П а р а с ю к. Не курю. Бросил. Зачем себе зря организм отравлять?
Э к и п а ж е в. Золотые слова. Но, к сожалению, не вся современная молодежь так здраво рассуждает. Далеко не вся. Антр ну суа дит, вся современная, так называемая советская молодежь - это просто какие-то подонки. Всеобщий разврат. Ругаются, плюются, хамят...
П а р а с ю к. Ну, уж вы это слишком загибаете. Например, комсомол...
Э к и п а ж е в. Вот, вот. Я про комсомол и говорю. Поголовно бандиты.
П а р а с ю к. Позвольте!
Э к и п а ж е в. Не позволю, голубчик, не позволю. И вы знаете что? С вами можно говорить совершенно откровенно. Как интеллигентный человек, вы меня поймете. По-моему, все дело тут в происхождении. Происхождение всегда дает себя знать.
П а р а с ю к. Да, но Чарльз Дарвин...
Э к и п а ж е в. Дарвин... Да, да. Там еще у него что-то про обезьян. Я помню. Но, дорогой мой, Дарвин Дарвином, обезьяны обезьянами, а факт налицо. Настоящий человек есть настоящий человек, а хам есть хам. Взять, например, меня. Или вас. Достаточно только посмотреть на вас - и сразу все ясно! Кровь. Порода. Вековые традиции. Идеалы, всосанные с молоком матери. Высокий лоб. Тонкие черты лица. Надбровные дуги. Глаза. Интеллектуальные уши...
П а р а с ю к. Ну, уж это вы, Анатолий Эсперович, положим, сильно преувеличиваете...
Э к и п а ж е в. Нет, нет! Я понимаю вашу скромность. Это делает вам честь. Но факт остается фактом. Против факта, батенька, не попрешь.
П а р а с ю к. С этим, конечно, можно спорить, но... Однако ж вы и дымите, Анатолий Эсперович. Как паровоз.
Э к и п а ж е в. Увы! Скверная привычка. Я, знаете, ужасно много курю. Особенно во время процесса мышления или же когда чем-нибудь взволнован.
П а р а с ю к. Чем же вы взволнованы?
Э к и п а ж е в. Ах, не говорите. У нас в семье такое несчастье! Мне даже вам как-то совестно говорить. Но все равно, вы свой человек. Шила в мешке не утаишь! Моя другая дочь вышла замуж за хама.
П а р а с ю к. За хама?
Э к и п а ж е в. За формального хама. Это ужасно, но факт. Просто за мастерового.
П а р а с ю к. У нас нет мастеровых. У нас рабочие.
Э к и п а ж е в. Это безразлично. Мастеровой, рабочий - одно и то же. По-ихнему - рабочие, а по-нашему - хамы.
П а р а с ю к. Однако вы чересчур загибаете!
Э к и п а ж е в. Но если б вы его только видели! Я лежу болен. У меня сорок. И вдруг он вваливается! Водкой несет, как из бочки. Руки непропорционально длинные. Череп - обезьяний. Уши плебейские. Двух слов связать не умеет. Только мычит нечто нечленораздельное: "Папочка, папулечка, ку-ку". А вы говорите - Дарвин... И нагло требует приданое. Приданое, а? Как это вам покажется?
П а р а с ю к. На четырнадцатом году пролетарской революции - приданое? Анекдот!
Э к и п а ж е в. Именно анекдот. Скверный анекдот. Да как требует чуть ли не через милицию. С ножом к горлу. Верите ли, он меня почти задушил. И знаете, какое кровожадное животное? Все время каких-то младенцев требовал. Я их, кричит, сейчас жарить буду. Младенцев жарить - а? Ужас! Ужас!
П а р а с ю к. Ничего себе зять! Так это ж просто какой-то уголовный тип. Люмпен.
Э к и п а ж е в. Во, во! Золотые слова! Уголовный тип! Именно! Но ужаснее всего - это приданое. Откуда-то он вообразил, что я даю за дочерьми приданое. Действительно, в свое время я предполагал. Были такие небольшие сережки... Но теперь, вы сами понимаете... А? Вы ведь понимаете? А он требует. Разве так бы поступил интеллигентный человек, как, например, вы? А?
П а р а с ю к. Действительно анекдот. Прямо для "Крокодила". Что у нас - эпоха феодализма, чтобы брать за девушками какое-то приданое? Еще, может быть, калым!
Э к и п а ж е в. Вы действительно так думаете?
