Окончательно отгоняя прочь дрему, Миган не стал напрямую отвечать на вопрос.
– Вы когда-нибудь задумывались, Майкл, как несправедливо устроен мир? Он делит людей на расы, на касты, одним дарит власть, другим лишь жалкое существование.
– Я постоянно думаю об этом. И знаете, к какому прихожу заключению? Все временно и преходяще. Власть имущие так же беспомощны перед обстоятельствами, как и тот, кем они повелевают. По сути дела, жизнь всем дает одинаковый шанс, а дальше все зависит от интеллекта, который не передается по наследству. Большинство выдающихся политиков, полководцев, ученых от рождения не имели никаких кастовых преимуществ, они просто сполна использовали свой шанс.
– Кого вы имеете в виду?
– Да кого угодно! Атилла, Гунн, Кромвель, Наполеон, Сталин, Пастер, Бальзак, Шекспир… Если есть дар, то остальное – вопрос знаний и обстоятельств.
– Надеюсь, вы не станете отрицать, что демократия все-таки уравнивает шансы? – Миган сознательно задал банальный вопрос, он не сомневался, что у Даконто свой взгляд на вещи.
– Чушь! Самообман! Демократия лишь множит касты и затрудняет выбор. Единственное, что может по-настоящему уравнять людей, – доступность знаний. Знания в современном мире – это самая главная материальная сила.
– Не буду спорить, молодой человек. Но вы разве не думали, что ими можно манипулировать и тем самым все более и более утверждать свою власть?
– Не вижу ничего плохого во власти знаний. И потом, к сожалению, пока налицо в основном обратные примеры. До власти знаний так же далеко, как… – Даконто в размышлении искал подходящее сравнение, но потом сдался и остановился на самом банальном: – Как до ваших любимых звезд, сэр. Если внимательно присмотреться к современным политическим лидерам, то мало кто из них может похвастать настоящей образованностью и знаниями.
– Допустим. А вот вы, Майкл, хотели бы обладать реальной властью? В знании и образованности вам не откажешь.
Даконто вновь задумался:
– Пожалуй, нет. Я человек темпераментный, невыдержанный. Вряд ли распоряжаться судьбами людей мне подходит. Вы же сами видите, к чему приводит чрезмерный темперамент. Итальянцы придумали фашизм, латиноамериканцы создали банановые республики, испанцы едва избавились от Франко и коммунистов.
– Майкл, вы критикуете демократию и одновременно осуждаете сильные режимы. Разве в этом нет парадокса?
– Возможно, и есть, но я ведь не политик. Я на все смотрю с точки зрения ученого, и для меня сила режима не адекватна его прочности. А куда нас порой заводит демократия, это тоже ни для кого не секрет.
– Что же вы тогда предлагаете?
– Человек должен быть свободен душевно, и тогда все само встанет по своим местам. А освободить его могут только знания.
– Чтобы он мог формировать вокруг себя свой собственный мир? – уточнил Миган, хотя уже знал ответ.
– Да, я придерживаюсь такой позиции.
– Но разве можно жить мечтами и фантазиями?
– Человек лишь этим и живет уже несколько тысячелетий, после того как в его неотесанной голове обозначилось первое подобие мысли. И лишь поэтому, несмотря на постоянные попытки уничтожить себя, самоликвидироваться, человечество развивается и процветает.
Настала очередь задуматься Мигану. Он боялся признаться, что слова Даконто полностью соответствуют его планам и амбициям. Человечество упрямо приносит себя в жертву собственным фантазиям и тем не менее выходит обновленным из выпавших испытаний. Жертва во имя обновления! И чем она значительнее, тем эффективнее сам процесс. И жертвы будут! Разве не он, Миган, замыслил свести счеты с мировым туризмом – этой чумой нового, впрочем как и минувшего века. Разве не он принялся за дело, причем, не так, как предлагал это всезнайка Готлиб – обрушить мир акции ведущих туристических компаний. Это было бы малоэффективно. Если туризм и рушить, так рушить не виртуальную, а реальную его индустрию – курорты, отели, самолеты, пароходы…
Сделать это при наличии огромного капитала было не так уж сложно. Тем не менее Миган действовал крайне осмотрительно и основательно. А начал с того, что в срочном порядке практически перепрофилировал потоки информации, проходящей по каналам электронной связи. Для этого ему идеально подошел мощнейший Центр связи, который еще в незапамятные времена Миган создал на небольшом островке в Полинезии.
Если еще недавно интернет-центр исправно доносил ему мировые финансовые новости, включая любое, сколь-нибудь серьезное движение денежных потоков, то теперь новые программы, как межконтинентальные ракеты, нацелили его паутину на индустрию туризма.
