В такие моменты глаза снова начинало царапать и жечь, и я не могла открыть их; только жадно глотала ртом воздух, радуясь тому, что больше не больно дышать. Артур успокаивал, хрипло дышал мне в ухо, гладил по волосам и говорил, что всё будет хорошо, что всё закончилось.
– Так что с издательством? – спросил Джексон в один из своих визитов.
Кажется, это была пятница или суббота. Артур ушёл в душ, а Женя дразнил меня запахом кофе из маленького пластмассового стаканчика, которые выдаёт аппарат на этаже. Мне пока кофе пить нельзя, но я очень скучаю по этому вкусу.
Вкусу прежней жизни, жизни «До».
– Нужно связаться с Мариной, – я медленно пригладила больничное одеяло на моих ногах и поправила застиранную ночнушку, – Искать деньги.
– И ты не хочешь ничего предпринять? – Джексон изогнул бровь и улыбнулся уголком губ, обозначив свои ямочки на щеках.
– А что я могу предпринять? – короткий вздох, и невольная улыбка, от того что дышать становилось легче с каждым днём, – Контракт разрывают.
Женя почесал затылок и потрепал свои длинные пряди, а потом нахмурился:
– А почему вообще их волнует реальность истории?
– Потому что, если в книге описаны живые люди, то с каждого нужно соглашение на публикацию.
– Но ведь ты не указала имен, – Джей-Джей пожал плечами, – Я на тебя в суд не подам, да и Артур тоже. И Наташка…
– Жень, дело в том, что мемуары – жанр не художественный. И я не какая-нибудь суперстар или жена олигарха, чтобы мои мемуары кто-то купил, – я глубоко вздохнула, – С этим много мороки, поэтому они не хотят связываться. Могут быть проблемы.
– Можно же что—то придумать.
– Что, например?
– Ну, может они опубликуют роман под другим именем?
– Под чьим? – я улыбнулась, – Я не думаю, что кто—то захочет публиковать такую книгу.
– У меня есть одна клиентка, – задумчиво протянул Джексон, отойдя к окну и раздвинув жалюзи, – Я могу узнать у неё, она пишет. Если ты хочешь, конечно.
– Узнавай, но я не думаю, что из этого что—то выйдет.
Он потянулся к заднему карману своих джинсов, и вытащил из него мобильник. Набрав чей—то номер, он робко улыбнулся и вышел из палаты. За прикрываемой дверью до меня донеслись обрывки фразы:
– Диана, привет. Это Джексон. Я хотел тебе кое—что предложить…
В душевой, примыкающей к палате мерно лилась вода и гудела вентиляция. Через несколько секунд всё стихло, остался только тихий, монотонный гул здания больницы. Откинувшись назад, я прикрыла глаза и вслушалась в эти звуки. Это стало машинальной привычкой, и, наверное, так ею и останется. Слушать, нет ли шорохов и подозрительного треска; не звенит ли в коридоре сигнализация. Теперь это было важным – слушать; и стало жизненно необходимым – услышать вовремя.
Дверь открылась, в палату вышел Артур с наспех надетыми на длинные ноги спортивными брюками, которые по всей видимости принадлежали Джексону – штанины заканчивались под коленями. С рыжеватых волос стекали капельки воды, падая на грудь и плечи, поблёскивая в мерцающем свете дневной лампы на потолке. Я невольно улыбнулась, глядя на него, поймала ответную улыбку и блеск янтарно—зелёных глаз.
– Любуешься? – произнёс Артур, запрыгивая на соседнюю кровать.
– Есть немного.
Он замолчал и отвёл взгляд в сторону, чуть нахмурившись. Я не люблю такое выражение у него на лице; обычно оно предшествует какому—то вопросу или разговору.
– Мне нужно уехать, – наконец—то выдавил из себя Артур, – Ненадолго, – быстро добавил он, взглянув на меня.
– Я не вижу у тебя наручников или цепей, – я постаралась придать голосу невозмутимости, – Ты можешь делать, что хочешь.
