Этот город никогда не спит. Ни ночью, ни рано утром, ни после обеда. Странный, волшебный, сумасшедший город.
Мобильник завизжал своей стандартной мелодией из кармана джинсов, и я глубоко вздохнула. Марина внизу, а значит мне пора покидать это место. Может быть, я вернусь; а может и нет. Кто знает.
Взяв ручку чемодана, я вытащила ключ—карту из замка двери, опустила ручку и вышла в коридор. Бесшумно шагая в сторону лифта, я чувствовала, как сердце выпрыгивает из груди.
Да, я не хочу уезжать. Пора признать эту правду. Я хочу остаться.
Колокольчик дзынькнул на моём этаже; створки раскрылись. Я обречённо вошла внутрь и нажала на кнопку первого этажа, по какой—то нелепой привычке ожидая, что сейчас в лифт впрыгнет высоченный мужик в сером костюме. Какая глупость.
Марина ждала меня на ресепшен, оформляя мой выезд и заполняя бумаги для отчёта. Я приехала сюда за счёт издательства, и это тоже была несказанная удача. Такой шанс редко выпадает таким, как я – никому неизвестным, начинающим авторам.
– Готова? – сказала она, когда я подошла ближе.
В ответ я пожала плечами и вымученно улыбнулась. Я могу сказать, что не готова, но ей ни к чему это знать. Несмотря на хорошие и достаточно открытые отношения с моим редактором, я всё равно не могла рассказать ей о многих вещах.
По пути в аэропорт она вытянула из меня некоторую информацию о продолжении книги; и твёрдо настаивала на счастливом конце для главных героев. Я пообещала ей, что попробую его написать; но не стала объяснять, почему это невозможно. Люди всегда верят в сказки, так сказала Марина, и в жизни слишком много дерьма, поэтому книги должны давать надежду. Что ж, может быть я дам эту надежду кому—нибудь, но только не себе.
Шереметьево по—прежнему был сумасшедшим домом даже в небольшом Е—терминале. Попрощавшись с Мариной, я скинула эсэмэску Джексону о времени прилёта, и побрела на стойку регистрации. Стоя в длинной очереди, я задумчиво разглядывала людей, думая – куда, от кого и к кому они летят. Они направляются домой, так же, как и я; или едут по делам? Оставили ли они в этом городе часть своего сердца или нет? Есть ли у них здесь любимые, те люди, ради которых хотелось бы вернуться?
Меня резко дёрнули за плечо и развернули. Я упала на широкую грудь и в ту же секунду крепкие объятия сжались вокруг меня. Я даже не успела моргнуть, когда знакомые губы коснулись моих, обжигая.
– Что ты здесь делаешь? Ты же обещал… – смогла выдохнуть я, перед новым поцелуем.
– Ты забыла? Я не сдерживаю обещаний, – улыбнулся Артур, подняв меня в воздух.
Я обхватила его ногами, не думая о том, что стою в очереди и вокруг меня сотни людей. Кто—то завозмущался о приличиях, но что он может понимать? Мои пальцы запутались в шелковистых волосах, пахнущих родным сладковатым запахом.
Наши поцелуи были прощальными, а от этого дикими и болезненными. Сердце пропускало удары в груди, захлёбываясь от отчаяния. Его губы сминали мои, оставляя кожу припухшей и ноющей; мои вторили им и делали то же самое.
– Я не хочу тебя отпускать, – прошептал он, наконец—то оторвавшись от меня и поставив меня на ноги, – Не хочу.
– Будь счастлив, Артур, – сказала я, одарив его грустной улыбкой, и пропустив мягкие пряди его волос через пальцы.
Он порывисто кивнул, с погрустневшим взглядом; и разжал объятия, выпуская меня из своих рук. Я отступила на шаг, чуть покачнувшись и взялась за ручку своего чемодана. Очередь немного переместилась, на моём прежнем месте появились новые люди и мне снова пришлось встать в конец. Артур всё ещё стоял рядом.
– Иди, – я качнула головой в сторону выхода, – Не нужно было приезжать.
– Кира, я…
– Иди, – настойчиво попросила я, мягко толкнув его в грудь, – Уходи.
Он медленно двинулся назад, продолжая смотреть на меня. Я видела, как он сжал кулаки, когда я подала свой билет в окошко регистратору; как сжались его челюсти, когда я положила свой чемодан на ленту. Он наблюдал за мной всё время, до тех пор, пока я не скрылась в стеклянных дверях зала ожидания.
Посадку объявили через пятнадцать минут, и я уныло побрела к воротам. Едва я ступила на борт самолёта, вяло улыбаясь в ответ на родную эстонскую речь, я прошла к своему месту и села напротив иллюминатора. Табло «Пристегнуть ремни» горело до тех пор, пока самолёт не набрал достаточную высоту, и очертания огромного города не скрылись под облаками. Я не стала отстёгиваться, просто прислонилась виском к прохладной стене кабины и закрыла глаза.