Оставаясь невидимым миру, он мог беспрепятственно фиксировать любые события, вплоть до покупки неким индивидуалом самого заурядного тура. Никто даже вообразить не мог, какой обширной и разносторонней экономической, политической и чисто деловой информацией он располагает.
Получив уникальный источник информации, Кристоф не преминул воспользоваться, опять же по настоянию Готлиба, открывшимися финансовыми возможностями. Он опять всех опережал. Опять умело скупал и продавал акции крупнейших операторов на рынке. Никто ничего не мог понять, а курс акций падал без видимых причин. Это крайне негативно отразилось на рейтинге и престиже компаний, они начали терпеть огромные убытки, были вынуждены сокращать расходы.
Но в какой-то момент Миган с удивлением обнаружил, что простым обывателям, рвущимся на мировые курорты, совершенно наплевать на стоимость акций и на финансовое состояние фирм. Они продолжали путешествовать.
Оставалось последнее средство. Миган долго колебался, прежде чем принять решение. Он даже не стал обсуждать его с Милем, а напрямую обратился к своему выкормышу, Дэну Коммту, который многим был ему обязан.
Нельзя сказать, что Кристоф до конца доверял Дэну, но мог все же положиться в решении некоторых скользких вопросов. И на сей раз, быстро сообразив, о чем идет речь, Дэн не удивился. За солидное вознаграждение он готов ко всему, даже взорвать родительский дом.
Правда, речь шла не о конкретном доме вообще, а о террористических атаках, направленных на туристические объекты. Миган пришел к выводу, что только подобная акция сможет остановить поток развращенных бездельников и заставит их наконец задуматься.
Много жертв? Естественно. Но это жертвы, что приносятся во имя благородной цели. А разве СПИД и другие гадости, сопутствующие разврату и распущенности, не приносят жертв? Но это бессмысленные жертвы. Зато задуманное им станет очищающей каплей в темном океане греха.
Шариф Омер! Вот кто сделает все как надо. Именно он в неоплатном долгу перед Миганом.
В этот момент самолет слишком лихо приземлился в аэропорту Сан-Диего. Не слишком ловкая посадка не оторвала Мигана от его воспоминаний. До скрытого в них зерна он так и не добрался. Почему он вообще вспомнил о той ночи с Даконто на террасе собственного ранчо? Все просто. Ему стыдно было признаться, сколь далеко распространяются его планы.
Миган тогда долго изучающе вглядывался в своего гостя. Нет, он не прост, но вполне предсказуем. Ради реализации научной идеи пойдет на любые жертвы. Как далеко? И можно ли его интеллект направить в нужное русло?
– Послушайте, Майкл, мы с вами залезли в такие дебри, что без чашечки крепкого кофе, по-моему, не разберешься. Как вы думаете, в пять утра удобно будить прислугу?
– Полагаю, что хозяину в своем доме позволено все, – не задумываясь, ответил тот.
Миган лишний раз убедился, что этот парень не привык церемониться. Какая разница, что на кону – прислуга или человечество.
– И отлично. А что, если мы пойдем еще дальше и разбудим заодно нашего доброго приятеля Готлиба?
Готлиб, в отличие от патрона, не отказывал себе в удовольствии валяться в постели, тем более после нескольких порций доброго виски, которые он пропустил накануне.
– Доброе утро, Кристоф! Здравствуйте, мистер Даконто! Я смотрю, вы оба ранние пташки. Или коварные замыслы так и не дали вам уснуть? – полный собственного достоинства полюбопытствовал он, появившись в кабинете, куда уже успели перейти Миган с гостем.
Даконто оказался поблизости от компьютера и с интересом посмотрел на монитор.
– Да вы, как вижу, любитель игры в бридж? Замечательная игра. Я смотрю, у вас предельный уровень сложности. Вы не пробовали измерить свой IQ, мистер Миган?
– Честно говоря, у меня никогда не было времени на подобные эксперименты. Но считаю варианты не хуже компьютера. Но только те, что ведут к победе.
– Из вас мог бы выйти хороший ученый. А вот из меня ни за что не вышел бы даже плохой бизнесмен, – засмеялся Майкл.
– Не все так плохо, – улыбнулся Миган. – Однако давайте вернемся к нашему разговору о виртуальных мирах. Как вы думаете, не отторгнет ли их человеческая натура? Постоянно жить в каком-то бреду, поддаваясь только иллюзиям…
– Это ваша идея, сэр, а не моя, поэтому я вообще об этом не думаю. Мы сошлись на идее сорганизовать человечество, добавив ему знаний посредством компьютера. Это реально, и это радует. Что касается вашего вопроса, то любой человек вправе выбирать. И потом, кто сказал, что надо постоянно находиться в виртуальной среде? В известной мере, виртуальна и та партия в бридж, которая у вас на экране.
