Пегги Сью отошла от взрослых. Она наблюдала за сборищем животных. Этот митинг не предвещал ничего хорошего.
– Что они замышляют? – прошептал Дадли у нее за спиной. – Почему не расходятся по полям, лесам… куда угодно?
– Они поселятся в городе, – ответила девочка. – Тебе придется привыкать к тому, что ты будешь видеть их каждый день, и ты станешь проявлять к ним уважение.
– Уважение к свинье! – задыхаясь, воскликнул мальчик.
– Если тебя это так задевает, – шепнула Пегги, – думай о том, что эта свинья при желании может сделать так, что твой мозг взорвется.
Дадли издал странный глотательный звук и ничего не сказал.
– Надо выиграть время и попытаться перехитрить их, – добавила девочка, накрыв ладонью руку мальчика.
А там, на площади, голубая собака вышла из круга, образованного животными, и направилась к крыльцу мэрии. Высоко подняв голову, она семенила на своих кривеньких лапах. Пегги Сью сжалась в ожидании телепатического диалога, который наверняка должен был начаться.
Как она и предвидела, гнусавый голос собаки прозвучал у нее в голове.
– Мы приняли решение, – говорил голос. – Мои друзья и я хотим ознаменовать наше вступление в сообщество жителей Пойнт Блаф символическим актом. Мы приказываем похоронить останки наших убитых собратьев с почестями, которых они заслуживают. Сегодня же.
– Какие останки?– с просила девочка. – Что ты имеешь в виду?
– Я говорю о замороженном мясе, хранящемся в холодильниках супермаркета, – ответила голубая собака желчным тоном. – О рыбе, жареной индюшке, сосисках, кусках сала, лежащих на прилавках… а для нас представляющих собой бренные останки наших убитых братьев. Мы воспринимаем ваши продуктовые магазины как кладбища, где стенают души тысяч четвероногих жертв. Пора положить этому конец. Впредь люди, живущие в Пойнт Блаф, перестанут есть мясо. Будут питаться растительной пищей, овощами. Мы так решили. И ни перед чем не отступим, добиваясь исполнения этого закона.
– Хорошо, – сказала девочка. – Не горячись, я передам это людям.
И, обернувшись к мэру, шерифу и Сету Бранчу, Пегги изложила требование животных. Трое мужчин, как показалось девочке, чуть не задохнулись от ярости.
– Т-ты… ты шутишь? – заикаясь, произнес мэр.
– Вовсе нет, – со вздохом ответила Пегги. – И снова умоляю вас не противоречить псу. Он не шутит. Если вы бросите ему вызов, последствия могут быть ужасны для нас.
– Согласен, – пробормотал мэр. – Чего он хочет?
– Чтобы население Пойнт Блаф вооружилось лопатами и кирками, вырыло яму на главной площади и закопало в ней содержимое городских холодильных камер. Придется опустошить даже холодильники частных лиц. Этот закон распространяется также на консервы.
– А на яйца? – простонала миссис Пикинс.
Пегги Сью попросила уточнения у голубой собаки. Иметь в доме яйца, а также масло, сметану и сыр было позволено. Хранение всех остальных продуктов животного происхождения со следующего дня считалось незаконным и приравнивалось к сокрытию трупа.
– Значит, спрятав бифштекс в своем холодильнике, человек совершит преступление? – возмутился мэр.
– Да, – подтвердила Пегги Сью.
– Хорошо, – согласился мэр. – Сделаем, как они решили. Шериф, отдайте распоряжение… Пусть каждый получит кирку или лопату на складе службы по уборке мусора. Надо поскорее покончить с этим…
Жители Пойнт Блаф усердно копали землю перед зданием мэрии, чтобы вырыть глубокую яму. Все приложили руку к этому делу, в том числе Пегги Сью.
– Бред какой-то! – прошептал Дадли. – Мне кажется, я сплю, наверняка сплю, но скоро проснусь, и пора будет идти в школу, а затем все станет, как прежде. А сейчас вижу дурацкий сон, и только. Ведь такого не может быть. Подобные вещи немыслимы.
– Успокойся, – сказала ему девочка. – Не теряй голову, сейчас не время. Все это абсолютно реально. Разумнее всего делать вид, что мы сотрудничаем с ними, пока не нашли способа им противостоять.
Чтобы передавать от холодильников и морозильных камер продукты до отрытой ямы, организовали цепочку. Ничто не было забыто ни в продуктовых магазинах, ни на предприятиях быстрого питания. Консервы, бифштексы и куры в целлофане в скором времени были свалены в яму. Голубая собака и три лиса-помощника наблюдали за действиями людей. Собака потребовала открыть консервные банки перед тем, как закопать их, чтобы никто не мог подобрать продукт.