– Я хочу остаться, но у меня есть работа, – он откинулся на спину, и прикрыл глаза запястьем, – Студия заброшена уже три недели, клиенты в ярости, – глубоко вздохнув, он потёр лицо ладонью, – Время собирать камни.
– Артур, я понимаю. Ты не должен ничего объяснять, правда.
Он посмотрел на меня и нахмурился:
– Я вернусь, как только закончу все дела, – протянув руку к моему запястью, он начал перебирать пальцами отчётливо проступившие косточки, – Ты выйдешь за меня?
Мои глаза округлились, и я удивлённо ахнула. Медленно моргая, я смотрела на него в упор, думая, что мне, скорее всего послышалось или показалось, но Артур повторил свой последний вопрос:
– Выходи за меня замуж, Кира. Пожалуйста.
Ответить что—либо я не успела, потому что дверь в палату распахнулась и к нам вплыл сияющий Джексон:
– Так, котятки, кажется всё налаживается. Во—первых, врачи разрешают перевести тебя на домашний уход, а во—вторых Диана готова помочь.
Я даже не посмотрела в его сторону, продолжая, как заворожённая разглядывать лицо Артура.
Замуж? Он зовёт меня замуж? Зачем?
– Джексон, выйди на минуту, – сказал Артур ледяным голосом.
– Не понял.
– Выйди, нам надо договорить.
– Совсем охренел? – Женька заартачился и скрестил руки на груди, когда я покосилась в его сторону.
Резко подскочив с кровати, Артур подлетел к нему и развернул лицом к двери.
– Ты что творишь?! – завопил Джексон, упираясь.
– Я позову тебя, – промурлыкал Артур фальшиво—мягким голосом, перед тем, как вытолкать его за дверь и захлопнуть её прямо перед его носом.
Медленно выпрямившись, он так же медленно повернулся и посмотрел на меня:
– Ответь.
– Тебе не кажется, что сейчас неподходящий момент? – попыталась плавно сойти с темы я.
– Ответь.
– Артур…
– Да или нет.
– Я не могу решить вот так вот сразу! – прикрикнула я, – Мне нужно подумать.
– О чём думать?! – повысил голос в ответ он, – Я люблю тебя, ты любишь меня. Давай поженимся.
– Я никогда не говорила, что люблю тебя, – если бы я могла, я бы резко вскинула голову, но вместо этого я только недовольно пискнула.
– Тебе не нужно этого говорить, я итак знаю, – фыркнул он.
– Ты слишком самоуверенный.
– Я – реалист и прагматик. И я хочу, чтобы ты была моей женой.
– Хоти дальше. Я не буду отвечать тебе сейчас ни «Да», ни «Нет». Мне надо подумать.
Уронив голову на грудь, он глубоко вздохнул; а затем двинулся в мою сторону. Присев на край кровати, он медленно провёл по моей руке от локтя к плечу и усмехнулся.
– Сколько ты будешь думать?
– Сколько мне надо, – сквозь зубы, процедила я, – Как ты себе представляешь нашу семейную жизнь? Я не уеду из Эстонии; я не брошу Джексона. Здесь вся моя жизнь. Как мы будем жить? Гостевой брак?
– Я могу переехать сюда, – он пожал плечами и начал накручивать прядь моих волос на палец.
– И чем ты будешь заниматься? Ты языка не знаешь.
– Выучу, – он улыбнулся, отпустив мои волосы и наклонился к моему плечу, чтобы поцеловать его, – А фотографией можно заниматься и здесь, – тихонько проговорил он в мою кожу, вызвав лёгкую щекотку горячим дыханием, – Соглашайся.
– Где мы будем жить? Втроём ютиться в двухкомнатной квартире?
– Мне нравится Джексон, с ним весело, – лениво протянул он, продвигаясь губами чуть ниже, к ключице.