– А если все же существует часть человечества, которая бесконтрольно втянется?
– Туда им и дорога.
– Не уходите от ответа, Майкл.
– Если вы так вдруг озаботились судьбой заблудших овечек, то, в конце концов, можно предусмотреть в гипотетической программе современного Рая, если о ней вообще говорить всерьез, определенный лимит времени, после которого программа автоматически выводила пользователя из виртуальной среды. Или бы просто «вырубалась».
– Если это так просто, то точно так же можно спровоцировать и обратную зависимость? – вдруг спросил внешне безучастный до этого момента Готлиб.
Было очевидно, что он все внимательно слушал.
– Не спорю, но это разные вещи. Чтобы спровоцировать зависимость, надо как минимум заставить человека включить компьютер, а это уже не имеет никакого отношения к программному обеспечению. Честно говоря, я просто не разбираюсь в таких вопросах, я не психолог и уж тем более не физиолог.
– При чем тут физиология? – вновь поинтересовался Готлиб.
– Если рассуждать теоретически, в мозгу человека существуют определенные центры, отвечающие за то или иное эмоциональное состояние. Вот на них можно оказывать воздействие. И дело тут вовсе не в компьютерах. Раздражителем могут выступать даже обычные электрические импульсы.
Даконто в очередной раз блистал интеллектом.
– Что, даже зрительные раздражители?
– Возможно, и они. Не пытайтесь выудить из меня, господа, то, в чем я плаваю. Все это лежит вне сферы моих интересов.
– Но как тогда вы собираетесь формировать виртуальные образы? Каким методом? – в лоб спросил Готлиб.
– Вы опять меня с кем-то спутали. Я изобретатель «железа», а не каких-нибудь сложных программ. Я вообще против того, чтобы насиловать человеческую природу. И я не собираюсь ничего формировать.
«Не попутчик», – обрадовавшись, подумал Готлиб и почему-то успокоился. Значит, он на верном пути. Пока эти два теоретика рассуждают о высоких материях, он уже давно действует. Готлиб покосился на Мигана. Надо ли заранее его посвящать?
– А эффект присутствия? – как раз в этот момент спросил миллиардер. – Можно ли создать у человека полноценное ощущение того, что он, скажем, не выходя из комнаты, побывал в какой-то стране?
– Вполне. Это дело ближайшего будущего. Но сами по себе такие программы, если они будут написаны, абсолютно безобидны. Они лишь помогают формировать правильные вкусы и потребности людей. Впрочем, повторяю, никто не должен никого заставлять нажимать на кнопку «Enter». Вы же выключаете телевизор, если вам не нравится передача. Дать людям право выбора – это не насилие. Иначе, какой смысл в вашей хваленой демократии?
Даконто улетел на следующий день, а у Мигана еще долго не шли из головы его слова.
Общемировая виртуальная инфраструктура! Вот где теперь пролегает настоящая борьба за власть. Трансформация Интернета, доступ широких масс населения в мировую паутину. Тут есть где развернуться! И пока, к счастью, это понимает только он один, Кристоф Миган!
* * *…Тяжело выбравшись из самолета и на ходу стягивая пиджак, Миган медленно пошел в сторону встречающего его Готлиба.
– Что там у тебя стряслось, старина, если ты позволил себе раскошелиться на телеграмму?! – крикнул он, не дойдя и трех метров до партнера. – Я, между прочим, и так уже собрался улетать. Холодно там. Давай. Выкладывай. А то я сгораю от любопытства.
Готлиб вежливо пропустил босса в «кадиллак», а сам сел рядом.
– Вот, читай, Кристоф. Поскольку ты перестал многое мне рассказывать, я теряюсь в догадках.
Взяв бумагу, Миган по привычке сначала посмотрел на исходящие данные. Вместо подписи внизу страницы стоял условный сигнал – лаконичный и одновременно витиеватый значок.
Это была выборка информации с островов Французской Полинезии.
Глава третья,
в которой дежурные операторы интернет-центра фиксируют надвигающуюся природную катастрофу, но первыми делают вывод, что это результат череды направленных взрывов
– Плюнь на свои дурацкие шифровки! Посмотри, что тут у меня?
Напарник Марка Сафронова по дежурству вперился в экран седьмого терминала, и даже не повернул головы.
