— О честности.
Должно быть, я вздрогнула, потому что Джейми, положив руки на колени, наклонился вперед.
— Я знаю, есть вещи, о которых ты не хочешь мне рассказывать, Клэр. Вероятно, просто не можешь мне о них рассказать.
Ты даже не представляешь себе, насколько прав, подумала я.
— Я не буду давить на тебя, никогда, или настаивать на том, чтобы узнать о вещах, которые касаются только тебя, — серьезно произнес он и посмотрел на свои ладони, теперь плотно сжатые. — И есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе, во всяком случае, пока. И я никогда не попрошу тебя о том, чего ты не сможешь мне дать. Попрошу о другом — если рассказываешь мне что-нибудь, говори правду. Я обещаю тебе то же самое. Между нами ничего ничего нет, кроме… уважения, возможно. И я считаю, что при уважении есть место для секретов, но не для лжи. Ты согласна? — И протянул мне руки ладонями вверх. Я хорошо видела на его запястье темную полоску, оставшуюся от обетов на крови. Я положила свои руки на его ладони.
— Да, согласна. Обещаю честность.
Его пальцы охватили мои.
— Обещаю то же самое. А теперь… — тут он глубоко вздохнул, — ты спрашивала, почему я женился на тебе?
— Я просто немного любопытна, — ответила я.
Джейми улыбнулся. В глазах тоже сверкали смешливые искорки.
— Ну, не скажу, что я тебя за это виню. У меня было несколько причин. И по правде говоря, одну — возможно, две — я тебе сейчас не открою. Позже. Основная причина… думаю, та же, по которой ты вышла за меня. Чтобы спасти тебя от лап Черного Джека Рэндалла.
Я вздрогнула, вспомнив о капитане, и пальцы Джейми сжались чуть сильнее.
— Ты в безопасности, — твердо сказал он. — Ты носишь мою фамилию, у тебя есть мой клан, а если возникнет необходимость — я буду защищать тебя собственным телом. Пока я жив, он не наложит на тебя лапы.
— Спасибо, — ответила я. Глядя на это юное, сильное, решительное лицо, на широкие скулы и тяжелые челюсти, я в первый раз почувствовала, что нелепый план Дугала на самом деле вполне разумное предложение.
Защищать тебя собственным телом. Эта фраза особенно впечатлила меня. Стоило только посмотреть на его могучие плечи и вспомнить изящную свирепость, которую Джейми продемонстрировал, фехтуя при лунном свете. Он имел в виду именно то, что сказал, и его шрамы подтверждали это.
Джейми был не старше, чем многие летчики и пехотинцы, за которыми я ухаживала, и, так же, как и они, он знал цену обязательствам. И дал мне вовсе не романтическую клятву, а твердое обещание спасти меня ценой собственной жизни. Я могла только надеяться, что смогу предложить ему что-нибудь взамен.
— Это с твоей стороны исключительная доблесть, — совершенно искренне сказала я. -Но стоило ли оно того? В смысле — стоило ли жениться?
— Да, — кивнул Джейми. И снова улыбнулся, немного угрюмо. — Ты же знаешь, мне многое известно об этом человеке. Если бы я мог, не доверил бы ему и собаку, уж не говоря о беспомощной женщине.
— Я польщена, — сухо бросила я, и Джейми расхохотался. Потом встал и подошел к столу у окна. Кто-то — может быть, хозяйка — принес букетик полевых цветов и поставил его в стакан для виски. Рядом стояла бутылка вина и два бокала.
Джейми налил вина и вернулся обратно, протянул мне бокал и сел на место.
— Не такое хорошее, как из личных запасов Каллума, но и не самое плохое, — улыбнулся он и поднял бокал. — За мистрисс Фрэзер, — мягко произнес он, и я снова ощутила панику. Но решительно подавила ее и тоже подняла бокал.
— За честность, — объявила я, и мы выпили.
