2
Я пробудился от хорошо знакомого чувства: словно неведомая опасность приблизилась на мягких лапках и дружески, легонько потрепала за плечо.
Мгновенно открыл глаза, вокруг была кромешная тьма. И в этой темноте кто-то находился, кто-то чужой… Ильза давно ушла к себе, а значит…
Моя рука тихонько тянулась к «Горынычу», когда прозвучал знакомый голос:
– Не хватайся за пистолет. Пули меня не возьмут, мне кажется, я стал немного бессмертным…
– Шмайс?!
– Не ждал?
– Да как тебе сказать… Давай так: я тебе приношу самые искренние извинения и выражаю самое свое глубокое раскаяние. А ты сваливаешь на хрен из моего сна. Вчера был тяжелый день, завтра будет не легче. Я понимаю, что ты – моя персонифицированная совесть и теперь нередко будешь являться ночами… Но давай начнем с завтрашней? Можешь заявиться вместе с Папой Карло, если он сейчас там же, где и ты. И я покаюсь перед вами обоими. А сейчас дай выспаться, ладно?
– Если бы все было так просто… – вздохнул Шмайсер.
Я услышал, как в темноте чиркнуло по кремню колесико зажигалки. Затрепетал крохотный огонек, затем другой, побольше, – Шмайсер запалил свечу.
Обычно я неплохо могу отличить сон от реальности… И то, что сейчас происходило, на сон не походило никоим образом.
Потрескивал фитилек свечи, и тянуло от нее легким неприятным запахом – стеарин был дешевый, дурно очищенный. И присутствовали другие такие же мелкие детали, для сновидений не характерные.
Шмайсер, надо заметить, выглядел значительно лучше, чем во время последней своей фотосессии. На лице никаких следов пыток, лишь змеился на левой щеке только-только запекшийся шрам – я хорошо помнил этот шрам, Шмайсер заполучил его, когда мы вместе два месяца назад ходили в Зону. То был его последний прижизненный поход…
– Ты хочешь сказать, что жив? – спросил я недоверчиво. – Что чудом спасся, и эксперты ошиблись, констатировав твою смерть?
– Я не знаю… – сказал Шмайсер мрачно. – Меня схватили эти отморозки, примотали к стулу и мучили, расспрашивая о тебе и о твоей хреновине. Я мало что знал, но адрес твой назвал, уж извини, очень больно было… Потом, по-моему, я умер. Кажется, от болевого шока. Потом очнулся здесь, в Зоне…
Он продолжал свой рассказ. Очнулся он невдалеке от Знака, во дворах, за Озером. В полной сталкерской снаряге и даже с автоматом «МП-40» на шее. Автомат, кстати, стреляет, он проверил.
И живет тут, в Зоне, уже вторые сутки. Есть не хочется, спать не хочется, и ему, Шмайсеру, совершенно не понять, что значит такое вот посмертие: попал он в рай для сталкеров или, напротив, в ад?
Одно он знает точно, хоть и не может объяснить природу своего знания: из Зоны ему дороги нет. Если выберется за Периметр, перестанет быть.
А здесь он, Шмайсер, в некотором роде стал бессмертным… В первый день – ошарашенный, ничего не понимающий – напоролся на Прыгунчика и не успел среагировать. И Прыгунчик его убил.
– И что? – заинтересованно спросил я.
– Ничего, как видишь. Вскорости снова очнулся… целый и невредимый. Смотри…
Он вытащил из кармана выкидной нож, тот раскрылся с легким щелчком. Шмайсер тяжко вздохнул и полоснул себя по ладони – глубоко, до кости. Сморщился от боли, но кровь не потекла, хотя должна была хлынуть струей. Затем я полюбовался в свете свечи, как срастаются края раны и она исчезает без следа.
Интересно, что шрам на щеке Шмайсера не зажил, остался точно таким же, каким был в тот день, когда появился на его лице… Короче говоря, передо мной сидела точная копия Шмайсера двухмесячной давности. Или мне снилось, что сидела, не знаю… Но одно я знал точно: даже во сне мне люто хотелось спать.
– И что думаешь делать? – спросил я не то у копии, не то у сновидения.
– Не знаю… – уныло откликнулся Шмайсер. – Хабар теперь вроде как ни к чему… Наверное, придется поработать Черным Сталкером, чтоб не свихнуться со скуки. Для начала, наверное, вам помогу.
– Ты реально мне здорово поможешь, если дашь поспать. До рассвета меньше четырех часов, а я совсем не отдохнул.
