистер Робинсон, – собравшись уходить, вежливо попрощалась она. – Надеюсь, вы скоро поправитесь. – Он не стал спрашивать, когда она вернется, это казалось неуместным: ведь неизвестно, выживет ли Изабель.
– Берегите себя… ради вашей мамы, Софи. Я уверен, что сейчас она очень беспокоилась бы за вас. И позаботьтесь о Тедди, – со слезами на глазах промолвил он – с той же интонацией, как ее мать, когда Софи собиралась в поездку. – Я буду думать о вас.
– Я помолюсь за вас, когда приду в церковь, – тихо пообещала она. Софи было жаль его покидать. Он такой милый, ей было хорошо в его обществе, и она рада, что он дружил с ее матерью.
– Я тоже за вас помолюсь. – Взяв руку Софи, он нежно ее поцеловал. Застенчиво улыбнувшись, девушка вышла из палаты, а Билл еще долго лежал с закрытыми глазами и думал о ней.
Чуть позже его снова прикатили в палату Изабель. Она лежала все такая же молчаливая и, неподвижная, а Билл рассказывал ей о своей встрече с Софи.
– Твоя дочь – замечательная девушка. Теперь я понимаю, почему ты ею так гордишься, – сказал он, словно Изабель могла его слышать, впрочем, он на это очень надеялся. Затем он долго лежал, думая об Изабель. Когда его отвезли в палату, Билл чувствовал себя сильно уставшим.
У персонала больницы его частые визиты уже не вызывали недоумения. Все воспринимали их как должное, а некоторые сестры даже считали, что если кто-то и способен вернуть Изабель к жизни, так это именно Билл.
Глава 8
По пути в Париж Софи много думала о Билле. Неудивительно, что он понравился ее матери, – судя по всему, он очень порядочный человек. Одна из медсестер сказала Софи, что он отныне не сможет ходить, но сам Билл не упомянул об этом ни словом и больше сокрушался по поводу состояния Изабель.
Когда самолет приземлился в аэропорту, мысли ее переключились на мать и брата. Сердце разрывалось между ними, и Софи никак не могла решить, кому из них она нужнее. В конце концов, она решила, что побудет несколько дней дома, а потом снова полетит в Лондон.
Когда она на такси добрался до улицы Гренель, там царило странное спокойствие. Нигде ни звука, в комнатах отца темно. Она поднялась к Тедди и была потрясена его состоянием.
– Доктор только что ушел, – объяснила сиделка. – Он предупредил, что если температура ночью не спадет, то придется положить Тедди в больницу.
Софи, только что побывавшей в больнице у матери, сама мысль об этом показалась невыносимой.
– Что случилось? – без сил опустившись в кресло, спросила Софи. За эти сутки она как-то сразу повзрослела. Не подозревавший о ее присутствии Тедди крепко спал – ему дали успокоительное.
– Он расстроился из-за матери, – шепотом пояснила сиделка. – Уже несколько дней толком не спит, не хочет ни есть, ни пить. – Доктор собирался поставить ему капельницу, но Тедди стал так плакать, что договорились подождать еще день с условием, что он, по крайней мере, попытается принимать пищу. Выглядел мальчик ужасающе худым и слабым.
– А где отец? – рассеянно проведя рукой по волосам, осведомилась девушка. В последние дни она все больше становилась похожей на Изабель.
– Куда-то уехал, – ответила сиделка. Вообще-то она не видела его со вчерашнего дня, но не стала говорить об этом дочери. – Как там мадам? – с беспокойством поинтересовалась она.
– Все то же самое, – вздохнула Софи. – И неизвестно, что будет дальше. Говорят, она может пробыть в коме очень долго, а потом все-таки выздороветь. – В ее голосе звучала надежда, но в больнице сказали, что Изабель может в любой момент умереть. Остается только ждать и молиться. – Через несколько дней я собираюсь обратно.
Кивнув, сиделка снова нащупала пульс Тедди. Биение было частым и неровным, мальчика, вероятно, все-таки придется госпитализировать. Софи с этим согласилась надо подстраховаться.
Она долго ждала отца, надеясь обсудить с ним состояние Тедди, и была очень удивлена, когда в полночь он все еще не вернулся домой. Тогда она спросила сиделку, знает ли он о болезни Тедди.
– Я сегодня звонила ему в офис, – без всякого выражения ответила та. – Наверняка он скоро приедет.
Но даже в три часа ночи Гордон так и не появился. Незадолго до этого Софи позвонила в Лондон, в больницу, но ничего нового не услышала. Она чуть было не попросила к телефону Билла, но сразу засмущалась и повесила трубку.
