– Что ты хотел, Антон? – спросил Перепелюшкин, хотя прекрасно знал ответ. Величко сжал его локоть:
– Этот крест… Это… Тебе несказанно повезло.
– Разумеется.
– Продай мне хоть маленькую толику твоей коллекции, – взмолился друг. – Я заплачу любые деньги.
Коллекционер усмехнулся:
– Ты?
– Тогда предлагаю обмен. Тебе нравился подсвечник из дома Нарышкиных.
Михаил Наумович оскалился и стал похож не на доброго адвоката, а на гангстера:
– Тоже мне предложил, – он повернулся к товарищу и пробуравил его своими черными глазами. – Ни продажи, ни обмена не будет. Нет, продажа, конечно, состоится, но у меня на это свои планы. Настоящие деньги за вещи из монастыря дадут только иностранцы. Поэтому в ближайшее время я собираюсь поездить по портовым городам и поспрашивать знающих людей, с кем можно войти в контакт. В Приморске это опасно. К сожалению, слишком многие в курсе, кто я и что.
Величко ахнул:
– С ума сошел! И там нарвешься на бандитов.
– Не нарвусь, если все сделать по-умному, – Перепелюшкин задумчиво посмотрел вниз, на плохо освещенную улицу. – И вообще, знакомства с зарубежными гражданами мне просто необходимы. Скажу тебе откровенно, Антон: мне до смерти надоела житуха в этой стране. Уедем с Верой куда-нибудь в края потеплее и побогаче. Будем жить в свое удовольствие.
– Что тебе мешает жить в удовольствие здесь? – удивился друг.
– А что мешает вам полностью раскрыться и вывалить свой антиквариат на обозрение? Здесь никому нельзя доверять, и вы это знаете. Из-за этого мы и наследников держим в черном теле. Ирке лишнюю копейку не могу послать.
– Давно виделись? – поинтересовался Величко, обрадованный возможности сменить тему.
– Недавно. Хотя она тетку и дядю не балует приездами, – вздохнул хозяин. – Впрочем, ее можно понять: муж, сын. Спасибо, хоть денег не просят. А то знаешь, какие нынче родственники. Только кошелек доставай.
– Это точно, – понимающе поддакнул Антон.
– Слава богу, мне не нужно ее согласие для того, чтобы сбежать отсюда, – неожиданно Михаил Наумович свернул на прежнюю колею. – Сейчас другие времена. Из-за океана я всегда смогу им помочь, кроме того, оставлю ей несколько цацок. Хорошо продаст – хватит и внукам. А может, ничего не оставлю. Пусть ее мужики работают.
– Ты так говоришь, будто для тебя переезд за рубеж – решенный вопрос, – заметил Величко. – А о Вере ты подумал? Ты вообще говорил с ней? Она согласна?
Перепелющкин вздохнул:
– Вера никогда не обсуждала мои решения. И, как видишь, оказывалась права. Она мне доверяет, – он хотел еще что-то добавить, но визгливый голос Семена Авдеевича заставил их вздрогнуть:
– Ребята! Долго вас еще ждать? Чай остынет.
Антон недовольно поморщился:
– Старый пень! Ему-то об этом не проговорись.
– Знаю, – кивнул Михаил Наумович. – Лис хочет завладеть моей коллекцией. Уверен: он выждет момент и станет уламывать меня продать хоть что-нибудь.
Величко закусил губу:
– Но ты же не…
– Не волнуйся, – успокоил его Перепелюшкин. – Теперь каждая вещь нужна мне самому. Завтра начинается мой отпуск.
– И куда же ты отправишься?
– Пожалуй, сначала навещу Питер, – поразмыслив, ответил Михаил Наумович. – Пошатаюсь по порту, вдруг повезет с первого раза. Если же нет – рвану в другое место.
– Будь очень осторожен, – предостерег его товарищ. Перепелюшкин, коротко кивнув в знак согласия, вышел в гостиную.
