- «Стволы» взять с собой? – спросил Вдовиченко.
- На кого? – презрительно усмехнулся Насосов. – На певичку, певца и морпеха в отставке? Ты еще бы гранаты спросил взять! Стареешь ты, друган, мозгами моросить начинаешь! Давай уж как-нибудь без пальбы, дело-то плевое…
Вдовиченко подумал, что и правда – чего это он оружие собрался брать на каких-то певунов, которых он один одной левой? Насосов жестом показал Вдовиченко, что ему пора уже заняться текущими делами, Вдовиченко вышел из кабинета своего шефа и кивнул своим помощникам - Бляшкину и Петрову, которые ждали его в приемной, на выход. Те встали с дивана и последовали за своим «бригадиром». По дороге он вкратце пересказал им распорядок дня. Дел было немного, по преимуществу все мирные, из наездов только один планировался на сегодняшний день – на Алмаза и Татьяну.
На улице сыпал снег, засыпая Москву с головой. На дорогах работала снегоуборочная техника, создавая на итак забитых транспортом шоссе столицы еще большие пробки. «БМВ» Вдовиченко, припаркованное возле офиса, замело снегом, превратив в ледяной сугроб. Он увидел это и немедленно задал нагоняй своим помощникам.
- Какого хрена, я спрашиваю, вы сидели в приемной порножурналы рассматривали? - спросил он, повернувшись к ним. - Если тут машину засыпало? Быстро щетки в руки и чтобы через пять минут ни одной этой снежинки нигде не было!
Петров и Бляшкин неторопливо полезли в багажник. Они тоже имели собственную гордость, чтобы на них вот так орать. Своими неторопливыми движениями они напоминали своему начальнику, что сегодня он ими командует, а может статься и так, что завтра они будут им понукать. Но Вдовиченко плевать хотел на то, что они там себе думают, он залез в машину и уселся на заднее сидение.
- Полдня в пробках проторчим, - сказал Петров, сметая снег с лобового стекла, - я по радио слышал - везде пробки.
- Давай на метро поедем, - предложил Бляшкин, очищая от снега багажник, - там пробок нет.
- Надо Насосову сказать, чтобы нам мигалку поставил, - ответил ему Петров, - всего-то надо около десятки зеленых оттопырить - и мигалка на крыше!
- А вертолет вам не купить? - из салона спросил Вдовиченко. - Давайте шустрее чистите, у нас сегодня дел много.
- А мы что - пистолеты брать не будем что ли? – спросил Петров.
- А кого ты боишься? – насмешливо спросил Вдовиченко. – Певца или эту певичку? Может быть, ты на них еще пулемет возьмешь?
Бляшкин рассмеялся над незадачливым напарником, который с пушкой на воробьев собрался идти, а Петров промолчал, засопев в две дырки. За воротами офиса очищал от снега шоссе многотонный желтый грейдер – подхватывал громадным ковшом четыре куба снега и сваливал их в растущую на глазах кучу. Наконец, Петров и Бляшкин закончили очистку автомобиля, залезли в салон на передние места – Петров за руль, Бляшкин рядом с ним, завели машину и «БМВ» плавно двинулся с места, выезжая из двора. Водитель снегоуборочного грейдера за воротами остановился, давая им проехать. Петров не торопился, ехал осторожно - скользко, а работяга на своем тракторе подождет с чистой снега.
- Во здоровая махина! - не сдержался Бляшкин, когда они проезжали мимо ковша. - Тонну наверное весит! А сам трактор тонн тридцать.
Они стали выезжать, а грейдер вдруг стремительно двинулся вперед, ковш его со скрежетом въехал в бок их автомобиля с той стороны, где сидел Бляшкин и стал толкать «БМВ» в сторону глухой кирпичной стены соседнего дома. Двери вмялись, сработали подушки безопасности, Бляшкина и Петрова придавило ими. Вдовиченко на заднем сидений принялся метаться, кинулся к двери чтобы выскочить из неё, но понял, что выпрыгнув убежать не успеет - его раздавит, как кузнечика своя же машина, которую толкал грейдер.