— Ну, это одна причина, — опустив бокал, сказала я. — Есть еще какие-нибудь, о которых ты можешь мне сообщить?
Он внимательно изучал свой бокал.
— Может, я просто хотел уложить тебя в постель? — И резко поднял глаза. — Об этом ты не думала?
Если Джейми собирался привести меня в замешательство, это ему отлично удалось, но я твердо вознамерилась не показывать этого.
— В самом деле? — довольно дерзко уточнила я.
— Если говорить честно? Да. — Синие глаза не отрывались от ободка бокала.
— Но для этого совсем не обязательно было жениться на мне, — возразила я.
Кажется, он был искренне потрясен.
— Ты же не думаешь, что я бы взял тебя, не женившись?
— Многие мужчины именно так и поступили бы, — ответила я, развеселившись от такой невинности.
Он забормотал что-то бессвязное, потом взял себя в руки и с церемонным достоинством заявил:
— Может, тебе покажется, что я слишком много на себя беру, но мне нравится думать, что я не «многие мужчины» и что я не обязан подгонять свое поведение под самый низкий общий знаменатель.
Меня по-настоящему тронуло такое заявление, и я заверила Джейми, что до сих пор считала его поведение исключительно галантным и джентльменским, и извинилась за любые сомнения, которыми непредумышленно принизила его побуждения.
На этой дипломатической ноте мы прервались, и Джейми снова наполнил бокалы.
* * *
Какое-то время мы молчали, попивая вино. Оба чувствовали неловкость после такого взрыва откровений. Стало быть, я все-таки могла ему кое-что предложить. Если уж быть до конца честной, подобная мысль приходила мне в голову еще до того, как мы попали в эту абсурдную ситуацию. Джейми был весьма привлекательным юношей. И сразу после моего прибытия в замок был тот момент, когда я сидела у него на коленях и…
Я наклонила бокал и осушила его до дна. Потом снова похлопала по кровати.
— Сядь рядом со мной, — попросила я. — И… — я поискала какую-нибудь нейтральную тему для беседы, чтобы сгладить неловкость от тесного соседства, — и расскажи мне о своей семье. Где ты рос?
Кровать под его весом прогнулась, и я едва сдержалась, чтобы не скатиться на Джейми. Он сел так близко, что рукав рубашки задевал мою руку. Я положила расслабленную руку на бедро, и Джейми очень естественно взял ее в свою, прислонившись к стене. Мы не смотрели вниз, но оба четко осознавали эту связь, словно были навеки спаяны друг с другом.
— Гм. С чего же начать?
Он положил ноги на табурет и скрестил их. Невольно развеселившись, я узнала горца, усаживающегося поудобнее, чтобы неспешно начать разбираться в запутанном клубке семейных и клановых взаимоотношений. Такой разбор составляет основу практически каждого мало-мальски значительного события в шотландских горах. Мы с Фрэнком как-то провели целый вечер в деревенском пабе, зачарованные беседой двух чудаковатых старикашек, в ходе которой выяснилось, что виновата в недавнем уничтожении старинного амбара наследственная вражда, начало которой датируется, насколько я расслышала, 1790 годом.
Я потрясенно (к чему уже начала понемногу привыкать) сообразила, что та самая вражда, исток которой, по моему мнению, давно затерялся в туманах времени, еще и не началась. Подавив мысленную неразбериху, вызванную этим осознанием, я заставила себя обратить внимание на рассказ Джейми.
— Мой отец был, разумеется, Фрэзер, младший единокровный брат нынешнего лорда Ловата. А мать — из Маккензи. Ты знаешь, что Дугал и Каллум — мои дядья?
Я кивнула. Хотя цвет волос у них отличался, сходство было несомненным. Широкие скулы и длинный, прямой, острый нос Джейми унаследовал от Маккензи.
