Помощь, которую подавала Матрона болящим, не только не имела ничего общего с заговорами, ворожбой, так называемым народным целительством, экстрасенсорикой, магией и прочими колдовскими действиями, при совершении которых «целитель» входит в связь с темной силой, но имела принципиально отличную, христианскую природу. Именно поэтому праведную Матрону так ненавидели колдуны и различные оккультисты, о чем свидетельствуют люди, близко знавшие ее в московский период жизни. Прежде всего, Матрона молилась за души людей. Будучи угодницей Божией, богато наделенная свыше духовными дарами, она испрашивала у Господа чудесную помощь недугующим.
История Православной Церкви знает много примеров, когда не только священнослужители или монахи-аскеты, но и жившие в миру праведники молитвой врачевали нуждающихся в помощи. Подобные явления можно встретить и сейчас. Именно поэтому сравнение Матроны с Вангой не только неприемлемо, но и оскорбительно. «Как можно святую Матрону сравнивать с болгарской пророчицей, – недоумевает Раиса Котельникова, староста храма Успения Пресвятой Богородицы из села Себино, – ведь у Матроны – дар от Бога, а у Ванги – совсем наоборот». Как мы знаем, Ванга отказалась от покаяния и причастия даже перед смертью, когда к ней пришел православный священник и предложил искренне раскаяться в своих грехах.
В 1925 году Матрона уходит из дома. Оба ее брата – Михаил и Иван, как только вступили во взрослую жизнь, стали коммунистами, Михаил был даже сельским активистом. Присутствие в их доме блаженной сестры, которая целыми днями принимала народ, делом и примером учила хранить веру православную, становилось для них невыносимым. Они опасались репрессий. Жалея их, а также стариков родителей (мать Матроны скончалась в 1945 году, пережив на тридцать три года мужа), матушка решилась уйти из дома. Места съемных квартир она выбирает в направлении столицы, переезжая с одного на другое, так постепенно перебирается в Москву, в которой проживет до конца своих дней, скитаясь по родным и знакомым, по домикам, квартирам и даже подвалам. Почти везде Матрона жила без прописки, несколько раз чудом избежала ареста. Господь берег ее. Вместе с матушкой жили и ухаживали за ней послушницы – хожалки.
Москву блаженная очень любила, говорила, что «это святой город, сердце России». В этом огромном столичном городе было множество несчастных, потерянных, отпавших от веры, духовно больных людей с отравленным сознанием. Что бы стало с Москвой, не будь в ней Матроны, трудно представить. Городу, как и человеку, невозможно выжить без духовной основы. Советская власть сделала все, чтобы подорвать ее. Живя около трех десятилетий в Москве, матушка совершала то духовно-молитвенное служение, которое многих отвратило от гибели и привело к спасению, врачуя каждую приходящую к ней душу.
Как она лечила? Матрона громко читала молитву над водой и давала ее всем приходившим к ней. Пившие воду и окроплявшиеся ею избавлялись от различных напастей. Содержание этих молитв неизвестно, но, конечно, тут не может быть и речи об освящении воды по установленному Церковью чину, на что имеют каноническое право лишь священнослужители. Известно, что благодатными целительными свойствами обладает не только святая вода, но и вода некоторых водоемов, источников, колодцев, ознаменованных пребыванием и молитвенной жизнью близ них святых людей, явлением чудотворных икон. Такие источники есть вблизи Троице-Сергиевой лавры, Оптиной Пустыни, Печорах, Валааме, Урале, Сибири, и, конечно же, ими богато село Дивеево и его окрестности.
Новый период подвижнической жизни матушки прошел в постоянных скорбях и лишениях. Она, живя бездомной странницей, порой квартировала у людей, относившихся к ней враждебно. С жильем в Москве было трудно, выбирать не приходилось, но она никогда не жаловалась, а лишь благодарила Бога за все.
Зинаида Жданова рассказывала, какие лишения порой приходилось претерпевать блаженной: «Я приехала в Сокольники, где матушка часто жила в маленьком фанерном домике, отданном ей на время. Была глубокая осень. Я вошла в домик, а в домике – густой, сырой и промозглый пар, чадит железная печка-буржуйка. Я подошла к матушке, а она лежит на кровати лицом к стене, повернуться ко мне не может, волосы примерзли к стене, еле отодрали. Я в ужасе сказала: «Матушка, да как же это? Ведь вы же знаете, что мы живем вдвоем с мамой, брат на фронте, отец в тюрьме, и что с ним – неизвестно, а у нас – две комнаты в теплом доме, сорок восемь квадратных метров, отдельный вход; почему же вы не попросились к нам?» Матушка тяжело вздохнула и сказала: «Бог не велел, чтобы вы потом не пожалели». Но в конце концов переехала к ним…
Жила Матрона до войны на Ульяновской улице у священника Василия, мужа ее послушницы Пелагеи, пока он был на свободе. Потом жила на Пятницкой улице, в Сокольниках, в Вишняковском переулке в подвале у племянницы, квартировала также у Никитских ворот, в Петровско-Разумовском переулке, гостила у племянника в Сергиевом Посаде (Загорске), в Царицыно. Дольше всего (с 1942 по 1949 год) она прожила на Арбате, в Староконюшенном переулке. Здесь в старинном деревянном особняке жила односельчанка Матроны, Мария Жданова с дочерью Зинаидой. Именно в этой комнате три угла занимали иконы, сверху донизу. Перед иконами висели старинные лампады, на окнах – тяжелые дорогие занавески (до революции дом принадлежал мужу Ждановой, происходившему из богатой и знатной семьи, которого вымолила ей в свое время матушка).