– Не все еще съел? – обратился он к Лукину, который доедал уже третий кусок. Старик не смутился:
– Вы бы еще дольше там болтали. Тортик – объедение. Мастерица твоя Верочка.
Михаил Наумович с любовью посмотрел на жену. Сегодня она казалась ему молодой и красивой. Полные гладкие щеки раскраснелись от жары и волнения, большие голубые глаза блестели.
– Ну-ка, мастерица, что ты испекла? – шутливо промолвил он. Торт «Черный принц» был его самым любимым, и супруга это знала.
– Садись, обжора, – Вера легонько стукнула его по плечу. Михаил Наумович отправил в рот кусок и зачмокал:
– Вкуснятина!
– То-то же! – отозвалась жена. – Наливайте чаю.
Глава 3
Майор Валерий Костиков, коренастый улыбчивый мужчина с чуть тронутыми сединой русыми волосами и ямочками на щеках, уже не помнил, сколько дней он жил спокойно и благополучно. Две недели в городе не было никаких происшествий, и им с Наташей удалось пару раз выехать в лес. В следующее воскресенье супруги намеревались посетить дачу Натальиных родителей и отдохнуть на лоне природы.
– Можно даже искупаться, – строила планы супруга, работавшая в школе учителем русского языка и литературы. – За нашим лесом такая чистая вода! А красота! Кстати, можешь взять удочки. Отец давно ничего не ловил, но это ничего не значит.
Костиков улыбнулся, показав ямочки, и чмокнул жену в щеку:
– Да, мы стали с пользой проводить время.
Произнеся эту фразу, мужчина не знал, что все испортил. Верящие в приметы непременно добавили бы «сглазил», потому что буквально через минуту зазвонил телефон. Валерий не ждал плохого и поэтому взял трубку без внутреннего содрогания:
– Слушаю!
– Привет, Валерий! – раздался бодрый голос коллеги Витьки Шлыкова. – Если ты еще не оделся и не умылся, поторопись: у нас труп.
Лицо Костикова покрылось бледностью. Наталья заметила перемену настроения мужа и озабоченно взглянула на него:
– Что случилось?
– Еще не знаю, – соврал ей супруг. Пусть хоть у нее останется надежда хорошо провести выходные. Однако Наталья почувствовала: произошло что-то серьезное, возможно даже, убийство.
– Кто, личность установили? – стараясь говорить как можно тише, спросил Валерий.
– Установили. Адвокат Перепелюшкин Михаил Наумович и его супруга Вера Степановна, в настоящее время домохозяйка.
Костиков тяжело вздохнул. Фамилия «Перепелюшкин» была хорошо знакома оперативникам, но не благодаря профессии потерпевшего. Адвокату казалось: он прекрасно маскировал свое увлечение, однако многочисленные осведомители полиции докладывали о нем и экспонатах его коллекции. Коллеги Костикова всегда думали: Михаилу Наумовичу давно пора выйти из тени.
– Кража со взломом? – предположил Валерий.
Виктор замялся:
– Представь, нет никакого взлома. Просто кража. Оба, и муж, и жена, убиты из охотничьего ружья шестнадцатого калибра Тульского оружейного завода. Старье.
– Ты хочешь сказать, преступник пожаловал к ним с этой стрелялкой под мышкой? – удивился Костиков.
– Все гораздо проще, – твердо ответил Шлыков. – Оно уже много лет стояло в чуланчике и принадлежало еще отцу потерпевшего. В общем, хватит просвещать тебя заочно, – вдруг оборвал он разговор. – Все наши здесь.
– Бегу, – Костиков положил трубку и виновато посмотрел на Наталью. Но в ее серых глазах, как всегда, отразилось понимание и сочувствие:
– Думаешь, сорвется наш плановый отдых?
– Все возможно, – уклонился он. – Впрочем, пока рано о чем-то думать. Тебе ведь известно, как быстро порой мы раскрываем преступления.
Супруга присела на краешек стула:
– Значит, у вас труп. Кто это?