– Спи, Лорд, спи… А я тут посижу, мне-то не надо… Утром представишь меня своим попутчикам. Только не говори им, что я того… ну, что я не совсем я…
Я пообещал свято сберечь его тайну – уверенный, что выполнять обещание не придется, что Шмайсер к утру исчезнет до следующей ночи… Потому что сохранить инкогнито Шмайсера и выдать его за случайно приблудившегося сталкера не удастся – и майор, и Ильза видели его труп, один в натуре, другая на снимках.
Он помолчал и добавил:
– На запад завтра не суйся. Даже если обойдешь Слизь, дальше дороги не будет. Готовься идти в Центр, все равно этим кончится…
Его голос все слабее доносился сквозь густеющую завесу сна, а затем перестал доноситься. Я отключился.
3
Вновь я проснулся, когда за окнами едва брезжило.
Шмайсера, разумеется, в спаленке не было. Стоило ожидать… Я поразмыслил над вопросом: а не приснился ли мне заодно и визит Ильзы? И решил, что тот все-таки состоялся наяву.
Явление Шмайса тоже выглядело весьма реалистично, а рассказ звучал складно, но была в нем одна несуразность: бойцы майора – не важно, люди они или гибридные мутанты, – службу знали туго. И Шмайсер, не обретший с воскресением способности к телепортации, к левитации или к невидимости, никак не мог проникнуть в мою спальню, не подняв тревоги.
Рассуждая так, я попытался покинуть наш бивак и выйти на улицу. С единственной целью: проверить, как несут службу «космонавты» майора и, заодно уж, какие они получили инструкции в отношении меня.
Догадки подтвердились – завершилась попытка тем, что я, едва ступив на ведущую вниз лестницу, оказался под прицелом двух УОКов.
Сцена была безмолвной. Затонированные щитки шлемов пялились на меня, словно огромные глаза каких-то инопланетян. Затем, очевидно, последовал доклад по встроенной рации – вскоре появился заспанный Джей-Си, на вид только-только продравший глаза. Похоже, рации у них тоже не простые, адаптированные к условиям Зоны… Мы уже находились в местах, где обычная электроника шла вразнос… Планшет я, например, даже не включал – собьются все настройки и обнулится память. Хотя и у выключенного порой сбиваются и обнуляется…
– Не спится? – поинтересовался майор хмуро.
– И вам всем хватит спать, – ответил я. – Командуйте подъем и завтрак, через сорок минут выступаем.
– Может, сами разбудите свою бывшую супругу? – предложил майор.
Слова звучали вполне невинно и к месту… Но мне не понравилось, как он этак легонечко выделил слово «бывшую». Надавил… акцентировал… Все-таки подслушивал, паразит.
– Сами будите, – сказал я мстительно. – А я пока займусь пеленгацией.
Хе-хе… Не знает он, каково это – будить Ильзу до того, как она сама решит: пора просыпаться и вставать. Теперь узнает. И о себе заодно узнает от Ильзы много нового, интересного и познавательного.
Вернувшись в спаленку за Пеленгатором, я обнаружил интересную вещь… Даже две интересные вещи.
Во-первых, свеча, стоявшая на тумбочке, сгорела полностью – остаток фитилька лежал в лужице стеарина, – а я вчера загасил ее сразу, как только добрался до кровати. Визит же Ильзы и начался, и проходил, и завершился в полной темноте.
Во-вторых, рядом с лужицей стеарина лежал выкидной нож. Не мой, но очень хорошо знакомый мне нож, не раз его видел, и даже пользоваться им доводилось…
Последний раз я видел нож минувшей ночью. Когда Шмайсер полоснул им по своей ладони.
Глава 9 Не все, что летает в небе, – птица
1
Асфальт под ногами авангардной пары бойцов на вид надежный и твердый, не подвергшийся воздействию Слизи или Оранжевого Мха, раздался неожиданно. Движение группы прекратилось. Бойцы провалились по щиколотку, они пытались выдрать, вырвать ноги из плена, но лишь уходили все глубже. По колени, затем по бедра…
– Не дергайтесь, замрите! – проорал Джей-Си сорванным голосом. – Остальные назад, медленно!
Я не понимал, с чем мы столкнулись… Зыбучий асфальт… никогда не видел и даже не слышал… И знаменитое сталкерское чутье на опасность подвело, не сработало.
Передовая двойка «каракалов» немедленно выполнила приказ, замерла, но такой способ действий годился для зыбучего песка или для болотной трясины, здесь же никакой пользы не принес.
Люди уже погрузились по бедра и продолжали погружаться дальше, хоть и медленнее… И я понял, что асфальтом поглощавшая их субстанция лишь выглядела. Приглядевшись, даже заметил, где заканчивался асфальт настоящий и начиналось его подобие. Основная группа не дошла до границы метров пять или шесть.