- Мать твою, сука, что такое? - заорал Вдовиченко, который не знал что и делать. – Тракторист с перепою что ли сегодня?
Ковш накрыл «БМВ», давя крышу и загораживая видимость из окон. Левой стороной иномарку с грохотом придавило к стене, лишив их возможности выйти - с одной стороны их прижал ковш с другой была каменная глухая стена. Грейдер грохотал, прижимая машину к стене, металл иномарки боролся с махиной отечественного производства и проигрывал - прогибался. Бляшкин и Петров боролись с раздувшимися подушками безопасности, беспомощные, как слепые котята, которых бросили в ванную утонуть. Лобовое стекло лопнуло, покрылось паутиной мелких трещин, да и заднее тоже потрескалось и повисло на покореженной раме. Вдовиченко первым сообразил, что делать: развернулся и к заднему стеклу и ударом обеих ног выбил его. Стекло вылетело наружу, Вдовиченко стал выбираться, не дожидаясь пока «БМВ» раздавит в лепешку, а грейдер перестал рычать, мотор его заглох.
Вдовиченко выбрался из салона, по только что очищенному багажнику скатился на землю, упал, но тотчас же поднялся на ноги. И тут его из-за ковша схватил за шиворот какой-то мужик – по всей видимости водитель грейдера и с ходу за затылок воткнул всем лицом прямо в край ковша, припечатав, как сковородкой. Вдовиченко славился отменной ловкостью и быстрой реакцией, но в этот момент его цинично застали врасплох. От удара голова его загудела, он услышал даже как хрустнули кости носа, ему показалось, что они даже впились своими острыми краями ему в мозг, зрение стало черно-белым и очень дальнозорким, ковш сильно оттолкнул от себя Вдовиченко, он отлетел и завалился спиной на снег.
В это время в районе выбитого заднего стекла появился Бляшкин. Мужик, которой обрушил Вдовиченко, схватил его за шиворот куртки, рывком выдернул наружу и кинул на снег. Бляшкин вскочил и бросился в атаку. Что-что, а вот драться-то он был научен, поэтому с хорошего размаха сразу же врезал мужику в голову, но тот мягко ушел от удара, перехватил Бляшкина и с его же инерцией атаки запустил его прямо в прутья решетки ограждения. Бляшкин влетел в них головой и череп его застрял между прутьями забора. Он схватился двумя руками, чтобы выдернуть голову, но тут несколько сильных ударов по почкам кулаком отвлекли его от этого занятия, заставили переключиться только на ту боль, которая взорвалась внутри, Бляшкин, непроизвольно поджал ноги, повис на своей голове и съехал по прутьям вниз, кожа лица его задралась вверх и на лице изобразилась идиотская улыбка.
Он попытался невзирая на боль внутри боль выдернуть голову из прутьев забора, но удар подошвой ботинка по затылку сзади еще дальше протолкнул его череп в прутья, стесав уши Бляшкину почти под корень. Прутья решетки замкнулись на его шее, от удара сознание Бляшкина помутилось и он никак не мог сообразить как же ему теперь достать голову назад. Он пытался, но ему мешал подбородок. Носом Бляшкин уткнулся в снег, к его голове с той стороны подбежала небольшая бродячая собачка, обнюхала новый появившийся в заборе предмет, повернулась, подняла лапку заднюю и пометила его голову. Бляшкин завал от досады, пытаясь поймать обидчицу, но она оказалась шустрее, отскочила, да вдобавок еще и укусила его за палец.