– Артур, я серьёзно. Такие решения не принимаются вот так, с бухты—барахты…
– Чего ты боишься, Кира? – прошептал он, отодвинув широкий ворот моей ночнушки, – Ты ищешь отговорки. Почему? – прикоснувшись губами к чувствительной коже у меня над грудью, он поднял голову и его лицо оказалось на одном уровне с моим.
– Я не боюсь. Я просто не представляю…
– Не представляешь чего?
– Не представляю, как мы будем жить. Не представляю, что будет дальше. Артур, я пошла за продуктами в магазин, и теперь лежу в больнице, – мой голос дрогнул, – Я не знаю, что может произойти завтра, или через неделю. Я не знаю тебя. Совсем. Понимаешь?
Артур удивлённо заломил брови и выпрямился, скрестив руки на груди. Он открыл рот, чтобы возразить, но я перебила:
– Подожди. У нас с тобой была близость. Много близости. Но что у нас было помимо этого?
Вздохнув, он мягко улыбнулся:
– Значит, тебе нужны шоколадки и плюшевые медведи?
– Я не об этом. На одном сексе семью не построишь.
– Это давно перестало быть простым сексом, – сказал он, нахмурившись.
– Мне нужно подумать, – отрезала я, – Дай мне время. Хотя бы немножко, – прикрыв глаза, я тихо произнесла, – Пожалуйста, не дави.
Помолчав с минуту, он ответил:
– Ладно. Но я найду способ заставить тебя сказать: «Да».
Я закатила глаза, и махнула рукой в его сторону. Уж в чём, но в этом я не сомневаюсь.
12
Из больницы меня выписали через три дня. Артур пообещал поговорить с Мариной, услышав предложение Джексона. Оказалось, что снимки в редакцию отправила Алёна – сразу после того, как Артур получил результаты ДНК и попросил её съехать из квартиры. Она имела доступ к его электронной почте, и узнала меня на снимках; а также нашла с десяток не отправленных мне писем, которые Артур зачем—то хранил в черновиках. Они с Джексоном спелись окончательно, что-то задумав; я же просто пыталась переварить мысль о том, что следующие два месяца мне придётся передвигаться на инвалидной коляске, потому что держать костыли я пока не могу.
Первым, что я сделала дома – это открыла ноутбук. Стараясь игнорировать новости, я села дописывать свой роман. Пока я лежала в больнице, я решила, что счастливого конца у моей истории не будет; и я закончу её на том моменте, когда героиню придавило бетонной балкой при обрушении крыши промышленного здания. Мне показалось, что так будет правильно; потому что она должна начать жить заново, но уже не на страницах какой—либо книги, а в реальности.
И она жила. Улыбалась ворчанию Джексона, когда он насильно отбирал по ночам лэптоп и накрывал одеялом с коротким приказом: «Спи». Улыбалась редким для серой Эстонии солнечным лучам, бьющим из окна. Улыбалась сочувственным взглядам прохожих, когда Джексон или Натали везли её на инвалидной коляске в парке; в те моменты отчётливо слыша звуки из жизни «До» – стук резиновых подошв по потрескавшемуся асфальту, громкую ритмичную музыку в ушах, пение птиц и смех детей, играющих на площадке. Улыбалась Артуру, который каждый вечер появлялся в небольшом окошке видеосвязи; и улыбалась его постоянным напоминаниям о том, что обещала подумать над его предложением.
Улыбалась врачам, которые осматривали каждую неделю. Улыбалась, когда снимали швы на руках и улыбалась шрамам. Улыбалась, когда выдали костыли и впервые прошла несколько метров своей здоровой ногой. Улыбалась и тогда, когда наконец—то сняли гипс и штифты, вынося вердикт: «Вы здоровы». Да, походка теперь стала своеобразной и прихрамывающей, но это было неважно.
Стоя на двух ногах, я варила кофе и улыбалась. Наверное, со стороны я могла показаться дурочкой – ведь в последнее время улыбка не покидала моего лица. Потому что каждый новый день был новым в прямом смысле. Каждый был наполнен событиями, даже пустяковыми – но такими значимыми и важными. Он просто был.