На следующее утро Софи, проснувшись, обнаружила, что сидит одетая в комнате Тедди, как часто делала мать. Правда, она случайно провела ночь таким образом: просто ждала отца и нечаянно уснула. Вероятно, он не стал ее будить, да и откуда ему было знать, что она у Тедди?
Когда сестра выходила, мальчик не спал и чувствовал себя немного лучше. По словам сиделки, температуру удалось сбить.
В спальне отца не оказалось.
– Отец сегодня ночевал дома, Жозефина? – спросила удивленная Софи у служанки, но та только молча покачала головой и поспешила исчезнуть. Неужели это правда? Шторы опущены, свет погашен, постель не смята. На миг Софи охватила паника. А вдруг и с отцом что-то случилось? Куда он мог запропаститься? Час спустя она позвонила в офис – Гордон был там, и голос его звучал совершенно спокойно.
– Тедди заболел, – сказала она тоном прокурора, но на отца это мало подействовало.
– Я знаю. Мне вчера сообщила об этом Марта. А сегодня я беседовал с врачом, который его смотрел. – Гордон не собирался чувствовать себя виноватым перед восемнадцатилетней девчонкой.
– Ты сегодня не ночевал дома, – резко произнесла Софи.
– Мне и это известно, – с сарказмом ответил Гордон. – Я был с друзьями за городом, задержался допоздна и решил, что лучше будет остаться там, а не тащиться домой.
А ведь он, наверное, был пьян, решила Софи. Что ж, учитывая произошедшее с матерью, ехать домой в таком состоянии действительно было бы неразумно.
– Я только что говорила с Лондоном, – тихо сказала она, – там никаких изменений. – Она все еще не могла простить ему ночного отсутствия. Если бы с Тедди что-нибудь случилось, что бы она делала одна? А ведь отец даже не предупредил, где его можно отыскать! Но Гордон, по-видимому, не испытывал никаких угрызений совести, и Софи пришло в голову, что, возможно, он регулярно не ночует дома. Ведь она никогда не видела его ночью или рано утром. Как же мало она знает о своих родителях! Софи вдруг показалось, что вся ее прежняя жизнь дала трещину, и не только из-за аварии. Для нее отец всегда был чем-то вроде полубога, а сейчас выяснилось, что у него есть какие-то непонятные секреты. Может быть, не только из-за Тедди мама все время сидит дома и спит в отдельной комнате?
– Ты приедешь вечером домой? – с тревогой спросила она отца.
– Да, приеду. У меня намечен деловой ужин, но я постараюсь вернуться домой еще до того, как ты уснешь.
– Если Тедди понадобится госпитализировать, я без тебя не справлюсь, – пояснила Софи.
– Доктор как будто немного успокоился. Думаю, у Тедди просто был шок и ему нужно время, чтобы от него оправиться.
– Нам всем оно нужно, – печально согласилась Софи. – Когда ты собираешься в Лондон?
– Через несколько дней. Все равно там сейчас ничто не меняется. Если что-то случится, нам позвонят.
Но в этом случае, подумала Софи, потребуется не один час, чтобы добраться от Парижа до Лондона, и мама может умереть одна. Софи очень хотела к маме, но как ей оставить Тедди? А теперь, когда выяснилось, что отец не всегда ночует дома, ее присутствие стало просто необходимым.
Весь день она провела с братом: читала ему, рассказывала разные истории, разговаривала с ним о маме. Девушка старалась изо всех сил, но оба понимали, что заменить Изабель ей не под силу. К тому времени когда вернулся отец, Софи чувствовала себя словно зомби. Он, как ни странно, не поднялся к ней наверх, а остался в библиотеке – выкурить сигару. Обычно он держался с ней очень мило, но в последние дни стал ощутимо отстраняться.
– Как прошел день, папа? – осторожно поинтересовалась она. Самой Софи этот день не принес никакой радости.
– Ничего особенного, – налив себе бокал портвейна, промолвил Гордон. – А у тебя?
– Я все время была с Тедди. – Она ожидала, что он станет расспрашивать ее, но при одном упоминании о сыне он сразу поскучнел.
– А чем еще ты занималась? – сосредоточив все внимание на сигаре, спросил он. Было очень странно вот так с ним сидеть и разговаривать, словно ничего не случилось. Мама без сознания, у брата подскакивает температура, а отца как будто ничто не беспокоит. Глядя на него, Софи вспомнила выражение отчаяния на лице Билла Робинсона, когда тот заговорил об Изабель.
– Больше я ничего сегодня не делала, папа. Я была с Тедди. Он очень расстроен.
Гордон молча кивнул. Тут зазвонил телефон, и у Софи оборвалось сердце – теперь она боялась любых телефонных звонков. Но звонили не из Лондона. Взяв трубку, Гордон спокойно сказал неизвестному собеседнику, что скоро перезвонит.