Очевидцы рассказывают, что некоторые места Матрона покидала спешно, духом предугадывая готовящиеся неприятности, всегда накануне прихода к ней милиции. Времена были тяжелые, и люди боялись ее прописать. Тем она спасала от репрессий не только себя, но и приютивших ее хозяев, и непременно каждый раз благодаря Господа.
Много раз Матрону хотели арестовать. Были арестованы и посажены в тюрьму (или сосланы в Сибирь) многие из ее окружения. Сама Зинаида Жданова была осуждена как участница церковно-монархической группы. Неприятности грозили каждый день, каждый час…
…Как-то племянник Матроны Иван, который жил в Загорске, пришел к своему начальнику и говорит: «Хочу у вас отпроситься, надо мне срочно к моей тете в Москву ехать». Он приехал, не зная, в чем дело. А Матрона ему с порога и говорит: «Давай, давай, перевези меня скорей в Загорск, к теще своей». Только они уехали, как пришла милиция с обыском. И так было не один раз.
Но не всегда она избегала встречи с проверяющими. Анна Выборнова вспоминает такой случай. Однажды пришел милиционер забирать Матрону, а она ему и говорит: «Иди, иди скорей, у тебя несчастье в доме! А слепая от тебя никуда не денется, я сижу на постели, никуда не хожу». Он послушался. Поехал домой, а у него жена от керогаза обгорела. Но он успел довести ее до больницы. На следующий день на работе у него спрашивают: «Ну что, слепую забрал?» А он отвечает: «Слепую я забирать не буду. Если б слепая меня не предупредила о пожаре, я б жену потерял, а так я в больницу успел отвезти».
Живя в Москве, Матрона часто бывала в своей деревне – то вызовут ее по какому-то делу, то соскучится по дому, по матери, которую очень ценила и старалась всячески уберечь от неприятностей.
Внешне жизнь ее текла однообразно: днем – прием людей, ночью – беспрестанная молитва. Подобно древним подвижникам, она никогда не укладывалась спать по-настоящему, а дремала, лежа на боку, на кулачке. Так проходили годы.
Как-то в 1939 или 1940 году Матрона сказала: «Вот сейчас вы все ругаетесь, делите, а ведь война вот-вот начнется. Враг у границы стоит. Конечно, народу много погибнет, но наш русский народ победит».
В начале 1941 года двоюродная сестра Зинаиды Ждановой Ольга Носкова спрашивала у матушки совета, идти ли ей в отпуск (давали «горящую» путевку, а ей не хотелось ехать отдыхать зимой). Матушка сказала: «Нужно идти в отпуск сейчас, потом долго-долго не будет отпусков. Будет война. Победа будет за нами. Москву враг не тронет, она только немного погорит. Из Москвы уезжать не надо».
Когда началась война, матушка просила всех приходящих к ней приносить тонкие ивовые ветки. Она их ломала на палочки одинаковой длины, очищала от коры и молилась. Ее ближние вспоминали, что пальцы ее были в ранках. Матрона могла духовно присутствовать в различных местах, для ее духовного взора пространства не существовало. Она часто говорила, что бывает невидимо на фронтах, помогает нашим воинам. Она передала всем, что в Тулу немцы не войдут. Ее пророчество оправдалось. Провидела матушка имена и судьбы воинов, защищавших нашу Родину. После войны некоторые солдаты называли своих дочерей и внучек Матронами. Случайно? И сейчас вы можете много встретить послевоенных Матрон на Урале и в Сибири, хотя такие имена в то время давать было не принято, девочек, случалось, нарекали Ленинами, Сталинами, Коммунами и даже Победами. Связь святой с защитниками Отечества ощущалась очень сильно. Ведь во многих дивизиях, как правило сибирских, царил православный дух. И спустя годы старые солдаты, когда можно было не таиться своей веры, об этом рассказывали, а тогда, подобно предкам, победившим неприятеля на Куликовом поле, шли в бой с упованием на Божью помощь. Вспомним историю хотя бы частично, первые дни войны, к которой не были готовы.