П а р а с ю к. А как же иначе?
Э к и п а ж е в. Благодарю вас. Благодарю вас. (Жмет ему руку.) Другого я от вас и не ожидал. А дочь еще опасалась. Но я был уверен. Так вы, значит, действительно не претендуете?
П а р а с ю к. Я? Претендую??? На что??? На приданое? Да вы меня просто смешите. Какие могут быть разговоры! Конечно, нет. Все совершенно ясно.
Э к и п а ж е в. Ясно? Мерси! Мерси!
Рукопожатие.
П а р а с ю к. Да, наконец, советское законодательство не признает никаких приданых.
Э к и п а ж е в. Не признает?
П а р а с ю к. Но признает.
Э к и п а ж е в. Вы это наверное знаете?
П а р а с ю к. Да господи ж!
Э к и п а ж е в. О, благодарю вас! Благодарю!
Рукопожатие.
Я этому хаму так и заявлю. Вы знаете, антр ну суа дит, это единственное мероприятие Советской власти, которое я вполне одобряю. Но все-таки это ужасно. Каждую минуту он может ворваться сюда. Я даже не знаю, ну как мне с ним говорить: "ты" или "вы", "братец", или "голубчик", или "любезнейший", или "товарищ"? И о чем, ну о чем мне с ним говорить? О кабаках? О харчах? О спинжаках? О портянках? Не представляю себе! Посоветуйте!
П а р а с ю к. Да что ж тут советовать! Будет безобразничать - гоните его в шею, не глядя, что зять.
Э к и п а ж е в. Что вы! Что вы! Нельзя. Он же партийный.
П а р а с ю к. Партийный? Ну, значит, тем более. Таких партийных надо из партии вон.
Э к и п а ж е в. Из партии вон? Вы меня воскрешаете! Мерси! Мерси!
П а р а с ю к. Да вы не расстраивайтесь. Все уладится.
Э к и п а ж е в. Мерси! Мерси! Я так и сделаю.
П а р а с ю к. Анатолии Эсперович. Мои старики очень вас просили. Особенно папаша. Вечерком - к нам, на стаканчик чаю.
Э к и п а ж е в. О, с восторгом, с восторгом! Я давно мечтал потолковать с вашим батюшкой. Мы ведь с вашим батюшкой, можно сказать, люди одной закваски. Последние, так сказать, дубы. Так сказать - обломки старого русского либерализма. Ведь ваш батюшка отчаянный либерал?
П а р а с ю к. Да... как сказать. Пожалуй, что и отчаянный, но только либерал ли, кто его знает.
Э к и п а ж е в. Либерал, либерал. Я знаю - либерал!
П а р а с ю к. А уж поговорить с интеллигентным, просвещенным человеком - это у него первое удовольствие.
Э к и п а ж е в. Хе-хе-хе! Да и я, знаете, не прочь стариной тряхнуть.
П а р а с ю к. Так я вам адресок запишу.
Э к и п а ж е в (мечтательно декламирует). "О чем шумите вы, народные витии..."
ЯВЛЕНИЕ XV
Врывается 2-й жилец.
2-й ж и л е ц (бурно). Анатолий Эсперович! Ключ!
Э к и п а ж е в. "Зачем анафемой грозите вы России?.." Который раз?
2-й ж и л е ц. Второй! Второй!
Э к и п а ж е в. Ой, третий?
2-й ж и л е ц. Второй! Второй! Ключ!
Э к и п а ж е в. На руки ключ ни-кому! Пожалуйте вместе. Извините, дорогой мой, я вас оставлю на две-три минуты. Мне тут нужно по одному общественному делу. Я, знаете ли, как старый общественный деятель, даже в частной жизни не могу без общественных обязанностей...
2-й ж и л е ц. Да ну вас! Ну же! Идем!
Э к и п а ж е в. Пардон.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XVI
Парасюк один, пишет адрес.
П а р а с ю к. Рогожская застава, Третий Песочный переулок, дом номер три А, четвертый корпус, третий подъезд, квартира номер семьдесят, спросить Парасю... Цыц! Никаких Парасюков! (Зачеркивает слово "Парасюк".)
ЯВЛЕНИЕ XVII
Входит сияющая Шура.
Ш у р а. Ванька! Здорово!
П а р а с ю к. Шурка Ключикова! Ты как сюда попала?
Ш у р а. Так же само, как и ты.
П а р а с ю к. Как это?
