Упражнение 15
Прочитайте нижеследующие скороговорки шепотом, а затем вслух. В обоих случаях не забывайте брать активное, глубокое дыхание.
Кукушка кукует ку-ку.
Из-под топота копыт пыль по полю летит.
Ты, сверчок, сверчи, сверчи, сверчать сверчаток научи.
Свил паук себе гамак в уголке, на потолке,
Чтобы мухи, просто так, покачались в гамаке.
Как работать со скороговоркамиСтаниславский советовал начинать работу со скороговорками в медленном темпе.
«Скороговорку надо вырабатывать через очень медленную, преувеличенно четкую речь. От долгого и многократного повторения одних и тех же слов, – писал он, – речевой аппарат налаживается настолько, что приучается выполнять ту же работу в самом быстром темпе. Это требует постоянных упражнений, и вам необходимо их делать, так как сценическая речь не может обойтись без скороговорок». [14]
Надо помнить, что каждая скороговорка имеет свой ритм. Этот ритм необходимо уловить еще при чтении скороговорки про себя. Мысленно повторите скороговорку, соблюдая ее ритм, а затем уже начинайте пробовать прочитать ее вслух. [14]...Для того чтобы вам было легче на первых порах, можете выстукивать ритм скороговорки палочками или ладошками.
...Скороговорки для тренинга
Баркас приехал в порт Мадрас.
Матрос принес на борт матрас.
В порту Мадрас матрас матроса
Порвали в драке альбатросы.
* * *Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет.
* * *Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали.
* * *Королева кавалеру подарила каравеллу.
* * *На мели мы налима лениво ловили,
Меняли налима вы мне на линя.
О любви не меня ли вы мило молили,
И в туманы лимана манили меня?
* * *Саша шапкой шишку сшиб.
* * *Скороговорун скороговорил скоровыговаривал, что всех скороговорок не перескороговоришь не перескоровыговариваешь, но заскороговорившись, выскороговорил – что все скороговорки перескороговоришь, перескоровыговариваешь. И прыгают скороговорки как караси на сковородке.
* * *Сшит колпак, да не по-колпаковски, вылит колокол, да не по-колоколовски. Надо колпак переколпаковать, перевыколпаковать. Надо колокол переколоколовать, перевыколоколовать.
* * *Ужа ужалила ужица. Ужу с ужицей не ужиться. Уж от ужаса стал уже – ужа ужица съест на ужин и скажет: ужа ужалила ужица. Ужу с ужицей не ужиться и т. д.
* * *Боронила борона по боронованному полю.
* * *Бредут бобры в сыры боры. Бобры храбры, а для бобрят добры.
* * *В семеро саней семеро Семенов с усами уселись в сани сами.
* * *В шалаше шуршит шелками желтый дервиш из Алжира и, жонглируя ножами, штуку кушает инжира.
* * *Вахмистр с вахмистршей, ротмистр с ротмистршей.
* * *Вашему пономарю нашего пономаря не перепономаривать стать: наш пономарь вашего пономаря перепономарит, перевыпономарит.
* * *Везет Сенька Саньку с Сонькой на санках. Санки скок, Сеньку с ног, Соньку в лоб, все в сугроб.
* * *Все бобры для своих бобрят добры.
* * *Говорили про Прокоповича. Про какого про Прокоповича? Про Прокоповича, про Прокоповича, про Прокоповича, про твоего.
* * *Грабли – грести, метла – мести, весла – везти, полозья – ползти.
* * *Два дровосека, два дроворуба говорили про Ларьку, про Варьку, про Ларину жену.
* * *Два щенка щека к щеке щиплют щетку в уголке.
* * *Дятел дуб долбил, долбил, продалбливал, да не продолбил и не выдолбил.
* * *Евсей, Евсей, муку просей, а просеешь муку – испеки в печи калачи да мечи на стол горячи.
* * *Жужжит-жужжит жужелица, да не кружится.
* * *Забыл Панкрат кондратов домкрат. Теперь Панкрату без домкрата не поднять на тракте трактор.
* * *Из кузова в кузов шла перегрузка арбузов. В грозу в грязи от груза арбузов развалился кузов.
* * *Из-под Костромы, из-под Костромщины шли четыре мужчины. Говорили они про торги, да про покупки, про крупу, да про подкрупки.
* * *Косарь Косьян косой косит косо. Не скосит косарь Косьян покоса.
* * *Краб крабу продал грабли. Продал грабли крабу краб; грабь граблями сено, краб!
* * *Кукушка кукушонку сшила капюшон. Примерил кукушонок капюшон. Как в капюшоне он смешон!
* * *Курфюрст скопроментировал ландскнехта.
* * *Курьера курьер обгоняет в карьер.
* * *Мамаша Ромаше дала сыворотку из-под простокваши.
* * *Мы ели, ели ершей у ели. Их еле-еле у ели доели.