– Объясни им хорошенько, пусть не пытаются обмануть нас, – прошептала собака на ухо Пегги. – Наш нюх тут же определит, где спрятана пища. Они не должны забывать, что мы можем учуять кусок мяса сквозь бетон в три метра толщиной!
Девочка знала, что пес не шутит, животные будут безжалостны к обманщикам. Она повторила это шерифу, но тот грубо отстранил ее.
Жители Пойнт Блаф подчинялись требованиям неохотно, перспектива стать вегетарианцами не слишком вдохновляла их.
Увы, как только противозаконные продукты закопали в яму, голубая собака появилась опять и выдвинула новые требования.
– Мои собратья считают, что этого недостаточно, – передала она Пегги. – Они обращают внимание на тот факт, что вы постоянно носите одежду, изготовленную из останков несчастных убитых зверей. Ваши ботинки, сапоги, куртки, пояса сделаны из кожи. В домах – бесчисленное множество кресел, диванов из кожи. Мне докладывают также о шерстяных изделиях, шерстяной одежде, изготовленных посредством бесстыдной эксплуатации моих товарищей – овец. Их представитель требует, чтобы эти изделия были также похоронены. В дальнейшем допускается одежда из растительного или синтетического волокна, и только. Никто из людей не должен красоваться в костюмах и платьях, сшитых из «ткани животного происхождения». Достаньте из шкафов имеющуюся у вас одежду, мы проведем всеобщую проверку, наш нюх позволит нам определить состав ткани.
Жители опустошили шкафы, комоды, сундуки, и перед каждым домом выложили на тротуар горы одежды.
Эта чистка шкафов лишила людей возможности одеваться, потому что их гардероб в основном состоял из шерстяной одежды.
Всю обувь конфисковали, за исключением пластиковых сандалий и резиновых сапог, таким образом, почти все население поселка должно было ходить босым. Подростков, носивших тапочки из полотняной ткани и резины, оставили в покое.
Остаток дня был посвящен погребению диванов и кресел из настоящей кожи. Позеленевшему от злости шерифу пришлось снять свою куртку и бросить ее в яму.
Без ковбойских сапог он выглядел смешно. Тем более что носки его оказались дырявыми… и отвратительно воняли.
Наконец голубая собака объявила, что все в порядке и можно закапывать яму.
– Мы начнем жить разумно, – сказала она Пегги Сью. – Уже давно людей следовало призвать к порядку. Они возомнили себя единственными властелинами мира, а это несправедливо. Мы, животные, тоже существуем, у нас есть права. Наша цель – добиться, чтобы впредь их признавали. И пока мы не нашли другого решения, будем питаться лепешками.
В «голосе» собаки звучали нотки такого самодовольства, что это вызывало неприязнь. И хотя Пегги Сью готова была согласиться со многими ее утверждениями, она считала, что собака зашла слишком далеко.
Закопав яму, люди вернулись домой, а животные исчезли так же, как появились. Никто не имел ни малейшего представления, что произойдет дальше, но все опасались худшего.
Спустилась ночь, Пегги Сью переходила ратушную площадь и вдруг услышала мычание из-под земли… Насторожившись, она остановилась. Поблизости не было никакого животного. Мычание показалось ей сдавленным и доносилось с очень близкого расстояния. Жалобные звуки вызывали дрожь. Когда подошел Дадли, Пегги обратила его внимание на странное явление.
– Я ничего не слышу, – проворчал мальчик. – Наверное, ветер приносит к нам деревенские звуки.
– Нет, – настаивала девочка, – прислушайся, опять начинается. Это раздается… раздается у нас под ногами!
– Так и есть, – согласился юноша, – кто-то закопал живую корову!
– И не одну, несколько… послушай их!
Закопали живых! Уверена, это устроил Сет Бранч!
Дадли топтался на месте.
– Тогда сматываемся, – прошептал он. – Я не хочу связываться с этим человеком.
– И речи быть не может! – рассердилась Пегги Сью, – нельзя допустить, чтобы животные так умирали, это ужасно.
– Да ты бредишь, бедняжка! – выкрикнул мальчик. – Мы же в состоянии войны, ты что, забыла?
– Иди за лопатой, – приказала девочка, не слушая его. – Я не стану соучастницей такого подлого дела!
– О! Какие же вы, девчонки, сложные! – посетовал Дадли.
Однако уступил «капризу» подруги и пошел за двумя лопатами на склад инструментов в ратуше.
– Скорее! – шептала Пегги Сью, теряя терпение, – бедным животным, наверное, не хватает воздуха.
Друзья с большим усердием начали копать землю. Вдруг лезвие лопаты, которой орудовала Пегги, задело мягкую поверхность.
