– Ты лучше Вадима поспрашивай, того, что начальником охраны у моста служит.
– А я что делал, по-твоему? У меня самого от расспросов башка пухнет, и хоть бы на миллиметр продвинулись. Говорят, ты умная. Давай идею.
– Врут.
– Все равно давай, надо как-то с мертвой точки сдвинуться.
– Елизарова не случайно вблизи моста оказалась, там, где отирались два подозрительных типа: один со стройки, а другой из ночного клуба. Кстати, из того самого, где якобы играл в карты Кондаревский. Алиби-то липовое...
– Хочешь сказать, парни поехали к мосту, чтобы избавиться от трупа?
– Хочу.
– Вилами на воде.
– А ты от меня чего ждал? Протоколов с признаниями?
– Да не в этом дело... – поморщился Артем. – Мужики все богатые, я имею в виду его приятелей. Это ж сколько он им должен отвалить? Нормальный человек и за большие деньги на такое не подпишется, а здесь своих денег куры не клюют.
– Значит, было что-то помимо денег.
– Все-таки трудно в это поверить. Они же понимали, что мы будем проверять...
– По моим сведениям, Кондаревский сидит в клубе чуть ли не каждую ночь. С уверенностью никто из персонала через неделю не ответит, был он там тринадцатого или нет. А друзья охотно подтвердили в силу разных соображений: был. Если нажмешь на них, уверенности в них поубавится. Возможно, даже выяснится, что они что-то напутали. Такое случается сплошь и рядом. Кстати, Кондаревского с дружками зачем-то фотографировал Александров.
– Вот только Александрова мне и не хватает, – невежливо перебил Артем. – Не до него сейчас, понимаешь?
– А если это как-то связано? – не унималась я.
– Как связано? Пузырьком с но-шпой? Не смеши, ради Христа. Знаешь, сколько людей в стране ежедневно принимают эту самую но-шпу?
– Некие граждане, – напомнила я, – подтверждают алиби Кондаревского, и они же запечатлены на пленке, которую искали у Александрова. Его предполагаемый убийца принимал но-шпу и один из парней, которые увезли Юлю...
– Все я помню, – вздохнул Артем. – Но хоть убей не могу понять, с какой стати ты связываешь смерть проститутки с теми тремя трупами. Если б одни бабы, куда ни шло, но...
– Вот когда как следует прижмешь Кондаревского, то очень может быть сможешь узнать, почему бабы не одни, а в компании, – разозлилась я.
* * *Следующий день не принес ничего нового, хотя я усердно обивала чужие пороги. К вечеру объявился Дед и на манер Вешнякова спросил:
– Что там с убийствами?
«Как будто ему ежедневно не докладывали».
– Работаем, – лаконично ответила я.
– Работнички, – фыркнул Дед. Я ожидала услышать нечто нелицеприятное в свой адрес, раз уж я вновь на боевом посту, но Дед неожиданно замолчал, вздохнул, посмотрел на меня с печалью и произнес:
– Нельзя, чтобы дело осталось нераскрытым. Представь, какое мнение об области и нашей работе в целом... Почему до сих пор никого не арестовали?
– Прикажешь людей на улице хватать? – все-таки съязвила я. – Каждого третьего?
Дед поморщился:
– Ты же поняла, что я имею в виду. Неужели ни одного подозреваемого?
– Кое-что вырисовывается. Но до ареста пока далековато.
Против обыкновения, Дед ничего выспрашивать не стал и вскоре, к моему величайшему облегчению, отбыл.
Наутро я позвонила Вешнякову. Он был очень занят и говорить со мной не пожелал. Ближе к обеду позвонил сам.
– Чем порадуешь? – бодро осведомилась я.
– Дулей с маслом.
– Неужто пустышку тянем?
– Кондаревский утверждает, что в ночь убийства был в клубе, машину оставил на стоянке напротив. Стоянка не охраняемая, хотя швейцар приглядывает за машинами, если сигнализация включается. А так как стоянка не охраняемая, то и документации никакой. Не проверишь. Руслан Сергеевич очень сомневается, что его машину могли видеть возле коттеджа, потому что он там не был с двадцать пятого августа, когда в последний раз привозил туда покупателей. Когда я начал настаивать, сказал, что если не привиделось, то, значит, кто-то его тачку со стоянки угнал, а потом вернул назад.
Нервничает, но на своем стоит твердо.
– А дружки?
– Дружки враз разбежались. Кто в командировке, кто в отпуске, а один даже в больнице.
– Это который?
– Ковтан, естественно. Сердце у него больное.
– Может, и вправду больное, – вздохнула я.
– Вот и я о том же, – пригорюнился Артем. – Дубников, владелец ночного клуба, говорит, что ночью Кондаревский точно был в клубе, но отлучался он куда или нет, утверждать не берется, потому что сам играл часов до двух. Тогда Кондаревского там еще не было. А потом Дубников за стол уже не садился, но к игрокам заглядывал много раз, Кондаревский был за столом.