– Тебе надо лечь спать, – сделав еще глоток портвейна, повернулся он к дочери. – У тебя был трудный день. – Разговаривать с ней он явно не собирался, и Софи почувствовала себя как никогда одинокой.
– Так когда ты собираешься в Лондон? – уже встав, тихо спросила она.
– Когда сочту нужным, – нахмурившись, резко бросил Гордон.
Дочь его раздражала – она стала слишком похожа на свою мать.
– Я хотела бы поехать вместе с тобой, – сказала Софи, кожей ощущая его раздражение. Но сейчас оно ее не беспокоило.
– Ты нужна здесь – своему брату.
– Я хочу увидеть маму! – тоном капризного ребенка проговорила она.
– Ей это все равно, а мне нужно твое присутствие дома. Избавь меня от постоянных забот об этом мальчике и его сиделках. Они все время названивают в банк, а мне некогда, Софи. Возьми это на себя. – Он не просил ее, он давал указания, не сомневаясь, что они будут исполнены.
– «Этот мальчик» – твой сын, папа. И ему нужен отец, а не только мы с мамой. А ты с ним даже не разговариваешь. – Софи слишком устала, чтобы сдерживаться.
– Что он может мне сказать? – со злостью воскликнул Гордон, наливая себе еще бокал портвейна. – И не тебе учить меня, как себя вести. – За прошедшие годы Изабель много раз заводила подобный разговор, но в конце концов сдалась. Гордон категорически не желал поддерживать с сыном никаких отношений. Софи тут ничего не в силах изменить. Если бы Тедди был здоровым и сильным, тогда другое дело. А сейчас он не представляет для Гордона интереса и в его жизни почти не существует. Сын его всегда только раздражал, хотя сейчас он в какой-то мере испытывал к нему жалость. Гордон считал, что заниматься мальчиком должна была Изабель, но никак не он. А теперь, в отсутствие Изабель, – Софи.
Опечаленная, Софи направилась к себе в спальню. Отец недвусмысленно дал понять свое отношение к Тедди. Они с братом часто говорили об отце и все время спорили, но теперь она понимала, что была не права. Тедди говорил, что отец – холодный эгоист, который ненавидит собственного сына. А она до сих пор не желала этого видеть. С точки зрения Гордона, такой сын, как Тедди, – лишняя обуза. И он предпочел вычеркнуть его из своей жизни, так же он поступил и с женой.
Надев ночную рубашку, Софи вернулась в комнату Тедди. Сиделка сообщила, что у него вновь повысилась температура, и девушка легла в постель к брату и обняла его. Никогда еще ей не было так грустно и одиноко. Единственное, на что оставалось надеяться, – что мама скоро очнется и пойдет на поправку. Она совершенно не представляла себе, как они будут жить, если мама умрет.
Глава 9
В лондонской больнице Святого Фомы дела шли своим чередом. К Биллу приходили врачи, чтобы оценить его состояние и наметить план реабилитации. Его часто поворачивали с боку на бок, чтобы улучшить циркуляцию крови и предотвратить пневмонию, но все равно дни тянулись очень монотонно – кроме того времени, когда его отвозили в палату Изабель. Делалось это раз или два в сутки. На протесты Форрестье сестры не обратили никакого внимания, а некоторые из них всерьез считали, что такие посещения только пойдут больной на пользу. Другие же полагали, что это никому не повредит, а настроение Билла, во всяком случае, повысит. После визитов к Изабель он действительно чувствовал себя лучше и тут же с нетерпением начинал снова ожидать, когда придет время следующего краткого «свидания».
У него самого дела постепенно шли на поправку. Спина и шея все еще сильно болели, но он уже мог немного двигаться и даже чуть-чуть чувствовал ноги. Несмотря на это, прогноз по-прежнему оставался неутешительным. Стараясь себя подбодрить, Билл думал о том, что будет делать, когда вернется в Штаты, однако окружающая обстановка отнюдь не настраивала его на оптимистический лад.
У сестер он пользовался большой симпатией. Все время строя догадки по поводу их отношений с Изабель, они, однако, никак не могли прийти к какому-то определенному выводу. Большинство считали их любовниками, а одна из сестер слышала, как он говорил жене насчет развода, но в любом случае персоналу Билл нравился, и все находили его очень приятным мужчиной.
– Я от него просто млею, – заявила одна из девушек, когда они пили кофе в больничном кафетерии. – Он такой милашка! – Хотя в отношении медичек Билл не делал никаких авансов, был всегда ровен и доброжелателен, чем, в частности, вызывал всеобщее расположение. Не осталось незамеченным и то, что его несколько раз навещал американский посол.