По поверхности лжеасфальта ходили волны, медленно затухая, как по самой натуральной водной глади. «Каракалы» погружались медленно, без звука и без движения. Похоже, трудами поганых кудесников из НИИ имени Менгеле, людского в них и впрямь почти не осталось… Страх смерти по крайней мере напрочь отсутствовал.
По поверхности лжеасфальта ходили волны, медленно затухая, как по самой натуральной водной глади. «Каракалы» погружались медленно, без звука и без движения. Похоже, трудами поганых кудесников из НИИ имени Менгеле, людского в них и впрямь почти не осталось… Страх смерти по крайней мере напрочь отсутствовал.
Их молчаливое погружение производило куда более тягостное впечатление, чем любая отчаянная и бесплодная борьба за спасение…
Надо отдать майору должное – он попытался-таки спасти бойцов. Два «космонавта» по его приказу кинули леера с молекулярными присосками на конце – и сам леер, и присоска выдерживали многотонное усилие. Один леер попал удачно, присоска намертво прилипла к защитному снаряжению… Второй пришлось бросать дважды, но и он в конце концов сработал как надо.
«Каракалы» потянули за леера, по четверо за каждый. Леера натянулись звенящими струнами, и на том эффект от приложенных усилий исчерпался…
Майор после секундного раздумья сменил тактику. Все его бойцы впряглись в один леер, и Джей-Си сам присоединился к ним и нас с Ильзой и Чеширским припахал…
Ох, нелегкая это работа, «космонавта» тянуть из болота… Особенно если болото асфальтовое.
Но дело пошло на лад, сантиметр за сантиметром мы извлекали жертву из вязкого плена.
Откуда к нему метнулось щупальце, никто не понял. Казалось, сам асфальт мгновенно свернулся в серый змееобразный отросток – тот стремительно вытянулся, обвил бойца, и одновременно такая же беда случилась со вторым.
Леер, за который мы тянули всей оравой, лопнул, хотя никак не должен был… Очевидно, целостность его волокон оказалась нарушена химическим или механическим способом.
Мы попадали, а когда поднялись – «каракалы» исчезли, будто и не было: осталась лишь ровная серая поверхность, даже прекратившая колыхаться.
Затем мы долго пытались обойти опасное место, двигаясь вдоль границы зыбучего асфальта… И в результате шли по широкой дуге, все дальше удаляясь от цели.
В конце концов оказались прижаты к насыпи Витебской ветки… А я-то, наивный, рассчитывал к этому времени добраться если не до Варшавской ветки, то уж хотя бы до бывшего скоростного радиуса…
Похоже, Шмайсер – не важно, был он моим сновидением или же впрямь заделался неким духом Зоны и аналогом Черного Сталкера, – не соврал. Дальше пути нет. Нас тупо отжимают к Центру, и Триггер движется туда же…
Дико было думать, что против нас играет способный мыслить противник, но… Но я уже давно замечал, что все случайности в Зоне какие-то не совсем случайные… Словно кто-то очень тщательно их планирует.
Но у меня в рукаве остался еще один крапленый козырь. Последний. И я собирался им сыграть…
2
Густой утренний туман никак не желал развеиваться.
Мерзкое это место, граница Купчино и Средней Рогатки… Испокон веку тут были земли, насквозь пропитанные влагой, болотистые даже по меркам северной столицы, целиком отстроенной на болотах.
Потом огромный город, растущий как раковая опухоль, подмял и поглотил болота, засыпав их, завалив миллионами кубометров глины, камней и всякой дряни… Болота умерли под непосильным для них гнетом.
Теперь все возвращается на круги своя. Болота рвутся наверх, словно зомби из своих могил.
И вырываются, и вновь пропитывают водой и почву, и воздух… Только… Только это не просто былая аш-два-о, не живительная влага… Это мертвая вода, труп воды, вода-зомби… Вода умерших болот.
Я стянул перчатку, осторожно провел рукой по складному прикладу «Хеклер-Коха». Влажный… Только влага на ощупь словно бы и не вода вовсе, а нечто противное, маслянистое. И тут же поймал себя на мысли, что и в самом деле мы в этом тумане словно на дне морском. Но вода, затопившая и сгубившая город на манер Атлантиды или Китежа, не такая густая, как ей полагается, – дышать с грехом пополам можно…
Дышать и впрямь было непросто. То самое, маслянистое, висело в воздухе мельчайшими капельками и лезло в глотку и легкие, вызывая кашель и нестерпимый зуд слизистых оболочек…
Без респиратора вообще беда. И с респиратором беда, фильтры промокают и выходят из строя быстро.