7
Влажный воздух давил на меня, как автомобильный пресс. В Таллинне было дождливо и пасмурно; сырость пробиралась даже через мощную вентиляцию. Мой чемодан появился ярким пятном на багажной ленте; и я глубоко вздохнула, наблюдая за тем, как он медленно ползёт в мою сторону. Какой—то мужчина помог мне поставить его на пол, и я отблагодарила его лёгкой улыбкой и кивком головы.
Едва двери в главный зал аэропорта, носящего имя бывшего эстонского президента Леннарта Мэри, распахнулись, я уставилась на толпу встречающих людей. Мои глаза нашли в ней знакомый серебристый отблеск, и сердце пропустило пару ударов.
Джексон стоял чуть поодаль, спрятав руки в карманы лёгкой белой ветровки и кусая губы. Как только наши взгляды встретились, он улыбнулся и на его щеках появились забавные ямочки, которых мне так не хватало. Я рванула вперёд, но меня остановили металлические перила. Ничего не видя, кроме светло—серых глаз, я расталкивала идущих людей своим чемоданом и собой, пока не вышла в зал и не оказалась прямо перед ним.
– Киса, – прохрипел он, вытаскивая руки из карманов, и протягивая их ко мне.
Я отпустила ручку чемодана, и шагнула в тёплые объятия, не сдержавшись и зарыдав у него на груди. Мои слёзы стекали по тонкой непромокаемой ткани, пока Джексон гладил меня по спине и прижимал к себе, раскачивая из стороны в сторону.
– Детка, я так соскучился, – прошептал он мне на ухо, пощекотав мою щёку своими волосами, – Я такой ужин приготовил, всё что ты любишь. И все твои вещи от Натки перевёз, – он запнулся и переместил руки мне на плечи, отстраняя меня от себя, – Мы едем домой, слышишь?
Кивнув, я снова прижалась к нему, не обращая внимания на его протесты. Когда я смогла мыслить трезво и кое—как собралась, Джексон подхватил мой чемодан и переплёл свои пальцы с моими, ведя меня за руку к выходу.
– Такси, наверное, лучше вызвать, – пробормотала я сиплым голосом, – Так дешевле.
Он загадочно улыбнулся, и потянул меня к белоснежному мерседесу, ютящемуся неподалёку от стоянки. Багажник открылся, едва мы подошли на достаточное расстояние; и мой чемодан пристроился внутри.
– Садись, – скомандовал Джексон, открывая мне заднюю дверь.
– Наташка! – завизжала я, увидев водителя авто.
– Тише ты, задушишь, – засмеялась она, когда мои руки сомкнулись вокруг её шеи, запутавшись в огненно—красных прядях, – Как тебе мой кораблик?
– Впечатляет. Откуда такая роскошь? – я бросила беглый взгляд на убранство чёрного кожаного салона, и переметнула к её непривычной рыжей макушке.
– Последний клиент презентовал, – она подмигнула мне в зеркало заднего вида.
– Поехали уже, шлюшка, – это произнёс Джексон, усаживаясь с ней рядом, – А то штраф сейчас впаяют за стоянку в неположенном месте.
– Наши пятнадцать минут ещё не истекли, – Наташка плавно тронула машину с места, – Как ты съездила?
– Хорошо, – протянула я, морщась от сильного запаха полироли в салоне, – Всё, что было запланировано, сделали. Осталось ждать осени.
– Как Москва?
– Большая и пыльная, – я фыркнула, ощутив на языке фантомный привкус ставшего теперь далёким города, – Я даже половину за эти две недели не смогла объездить. Мне показалось, что она размером со всю Эстонию.
– Так и есть, вроде бы. И даже больше.
– А Кремль видела? – включился в разговор Джексон.
– Видела. И кремль, и Спасскую башню, и по Красной площади гуляла, – ответила я, растянувшись в улыбке.
– Повезло тебе, – вздохнул Джей—Джей, – Я в Москве не был ещё.
– У тебя накопительный счёт в банке, – фыркнула Наташка, – Возьми оттуда и сгоняй на недельку.
– Не могу, это на бизнес, – Джексон откинул голову на подголовник, и я увидела его русые пряди.
Не удержавшись, я потрепала его по голове и просунула голову между передними спинками, уставившись на него с интересом:
– Какой бизнес?
Натали снова фыркнула, свернув на Тартуское шоссе, а Джексон пожал плечами.
– Хочу открыть своё дело. Вот, коплю на него.
Я задумчиво хмыкнула и села назад, раскинувшись на всю ширину сиденья.
– Звучит неплохо.