– Михаил Перепелюшкин.
– Коллекционер?
Валерий усмехнулся:
– Видишь, даже тебе об этом известно. А ведь он скрывал свое увлечение.
Наталья обиделась:
– Почему даже мне? Я как-никак преподаватель центральной школы города. И не так уж он скрывал. Или это у него плохо получалось. Во всяком случае, в нашей школе о нем знают все, даже учащиеся.
Костиков обнял жену, как бы прося прощения:
– Ну, извини. Разумеется, твоя осведомленность порой ставит в тупик моих коллег.
Наталья слегка оттолкнула его:
– Иди. А то твои друзья уже давно колдуют на месте преступления.
Наталья не ошиблась. Когда Валерий приехал на улицу Екатерининскую, Виктор уже почти все осмотрел. Увидев товарища, он улыбнулся и поправил темные волнистые волосы:
– Привет! Долгонько же ты добирался.
– Автобус не такси, – пробурчал Костиков. – Давай вводи в курс дела.
– Дежурный городского управления полиции примерно в восемь утра получил информацию от участкового, – рапортовал капитан. – Ну, а что они обнаружили, ты сам сейчас увидишь – Шлыков взял его за локоть и повел в большую комнату. При взгляде на обстановку квартиры у Костикова завертелась мысль: нет, все же хозяин пытался скрыть свой достаток. Старая мебель, порыжелые обои, выцветшие чехлы на диване и кроватях. Боязнь ограбления или трата всех сбережений на антиквариат? Костиков вздохнул и поморщился. В воздухе витал ощутимый запах смерти.
– Вот они, – Витька указал на убитых супругов. Хозяина пуля настигла на пороге его кабинета, Веру Степановну – в коридоре. Побледневшие лица не выражали страха или беспокойства. Преступник застал Перепелюшкиных врасплох. Оба готовились ко сну и облачились в соответствующие одежды: Михаил Наумович – в полосатую пижаму, а его жена – в ночную трикотажную сорочку. Возле потерпевших колдовал судмедэксперт Слава Кошечкин, молодой парнишка с черными, как угольки, раскосыми глазами.
– И хозяин, и его супруга убиты из охотничьего ружья шестнадцатого калибра Тульского оружейного завода, – по-военному докладывал он. – Заряд – крупная картечь. Выстрелы произведены с расстояния менее одного метра. Смерть наступила мгновенно. Время гибели – около полуночи. Остальное скажу позднее, – он покосился на ружье, лежавшее на пропитанном кровью ковре. – Возможно, на нем сохранились отпечатки пальцев.
– Возможно, – согласился Костиков. – А ты что заметил? – обратился он к Шлыкову.
– В квартире относительный порядок, – отозвался приятель. – Распахнут настежь сейф, – его тонкий палец указал на стальной ящик, дверца которого была открыта. – Вероятно, тут хранилось самое ценное. Шкафы и полки забиты различными вещами, но их ценность определит экспертиза.
– Понятно, – вздохнул Костиков. – Картина пока вырисовывается такая: Перепелюшкин знал ночного визитера. Вполне вероятно, они договаривались о встрече. Вот почему хозяева не паниковали. Они спокойно впустили своего убийцу, и он разделался с обоими.
– А ружье? – поинтересовался Виктор.
– Ружье, ребята, хозяйское, – отозвался Вячеслав. – Да вы сами глядите, – из раскрытой тумбочки он извлек коробку с патронами и принялся их пересчитывать. – Двух не хватает. Выходит, убийца был осведомлен обо всем. Супруги ему доверяли.
– Даже слишком, выходит, доверяли, – пробурчал майор. – Видите ли, одно дело – схватить заряженное ружье, скажем, висящее на стенке, которое по законам жанра должно выстрелить, и другое – не только схватить его, но и успеть зарядить на глазах у хозяев.
– Запутанно, – проговорил Виктор. – Меня еще вот что смущает. Двенадцать часов – время не детское, но и не глубокая ночь. Многие любят допоздна поваляться с книжками. Неужели никто в подъезде не слышал выстрелов?