…Железнодорожная насыпь здесь была высокая, крутая и напоминала поверхность увеличенной во много раз пемзы – вся была испещрена дырами или даже норами. В те норы, что поменьше, человек средних кондиций мог забраться лишь ползком, в самые большие – на четвереньках.
Но людям, не страдающим навязчивыми мыслями о суициде, забираться в норы не стоило. И даже подходить к ним слишком близко не стоило…
Мы и не подошли. Приблизились в том месте, где насыпь была на достаточно большом протяжении забетонирована. Бетон давно потрескался, и из трещин торчала черная трава-держиножка, но росла она не настолько густо, чтобы сбить с ног и высосать человека…
Но и здесь подниматься наверх, к рельсам, не хотелось… И проходить там, где под насыпь подныривала улица Типанова, чтобы на выходе обернуться проспектом Славы, не хотелось тоже… Чуйка… Сталкерская чуйка, будь она неладна.
– Зачем нам на ту сторону? – спросил майор.
– Действительно, зачем? – встряла в разговор подошедшая Ильза.
– Хочу спуститься под землю… – пробубнил я из-под респиратора. – Триггер смещается с юго-запада в Центр, а нас отжимают на северо-запад… Хочу сделать ход конем и…
Я не договорил. Бросился на землю, сдергивая с плеча автомат и одновременно сбив с ног Ильзу.
Собственную очередь услышал с запозданием, когда первые выброшенные гильзы успели долететь до земли. Звуки выстрелов вязли в тумане, как в вате. Я давно подозревал, что с акустикой в иных местах Зоны творится неладное, но с таким отставанием саундтрека от картинки столкнулся впервые.
Рядом грохотали УОКи, тягуче и раскатисто, словно стрельбу записали на пленку и проигрывали неимоверно медленно…
Мой «Хеклер» тоже звучал заторможенно, но успел внести свою лепту в град свинца, обрушившийся на крылатую тень, стремительно пикировавшую на нас из тумана. Я уже говорил, что птицы теперь над Зоной не летают? Да, не летают. А то, что летает, значительно хуже и опаснее птиц.
Откуда ЭТО прилетело, было не понять. Может, спланировало с крыши ближайшего дома, а может, сизым орлом парило в поднебесье, поди пойми.
Но по-любому пташка отлеталась… Рухнула в сотне шагов. Судя по звуку – донесшемуся опять-таки с запозданием, – с небесей рухнуло не живое или псевдоживое существо, но нечто твердое, механическое…
Подошли, и догадка немедленно подтвердилась.
Стреляли в несколько стволов мы не в манту и не в дактиля… В беспилотник. В странный, на редкость примитивный беспилотник, словно бы слепленный в кружке «Умелые руки». Причем функционировал тот кружок при каком-нибудь интернате для детишек с задержками развития.
Шутка.
На самом деле беспилотник слепили в кружке при НИИ ИАРОР, о чем свидетельствовали и надписи на крыльях и фюзеляже, и два алюминиевых шильдика – надраенных, блестящих, издалека заметных.
Причем аляповатость относилась исключительно к внешнему виду самолетика и к его примитивному одноцилиндровому двигателю. Ни системы зажигания, ни вообще чего-либо, основанного на действии электричества, этот пламенный мотор не имел. Топливная смесь воспламенялось исключительно за счет сжатия… Простота – залог надежности, но в Зоне такой принцип срабатывает не всегда, не везде и далеко не с каждым устройством. С этим отдельно взятым не сработал – двигатель заглох, когда в баке оставалось еще изрядно горючего.
Авионика на беспилотнике отсутствовала напрочь, зато навесных приборов хватало с избытком, летающая игрушка буквально щетинилась объективами, датчиками, антеннами и еще чем-то непонятным, но наверняка предназначенным для сбора информации…
На шильдиках, кроме серийного и инвентарного номеров и прочей ерунды, не относящейся к делу, имелась ценная информация. Любому, нашедшему упавший летательный аппарат, сулилась большая награда, если сообщит о том в НИИ и доставит по указанному адресу маршрут-чип со снятой с приборов информацией.
Здесь же имелась примитивная, из четырех картинок, схема – как добраться до маршрут-чипа и извлечь его, не повредив. Пособие для самых тупых сталкеров.
– Сторонники авиаразведки все-таки победили? – невинным тоном поинтересовался я у Ильзы.
К тому времени, когда мое сотрудничество с НИИ завершилось, приверженцы изучения Зоны при помощи планеров, беспилотных аэростатов и зондов-разведчиков составляли в институте маргинальное меньшинство. А генеральная линия зоноведческой науки предполагала, что такой подход станет пустой растратой бюджетных средств на аппараты, для подавляющего большинства которых первый же полет будет и последним.