— Ага. Ну, моя мать была их сестрой, и у них было еще две сестры. Тетушка Дженет уже умерла, как и моя мать, а тетушка Джокаста замужем за кузеном Руперта и живет недалеко от озера Лох Эйлин Мор. У тетушки Дженет шестеро детей: четыре сына и две дочери, у тетушки Джокасты трое, все дочери, у Дугала — четыре дочери, у Каллума — только малыш Хеймиш, а у моих родителей — я и моя сестра, названная в честь тетушки Дженет, но мы ее всегда называем Дженни.
— Так Руперт что, тоже Маккензи? — спросила я, изо всех сил стараясь сидеть прямо.
— Ага. Он… — Джейми задумался. — Он — двоюродный брат Дугала, Каллума и Джокасты, стало быть, мой двоюродный дядя. Отец Руперта и мой дед Джейкоб были братьями…
— Погоди. Не надо забираться так далеко, а то я окончательно запутаюсь. Мы еще не добрались до Фрэзеров, а я уже заблудилась среди твоих кузенов и прочих родственников.
Джейми потер подбородок, размышляя.
— Гм-м. Ну, со стороны Фрэзеров все немного сложнее, потому что дед Саймон женился трижды, стало быть, у отца два комплекта единокровных братьев и сестер. Давай остановимся на том, что у меня шесть дядюшек Фрэзеров и три тетки — это те, кто еще жив, а про кузенов пока не будем.
— Давай. — Я наклонилась вперед и налила нам еще по бокалу вина.
Как выяснилось, клановые территории Маккензи и Фрэзеров кое-где соприкасаются внутренними границами и тянутся рядом от западного морского побережья мимо нижней части Лох Несса.
Эта общая граница, как часто случается с границами, была весьма неопределенной и не отмеченной на карте, сдвигаясь то в одну, то в другую сторону в зависимости от времени, привычки и союзов. Вдоль этой границы, у южной оконечности земель клана Фрэзеров, находится небольшое поместье Брох Туарах, собственность Брайана Фрэзера, отца Джейми.
— Земля там очень даже богатая, хорошая рыбалка и довольно большой лес, где можно поохотиться. Поместье кормит шестьдесят арендаторов и небольшую деревушку, называется Брох Мордха. Ну, и дом, конечно, есть — вполне современный, — гордо подчеркнул он, — и старый брох, который мы теперь используем под зерно и животных.
— Дугал и Каллум ничуть не обрадовались, что их сестра вышла за Фрэзера, и настояли на том, что она будет жить на своей земле, а не на земле Фрэзеров. Поэтому Лаллиброх — так его называют те, кто в нем живет, был передан моему отцу, но в акте передачи есть условие, что земля наследуется по линии матери, Эллен. Если бы она умерла бездетной, после смерти отца земля вернулась бы к лорду Ловату, и неважно, были бы у отца дети от другой жены или нет. Но он не женился во второй раз, а я — сын своей матери. Стало быть, Лаллиброх мой, со всем ценным, что в нем имеется.
— По-моему, вчера ты говорил, что у тебя нет никакой собственности. — Я отхлебнула вина. Очень даже неплохое, и с каждым глотком становится лучше. Мне подумалось, что, пожалуй, стоит остановиться.
Джейми покачал головой.
— Ну да, он мне принадлежит, это верно. Да только проку от него никакого, потому что я не могу туда поехать. — Он, как бы извиняясь, посмотрел на меня. — Понимаешь, есть такой пустячок, как цена за мою голову.
После того, как Джейми бежал из форта Уильям, его взяли в дом Дугала, Биннахд (что означает «благословенный», — объяснил он), чтобы он оправился от ран и последовавшей затем лихорадки. Оттуда он отправился во Францию и провел там два года, сражаясь во французской армии у границ Испании.
— Ты провел два года во французской армии и остался девственником? — недоверчиво выпалила я. Я ухаживала за очень многими французами и сильно сомневалась, чтобы отношение галлов к женщинам ощутимо изменилось за двести лет.