– Это не мешало бы проверить, – подтвердил Валерий. – Ну, а с участковым ты разговаривал?
– Конечно, – кивнул Шлыков. – Он поведал мало интересного. Разумеется, в доме шептались по поводу коллекции Перепелюшкина, но толком никто ничего не знал, поскольку соседей, вхожих в сию обитель, не было. С кем общался покойный, участковый тоже не в курсе. Одно можно утверждать точно: с себе подобными, коих в этом доме нет. Жили супруги довольно уединенно. Когда-то они похоронили сына-младенца, и с тех пор детей у них не было. Единственная оставшаяся в живых родственница – племянница Ирина из Приреченска, такая степенная замужняя дама, наведывалась не слишком часто. Оно и понятно: у женщины семья.
– Надо получить о ней подробные сведения, – откликнулся Костиков. – Сделай запрос в Приреченск. А теперь пойдем к соседям. То, что супруги жили уединенно, не мешало наблюдать за их житьем-бытьем.
– Ты прав, – согласился Виктор. – Вячеслав, работай. Мы скоро вернемся.
Молодой эксперт что-то пробормотал и продолжил делать записи в маленький блокнот.
Выйдя на лестничную клетку, оперативники позвонили в первую же дверь, находившуюся напротив квартиры потерпевших. Она открылась с поразительной быстротой, словно хозяйка, пожилая женщина со смуглым лицом, чуть раскосыми глазами, делающими ее похожей на японку, и крашенными перекисью волосами, давно ждала их визита:
– Вы из полиции? – спросила она, загородив мужчинам путь в коридор.
– Да, – ответил Шлыков, улыбнувшись и продемонстрировав белые ровные зубы. – Мы по поводу ваших соседей. Можно нам войти?
Хозяйка с минуту молчала. Ее темные глаза с любопытством смотрели на незваных гостей:
– А документики у вас имеются?
– А как же, – оба полезли за удостоверениями.
Женщина внимательно изучила документы:
– Проходите. Меня зовут Барбарина Светлана Игоревна.
Она провела мужчин в чисто убранную, со вкусом обставленную гостиную и указала на мягкий новенький диван:
– Пожалуйста, садитесь.
Хозяйка примостилась рядом на стуле и принялась вздыхать:
– Ох, горе-то какое! И кому вздумалось лишать жизни двух таких людей!
– Каких? – поймал ее на слове Костиков.
– Интеллигентных, – не растерялась Светлана Игоревна. – Впрочем, что скрывать: коллекция проклятущая виновата. Однажды я Верочке так и сказала: «Погубят вас ценности. С вами что случится – кому они достанутся?»
– А Перепелюшкина что вам ответила? – с интересом подался вперед Виктор.
Барбарина покраснела:
– А, буркнула что-то вроде: не твоего ума дело. Покойники нас чурались. Оно и понятно. Еще раз говорю: интеллигенция.
– Светлана Игоревна, а вы поздно засыпаете? – перевел разговор в другое русло Валерий.
Женщина задумалась:
– Как вам сказать… Признаться, на снотворном я живу, с тех пор как муж погиб на стройке. Приму таблетки – сразу сшибает, иногда пробую без них обойтись – так всю ночь маюсь. Да вам это на что?
– По утверждению нашего эксперта, смерть Перепелюшкиных наступила около полуночи, – пояснил Шлыков. – Вы не слышали выстрелов или, приняв снотворное, уже спали?
Светлана Игоревна поднесла руку к морщинистому лбу:
– Вчера я до часу ночи по квартире бродила. Сон все не шел, и я выпила лекарство.
– До часу ночи? – удивился Виктор. – Вы уверены?
– Конечно, мои часы не врут, – обиженно заметила хозяйка. – Аккурат когда стрелки час показали, я и побежала к аптечке. Но выстрелов я не слышала.
Оперативники переглянулись:
– Странно!