Горячие руки опустились на мою талию, которая стала слишком тонкой за последние месяцы. Дыхание пощекотало щёку, а потом к ней прижались мягкие губы.
– Ты подумала? – произнесли они, вызывая мелкую дрожь по всему телу.
– Подумала, – с той же довольной улыбкой ответила я.
– И?
– Я не уверена, что должна дать согласие на твоё предложение, – я выключила плиту и отставила в сторону чайник, чтобы опереться на столешницу руками.
– Что я должен сделать, чтобы придать тебе уверенности? – руки пропутешествовали вниз, к моим бёдрам; край широкой и длинной домашней футболки медленно пополз верх.
– Найди способ заставить меня сказать: «Да», – шепнула я, повернув голову.
Медленный, почти ленивый поцелуй накрыл мои губы. Горячие ладони прошмыгнули под футболку и начали поглаживать мой живот, а потом опустились ниже.
– Люблю, когда на тебе нет белья, – прошептал Артур.
– Люблю, когда на тебе тоже его нет, – я выгнула спину и привстала на цыпочки, чтобы прижаться попой к его паху и ответом мне был довольный рык, – Где Джексон?
– Я отправил его к Натали до вечера, – покрывая поцелуями мою шею, промычал он, – Боюсь мне понадобиться много времени, чтобы выбить из тебя согласие на брак.
– Возможно, – выдохнула я, почувствовав горячую плоть, прижатую к моему входу.
Медленно, мучительно медленно он начал погружаться в меня, придерживая одной рукой за живот, а другой поглаживая шею и щекоча большим пальцем чувствительную точку под подбородком. Не успела я насладиться ощущением наполненности, как он так же медленно вышел из меня.
– Да? – хрипло спросил он, наклонившись к моему уху.
– Ещё не поняла, – ухмыльнулась я, прижавшись к его груди лопатками.
– Так понятнее? – снова толчок, чуть сильнее и глубже; и снова движение назад.
– Не очень, – просипела я.
– Пойдём другим путём, – проворчал он, разворачивая меня лицом к себе и усаживая на столешницу.
Футболка зашуршала, я подняла руки, позволяя снять её с себя. Поднимая мои ноги, он пробежался пальцами по внутренней стороне бедра, и я хихикнула от щекотки. Его глаза, тёплого зелёного оттенка с частыми мелкими янтарными крапинками – я всё—таки разгадала их цвет – не отрывались от моих, пока он дразнил меня своим членом, прижимая его ко мне. Пришлось прикусить губу, чтобы не сдаться так легко и быстро, и не начать умолять его дать больше.
Медленно движение, и он надавливает головкой на мою плоть; дрожь пробегает от кончиков пальцев по всему телу; горячая волна вызывает жгучий румянец на щеках и груди.
– Скажи да, и я сделаю тебе хорошо, – с насмешкой говорит он, продвигаясь чуть глубже, всего на сантиметр.
Кажется, я жалобно скулю, но продолжаю кусать нижнюю губу и отрицательно качаю головой.
– Соглашайся, – шепчет он, чуть наклонившись.
Я чувствую, как его плоть дрожит во мне; как бугрятся мышцы и выступают жилы на его шее и руках от того, как сильно он сдерживается. Промычав что—то невнятное, он проводит языком по моей шее, и я ахаю от резкого толчка.
– Да, – срывается с моих губ ещё до того, как я успеваю подумать.
– Да? – остановившись на секунду, он снова двигается в ленивом темпе.
Я чувствую кожей его улыбку, когда я повторяю чуть громче:
– Возможно, да.
Он подхватывает меня и переносит на обеденный стол. Распластав по прохладной поверхности, он вытягивает мои руки в разные стороны и крепко держит за запястья.
– Возможно?
Снова отодвигаясь, он выскальзывает из меня, и я чувствую, как все мои мышцы сжимаются, пытаясь удержать его внутри. От ощущения пустоты я хныкаю и тянусь бёдрами к нему на встречу, но Артур только ухмыляется, снова дразня меня своим восхитительным, умопомрачительным членом, легонько касаясь моей влажной, пульсирующей плоти.