Ш у р а. А очень просто. Парасюк! Ох, нет, ни за что не скажу!
П а р а с ю к. Ну все-таки?
Ш у р а. Я здесь постельку нанимаю.
П а р а с ю к. Что нанимаешь?
Ш у р а. Ну, постельку, коечку.
П а р а с ю к. Ах, у Экипажевых угол снимаешь?
Ш у р а. Угол! Фи, как вы вульгарно выражаетесь! Может, еще ночлежка скажете. Постельку, постельку. А ты что, в зятья к Экипажеву заделался?
П а р а с ю к. Экипажев сам по себе, а я сам по себе.
Ш у р а. Такую себе подругу оторвал!
П а р а с ю к. Что, хороша?
Ш у р а. Во!
П а р а с ю к. А ты все ездишь?
Ш у р а. Езжу, чтоб им всем повылазило! Ох, Парасюк, поди сюда, что я тебе скажу. Нет, нипочем не скажу! Хоть ты меня зарежь!
П а р а с ю к. Учиться бросила?
Ш у р а. Какой там! Учусь. И Мишка учится. Мишка - это Экипажев-сын, Михаил Анатолиевич. Мы оба думаем в сентябре держать в техникум.
П а р а с ю к. Ишь как разоделась! В пух и прах. Ты что - ограбила кого-нибудь или обокрала?
Ш у р а. Сверхурочные получила. Сорок два рубля. Тапочки новые купила. Во! Гуляем! Ох, Парасюк! Значит, мы теперь с тобой вроде как... ох, не скажу!
П а р а с ю к. Малохольная! (Смотрит на часы.) Ого! Мне еще в Комакадемию надо смотаться. Тут где-то Агнесса, так ты ей скажи, чтоб меня не ждала. И старику скажи. Он тут по каким-то общественным делам пошел.
Ш у р а. Дежурит с ключом возле уборной, чтоб жильцы свет тушили. Вот тебе и всех общественных делов.
П а р а с ю к. А, ты, маленькая язва! Приходи вечерком... с Мишкой со своим... А?
Ш у р а. Ах ты, язва.
Парасюк уходит.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Ш у р а. Ах ты, язва.
Парасюк уходит.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Шура одна.
Ш у р а. А набросано! А накурено! Только выскочи из квартиры... (Поднимает с полу квитанцию.) Квитанция какая-то: "Магазином Госторга уплачено Экипажеву А.Э. за дамские бриллиантовые серьги четыре тысячи пятьдесят рублей". Такой документ прямо на полу валяется, как сметье. Ей-богу, эти интеллигенты - чистые дети. Такой денежный документ! Надо его спрятать и Мишке отдать, а то старик уж совсем никуда не годится.
ЯВЛЕНИЕ XIX
Входит Экипажев.
Э к и п а ж е в. Где зять?
Ш у р а. Сказал, что извиняется. В академию пошел. (Уходит.)
Э к и п а ж е в. Зять пошел в академию. Вот это зять! А вы говорите Дарвин!
ЯВЛЕНИЕ XX
Входит Ананасов, трезвый, но с сильного перепоя.
Э к и п а ж е в (про себя). Парасюк.
А н а н а с о в. Здравствуйте.
Э к и п а ж е в (про себя). За приданым пришел.
А н а н а с о в. Здравствуйте, папаша!
Э к и п а ж е в (про себя). А вот я тебе сейчас пропишу папашу. (Ему.) Здравствуй, братец. Ты что ж это себе позволяешь, любезнейший? А?
А н а н а с о в. Простите великодушно. Несчастный случай. Немножко с дороги переложил. Ничего не помню.
Э к и п а ж е в. Ах, ничего не помнишь? Так я тебе могу напомнить.
А н а н а с о в. Кажется, я с вами на брудершафт не пил.
Э к и п а ж е в. На брудершафт? Вот как! Оказывается, ты даже такие тонкие слова понимаешь? Брудер-шафт! Хм... Это любопытно.
А н а н а с о в. Позвольте...
Э к и п а ж е в. Не позволю! Да как ты осмелился? Да я, братец, не посмотрю на то, что ты мастеровой!
А н а н а с о в. Позвольте...
Э к и п а ж е в. Не поз-зволю! Да что же это ты, милейший, а? Советского законодательства не знаешь? Против собственной власти прешь? Приданое требуешь?
А н а н а с о в. Уговор дороже денег.