* * *На горе Арарат рвала Варвара виноград.
* * *На дворе дрова, за двором дрова, под двором дрова, над двором дрова, дрова вдоль двора, дрова вширь двора, не вмещает двор дров! Наверно, выдворим дрова с вашего двора обратно на дровяной двор.
* * *На дворе трава, на траве дрова, раз дрова, два дрова, три дрова. На дворе трава, на траве дрова. Не руби дрова на траве двора!
* * *На речной мели мы на налима набрели.
* * *Не ест корова короб корок, ей короб сена дорог.
* * *Не хочет косой косить косой, говорит: коса коса.
* * *Не ждет теперь Попокатепетль дней Тлатикутли.
* * *Около колодца кольцо не найдется.
* * *Орел на горе, перо на орле. Гора под орлом, орел под пером.
* * *Осип охрип, а Архип осип.
* * *От топота копыт пыль по полю летит.
* * *Павел Павлушку пеленовал, пеленовал и распеленовывил.
* * *Поезд мчится скрежеща: ж, ч, ш, щ, ж, ч, ш, щ.
* * *Полили ли лилию? Видели ли Лидию? Полили лилию, видели Лидию.
* * *Привез Пров Егорке во двор дров горку.
* * *Протокол про протокол протоколом запротоколировали.
* * *Рано коваль встал, сталь ковал, ковал, сталь перевыковывал, да не перековал.
* * *Рапортовал, да не дорапортовал, дорапортовал, да зарапортовался.
* * *Расскажите про покупки! – Про какие про покупки? – Про покупки, про покупки, про покупочки свои.
* * *Рыла свинья белорыла, тупорыла; полдвора рылом изрыла, вырыла, подрыла.
* * *Свинья тупорыла-толсторыла двор рылом рыла, все изрыла, срыла, перерыла, везде понарыла, повырыла, подрыла.
* * *Свиристель свиристит свирелью.
* * *Съел молодец тридцать три пирога с пирогом, все с творогом.
* * *Тридцать три корабля лавировали, лавировали, да не вылавировали.
* * *Тщетно тщится щука ущемить леща.
* * *У ежа ежата, у ужа ужата.
* * *У нас во дворе-подворье погода размокропогодилась.
* * *У Сашки в кармашке шишки и шашки.
* * *У Сени с Саней в сетях сом с усами.
* * *Цыпленок цапли цепко цеплялся за цеп.
* * *Четверть четверика гороха, без червоточинки.
* * *Чешуя у щучки, щетинка у чушки.
* * *Шесть мышат в камышах шуршат.
* * *Шла Саша по шоссе и сосала сушку.
* * *Шли сорок мышей и шесть нашли грошей, а мыши, что поплоше, нашли по два гроша.
* * *Яшма в замше замшела.
«Кинопленка» текста. Видения
Повседневная речь людей с точки зрения искусства не слишком выразительна. Зато она обладает одним неоспоримым достоинством: это живая человеческая речь, за каждым словом которой стоит мысль или чувство. Публичная речь (и не только сценическая), при всей выразительности текста, нередко звучит вяло и бесцветно, не сообщая слушателям ни мысли, ни эмоции. Слова превращаются в пустую форму. Особенно это заметно у плохих актеров, в исполнении которых текст даже самой смешной комедии кажется выцветшим и занудным. Так получается оттого, что актер за словами роли не видит подтекста.