Уголки губ Джейми дернулись, он искоса посмотрел на меня.
— Если б ты видела шлюх, которые обслуживают французскую армию, Сасснек, ты бы удивилась, что я вообще решаюсь теперь прикоснуться к женщине, а уж о постели и говорить не приходится.
Я поперхнулась, расплескивая вино и кашляя, так что Джейми пришлось постучать меня по спине. Наконец, едва дыша, с красным лицом, я попросила его продолжать рассказ.
Он вернулся в Шотландию примерно год назад и провел шесть месяцев, живя то один, то в шайке «людей вне закона» — людей без клана; то впроголодь в лесу, то воруя скот с равнин.
— А потом кто-то треснул меня по голове топором или чем-то в этом роде, — пожал Джейми плечами. — И о том, что произошло в следующие два месяца, я вынужден верить на слово Дугалу, потому что сам-то я ничегошеньки не замечал.
Когда это случилось, Дугал находился в имении неподалеку. Позванный на помощь друзьями Джейми, он как-то сумел переправить племянника во Францию.
— А почему во Францию? — не поняла я. — Наверняка он страшно рисковал, отправляя тебя так далеко.
— Еще больше он рисковал, если б оставил меня здесь. Вокруг было полно английских патрулей — мы с ребятами довольно заметно там похозяйничали — и мне кажется, Дугал не хотел, чтобы они наткнулись на меня, лежавшего без чувств в хижине какого-нибудь крестьянина.
— Или в его собственном доме? — довольно цинично подсказала я.
— Думаю, он взял бы меня домой, если бы не две вещи. Во-первых, как раз в это время у него гостил англичанин. А во-вторых, он был уверен, что я все равно умру, поэтому и отправил меня в монастырь.
Аббатство Св. Анны в Бопре, на французском побережье, было наследственным владением прежнего Александра Фрэзера, нынешнего аббата этого святилища обучения и поклонения. Одного из шести дядюшек Джейми.
— Они с Дугалом не выносят друг друга, — объяснил Джейми, — но Дугал понимал, что помочь мне здесь почти невозможно. Если уж мне и могли помочь, то только там.
Так и произошло. Благодаря медицинским знаниям монахов и собственному сильному организму, Джейми с помощью святых братьев ордена Св. Бенедикта выжил и постепенно оправился.
— Как только я выздоровел, сразу же вернулся, — рассказывал он. — Дугал со своими людьми встретил меня на берегу, и мы как раз направлялись в земли Маккензи, когда… гм… встретили тебя.
— Капитан Рэндалл сказал, что вы воровали скот, — напомнила я.
Джейми широко улыбнулся, ничуть не задетый таким обвинением.
— Ну, Дугал не тот человек, что упустит возможность немного подзаработать, — заметил он. — Мы наткнулись на отличное стадо, которое паслось на лугу, и рядом никого. Так что… — Он пожал плечами, фаталистически соглашаясь с неизбежностью.
Видимо, я подоспела к самому концу стычки между людьми Дугала и драгунами Рэндалла. Заметив идущих в их сторону англичан, Дугал послал половину своих людей перегнать скот в обход чащи, а остальные шотландцы затаились среди деревьев, готовые напасть на англичан, когда те приблизятся.
— Отлично сработало, — одобрительно подчеркнул Джейми. — мы выскочили и с воплями поскакали прямо на них. Они, конечно, погнались за нами, и мы устроили отличные скачки, сначала вверх по холму, потом через речки, по скалам и все такое. А в это время остальные разбирались с коровами. А потом мы потеряли красномундирников и собрались в той хижине, где я тебя и увидел впервые.
— Понятно, — сказала я. — Только почему ты вообще вернулся в Шотландию? По-моему, безопаснее было оставаться во Франции.
Джейми открыл рот для ответа, подумал и просто глотнул вина. Очевидно, я подобралась слишком близко к его собственным тайнам.