Когда началась война, матушка просила всех приходящих к ней приносить тонкие ивовые ветки. Она их ломала на палочки одинаковой длины, очищала от коры и молилась. Ее ближние вспоминали, что пальцы ее были в ранках. Матрона могла духовно присутствовать в различных местах, для ее духовного взора пространства не существовало. Она часто говорила, что бывает невидимо на фронтах, помогает нашим воинам. Она передала всем, что в Тулу немцы не войдут. Ее пророчество оправдалось. Провидела матушка имена и судьбы воинов, защищавших нашу Родину. После войны некоторые солдаты называли своих дочерей и внучек Матронами. Случайно? И сейчас вы можете много встретить послевоенных Матрон на Урале и в Сибири, хотя такие имена в то время давать было не принято, девочек, случалось, нарекали Ленинами, Сталинами, Коммунами и даже Победами. Связь святой с защитниками Отечества ощущалась очень сильно. Ведь во многих дивизиях, как правило сибирских, царил православный дух. И спустя годы старые солдаты, когда можно было не таиться своей веры, об этом рассказывали, а тогда, подобно предкам, победившим неприятеля на Куликовом поле, шли в бой с упованием на Божью помощь. Вспомним историю хотя бы частично, первые дни войны, к которой не были готовы.
…Сибирский военный округ в начале войны сформировал из добровольцев несколько лыжных батальонов, которые впоследствии участвовали в исторических сражениях под Москвой, в ходе которых был развеян миф о непобедимости немецкой армии. При том что обмундирование и питание у немцев, не говоря уж о боевой подготовке, было намного качественней. Трофейные вещи поражали воображение простых русских солдат. Особенно умиляли индивидуальные аптечки, тогда как в советских госпиталях не хватало даже бинтов, разрезали постельное белье для перевязок. При обороне Тулы отличилась сформированная на Дальнем Востоке 413-я дивизия. Страшные бои выдержала она в период 18–21 ноября, истребив за короткий срок две с половиной тысячи фашистов. В составе 16-й армии, той самой, которая первой встретилась с немцем лицом к лицу, действовала прибывшая с Дальнего Востока 78-я стрелковая дивизия, основу составляли бывалые охотники– промысловики. «Дивизией железной хватки» назвал ее впоследствии командующий 16-й армией генерал Константин Рокоссовский, эта дивизия отличалась тем, что несла минимальные потери, превосходно и в короткие сроки справляясь с боевыми задачами. Шесть сибирских дивизий и две бригады вскоре после начала войны стали гвардейскими.
Роль сибирских воинов в Московской битве признавали и немцы. Так, бывший начштаба четвертой армии Гюнтер Блюментрит писал: «Сибиряк… еще выносливее, еще сильнее и обладает значительно большей сопротивляемостью, чем его европейский соотечественник». История скупа и беспристрастна, читаем воспоминания ветеранов Великой Отечественной войны: «В частях, где воевали сибиряки, царила атмосфера справедливости и веротерпимости. По словам солдат и офицеров, здесь меньше «стучали», чем в остальных воинских соединениях, воины были более сплочены и почти не скрывали своей принадлежности к Православию. Осенить себя крестным знаменем перед боем – считалось обычным делом (и это в эпоху воинствующего атеизма!). Кроме того, сибиряки, ясное дело, легко переносили холод».
Может, потому и побеждали, что в бой шли с Божьим именем на устах? А таким людям помогают все святые. Проверено много раз.
В Москве тем временем протекала, казалось бы, мирная жизнь. С одним «но». Все жили военными вестями. И к старице обращались с теми же вопросами. В обычный день Матронушка принимала до сорока человек. Люди приходили со своими бедами, душевной и телесной болью. Она никому не отказывала в помощи, кроме тех, кто приходил с лукавым намерением. Иные видели в матушке народную целительницу, которая в силах снять порчу или сглаз, но после общения с ней понимали, что перед ними Божий человек, и обращались к Церкви, к ее спасительным таинствам. Помощь ее людям была бескорыстной, она ни с кого ничего не брала.
Молитвы матушка читала всегда громко. Знавшие ее близко говорят о том, что молитвы эти были всем известные, читаемые в храме и дома: «Отче наш», «Да воскреснет Бог», девяностый псалом, «Господи Вседержителю, Боже сил и всякия плоти» (изутреннего правила).
Она подчеркивала, что помогает не сама, а Бог по ее молитвам: «Что, Матронушка – Бог, что ли? Бог помогает!» – отвечает она Ксении Гавриловне Потаповой на просьбу помочь ей.