Он что—то промычал в ответ и замолк. Наташка сделала музыку погромче, наполнив салон весёлым дребезжанием; а я потянулась к своей сумке, чтобы написать Артуру.
Его номер не был сохранён в контактах, но я знала его наизусть. Скинув ему эсэмэску с коротким содержанием: «Долетела», я посмотрела на мгновенное оповещение о доставке сообщения. Так же мгновенно пришёл ответ: «Скучаю». Глубоко вздохнув, я бросила мобильник обратно, и закрыла глаза.
Дорога домой заняла немного времени, и уже через пятнадцать минут я входила в подъезд голубого деревянного дома на улице Вильмси. Быстро пробежав по ступенькам, я открыла дверь ключом, который вернул мне Джексон и вошла в квартиру.
Пахло привычным древесным запахом его духов «на миллион» и детским мылом. Вкусной едой, которую он приготовил – сладкими булочками и картофельной запеканкой. Я сняла обувь и шагнула в гостиную, дотронувшись кончиками пальцев до спинки дивана. Кожа немного протёрлась за этот год, в некоторых местах появились трещины; но она была по—прежнему мягкой. Мой взгляд упал на закрытую дверь в спальню, и я обошла диван и вошла в свою прежнюю комнату.
Здесь время как будто заморозилось, застыло. Ничего не изменилось; всё тот же дешёвенький балдахин из синтетики, плавно покачивающийся от дуновения прохладного воздуха из окна. Та же кровать, заправленная тканым покрывалом; и шкаф, стеклянные двери которого открывали ровный ряд одежды, висящей на вешалках.
– Я всё повесил, как было раньше, – тихо сказал Джексон за моей спиной, когда я отодвинула одну дверь в сторону, – Как будто ты не уходила никуда, – виновато, полушёпотом добавил он.
Я обернулась к нему и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, снова показав мне ямочки, и качнул головой назад:
– Есть?
– Есть!
Всё стало, как прежде. Мы баловались едой за столом; я ела как обезумевшая его вкусную вегетарианскую стряпню. Он делился новостями, планами и рассказывал о своих неудачах на любовном фронте:
– Серьёзно, Кира. Тебе не понять, как парню нетрадиционной ориентации тяжело найти себе половинку, – говорил он с набитым ртом, – Все хотят секса на одну ночь, никто не настроен на серьёзные отношения.
Вот в этом весь Джексон. Мы могли не видеться несколько месяцев; могли не общаться целый год, а потом сидеть на кухне как ни в чём не бывало. Как будто временная пропасть между нами никогда не появлялась, как будто ещё вчера мы просыпались в одной квартире.
– А ты, значит, настроен? – невнятно сказала я, жуя сырную булочку.
– Нет, но когда—то же буду настроен, – он развёл руками и проглотил кусок запеканки с громким звуком, – Самое ужасное, что половина геев, которых я знаю, вдруг решили, что они больше не геи.
– Какой кошмар! – воскликнула я, прикрыв рот рукой, – Фальшивые геи, фу, какая гадость! – передразнив его интонации, я громко рассмеялась, когда он гневно сверкнул глазами.
– Даже Фил! Он женится, ты в курсе?
– Да ладно? – мои глаза округлились, и от удивления я перестала жевать.
– Ага. Он познакомился с какой—то девчонкой в клубе и всё – пропал. Говорит, что влюбился.
– И стал розовым, – гробовым голосом сказала я.
– Да, тотально розовым. Розовым, как… – Джексон возмущённо взмахнул рукой в воздухе, – В общем – кошмар.
– А я рада, – брякнула я, – Нет серьёзно, я за традиционные отношения. Только без обид, – я подняла ладони в обезоруживающем жесте.
– Да какие обиды, киса, – Джексон почесал затылок и откинул волосы с одного плеча на другое, – Понимаешь, я тоже за традиционные отношения в какой—то мере. Ну, в смысле, я против усыновления детей гей—парами, браков и всё такое. Не нужно это. Но, мне кажется, если уж ты признал себя голубым, зачем менять ориентацию снова?
– Любовь? – я вскинула бровь и потянулась к ещё одной булочке, щедро запив её домашним Бейлизом, который приготовил Джей—Джей.
– Вот, мы вернулись к тому, с чего начали, – он надзирательно поднял в воздух указательный палец, – В гей—сообществе не найти любовь. Практически невозможно.
– Я думаю, ты найдёшь свою любовь, когда для этого придёт время, – я встала со стула, и взяла с кухонной столешницы графин от блендера, чтобы обновить свои порцию выпивки, – Как ты готовишь эту штуку? – кивнув на свой свеженаполненный бокал, я подлила ещё одну порцию ему.
– Водка, жирные сливки, яичные желтки, немного сгущёнки и растворимый кофе, – промычал он, отпивая густой светло—бежевый напиток, – Не хуже магазинного.