– Первая ласточка, – буркнула я.
– Ты думаешь?
– Дожимай сукиного сына. Кстати, как там бабули, показания дали?
– Честь по чести. Одна тебе привет передает.
– Ну, так бери его под стражу.
– Легко сказать. Бабки видели в ночь убийства не его, а машину. Кроме их показаний, у нас вообще ничего. Не мне тебе объяснять...
То, что для ареста Кондаревского понадобится нечто посерьезнее показаний Софьи Ивановны и ее приятельницы, было мне доподлинно известно. Человек он богатый, со связями, а значит, Артему придется вести себя крайне осторожно, не допуская ошибок. Артем попробовал разыскать машину, которая подъезжала к дому Кондаревского в ночь убийства. Если и была машина, то точно не такси. Да и на месте Кондаревского неосмотрительно вызывать машину, когда прячешь в доме труп. В том, что он его прятал, я была почти уверена. Вешняков хмурился, но уже не возражал.
На третий день выяснилось, что арестовывать Кондаревского не придется по весьма банальной причине: проделать это с покойником весьма затруднительно.
В половине третьего мне позвонил Артем и огорошил новостью.
– Кондаревский погиб.
– Что значит погиб? – возмутилась я.
– То и значит. Сбила машина возле собственного дома. Переходил человек через дорогу и попал под колеса.
– Водитель с места происшествия, конечно, скрылся?
– Скрылся.
– И свидетелей нет.
– Сколько угодно. Только толку от них ни на грош.
Марку машины и то называют по-разному. Свидетели – дети, там школа недалеко, вот они и топали домой после первой смены.
– Скажи, это похоже на убийство? – не утерпела я.
– Не знаю. Могли подстроить, а могло и просто не повезти. Сколько народу под колесами гибнет. Загляни в сводки...
– Мне и без сводок тошно. Давай-ка встретимся, я Лялину позвоню.
* * *Лялин приехал раньше всех и ждал нас в кафе. Артем выглядел совершенно несчастным, и даже пиво не смогло примирить его с жизнью.
– Не дадут весной подполковника, – заныл он, – к тебе уйду. – К тебе, то есть к Лялину, само собой. Тот лишь презрительно усмехнулся, мол, зареклась свинья не хрюкать. Артем разозлился на такое недоверие и сердито добавил:
– Вот ей-богу уйду, наплюю на все и уйду. И жена довольна будет. Ну, что надумала? – без перехода спросил он. Однако первым заговорил Лялин.
– Кондаревского убили. В несчастный случай я не верю. – Я согласно кивнула, и Артем вслед за мной кивнул тоже.
– Не так давно, – продолжил Олег, – пытались разделаться с Ольгой. Мы искали причину. Теперь, после смерти Кондаревского, она очевидна: как раз он и есть причина, точнее, неуемный интерес к нему Ольги. Хотя заинтересоваться им должны были менты, но по лености глубоко копать они не стали. Алиби есть – и гуляй, дядя.
Артем поморщился, но промолчал.
– Некто решил, что Ольга опасна, и попытался от нее избавиться. Но не удалось, бывает.
– Зато Ольге повезло, – не удержался Артем.
– Точно. Ольга ставит под сомнение алиби Кондаревского, и тут же появляется труп. Вопрос: кому это нужно?
– Дяденька, а полегче вопросика нет? – съязвил Артем.
– Полегче – специально для тупых, но ты-то у нас умный.
– Наверное, не очень, – продолжил злиться Вешняков.
– Допустим, Кондаревский убил проститутку, допустим, его испугал интерес Ольги и он даже нанял человека, чтобы разделаться с ней. Но кому понадобилось убивать его? – развел руками Олег.
– Спасая свою честь, он таким образом свел счеты с жизнью, – хмыкнула я.
– Если человек виновен в убийстве проститутки, – не обращая на мою реплику внимания, продолжил Олег, – с какой стати кому-то лишать его жизни? Его дела, ему и отвечать. Еще вопрос сядет ли он, деньги есть, а с ними найдет такого адвоката, что тот его святым сделает. Еще раз посягать на жизнь нашей Ольги не стали, кто-то предпочел избавиться от дяди. Почему?
– Потому что, когда они пытались разобраться с ней, она была просто Ольгой Рязанцевой, – развеселился Артем, – а теперь она в штате Деда, то есть связываться с ней себе дороже.
– Точно. Вот и пожертвовали Кондаревским. Значит, кому-то непереносима мысль, что тот может оказаться под арестом.
– Точно. Вот и пожертвовали Кондаревским. Значит, кому-то непереносима мысль, что тот может оказаться под арестом.