– Да подойти ты! – еще раз позвал Сафронов, затылком чуя, что тот не реагирует.
Марку действительно было важно, чтобы Чжоу подошел, и как можно быстрее. В этот момент он напряженно вчитывался в сообщение на собственном мониторе. Несколько секунд назад оно высветилось большими ярко-красными буквами, на что Сафронов отреагировал машинально: навел на него мышь и кликнул два раза.
Содержание файла под ярко-красным «флажком» напоминало, скорее всего, выборку из других хаотичных сообщений. Возможно, заурядный электронный перехват… – предположил Сафронов, но сам же похоронил эту мысль. Слова в этих сообщениях не просто информировали, они буквально кричали об одном и том же. Какие-то взрывные волны, цунами, неминуемая гибель людей…
По профессиональной привычке Сафронов первым делом посмотрел маршрутизацию файла. Получалось, что выбросила его в Сеть некая научная станция где-то на Юго-Восточной Азии. Кто-то явно бил тревогу! Только осознав это, Сафронов добросовестно стал перечитывать текст и ощутил легкий озноб.
– Ты что, не слышишь, приятель? – вновь крикнул Марк.
– Лучше ты кати сюда. У меня та-ко-е!
Не вставая с места, прямо в кресле Сафронов подкатил к терминалу, который контролировал китаец.
– Что ты меня дергаешь? – проворчал он недовольно. – Что там у тебя? Снял показания, и дело с кон… – Марк не договорил фразу, настолько поразился увиденному.
Монитор, за которым сидел Чжоу, напоминал закипающую в кастрюле жидкость. Интернет-программа, предназначенная для определения параметров погодных катаклизмов, не успевала их фиксировать и постоянно выдавала непонятно что.
– Чушь какая-то! – не удержался Марк и смачно выматерился по-русски.
– Что? – не понял китаец, уловив лишь обрывки знакомого на слух выражения. – Ты полагаешь, это материнская плата дает сбой?
– Это пи…дец!
– Ты опять используешь непонятные термины, – упрекнул китаец.
– Извини, тут не до терминов! Программа ничего не обрабатывает.
– Это она сейчас не обрабатывает. Или обрабатывает то, что не поддается обработке.
– Похоже, катастрофа! Вот что это. Видишь, зафиксировано несколько мощных импульсов. Что может быть еще, если не взрывы?! Заметь, все направленные и, судя по расхождению волн, откуда-то с глубины океана.
– Ты разбираешься в таких вещах? – недоверчиво спросил китаец.
– Немного. Один раз прочитал сопроводиловку к программе, когда ее устанавливал.
– Немного? Тогда я должен был тоже понять. Ведь дома, в Китае, я какое-то время работал в акустической лаборатории, – скромно признался Чжоу. – Ты прав, Марк. Я тоже сейчас вижу. На графиках классические взрывные волны. От каждой многократный резонирующий эффект. Колебания, скорее всего, прошли сквозь толстый слой воды.
Сафронов вдруг отчетливо осознал, что они не где-нибудь на материке, а на крохотном островке посреди огромного океана. Не хватало только сюрпризов! Непонятные взрывы на глубине, срывается с тормозов терминал…
– Как ты думаешь, далеко от нас? Почему не переправил мне параметры?
Чжоу Ду сразу уловил ход мыслей коллеги. Чур-чур!
– Я на свой компьютер скинул, а потом как все завертится!.. Честно говоря, растерялся. Марк, смотри! – Чжоу ткнул рукой в экран.
Колебания стали быстро затухать и, наконец, полностью исчезли. Марк облегченно вздохнул. Кажется, пронесло!
– Что это было, по-твоему? – осторожно спросил он китайца.
– Тут и гадать нечего. Взрывы мощных зарядов. Во время взрыва волны имеют ярко выраженную частотную характеристику, а тут сплошные скачки.
– Но что взорвалось? И против кого? Слушай, ты замерь-ка радиоактивный фон?
Китаец недоверчиво поднял глаза.
– Ты думаешь? Начитался всяких глупостей! Может, это подводный вулкан? Хотя тогда бы резко изменился не только радиоактивный фон, но и температурный режим.
– Но в той зоне, откуда пришли волны, поблизости нет вулканов. И потом, чего гадать? Замерь, – настойчиво сказал Сафронов. – И перебрось показания мне!
Он быстро отъехал к своему компьютеру и обомлел: весь экран пестрил окрашенными в красный цвет сообщениями. «…Всем судам отдалиться от береговой зоны и проверить оснастку!» «Оповестить службы слежения и прибрежное население!» – беглый взгляд выхватил парочку фраз.