– Да вкусно, – сделав глоток, я поставила бокал на стол и потянулась, – А откуда рецепт?
– Из тырнета, – Джексон пожал плечами, – Ты же знаешь, помимо парикмахерских форумов, я заглядываю ещё на кулинарные.
– Кстати, – я показала пальцем на свою голову, – С этим что—то надо сделать.
Окинув меня беглым взглядом, Джей—Джей улыбнулся:
– О, да. Могу прямо сейчас, – подёргав бровями, он изобразил пальцами ножницы.
– Нет, нет, – запротестовала я, – Ты пьяный. Обкорнаешь меня, – бросила, направившись в спальню, чтобы переодеться.
– Детка, да я пьяный стригу лучше, чем трезвый. Не веришь, спроси у Наташки, – прокричал он, – Я последний раз её стриг, на ногах не держался. Зато, как вышло.
Растянувшись в улыбке, я сняла одежду и вытащила из шкафа мягкие фланелевые штаны и майку. Переодевшись, посмотрела на джинсы и рубашку, которые ещё сохранили запах Москвы и Артура, сложила их аккуратной стопкой и спрятала под кровать.
Маленький жест фетишизма…
Вернувшись в гостиную, я плюхнулась на диван и включила телевизор. Системное меню предложило мне на выбор какое—то новое устройство, и я покосилась на Женю:
– Что за штука?
– Андроид—флешка, – Джексон собрал недоеденное на одну тарелку и подхватил наши бокалы, – Я сделал—таки интернет и купил эту штуку.
Я посмотрела, как на экране мелькает меню загрузки и удивлённо поджала губы.
– И как этим пользоваться?
Протянув мне бокал, Джексон устроился рядом, и позволил положить ноги на его колени. Потом он засунул руку в щель между спинкой и сиденьем и выудил оттуда мышку.
– Смотри, – пощёлкав на кнопки, он открыл браузер и зашёл на какой—то сайт с онлайн—фильмами.
– Всё просто, – констатировала я заплетающимся языком.
– Ага. Что будем смотреть?
– Я доверяю твоему выбору.
– Окей, но у меня новая любовь – Джейсон Стейтем, – пробормотал Джексон, щёлкая мышкой по экрану.
Он включил какой—то фильм, на который я даже не обратила внимания, потому что мои глаза медленно начали закрываться. Бокал исчез из моей руки, и я провалилась в сон…
***Тишину в комнате нарушал только гул винчестера на моём ноутбуке, да работающий кондиционер. Стараясь не шуметь слишком сильно, я мягко давила на кнопки, утоляя внезапно появившееся вдохновение.
Осторожное шевеление на кровати привлекло моё внимание, и мои пальцы над клавиатурой замерли, курсор застыл на месте и начал размеренно мигать рядом с последним недописанным словом.
– Ты опять не спишь? – прорезал полумрак сиплый голос.
– Нет, – шепнула я в ответ, – Пишу.
Матрас скрипнул, послышался шорох одеяла и простыней, а потом тихие шаги по полу. В голубоватом свете, исходящем от монитора появились очертания высокой мужской фигуры.
– Выдумываешь или?.. – с насмешкой спросил бархатистый голос, обладатель которого остановился в паре шагов от меня.
Улыбка тронула мои губы, и я быстро дописала последнее слово, краем глаза наблюдая, как мой ночной гость обошёл меня и встал сзади, положив ладони на спинку стула. Его дыхание пощекотало мой затылок, когда он наклонился; а губы осторожно коснулись шеи, вызвав знакомую волну жара на коже.
Его запах обволакивал, казалось каждая моя пора хочет впитать его в себя; не в силах насытиться. Его пальцы легли на мою ключицу, а потом медленным движением направились вниз, отодвигая полы гостиничного халата.
– Ты по—прежнему не дала имён. Почему? – прошептал его голос.
Горячая ладонь легла на мою грудь, большой палец начал поглаживать сосок, который стал сверхчувствительным, и каждое мягкое прикосновение отдавалось приятной тягучей болью внизу живота.
– Не знаю. Думаешь стоит? – пролепетала я, чуть повернув голову и вдыхая этот терпкий запах мужского тела.
– Возможно, – тихий шорох губ по моей коже, пальцы медленно спускаются ниже и тянут за пояс, позволяя мягкой белоснежной вафельной ткани распахнуться, – Сохрани файл.
– Ты что—то задумал? – моя голова непроизвольно откинулась назад, прямо на его плечо, когда горячая ладонь погладила мой пупок и к ней присоединилась вторая.
Ниже… Ниже… Ещё ниже…
Громкий вздох сорвался с моих губ; мои ноги сами собой раздвинулись чуть шире, а бёдра двинулись навстречу знакомой ласке и опытным рукам.