– А чем мистер Робинсон занимается? – смущенно поинтересовалась ее собеседница. Она знала, что их пациент – большой человек, но не ведала, в какой именно области.
– Вроде политикой, – ответила одна из сиделок Изабель. – Он, должно быть, от нее без ума. Такая жалость! – Все немедленно с этим согласились.
Синтия с дочками уже успели вернуться из Парижа, а Форрестье так и не появился в больнице, впрочем, как и Софи! Сообщение о том, что их родители собираются разводиться, повергло Оливию и Джейн в настоящий шок.
– Как же так? – с плачем повторяла Оливия. – Вы же любите друг друга… разве нет? Мама! Папа!
Девочки всегда были уверены в любви родителей друг к другу, и Биллу пришлось объяснять, что они уже давно живут практически отдельно и для обоих будет лучше, если это официально оформить. Он не стал говорить об изменах матери или рассказывать о том, насколько оба несчастны. Сообщив дочерям о предстоящем разводе, Билл почувствовал, что у него гора упала с плеч. Правда, жена перед отъездом дала ему понять, что он вправе в любой момент передумать. Однако Билл остался непреклонен – все его мысли теперь принадлежали только Изабель.
– Так будет лучше, – настаивал он, но убитую горем Синди это не убеждало. Ему не хотелось объяснять, что ей не подойдет роль жены инвалида, а самое главное – что он ее не любит. Билл больше не хотел жить во лжи. Пусть они никогда и не соединятся с Изабель – даже если она выздоровеет, – но теперь он знал, какова на вкус настоящая любовь, и не мог дольше тянуть опостылевшую семейную лямку.
Когда родные ушли, Билл долго лежал, задумчиво глядя в потолок. По дороге в гостиницу девочки задумались: а не является ли папино решение следствием аварии? Может, он немного сошел с ума и скоро передумает? Печально улыбнувшись, Синтия покачала головой:
– Он совершенно нормален. Скорее, я в свое время сошла с ума. Я была ему плохой женой, – призналась она. – Я принимала все как должное, а его успех и независимое поведение меня только раздражали. – Девочки слушали, широко распахнув удивленные глаза, их ужасала мысль о том, что мама с папой теперь будут жить отдельно.
– Как же папа справится один? – забеспокоилась Джейн. Ведь им сказали, что он вряд ли сможет ходить.
– Не знаю, – вздохнула мать. – Но он очень гордый и очень способный. Он что-нибудь придумает. И я точно знаю, что он не передумает. Папа никогда не меняет своих решений, он стоит на своем до конца. Даже если совершил ошибку. Хоть я и против развода, думаю, он понимает, что делает. – По сути дела, он добился того, чего хотел: они разводятся, сохраняя дружеские отношения. И даже в этом Синтия не могла им не восхищаться. Но было жаль девочек, и пугало собственное будущее. Она прекрасно понимала, что никогда не сможет найти такого мужчину, как Билл.
– Ты думаешь, у него была связь с Изабель Форрестье? – поинтересовалась Оливия, и Синди на мгновение задумалась – далеко не в первый раз.
– Честно говоря, не знаю. Он утверждает, что не было, а он никогда не лжет. Вероятно, он ее любит, но вряд ли дело зашло слишком далеко. Скорее всего, с ее стороны это было всего лишь увлечение или просто дружба.
– А папа женится на ней, если она выживет? – озабоченно осведомилась Джейн.
– Вряд ли эта тема сейчас актуальна, – проговорила Синтия. Бедная женщина чуть жива. – Но мне это кажется маловероятным. Твой отец говорил, что она никогда не оставит Форрестье, к тому же вся ее жизнь посвящена сыну-инвалиду.
– Что же папа будет делать, когда вернется домой… то есть в Штаты? – печально спросила Оливия.
– Не знаю. Наверное, найдет себе жилье и снова начнет работать. Ему придется пройти долгий курс реабилитации. В ближайшие два месяца он вряд ли выберется отсюда. Врачи собираются заняться им всерьез.
Оставшуюся часть пути они проехали молча. Сестры все еще не могли свыкнуться с переменами, да и Синди никак не верилось, что решение Билла окончательно.
Это вполне в его духе – идти к поставленной цели, невзирая ни на какие трудности. Синтия испытывала к Биллу глубокое уважение. Жаль, что она раньше не поняла, какое сокровище ей досталось. Хоть Билл и готов взять вину на себя, основная ответственность за развод лежит на ней.
На следующий день они улетели в Штаты так рано, что не смогли заехать в больницу. Они позвонили Биллу уже из аэропорта. Закончив разговор, девочки заплакали.