– Где ему умело развяжут язык, – добавила я.
– И он сразу скажет то, чего говорить не должен, – закончил Артем. – Вопрос на засыпку. Что скажет?
– Что-то очень интересное. Что-то такое, из-за чего его стоит убить, по мнению некоторых.
– Политикой он не занимался, – с заметным облегчением сказал Артем. – Дел никаких не вел, жил на то, что приносила аренда. Доходы – ого-го. Детей нет, близких родственников, падких до наследства, тоже, жена – почти монахиня. Встречный вопрос: за что убивать сироту?
– Один из тех, кто любил перекинуться с ним в картишки, Ковтан. Я не говорю, что он лично трупы в опору моста уложил, но вполне мог... – кашлянув, сказала я.
– Фантазиями не увлекаемся, но очень тщательно проверим всех его друзей. Что-то должно быть, – Проверим, – вздохнул Артем. – Ребята, мне с этими трупами решать надо. Совершенно задолбали и вообще...
– Трупы? – усмехнулся Олег.
– Да иди ты, – обиделся Артем.
– Со своей стороны сделаю все возможное, – заявил Лялин, поднимаясь.
– С чего такая милость? – насторожилась я.
– А мне не нравится, когда пытаются убить моих друзей, – серьезно ответил он.
В том, что Лялин раскопает всю подноготную близкого окружения Кондаревского, я ничуть не сомневалась. Вешняков искал парней на «Жигулях», увезших девчонок от Горбатого моста, Олег рылся в чужом белье, а я вроде бы осталась не у дел, потому что мои размышления делом никак не назовешь. Закинув руки за голову, я таращилась в стену, пока не пришла к выводу, что если мы найдем убийцу или убийц Кондаревского, то сумеем распутать весь клубок. Вешняков злился, потому что связи между убийством проститутки и трупами в опоре моста не видел, начальство его в гроб вгоняло и он не ел, не спал, а только голову ломал, но, как и я, без особого толка. Такое впечатление, что Саша с Валерой появились на «Жигулях» в городе один раз и тут же исчезли. Никто ничего о них не знал. Это само по себе было довольно подозрительно.
Так как особого выбора у меня не было, я остановилась на приятелях Кондаревского, подтвердивших его алиби. Господа Дубников, владелец ночного клуба, юрист Рылов, Ковтан, тот самый, что отвечал за ремонт Никитского моста, и Синявин, бывший врач, а ныне бизнесмен. Все четверо красовались на фотографиях, которые я утаила от ментов. И Артем еще ворчит, что я ерундой занимаюсь. Ничего подобного, таких совпадений не бывает: погибает парень, у него фотоаппарат с пленкой, на которой добропорядочные граждане нашего города, потом те же самые граждане подтверждают алиби Кондаревского, скорее всего липовое, и вскоре сам Кондаревский отдает богу душу. Эти вещи, безусловно, как-то связаны между собой. Поразмышляв еще немного, я поехала к Вешнякову.
Он мне совсем не обрадовался и даже буркнул что-то насчет занятости, но я не стала его слушать, устроилась на стуле и в очередной раз, изложив свои доводы, сказала:
– Надо найти парнишку, что был с Александровым той ночью, когда я их подвозила.
– Зачем? – нахмурился Артем.
– Затем, что ему должно быть что-то известно об этих фотографиях.
– С какой стати?
– Они же друзья и оба были явно чем-то напуганы...
– Слушай, только не говори, что ты хочешь найти убийцу этого Александрова. Мы даже не уверены, что его убили. А у меня три трупа и каждый день начальство теребит.
– Дружка Александрова надо найти, – не слушая его, повторила я.
– Вот ты и займись, – разозлился он. – У меня своих дел по горло.
Спорить я не стала, вспомнила, что я теперь человек государев и могу воспользоваться кое-какими преимуществами, которые это положение дает. Не мудрствуя лукаво, я позвонила Деду. Тот вопросов задавать не стал, только буркнул «хорошо», и зеленый свет был мне обеспечен. От Вешнякова я поехала к Глаголеву, который не так давно занимался убийством Александрова.
Точнее – несчастным случаем, раз убийством он это не считал. По дороге я то и дело таращилась в окно, пытаясь обнаружить ребят Лялина, которые, по его словам, приглядывали за мной, никого не обнаружила и по этой причине зауважала их еще больше.
Лялин, кстати, к моему упорному желанию «смешать три разных дела в одну кучу», по выражению Артема, отнесся с интересом и даже пару раз кивнул, когда я излагала все это, так что теплилась во мне некоторая уверенность, что интуиция куда-нибудь да выведет меня.