Исцеляя недужных, матушка требовала от них одного – веры в Бога и исправления прежней греховной жизни. Так, одну посетительницу она спрашивает, верует ли она, что Господь силен ее исцелить? Другой, заболевшей падучей болезнью, велела не пропускать ни одной воскресной службы, на каждой исповедоваться и обязательно причащаться Святых Христовых Тайн. Живущих в так называемом гражданском браке она благословляла обязательно венчаться в Церкви. Всем обязательно носить нательный крест.
С чем приходили к матушке люди? С обычными бедами: неизлечимая болезнь, пропажа, уход мужа из семьи, несчастная любовь, потеря работы, гонения со стороны начальства… С житейскими нуждами и вопросами. Выходить ли замуж? Менять ли место жительства или службы? Не меньше было болящих, одержимых разными недугами: кто-то внезапно занемог, кто-то ни с того, ни с сего начал лаять, у кого-то руки-ноги свело, кого-то преследуют галлюцинации. Таких людей называют «порчеными» колдунами, знахарями, чародеями. Это люди, которым, как говорят в народе, «сделали», которые подверглись особому демоническому воздействию.
Однажды четверо мужчин привели к Матроне больную старушку. Она махала руками, как ветряная мельница, вырывалась. Когда матушка отчитала ее, она ослабла и исцелилась.
Прасковья Сергеевна Аносова, часто посещавшая в психиатрической лечебнице своего брата, вспоминает: «Однажды, когда мы ехали к нему, с нами ехал мужчина с женой – дочь из больницы выписывать. Обратно мы опять ехали вместе. Вдруг эта девушка (ей было восемнадцать лет) начала лаять. Я и говорю ее маме: «Жаль мне вас, мы мимо Царицыно едем, давай завезем дочку к Матронушке…» Отец этой девушки, генерал, сначала и слышать ничего не хотел, говорил, что все это выдумки. Но жена его настояла, и мы поехали к Матронушке… И вот стали девушку подводить к Матронушке, а она сделалась как кол, руки как палки, потом стала на Матронушку плевать, вырывалась. Матрона говорит: «Оставьте ее, теперь она уже ничего не сделает». Девушку отпустили. Она упала, стала биться и кружиться по полу, ее стало рвать кровью. А потом уснула и проспала трое суток. Когда она очнулась и увидела мать, то спросила: «Мама, где мы находимся?» Та ей отвечает: «Мы, дочка, находимся у прозорливого человека…» И все ей рассказала, что с ней было. И с этого времени девушка совершенно исцелилась».
Жданова рассказала, что сразу после войны – в 1946 году в их квартиру, где жила тогда Матрона, привели женщину, которая занимала высокое положение. У нее сошел с ума единственный сын, муж погиб на фронте, сама, конечно, была безбожницей. Она ездила с больным сыном в Европу, но известные врачи помочь ему не смогли. «Я пришла к вам от отчаяния, – сказала она, – больше мне идти некуда». Матрона после долгой паузы спросила: «Если Господь вылечит твоего сына, поверишь ли ты в Бога?» Женщина сказала: «Я не знаю, как это – верить». Тогда Матрона попросила воды и в присутствии несчастной матери стала громко читать над водой молитву. Подавая ей затем эту воду, блаженная сказала: «Поезжай сейчас в Кащенко (психиатрическая больница в Москве), договорись с санитарами, чтобы они его крепко держали, когда будут выводить. Он будет биться, а ты постарайся плеснуть этой водой ему в глаза и обязательно попади в рот».
Зинаида Владимировна вспоминает: «Через некоторое время мы с братом стали свидетелями, как эта женщина вновь приехала к Матроне. Она на коленях благодарила матушку, говоря, что теперь сын здоров. А дело было так. Она приехала в больницу и все сделала, как матушка велела. Там был зал, куда с одной стороны барьера вывели ее сына, а она подошла с другой стороны. Пузырек с водой был в кармане. Сын бился и кричал: «Мама, выброси то, что у тебя лежит в кармане, не мучай меня!» Ее поразило: откуда он узнал? Она быстро плеснула водой ему в глаза, прицелилась и попала в рот. И тут юноша успокоился, глаза стали ясными, и он тихо сказал: «Как хорошо!» Вскоре его выписали».
Часто Матрона накладывала руки на голову и говорила: «Он, он, сейчас я тебе крылышки подрежу, повоюй, повоюй пока!» «Ты кто такой?» – спросит, а в человеке вдруг зажужжит. Матушка опять скажет: «Ты кто?» – и еще сильнее зажужжит, а потом она помолится и промолвит: «Ну, повоевал комар, теперь хватит!» И человек уходит исцеленный. С просветленным взглядом.
Помогала Матрона и тем, у кого не ладилась семейная жизнь. Однажды к ней пришла женщина и рассказала, что ее замуж выдали не по любви и с мужем она плохо живет. Матрона отвечает: «А кто виноват? Виновата ты. Потому что у нас