– А ничего странного нет! – разрешила их сомнения Барбарина. – В нашем доме пацаны этими проклятущими петардами балуются, особенно по ночам. Хоть вы этим займитесь. Участковому сто раз говорила: во-первых, это опасно, сами же ребята и покалечатся, во-вторых, не дай бог, кого-нибудь из жильцов подстрелят. Нашей Капитоновне чуть в глаз не попали. Но наш участковый Ефимович настолько занят своими делами, что на это и внимания не обращает. Я сама к их родителям подходила. И что вы думаете? Никакой реакции. Поможете мне? Я ведь не только о себе забочусь.
– Поможем, – пообещал Виктор и повернулся к приятелю: – А это объясняет, почему никто не слышал выстрелов. Вернее, слышали, но не прореагировали.
– Видели дверь моих соседей? – вдруг поинтересовалась Барбарина.
Милиционеры насторожились:
– А что с дверью?
– Она металлическая, – пояснила соседка. – И замков на ней, наверное, куча, причем оставшихся с давних времен. Поди, сейчас другие делают, – она вежливо откашлялась в кулак и продолжила: – Так вот, когда они ее запирают или отпирают, мне слышны лязг и скрежет. А к чему я это вам говорю? Да к тому, что хозяева дверь заперли в двадцать один час, когда программа новостей вечерняя началась, и больше никто к ним не приходил, за это головой ручаюсь.
Оперативники переглянулись. Получалось, если женщина не ошибалась, преступник залетел в квартиру через окно, а такого просто не могло быть. Однако старушка сама подбросила им версию:
– Выходит, он у них уже сидел?
– Мы возьмем это на заметку, – пообещал Валерий. – Светлана Игоревна, мне кажется, что вы очень наблюдательный человек. Скажите, а в гости кто к Перепелюшкиным наведывался?
Похвала оперативника отозвалась в сердце женщины приятной музыкой и, наморщив лоб, она принялась вспоминать:
– Приходили. А как же! Да только все люди солидные и, честно признаюсь, мне незнакомые. Один такой сухонький старичок интеллигентного вида. Ну, не иначе большой начальник, второй – помоложе. Высокий, плечистый, черноволосый. Тоже интеллигент. По всему видать. Да только имен и фамилий я их не знаю, так что извините.
Шлыков расплылся в улыбке:
– За что же, милая Светлана Игоревна? Вы и так нам помогли.
Женщина отвела глаза в сторону и добавила:
– Ежели вам нужны мои советы, то потрясите их племянницу Ирку.
Оперативники напряглись, и Костиков с деланным изумлением обратился к соседке потерпевших:
– Но она тоже солидная дама. Экономист. Или они с мужем позарились на дядюшкино наследство?
Барбарина надула полные губы:
– Ну. Это ваше дело – разбирать, на что они позарились. А про Иркину порядочность вы мне не говорите. Она долгонько маскировалась. Да ума, видать, не хватило. В последний свой приезд совсем с катушек съехала. Однажды с хахалем заявилась. Куда такое годится?
– А вы ничего не путаете? – с сомнением в голосе произнес Валерий. – Может, встретила знакомого и привела в гости? С ее зарплатой по кафе ходить дорого. И решили посидеть у дяди с теткой.
Светлана Игоревна усмехнулась:
– Возможно, Верке она так и сказала. Да только я их целующимися в нашем парке видела. Шла из магазина, дай, думаю, пройдусь через парк. Дошла до фонтана – а они на скамейке. Как голуби, милуются. Я глазам своим не поверила. Ну, Ирка! Такой муж порядочный, и сынок славный. И зачем ей этот хлюст? И вовсе он не старый знакомый, она бы с ним приходила. Видать, познакомилась в дороге и притащила в дом первого встречного. А потом, наверное, Вера-покойница ее стыдить стала. Так Ирка укатила за город, в пансионате каком-то жила. Ну, ясное дело, он к ней наведывался. Иначе зачем от дядьки с теткой бежать?