Петров, который к тому времени уже победил подушку безопасности, видел в зеркало заднего вида, что сталось с его сослуживцами, потому решил выбираться вперед, а ни назад, чтобы не попасться в руки мужику, избившему его товарищей, как это сделали Вдовиченко и Бляшкин. Он стал пытаться выдавить лобовое стекло, но ногой у него не получалось, никак было не развернутся, а рукой стекло не поддавалось. Тем временем Вдовиченко попытался подняться со снега, но мужик, который напал на них, первым схватил его за грудки, ударил носком ботинка поочередно под оба колена, боднул головой в сломанный нос и еще насадил на свое колено промежностью. Вдовиченко давненько уже так не доставалось, чтобы он ничего не соображал и по ощущениям тела как будто попал под электричку.
Мужик грубо прижал его к стене, ударив всем телом и прямо в лицо произнес негромко, но убедительно:
- Мне плевать на ваши дела с Алмазом, он ваш должник! С ним делайте что хотите! Но если кто из вас еще хоть пальцем тронет мою дочь, я вас всех размажу по стенке, не взирая на лица! Ясно?
- Да, - поторопился ответить Вдовиченко.
Краб отпустил его и Вдовиченко завалился на кучу снега у стены. Петров так и не смог выбить стекла, но и из салона вылезти не рискнул, просто нырнул под руль и затаился там, тихо бормоча:
- Бля, говорил же ему, стволы надо брать, а он музыканты, чего их бояться? Вот и нарвались!
Краб его трогать не стал – надо же кому-то одному будет рассказать о произошедшем Насосову, повернулся и быстрым шагом пошел к соседней улице, где его ждал в своей машине продюсер Захожин.
*****
Тем временем магнат Хорьковский, узнавший после своего прибытия из Сибири от певца Алмаза о том, что любимая жена Виктория ему изменяет, снова позвонил ей на мобильный и убедился, что она уже ждет его в их загородном тереме на Рублево-Успенском шоссе. Он пообещал ей скоро быть, а потом вытащил из своего кабинета самолично за шиворот Алмаза, подтащил к своей машине, затолкал его на заднее сидение «Мерседеса» и приказал водителю двигать в сторону дома Татьяны, по адресу, который ему сообщил Алмаз.
*****
Тем временем магнат Хорьковский, узнавший после своего прибытия из Сибири от певца Алмаза о том, что любимая жена Виктория ему изменяет, снова позвонил ей на мобильный и убедился, что она уже ждет его в их загородном тереме на Рублево-Успенском шоссе. Он пообещал ей скоро быть, а потом вытащил из своего кабинета самолично за шиворот Алмаза, подтащил к своей машине, затолкал его на заднее сидение «Мерседеса» и приказал водителю двигать в сторону дома Татьяны, по адресу, который ему сообщил Алмаз.
Хорьковский намечал застать у Татьяны Владика, который тоже наверняка уже вернулся, отсыпаться, ведь и его жена Виктория была уже дома. Внешне магнат хранил стальное спокойствие, но внутри него бушевала буря, сопоставимая разве что с разрушительным ураганом торнадо. За бронированным «Мерседесом» магната, когда он выехал с территории офисного строения Хорьковского, пристроился джип с охраной. Две дорогие иномарки выехали на шоссе и помчались по улицам заснеженной Москвы.
Возле ворот дома Татьяны обе машины остановились, из будочки выскочил охранник, тот самый, которого вчера избили люди Вдовиченко. Под обоими глазами его растекся ультрафиолетовый синяк, да и выглядел он испуганно. Заднее стекло в «Мерседесе» медленно опустилось и из него показалась скукоженная физиономия певца Алмаза.
- Мы к Татьяне, - уведомил он.
Охранник прекрасно помнил как вчера он хотел поиметь с гостей Татьяны жалкий стольник и чем это всё закончилось, кроме того он помнил, что этот певец у Татьяны уже вроде как свой, потому сразу же побежал открывать ворота. Когда ворота открылись, машины подъехали к подъезду и припарковались.
- Татьяна может мне не открыть двери, - жалобно сказал Алмаз, - потому что вчера она вот также открыла, а за дверью оказались плохие люди, которые её избили.