«Спина, – подумала девочка. – Надеюсь, я не причинила ей сильную боль».
Она знала, что животные настроены не слишком доброжелательно по отношению к людям, но это не имело значения, Пегги не могла позволить себе возненавидеть их, как это легко удавалось Дадли. «Это глупость с моей стороны!» – думала она, вовсе не оправдывая себя.
Земля осыпалась, и девочка увидела, что в глубине ворочается коричневая мускулистая туша. Раздалось жалобное мычание.
– Пусть сама выбирается! – злился Дадли. – Я не собираюсь тащить ее своими руками!
Пегги Сью знаком попросила Дадли отойти в сторону.
Темная масса отряхивалась в яме, пытаясь выбраться на свежий воздух. Поскольку было темно, девочка с трудом различала очертания огромного тела, но ей почему-то показалось, что оно выглядит довольно странно.
Туша, с мычанием карабкающаяся на поверхность, лишь отдаленно напоминала жвачное животное. На самом деле это был…
– Диван! – воскликнул Дадли, роняя лопату. – Черт возьми! Диван… и он живой!
Застыв от удивления на месте, Пегги Сью не могла оторвать взгляда от предмета мебели, обитого коричневой кожей, пытавшегося к тому же передвигаться на кривых деревянных ножках.
– Эти диваны мы закопали по приказу голубой собаки! – пробормотал юноша. – Господи! И рухлядь ожила… Глазам своим не верю!
Пегги Сью сжала зубы, ей не надо было слышать смех призраков, чтобы догадаться, кто придумал эту дурную шутку.
Из ямы уже вылезал второй диван, за ним третий. Девочка поняла, что ее старые враги, развлекаясь, вдохнули жизнь во все предметы, обтянутые кожей. Скоро из-под земли появятся куртки и ботинки, станут слоняться по городу… или награждать людей пинками по мягкому месту!
– Их надо уничтожить! – пробормотал Дадли. – Эти ожившие трупы отвратительны!
– Это не ожившие трупы, – перебила его Пегги, – а всего лишь диваны… бедные диваны, взывающие о помощи. Успокойся.
– Ты ненормальная! – возразил Дадли. – Я принесу сейчас топор и разрублю их на куски, вот так!
– Не сходи с ума! – прошептала девочка. – Это временное явление.
Четыре дивана семенили теперь по ратушной площади города и мычали.
– Видишь, – прошептала девочка, – они вовсе не злые. Мы отведем их в сторонку, и инцидент будет исчерпан.
Но Дадли, очевидно, никак не мог прийти в себя.
– Ожившие диваны, какая мерзость! – повторял он, хмуря брови.
Пегги Сью подошла к яме. На дне копошилась остальная мебель. Надо было принять решение. Она не могла допустить, чтобы все кушетки и скамьи выбрались наружу, «стадо» не могло остаться незамеченным. Не следовало усугублять смятение, и без того царившее в умах.
– О'кей, – резко оборвала она приятеля, – иди сюда, давай зароем яму, пока они все не выбрались. Я думаю, за диванами потянется обувь…
Им все же пришлось отступить, чтобы дать дорогу тяжелой черной скамье, обитой стеганой кожей и принадлежавшей мэру, скамья рванулась наверх с пугающей силой.
«С этой скамьей надо быть поосторожнее, – подумала девочка. – Она, возможно, обита кожей быка».
Дадли с остервенением принялся закапывать яму в тот момент, когда первая пара техасских сапог пыталась проложить себе дорогу среди комьев земли. Пегги помогала ему, как могла.
– Все ты со своим добрым сердцем, – ворчал юноша, – ну и втравила ты нас в историю! Что теперь делать с этим стадом диванов? Если узнает шериф, он надерет нам одно место до крови!
– Говори потише, – взмолилась девочка. – Нельзя было оставлять их под землей, это было бы слишком жестоко. Их просто надо отвести на луг, у края дороги. В конце концов, все они – оттуда.
Диваны и банкетки столпились вокруг Пегги, словно поняли, что она защищает их интересы. Следовало признать, что они жалко выглядели на своих коротких деревянных ножках, вынуждавших их передвигаться наподобие крабов.
– Они потеряли ориентиры, понимаешь? – уговаривала девочка друга. – Должно быть, они испытывают странное ощущение, вернувшись к жизни в облике дивана из гостиной.
– Их надо сжечь, и все, – пробурчал Дадли, – чтобы покончить с этими душевными переживаниями.
Такое могло прийти в голову только мальчишке! Пегги Сью пожала плечами и знаком позвала «стадо» за собой. Кривоногое племя, жалобно мыча, побрело за Пегги.
