На этом и остановился. Нарезал несколько кругов вокруг каравана, вроде бы осматривая кунги, а на самом деле кося глазом по сторонам, вычисляя подходящие засидки – постепенно что-то вроде бы стало вырисовываться. Одного – Шрека, к примеру, – лучше всего оставить между машин. Все равно его трудновато будет замаскировать. А так – пусть со своим пулеметом под машинами затаится или на крыши кунгов заляжет. Поддержит огнем, если что. Счетчику нашел отличное место на дереве возле клуба – оно росло метров на семь выше крыши, давая превосходный обзор сверху. Китаец маленький, между двумя сучками идеально впишется, и среди листвы, да еще и в темноте его вообще видно не будет. Урюка – тоже не ахти какой великан – решил поселить на ночь с другой стороны от клуба, в маленьком дровяном сарайчике. Окошко есть – и ладно, пусть через него посматривает. За сарайчиком бурьян и кустарник, а еще дальше – лес. Так что могут и оттуда подобраться. Пару бы ему – но людей и без того маловато, обойдется. Профессора с Кубовичем в бэтэре оставил, противоположный от клуба край периметра держать. Поставить коробочку с той стороны к машинам вплотную – и пусть внутри затихарятся, в амбразуры поглядывают. Ну а сам с Сашкой решил устроиться на чердаке клуба. Во-первых – пятачок как на ладони, а во-вторых, если нужно посты проверить лично, то можно отлучиться, практически не оставляя колонну без наблюдения – по пожарной лестнице сполз, и все.
Сказано – сделано. Раздав по внутренней связи указания, Данил, выполняя приказ Хасана, неспешно двинулся по тропинке вдоль домов с целью легкой разведки местности. Отошел метров на сто – а сзади Санька догоняет:
– Погоди, Дан, я с тобой.
Пристроился спереди, приноравливаясь к скорости напарника.
– Ну и как тебе деревушка? – поинтересовался Данил шагов сорок спустя, пробираясь по узкой тропке и поглядывая по сторонам.
Смотреть особо было не на что. Тропка вилась вдоль разномастных домишек, и у большинства из них окна были закрыты ставнями и забиты крест-накрест – дома стояли пустыми. И – поразительная, жутковатая какая-то, неживая тишина, только собаки изредка где-то погавкивают.
Напарник пожал плечами:
– Да я разве их много видел? Обычно… Как в фильмах показывают, такая и есть. Только вот пустовато что-то…
– А предчувствий никаких не возникает?
– На счет деревушки-то? Да нет… А что – должны? – Сашка насторожился и немедленно принялся подозрительно озираться.
– Да черт его знает… Зудит что-то, – признался Данил. – А что, к чему, почему – не пойму.
Сашка вдруг, обернувшись, указал на один из таких необитаемых домишек, мимо которого они как раз проходили:
– Глянь-ка, Дан… На ворота…
Данил посмотрел, куда указывал его палец, – на воротах, в правом верхнем углу, стояла дата – 12.01.25 и – через черточку – цифра «4».
– Ну и что?
– Что за дата, зачем? И почему именно четыре?
– Номер дома? – предположил Данил.
– Нет, не номер. На предыдущих двух такая же цифра стояла, только день различался. А до этого две пятерки попались и год другой – двадцать девятый.
– Тогда, может быть, количество умерших в доме? И дата смерти…
– Что же – сразу в один день умерли, все десять человек?
– Да кто их тут разберет? Может, у них эпидемия была! Тебе-то какая разница?
– Просто странно, зачем необитаемые дома нумеровать и дату ставить… Ого, глянь, вон на том вообще десятка стоит, – Сашка указал дом, стоящий самым последним, практически на околице. – Смотри-ка – и над дверью написано что-то…
Дошли до околицы, остановились, оглядывая дом с цифрой «10» на воротах. Над железной дверью в кирпичном заборе, изогнувшись дугой, были жирно намалеваны слова: «Таков Жребий». Громадный домина, двухэтажный, и даже состояние еще неплохое, будто хозяева совсем недавно его покинули. Все окна – и на первом, и на втором, и в мансарде – так же заколочены крест-накрест толстыми досками. Эти кресты нагоняли тоску – жили люди, а теперь их нет, просто ушли или умерли – кто знает? А теперь вот и дом постепенно умирает…
Постояли около дома, поглядели…
– Вот теперь мне деревенька тоже не нравится… – пробормотал Сашка.
– Ладно. Что-то мы далековато ушли, окраина уже… Вернемся? – спросил Данил.
Сашка задумчиво жевал нижнюю губу:
– Знаешь, Дан, ты иди, а я чуток попозже подойду Поброжу тут, огляжусь…
– Похоже, подозрительность – это заразно, – усмехнулся Добрынин. – Ладно, как знаешь. Связь есть, если что. Не пропадай, будь на канале.
Разошлись.