– Так да или нет? – снова спрашивает он, когда я фактически скулю, распятая на кухонном столе – голая, горячая, сгорающая изнутри и снаружи.
– Да, обожемой, да! – кричу я, когда он погружается в меня резким толчком, ударяя и растягивая так сильно, что это даже немного больно.
Ещё один толчок, и тихое рычание на уровне моей груди, которое разносится вибрацией по всему моему телу. Ещё один толчок, и сдавленное:
– Будешь моей женой?
– Да! – снова кричу я, зажмуриваясь от волны удовольствия, пронизывающей меня насквозь.
Это настолько хорошо, что мне не хватит слов для описания. Сила с которой он сжимает мои руки, лёгкие укусы на груди и сосках, толчки которые становятся всё быстрее и быстрее. Я даже не понимаю, что я достигла оргазма, как меня накрывает новая волна.
– Святой Иисус, – шепчет Артур, наблюдая, как я трясусь под ним всем телом, громко стону и извиваюсь, как бешеная.
Три, два, один… Я взрываюсь так сильно; кричу так громко. Что—то протяжно мычу, пока он вздрагивает на мне и во мне; а затем хрипло выдыхаю, когда он целует меня в подбородок и выпрямляется надо мной.
– Итак, – тяжело дыша, он ухмыляется и смотрит на меня с озорством и насмешкой, – Я тебя уговорил.
– Ты же понимаешь, что я согласилась только из—за того, что ты хорошо трахаешься, – бормочу я заплетающимся языком.
– Умопомрачительно, – кивает он.
– Шедеврально, – парирую я, и мы громко смеёмся, вспоминая момент нашего знакомства.
– Кира Филатова, – Артур мечтательно вздыхает, – Звучит.
– Я возьму двойную фамилию.
Он хмурится, проводит ладонью от моего колена к бедру, и упирается в стол двумя руками, нависая надо мной.
– Мне это не нравится, – серьёзно говорит он.
– Я могу передумать, – я пожимаю плечами вот так, лёжа, и не сдерживаю смех, когда он недовольно рычит у меня над головой.
– Только попробуй.
Эпилог
– … Я увидел глаза. Она бросила на меня короткий, я бы даже сказал – мимолётный взгляд, и снова отвернулась к одной из картин. Но в этом взгляде, задержавшемся на мне всего долю секунды, было столько, что я уже не слышал, о чём со мной разговаривают люди. Я не видел гостей, не слушал музыку, не чувствовал вкус еды и напитков. Я видел только это красное платье и искал ещё одного взгляда тёмно—карих глаз его обладательницы.
Но она не посмотрела. Она дважды взглянула на простенькие часы, потом что—то потыкала в своём мобильном, допила шампанское одним махом и ушла из помещения.
Мог ли я остаться на месте? Возможно. Но ноги сами понесли меня за ней, не обращая внимания на удивлённые охи и ахи людей, которые в этот момент так отчаянно требовали моего внимания.
Я отвлекаюсь от просмотра видео на звук поворачивающегося в замке входной двери ключа.
– Привет, малыш, – говорит Артур с порога, тут же затихая, когда слышит то, что играет у меня на ноутбуке.
– Я невольно начал разглядывать её так, как обычно разглядывают мужчины тех женщин, с которыми хотят переспать. Это была привычка, просто констатация факта для мозга и члена: сильные ноги, большая грудь, упругая задница и аппетитный рот. Потом я посмотрел на её ступни, она стояла босиком прямо на холодном полу. Я невольно улыбнулся, и обратил внимание на какую—то странность. Это потом я насчитал шесть пальчиков на её крошечной ножке, а в тот момент у меня не было на это времени. Я снова посмотрел на её тело и заметил, что она прикрывается, как будто я смутил её. Мне пришлось улыбнуться и посмотреть ей в глаза. И тут я пропал.