Кирилла Алексеевича я застала в его кабинете. Он выглядел утомленным, слегка взвинченным и первым делом сообщил мне, что собирается в отпуск. Я порадовалась за него, он кивнул на стул, предложив:
– Присаживайтесь. – И даже не спросил, с какой стати я к нему явилась. Из этого я сделала заключение: мой звонок Деду уже принес плоды, то есть, пока я сюда добиралась, Дед позвонил кому следует, а тот, соответственно, донес до сознания Глаголева мысль о том, что мне надо оказывать всяческое содействие. Впрочем, донести до сознания одно дело, а вот возникнет ли у Кирилла Алексеевича такое желание, еще вопрос. К тому же у него вполне может иметься свой интерес вставлять мне палки в колеса. Одно хорошо, не надо тратить время на объяснения.
– Значит, вы опять на боевом коне, так сказать, – не удержался он.
Я кивнула:
– Опять.
– Что ж, дело хорошее. Итак, чем могу помочь?
– Помните, гибель паренька...
– На Рабочей? – Он усмехнулся. – А вы настырная. Неужто вам больше нечем себя занять?
– Мне нужны сведения о его родственниках, друзьях, интересах. Словом, мне хотелось бы знать о нем все.
– Зачем вам это? Я задаю вопрос не праздный, вы же понимаете, люди будут тратить время и силы, а дел у нас, можете мне поверить...
– Вы мне тоже поверьте: и у меня отнюдь не праздное любопытство.
Он внимательно посмотрел и кивнул:
– Хорошо. Постараюсь в ближайшие два дня...
– Лучше завтра, – перебила я невежливо.
– Хорошо, завтра, – сделав паузу, согласился он.
Не успела я выйти на улицу, как зазвонил мобильный. Женский голос звучал так, что узнать его было при всем желании невозможно.
– Ольга Сергеевна, – взахлеб взывал кто-то. – Ради бога, приезжайте... – Мы бы, наверное, беседовали еще довольно долго, выясняя, куда и за каким чертом я должна приехать, но тут она сказала:
– Катя хотела убить себя.
– Ирина, это вы? – спросила я, сообразив, что разговариваю с мачехой Кати Савельевой.
– Да-да, приезжайте.
Я поехала, хотя если девочка и впрямь собиралась лишить себя жизни, то обращаться надо к врачу, но никак не ко мне. Впрочем, женщина в таком состоянии, что позвонить могла первому, кто пришел в голову.
Я подъехала к подъезду и увидела Светлану Коршунову. Она появилась из-за ближайших кустов, бросила недокуренную сигарету и направилась ко мне. Трудно предположить, что поджидала она меня, но именно об этом я и подумала.
– Здравствуйте, – сказала она, быстро оглянулась и вздохнула:
– Значит, ее предки вам позвонили?
– Похоже, о том, что произошло, вы уже знаете? – задала я встречный вопрос.
– Угу. Звонила ей с утра, там как раз врачиха была.
Катька себе вены перерезала, на руках и на ногах. Никогда бы не подумала, что смелости хватит, считала, брешет .
– Она что же, рассказывала вам о своих намерениях? – нахмурилась я.
– Мне неприятности ни к чему, – торопливо заговорила девушка. – Папаша сегодня грозился к бабке в деревню отправить и вообще...
– Садитесь в машину, – предложила я, она покорно села.
– Можно закурить?
– Курите.
Закурив и немного помолчав, уставившись в окно, Света наконец произнесла:
– Парни эти... Ну, что увезли их тогда, Катьку, конечно, трахнули. Не один раз и по-всякому. Сволочи, одним словом. И пригрозили, что, если она кому скажет хоть слово, убьют. Я ей тоже молчать советовала, Юлька-то ведь исчезла... С этими парнями шутки плохи.
Менты бы их все равно не нашли, а башку они запросто могли оторвать. Да и предки, то да се... лишние базары ни к чему. Что вы так смотрите? Думаете, я не права?
– Значит, ее припугнули и Катя молчала. А чего это она надумала вены резать?
– Сифилис у нее, – выпалила Света и отвернулась. – Я ее к врачу водила, у меня знакомый есть. Мачеха ее все к гинекологу уговаривала пойти, хитро так выспрашивала, что случилось и прочее, но Катька ни в какую. А тут забеспокоилась, что-то не так. Я ей и предложила, чтоб все по тихой. Поехали, и тут такой подарок. Кто-то из этих подонков сифилитиком оказался.
Она, конечно, в истерику. Я-то думала, поорет и успокоится, ничего хорошего, конечно, в этой заразе нет, но ведь сифилис лечат, правда? Можно вылечиться, а этих гадов из головы выбросить. А она вены резать принялась... вот дура. Меня к ней вряд ли пустят, вы ей передайте, что... ну, чтобы дурака не валяла и вообще... меня в это дело впутывать нечего. Меня с ними не было, а что я молчать ей советовала, так это потому, что за ее жизнь боялась. Ведь Юльку убили и ее запросто могли.