Дадли не унимался, но все же присоединился к ним. Тяжелая черная скамья завершала шествие, словно решила держаться отдельно.
«Она опасна, – подумала Пегги, – надо быть настороже».
Как будто прочитав ее мысли, Дадли подошел к Пегги и прошептал:
– Мне не нравится скамья мэра, наверняка она обита кожей быка.
– У нее хотя бы нет рогов, – вздохнула девочка.
– Конечно, – ответил ее друг, – но скамья достаточно массивна, чтобы убить нас, если она решит напасть на нас.
– Следи за ней, – шепнула девочка, – но не подходи слишком близко, выглядит она раздраженной.
Они вышли на окраину поселка и при свете луны направились в открытое поле. Продвигались медленно, и деревянные ножки диванов странно стучали в ночной тишине.
– Вон там, – сообщил Дадли, – незанятое пастбище, оно прекрасно подойдет. В любом случае, они не смогут щипать траву, поскольку у них нет рта.
В центре луга стояла старая хижина. Около поилки, высеченной в каменной глыбе, догнивал проржавевший трактор. Скамьи и диваны перестали жалобно мычать. Казалось, они успокоились, очутившись на знакомой почве.
– Это безумие! – неистовствовал Дадли. – Что ты собираешься делать дальше? Доить их? Получать молоко из диванов? И делать из него сыр?
– Не знаю, – призналась Пегги, – но они казались такими несчастными…
– Пора возвращаться, – решил мальчик, – на сегодняшний вечер наделали достаточно глупостей.
Пегги Сью понимала, что поддалась наплыву неуместных эмоций, но почему-то не испытывала никаких сожалений. Девочка была уверена, что бедным диванам здесь будет лучше.
Она направилась к дороге, но Дадли сделал ей знак остановиться.
– Кажется, кому-то не очень нравится, что его превратили в банкетку, – пробурчал он. – Посмотри на черную скамью… она преграждает нам дорогу. Решила напасть.
Пегги задрожала. Длинное сиденье из бычьей кожи с угрожающим видом скребло землю одной из резных ножек. Странный изгиб левого подлокотника создавал впечатление, что скамья опустила голову и собирается ринуться в бой.
«Хоть это и скамья, но она сохранила рефлексы быка, – размышляла Пегги. – Даже без рогов она настолько велика и тяжела, что легко может раздавить нас».
– Считаю до трех, и бежим… – шепнул Дадли.
– Нет, – возразила девочка. – Она бегает быстрее других и догонит нас. Нужно…
Пегги не успела договорить, скамья, поблескивая черной кожей в лунном свете, помчалась вперед с неожиданной скоростью. Она не просто бежала, она делала скачки, как дикий зверь, настигающий добычу.
– В хижину! – крикнул Дадли.
Подростки бросились в бревенчатую избушку и забаррикадировали дверь тем, что попало под руку. Скамья с глухим стуком наносила удары по домику, так что стены дрожали.
– Бьет наугад, – догадался Дадли. – У нее нет глаз, и она ориентируется по запаху.
От следующего удара хижина покосилась. С крыши посыпались доски.
– Она прорвется, – сказала Пегги. – Судя по всему, решила отомстить.
– Надо выскочить с задней стороны дома, – предложил Дадли, – там есть водосток, который тянется до дороги. Это труба, но по ней можно проползти!
– Согласна, – ответила девочка. – Пошли.
В то время, как черная скамья наносила по стенам хижины тяжелые удары своим подлокотником, подростки вылезли в заднее окно и добежали до трубы, наполовину осевшей в землю. Дадли опустился на четвереньки и залез внутрь.
– Здесь так тесно, труба уже, чем я думал, – оправдывался он.
– Поторапливайся! – взмолилась Пегги. – «Она» нас увидела. И гонится за нами!
Так оно и было. Скамья нападала. В лунном свете блестела ее кожа, покрывшаяся потом.
«Она дышит, – отметила девочка. – И скоро обрастет шерстью. Возможно даже, снова обретет первоначальный облик. Только ее кости останутся деревянными, в соответствии с конструкцией скамьи. Это будет бык, но со скелетом из досок!»
Она бросилась догонять Дадли. Через две секунды разгневанная скамья попыталась пробить трубу.
Продвигаться вперед было не так-то просто. Приходилось ползти в темноте, в липкой жидкости. Скамья долго бушевала над ними, но в конце концов утихомирилась.
– Дальше пойдем вдоль канавы, – предложил Дадли, – так она не сможет увидеть нас.
Таким способом они добрались до города, постоянно оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, не преследует ли их снова разъяренная скамья.
Когда подростки пересекали ратушную площадь, Пегги Сью снова услышала из-под земли мычание закопанных в землю кожаных вещей; но на этот раз она не остановилась.