Но Хорьковскому по-видимому по жизни везло. К подъезду, где жила Татьяна подошла невысокая женщина средних лет, держащая на руках мопса со слюнявой мордой. У неё был ключ от подъезда. Хорьковский открыл двери машины, выглянул и крикнул:
- Подождите, пожалуйста, мы пройдем с вами.
Женщина обернулась, увидела импозантного мужчину, который вытолкнул из автомобиля известного певца Алмаза, которого она обожала. Узнав своего кумира, женщина улыбнулась и придержала дверь. Мопсу, который сидел на руках у хозяйки Хорьковский сразу же не понравился и он на него сердито тявкнул.
- Тихо-тихо, Агрипина, - погладила собачку, оказавшуюся сукой, хозяйка, - дяди хорошие, они нас не обидят.
Магнат через силу улыбнулся, чтобы показать, что он действительно хороший дядя. Собачка ему не поверила и тихонько зарычала. Женщина прошла в подъезд, а они за ней. Таким вот образом Хорьковский, Алмаз и два мордоворота из джипа охраны оказались сначала в подъезде вместе с хозяйкой мопсов.
- А вы, наверное, к Татьяне? – поинтересовалась женщина, когда они оказались вместе в просторном лифте. – Я живу в квартире как раз сразу же над ней.
- Да-да, мы к Татьяне, - ответил Хорьковский вместо Алмаза.
- Ой, я обожаю ваши песни, Алмаз, - томно произнесла мадам с мопсом, - но что-то вас последнее время не видно по телевизору с вашими песнями.
- Я ставил серьезный мюзикл «Амбивалентность», - гордо ответил Алмаз, - мне было не до попсы!
- Не болтай! – приказал ему Хорьковский. – Закрой свою пасть!
Алмаз заткнулся, женщина с удивлением посмотрела на хмурого мужчину от которого пахло дорогим одеколоном и который так грубо разговаривал с её любимым певцом. Агрипина рычала на Хорьковского, но он не обращал на неё внимания. Хозяйка мопса хотела попросить у Алмаза автограф, но лифт уже приехал на этаж квартиры Татьяны, створки дверей открылись и хам вытолкнул из них Алмаза буквально взашей. Женщина хотела возмутиться, но два мордоворота-телохранителя, которые молча стояли возле неё, пропуская хозяина, выглядели угрожающе и она промолчала. Лифт закрылся, хозяйка мопса уехала на этаж выше, Алмаза подтолкнули к двери квартиры Татьяны, а Хорьковский и его амбалы спрятались, чтобы их не было видно из глазка. Алмаз позвонил в звонок, Татьяна с той стороны откликнулась сразу, заглянула в глазок на двери, увидела певца и спросила:
- Ты один?
- Да, я один, ты что не видишь? – ответил Алмаз. – Открой, дело есть…
- Ты же обещал больше не возвращаться, - напомнила Татьяна, открывая замок, - и уже приперся обратно…
Но только лишь она приоткрыла створку двери как один из мордоворотов схватился за неё, распахнул с такой силой, что Татьяну выбросило в подъезд и она свалилась в объятия прямо ко второму мордовороту. Хорьковский ворвался в квартиру, как ураган с криками:
- Где он?
Тот мордоворот, что распахнул двери выхватил пистолет и помчался за хозяином, а второй телохранитель Хорьковского подхватил Татьяну подмышку и вместе с ней кинулся в открытую дверь. Алмаз, оставшийся без присмотра, сначала опешил, растерялся, но потом понял, что это его шанс, развернулся и кинулся бежать вниз. Но вдруг, сбежав на пролет, вспомнил, что там внизу сидят в джипе еще два охранника Хорьковского – ему не уйти.
- Ой-ой, что же делать? – испуганно пробормотал Алмаз, озираясь по сторонам.