Э к и п а ж е в. Уговор? С кем уговор?
А н а н а с о в. С дочкой вашей. С моей супругой.
Э к и п а ж е в. Вот как! Успел уговориться уже! Напрасно, любезный, торопился. Я ее проклял и лишаю приданого. Нуте-с!
А н а н а с о в. Не имеете права!
Э к и п а ж е в. Не имею права? Ах, так! Ты, кажется, позволяешь себе учить меня советскому законодательству? Бриллиантов тебе подавай? Жемчугов? Рубинов? Сапфиров? Хризопразов? А тебе, хаму, не известно, что в Советской стране приданое отменяется? Тебе что, феодализма захотелось? А вот я тебя за такие мысли в милицию сейчас отправлю! Вот будет тебе тогда в милиции феодализм!
А н а н а с о в. Но, папаша...
Э к и п а ж е в. Молчать! Никакой я тебе не папаша! Я не давал согласия на ваш брак. Вон из моего дома!
А н а н а с о в. Что вы этим хотите сказать?
Э к и п а ж е в. А то самое. Пошел вон из моего дома!
А н а н а с о в. А! После того, что вы позволили себе по отношению ко мне, нам остается одно: взять свои вещи, немедленно переселиться к вам и жить до тех пор, пока вы не отдадите приданое, чтобы мы могли купить себе приличную комнату.
Э к и п а ж е в. Ну, нет-с, любезнейший. Дудки! Хоть ты и директор, и класс-гегемон, и хозяин положения, и прочее, и прочее, но попрошу не забывать, что я не одинок. На моей стороне первоклассный юрист Ананасов.
А н а н а с о в. Ананасов?
Э к и п а ж е в. Да-с! Старик Ананасов! Я сегодня приглашен к старику Ананасову на чашку чаю.
А н а н а с о в. Плевал я на старика Ананасова! Я сам себе Ананасов!
Э к и п а ж е в. Вы видите, господин Белинский?
А н а н а с о в. Только без лирики! Я не марксист. Короче: серьги на бочку, или я вам устрою небывалый, феерический скандал в публичном месте!
Э к и п а ж е в. Вон!
А н а н а с о в. Ах, так! Но имейте в виду. От меня никуда не скроетесь. Ни-ку-да! На дне моря найду! Найду и публично набью морду!
Э к и п а ж е в. Вон!
Ананасов уходит.
ЯВЛЕНИЕ XXI
Входит Шура.
Ш у р а. Батюшки! Что случилось?
Э к и п а ж е в. Меня оскорбил хам. Мерси! Но мы еще посмотрим!
ЯВЛЕНИЕ XXII
Входит неподвижная и холодная, как статуя, Артамонова
с кастрюлей дымящихся щей. Ее сопровождают оба
жильца, которые изредка заглядывают в кастрюлю.
Э к и п а ж е в (к Артамоновой). Ангина Павловна! Вы интеллигентная женщина. Только вы одна можете понять меня. Почему вы молчите? Меня только что оскорбил хам, а вы молчите? Ах, простите, у вас руки заняты...
ЯВЛЕНИЕ XXIII
Входит Миша в штатском.
М и ш а. Папаша, я...
Ш у р а. Говори, говори...
Э к и п а ж е в (сыну). Здравствуй, любезнейший! Что же это ты, братец?.. А? То есть что я такое говорю! Здравствуй, Михаил.
М и ш а. Я, папаша...
Ш у р а. Говори, говори, не бойся.
М и ш а. Папаша, я... (Шуре.) Не могу.
Ш у р а. Ну, давай я скажу.
М и ш а. С ума сошла! Я, папаша, знаешь, все подумываю, не поступить ли мне действительно на службу. Нельзя же в самом деле все время без работы небо коптить. Например, я определенно думаю поступить в милицию...
Э к и п а ж е в. Молчи! Ни слова! Младшая дочь вышла замуж за хама. Не хватало еще, чтобы единственный сын сделался городовым. Имей в виду, перед всеми говорю: увижу тебя в милицейской форме - прокляну.
М и ш а. Ну что вы расстраиваетесь, папаша? Жизнь меняется. Отцы и дети...
Э к и п а ж е в. "Дворянское гнездо". "Записки охотника". "Тарас Бульба". Не раздражай меня! Молчи. (Вспомнив.) Парасюк! У-у! Ангина Павловна, вы - мать. Вы одна можете понять. Ах, у вас руки заняты. Пардон... Вот-с, господин Белинский! Я же вам говорил: придет хам. И он пришел. Пришел и требует у нас с вами приданое. От лица русской интеллигенции - мерси!