— Знаешь, Сасснек, это длинная история, — уклончиво ответил он. — Я расскажу тебе потом, хорошо? А сейчас давай поговорим о тебе. Не хочешь рассказать о своей семье? Если, конечно, это возможно, — торопливо добавил он.
Я немного подумала, но вроде бы особого риска в том, чтобы рассказать ему про родителей и про дядю Лэмба, не было. В конце концов, в профессии дяди Лэмбы имелось некоторое преимущество. Ученый, занимающийся античностью; в этом было так же много — или так же мало — смысла что в восемнадцатом, что в двадцатом столетии.
И я рассказала, опуская, конечно, такие мелочи, как автомобили, аэропланы и войну. Он внимательно слушал, время от времени задавал вопросы, выражал сочувствие, узнав о смерти моих родителей, проявлял интерес к дяде Лэмбу и его открытиям.
— А потом я встретила Фрэнка, — завершила я рассказ. И замолчала, потому что не знала точно, сколько еще могу рассказать, не ступая на опасную территорию. К счастью, Джейми выручил меня.
— Но пока ты не готова говорить о нем, — понимающе произнес он. Я кивнула, не в силах подобрать слова, и почувствовала, что перед глазами все расплывается. Джейми отпустил мою руку, которую все это время держал, и обнял меня, ласково притянув мою голову себе на плечо.
— Все в порядке, — сказал он, поглаживая меня по волосам. — Ты устала, девочка? Оставить тебя, чтобы ты поспала?
На мгновение я едва не впала в соблазн сказать «да», но тут же поняла, что это будет нечестно и трусливо. Тогда я прокашлялась и выпрямилась, покачав головой.
— Нет, — произнесла я, глубоко вздохнув. От Джейми слабо пахло мылом и вином. — Все хорошо. Расскажи мне… расскажи мне, во что ты играл, когда был мальчиком.
* * *
Комната освещалась толстой свечой, которая могла гореть двенадцать часов. Часы на ней отмечались полосками темного воска. Мы проговорили три полоски, отпуская руки только для того, чтобы налить еще вина или посетить «укромный уголок», спрятанный в углу за занавеской. Вернувшись оттуда в очередной раз, Джейми зевнул и потянулся.
— Ужасно поздно, — сказала я, тоже встав. — Может, пора ложиться в постель?
— Хорошо. — И Джейми потер затылок. — В постель? Или спать? — Он вопросительно изогнул бровь, уголок его рта тоже изогнулся.
Честно говоря, мне было с ним так уютно, что я почти забыла, для чего мы здесь. Но услышав его слова, снова ударилась в панику.
— Ну… — слабо пискнула я.
— И вообще, ты ведь не собираешься спать в этом платье, правда? — спросил Джейми в своей обычной практичной манере.
— Ну… нет, думаю, не собираюсь.
Сказать по правде, во время всех этих суматошных событий я даже не подумала о ночном одеянии — впрочем, у меня его и не было. Я спала либо в сорочке, либо без нее, в зависимости от погоды.
У Джейми тоже не было ничего, кроме одежды на нем. Он явно собирался ложиться либо в рубашке, либо обнаженным, а это, конечно, ускорит события.
— Ну, так иди сюда, я помогу тебе с кружевами и прочим.
Его руки дрожали, когда он начал меня раздевать. Но в борьбе с дюжинами крохотных пуговок он слегка забылся.
— Ха! — триумфально объявил Джейми, когда расстегнул последнюю, и мы хором расхохотались.
— Теперь позволь, я помогу тебе, — сказала я, решив, что откладывать неизбежное бессмысленно. Потянулась и расстегнула его рубашку, запустив под нее руки. Я медленно провела ладонями по его груди, ощущая тугие завитки волос и мягкие ложбинки вокруг сосков Джейми. Он стоял спокойно, но дышал учащенно. Я опустилась на колени, чтобы расстегнуть на нем ремень.