И вдруг его осенило, он повернулся и он помчался не вниз по лестнице, а наверх. Поднялся всего на этаж выше и подбежал в квартире своей поклонницы, той самой, что ехала с ними в лифте с мопсом Агрипиной и которая проживала как раз над Татьяной. Алмаз взлетел на этаж, как ракета, кинулся к двери и стал звонить. Женщина взглянула в глазок, узнала Алмаза и сразу же открыла двери.
- Ради бога, спасите меня, меня преследуют маньяки!!! – взмолился он.
Поклонница рада была помочь своему кумиру, впустила его в квартиру, захлопнула за его спиной дверь и закрыла на все замки.
Татьяна попыталась вырваться из захвата мордоворота, но сделала себе только хуже – пытаясь освободиться она ударилась лбом о косяк двери с такой силой, что искры из глаз посыпались, в голове помутилось и она перестала что-либо соображать. Мордоворот бросил её на диван, а Хорьковский тем временем заглянул в комнату Татьяны, никого там не нашел, потому залетел в комнату Краба, где отсыпался от ночных похождений Матвей. Услышав крики и стук, Спичкин вскочил с кровати и в это время, распахнув двери как раз влетел в комнату Хорьковский. Магнат увидел молодого человека, торопливо натягивающего джинсы, остановился, как вкопанный, словно его током ударило. Матвей натянул штаны и застегнул ремень. Спросонья он не мог понять что произошло.
- Вот ты где, нерв седалищный, - сказал магнат, разглядывая сонно хлопающего глазами Спичкина, - попался мне всё-таки...
За спиной ворвавшегося в комнату Краба мужчины появился телохранитель, вооруженный пистолетом. Матвей спросонья так понял сложившуюся ситуацию - что его всё-таки нашли менты и теперь они пришли за ним, чтобы посадить в тюрьму за убийство собственной жены. Выхода из положения не было практически никакого, если не считать того, что ему оставалось только начать врать и отпираться, что он это не он, заставить милицию поверить, что он – не Спичкин, а например… кто? А например, родственник Татьяны… родственник Владик! Это было идеей! Он Владик! Тем более, что Матвей сбрил бороду и волосы и стал практически неузнаваем. Он соврет, что он Владик, а Татьяна подтвердит, что он сказал правду. Другого выхода у него не было.
- Вы меня с кем-то спутали, - сказал он, пытаясь выглядеть правдивым, - я не Матвей Спичкин, меня Владик зовут, я родственник Татьяны из Рязани!
Ворвавшийся в спальню человек, похоже ничему не удивлялся, он несколько раз медленно и самодовольно кивнул в ответ на его объяснения, потом неторопливо шагнул к Спичкину и стремительно и очень больно врезал ему кулаком поддых. А потом, когда Матвей уже завалился на колени, кашляя и пуская длинные, как сыр в пицце, слюни на пол, магнат нагнулся над ним, по-отечески похлопал его мягкой ладошкой по стриженому затылку и сказал:
- Я знаю, падла, что ты Владик, только вот уж никак не думал, что моя жена польститься на такого лысого урода…
И тут до Матвея дошло, что он сморозил глупость, что эти люди не менты и пришли-то не за ним, а как раз за Владиком, и что они ворвались сюда не для того, что бы конвоировать его в тюрьму, а для того чтобы расправиться с Владиком, которым он по глупости назвался. И тогда, восстановив немного дыхание Матвей стал отпираться, что он на самом деле не Владик, а как раз Матвей Спичкин. Но его уже никто не слушал, никто ему уже не поверил, жестокие мордовороты по приказу хозяина подхватил его под руки и с размаху кинули в стену, к которой он припечатался, как магнит на холодильник и стек, как манная каша. Его схватили и потащили к лифту.
- А с этой девкой что делать? – спросил мордоворот к Хорьковского, ткнув стволом пистолет на Татьяну, которая сидела на диване, обхватив свою гудящую от боли голову обеими руками.