...Все эти линии замысловато сплетены между собою, точно отдельные нити жгута. В таком виде они тянутся сквозь всю пьесу по направлению к конечной сверхзадаче.[14]
Как же можно оживить публичную речь? Только одним способом: видеть за словами текста бесконечную «кинопленку» подтекста. Когда за словом стоит конкретный образ, неважно, реальный или придуманный, слово приобретает силу и выразительность, слово оживает. Но что самое важное – слово остается живым, даже если вы играете одну и ту же роль в десятый, сотый раз. Откуда брать образы для подтекста? Из личных впечатлений, которые остаются в подсознании навсегда. Воображение сродни воспоминанию. Ученица К. С. Станиславского, М. О. Кнебель писала:
«Представьте себе, что когда-то давно, в юности, вы видели город. Вы бродили по паркам и улицам, осматривали достопримечательности, спускались к реке, стояли у парапетов мостов. Потом вы уехали, и больше вам не удалось ни разу в жизни побывать в тех местах. Но когда при вас произносят название этого города, в вашей душе сейчас же вспыхивает эмоциональное и зрительное воспоминание, связанное для вас на всю жизнь с названием города, с данным сочетанием букв. Вы не охватываете всей картины, ее подробностей, но что-то, особенно вас поразившее, немедленно возникнет перед вашими глазами. Может быть, это будет уголок двора со скамейкой под старыми липами, может быть, рыночная площадь и обрывки сена на грязном снегу или человек, с которым вы тогда проговорили два часа сряду. Вы сразу вспомните, каким вы сами были в ту пору, – словом, тысяча ощущений во мгновенье ока всколыхнется в вас, потому что когда-то этим эмоциональным ощущениям предшествовала яркая развернутая конкретность, потому что вы в самом деле были в этом городе, видели все своими глазами. Нечто подобное должно произойти на сцене с актером, у которого хорошо накоплены видения образа. Это огромная работа, и чем тщательнее, глубже, добросовестнее нафантазированы актером видения образа, тем его воздействие на зрителя будет сильнее. Если же актер не видит того, о чем говорит с партнером на сцене, – «заражения», как он ни старайся, не будет: не возникнет живой эмоциональной связи между актером и зрительным залом. Пока самые лучшие находки режиссера не претворены актером, воздействующим живыми образами на зрительный зал, спектакль мертв; он никогда не сможет стать словом о жизни, духовным откровением. Вне актера, который сейчас, в данную секунду, «видит» и заражает яркостью своих представлений зрителя, нет сущности театра, того, что заставляет считать его школой смеха и слез. Видения в роли должны накапливаться актером беспрерывно, затрагивая и те факты в жизни образа, о которых он вовсе не говорит, которые произошли либо до начала событий, развернутых в пьесе, либо между двумя событиями. Конечно, мы, режиссеры, обращаем внимание актера на иллюстрированный подтекст тех слов, которые он произносит на сцене, и, если эта нить у актера заметно рвется, не только режиссер говорит ему: “Нет, вы не видите!”, но и сам актер нередко останавливает себя теми же словами: “Вру, не вижу того, о чем говорю”. Но к предыстории героя или к тому, что произошло между актами, мы относимся в достаточной мере легкомысленно. Мы оговариваем значение всех не показанных в пьесе событий для образа, иногда в ходе репетиций обращаем внимание актера на то, что он упускает тот или иной факт биографии героя, но оттого, что эти места не репетируются, они становятся для большинства актеров темными пятнами в роли». [7]
Разумеется, никому не под силу задача – раскрыть образно каждое слово роли. Да это и не требуется. Воображение устроено так, что ему для работы нужны лишь основные зацепки, своего рода указатели пути. В сценах, которые кажутся вам существенными для пьесы в целом или для вашей роли, надо отыскать ключевые фразы, а в них – главные слова. Вот эти-то слова и надо превращать в образы. Остальная «кинопленка» видений сложится само собой. Ключевые образы составляют линию видений. Самое главное – чтобы это были не только ваши видения, но и видения вашего персонажа (точнее, в первую очередь – его видения). Именно видения объединяют актера и роль, которую он играет.
...Любой текст, в котором происходят события и действуют люди, необходимо сначала просмотреть как киноленту на воображаемом экране. Эта кинолента каждый раз должна обогащаться все новыми и новыми подробностями. Не надо беспокоиться о том, что вы не можете вникнуть в переживания короля Лира или Ромео. Главное – не терять из виду кинопленку видений, и тогда речь сама собой станет живой, яркой и убедительной.
...Чтобы понять, как ваши видения доходят через слова до слушателей, надо самому научиться воспринимать чужие видения. При просмотре любого спектакля, любого фильма старайтесь понять – заражает ли актер вас своими видениями? В качестве вводного тренингового упражнения просматривайте записи спектаклей и фильмы выдающихся режиссеров. Наблюдайте за тем, что происходит внутри вас. Появляется ли на внутреннем экране кинолента чужих видений? Если да – то соответствуют ли они видению персонажа, или это какие-то другие образы? Известный советский режиссер и педагог Б. Е. Захава вспоминал: «Не могу в связи с этим не вспомнить одну из репетиций “Ревизора” на сцене Вахтанговского театра с участием Б. В. Щукина в роли городничего. “Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова”, – произносил Щукин-городничий в начале первого акта, обращаясь к чиновникам. И странное дело: образ Андрея Ивановича Чмыхова, который, как известно, и в пьесе-то ни разу не появляется, вдруг ярко и отчетливо возникал в воображении тех, кто сидел в это время в зрительном зале. Это происходило оттого, что сам Щукин произносил эти слова, отлично зная, о ком он говорит: Чмыхов жил в его воображении как вполне реальное лицо и он действительно в этот момент его “видел”. “Ну, тут уж пошли дела семейные, – произносил Щукин, заканчивая чтение письма, – “сестра Анна Кирилловна приехала к нам с своим мужем; Иван Кириллович очень потолстел и все играет на скрипке…”. И хотя эту часть письма Щукин прочитывал небрежной скороговоркой как несущественную, никто в зрительном зале не мог сдержать улыбки, представляя себе толстого Ивана Кирилловича со скрипкой в руках… Такова магическая сила актерских видений!»