Ш у р а. Это Достоевский, Анатолий Эсперович.
Э к и п а ж е в. Разве? Фу, черт! До того мухи за тринадцать лет засидели, что неизвестно, где кончается Достоевский и где начинается Белинский. Мерси! Но мы еще повоюем с хамом, черт возьми! Теперь нас двое я и Ананасов. Нас с Ананасовым голыми руками не возьмешь. Скорее! Где мой старый верный боевой сюртук? К Ананасову! К Ананасову! Где это?.. (Вынимает адрес.) Рогожская застава. Эк ведь куда порядочного человека большевики загнали... А впрочем, район весьма фешенебельный. Не правда ли, Ангина Павловна? Третий Песочный переулок... Спасибо, что не четвертый... Дом номер три А. Все-таки А, а не Б. И то хорошо... Четвертый корпус, третий подъезд, квартира номер семьдесят... Эх, Николай Николаевич, Николай Николаевич... Бедная, бедная русская интеллигенция... Но! Терпенье! Терпенье! Мы еще увидим небо в алмазах, не так ли, Ангина Павловна? Ах, извините. У вас руки заняты. Мы еще высоко держим знамя... Она еще взойдет, заря, заря пленительного счастья... Чем ночь черней, тем ярче звезды...
А р т а м о н о в а. Анатолий Эсперович! Скажите правду. Это вы плюнули в кастрюлю?
Э к и п а ж е в. Что вы этим хотите сказать?
А р т а м о н о в а. Я вас спрашиваю: это вы плюнули в наш борщ?
Э к и п а ж е в. Какая гадость!
А р т а м о н о в а. Я знаю. Это вы плюнули.
Э к и п а ж е в. Клянусь честью - не я!
А р т а м о н о в а. Нет, вы!
Э к и п а ж е в. Откуда вы знаете?
Ш у р а (заглядывает в кастрюлю). Слюна желтая. Во всей квартире только у вас у одного слюна табачная. Не будь я гадом.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Вечер того же дня. Квартира Парасюков в новом
кооперативном доме. Открыт балкон. Внизу гулянье,
может быть музыка. Парасюки переселились сюда дня три
тому назад. Есть книги и портреты. Дверь в ванную.
Еще очень светло.
ЯВЛЕНИЕ I
Парасюки: мать и дедушка.
М а т ь. Вот тебе чистое белье.
Д е д у ш к а. Не буду купаться.
М а т ь. Здравствуйте! Это что за новости?
Д е д у ш к а. Не буду купаться в ванне. Освободи.
М а т ь. Как это - не буду? За милую душу выкупаешься.
Д е д у ш к а. Я не граф, чтоб в ваннах купаться. Я лучше на балкончике посижу, музыку послушаю. А в ваннах пускай графы купаются. Освободи!
ЯВЛЕНИЕ II
Из ванной выходит отец. Он в синем холщовом халате,
мокрый, причесывается.
О т е ц. Битте-дритте! Хар-рошая штука - душ после работы. Кто его выдумал? Я б этому человеку непременно поставил большой памятник на самом видном месте. Факт.
М а т ь. А он не хочет купаться.
О т е ц. Кто не хочет купаться?
М а т ь. Дедушка.
О т е ц. Срам какой!
Д е д у ш к а. Я не граф!
М а т ь. Заладил!
О т е ц. Ну, многоуважаемый Иван Сидорович, хоть ты мне и папаша, хоть ты и не граф, а придется, кажется, к тебе применить революционное насилие. Иди в ванну!
Д е д у ш к а. Увольте! Освободите!
О т е ц. Хватай-ка его, мать, за руки, а я его возьму за ноги.
Д е д у ш к а. Не щекотите меня! Ну вас! Не щекотите! Я не граф!
О т е ц. В два счета!
Д е д у ш к а. Но пойду!
О т е ц. Иди!
Д е д у ш к а. Не пойду. Ну вас!.. Пустите!.. Грех вам!..
М а т ь. Снимай портки!
О т е ц. Живо!
Д е д у ш к а. Не сниму!
М а т ь. Ты что же, всю нашу фамилию осрамить хочешь? Знаешь, какого человека мы к себе в гости ждем? И ты хочешь перед этим интеллигентным родственником появиться такой неумытой хрюшкой?