Пока Данил шел назад, – стемнело, в окошках некоторых домишек замерцал призрачный свет лучин. Место стоянки каравана было видно издалека – по периметру вокруг горело несколько костров. Рядом с каждым, согласно его приказу, был свален запас и мелкого хвороста и бревнышек посерьезнее. Проверив посты и убедившись, что бойцы уже давно на местах, Данил захватил из кунга фонарь-жужжалку и отправился осваивать чердак.
Гулянка в клубе шла нешуточная. Весь первый этаж – большой актовый зал со сценой – очистили от стоявших здесь ранее кресел, сдвинув их к стенам, и посредине теперь стоял длиннющий, от стены до стены, накрытый разномастными скатертями помост, на сооружение которого, похоже, ушли все столы из соседних домишек. Над помостом висело несколько ламп, запитанных от аккумуляторов грузовиков. Бойцы ужинали – мисок, блюд, тарелок, плошек, чугунков и крынок стояло здесь видимо-невидимо. Кроме того, среди всего этого великолепия Данил разглядел несколько здоровенных бутылей с мутной жидкостью – самогон. Усмехнулся сам себе – селяне явно были очень рады пришедшему в деревушку каравану и спешили продемонстрировать радушие и гостеприимство. За столами вперемешку сидели бойцы бригады и деревенские жители и, похоже, на грудь была принята уже не одна стопка и даже не две – шум стоял оглушительный. Во главе стола восседал, размахивая нехилым шматом мяса, майор. Морда красная, масляная. Еще б не замаслится, когда вокруг две хорошенькие селяночки вертятся, жидкости мутной в стаканчик подливают…
Заметив Данила, Хасан махнул рукой.
– Как дела, Добрыня? – раздался в наушнике его слегка заплетающийся голос. – Караулы стоят?
– Стоят, все в норме.
– Ну, нормально… Если чё – я… ик… на связи… Присоединиться не приглашаю, вам позже пожрать принесут. У местных хозяек мясо – объеденье. Сладковатое такое – они его в каком-то своем фирменном соусе готовят. Пальчики… ик… оближешь…
На чердак пришлось лезть по пожарной лестнице – люк со второго этажа был закрыт на здоровенный висячий замок, и сторож клуба, сколько ни копался, так и не смог найти ключ, хотя замок выглядел как новенький.
– Что ж ты – замок новый, а ключ потерял, – укорил его Данил.
– К утру найдем, ништо, не потерялся, – шаря по карманам, ответил сторож. – Утрясь можно будет здесь спускаться, а щас извиняй – по пожарной лестнице лезь. Ниче, крепкая она, выдюжит…
Что ж, по пожарной – так по пожарной. Лестница поскрипывала, но скобы, слава Богу, выдержали немалый вес, и Добрынин без происшествий забрался на крышу. Пролез через слуховое окно на чердак, пожужжал фонариком, обвел вокруг ярким голубым лучом – пусто. Лишь в дальнем углу виднелось скопище какого-то хлама, в остальном же чердак, если не считать застарелого голубиного помета, сиял первозданной пустотой. Данил, расположившись у окна, снял со спины «винторез», приложился, оглядывая в прицел караван. Как он и предполагал, видимость ниже среднего, но уж лучше такая, чем совсем никакой. Освещенное пространство вокруг костров еще более-менее просматривается, а вот шагов на пять в сторону – уже серая мгла. Так он до сих пор ночным прицелом для своей винтовки и не обзавелся, а давно бы пора. ВСС у него лет шесть уже, а НСПУМ все никак не соберется прикупить, хотя в проходящих караванах эта вещица попадается порой…
Мысли его вдруг оборвало пыхтение в наушнике.
– Дан, ответь, – по личному каналу на него выходил Сашка. – Ты где?
– Давай на чердак ползи, я уже тут, – отозвался Данил. – Только не через клуб, а по пожарной лестнице справа.
– А что так?
– Да сторож, собака, ключ от люка потерял.
– Ну-ну…
Спустя пару минут по крыше загрохотало – лез Санька.
– Ну, нарыл чего-нибудь? – спросил Добрынин, едва напарник с кряхтением забрался через окошко и, отряхиваясь, встал рядом с ним.
– Да чисто вроде…
– А зудеть не перестало?
– Нет, – мрачно ответил Санька, выглядывая в окно. – Не знаю… Вертится что-то совсем рядом, а ухватить не могу.
– Та же ерунда. Ладно, не акцентируй. Подсознание само разберется.
– Только бы не припоздало оно со своими выводами, – проворчал Санька. – И – гадство какое! – спокойно все вокруг, вот ведь чего! В клубе гульбан, Хасан тоже за воротник заложил, бойцы вообще скоро до кондиции дойдут – расслабились, а у меня – мандраж, как в тот раз, когда миксера впервые увидели. Че за хня…
– Да чисто вроде…
– А зудеть не перестало?
– Нет, – мрачно ответил Санька, выглядывая в окно. – Не знаю… Вертится что-то совсем рядом, а ухватить не могу.
– Та же ерунда. Ладно, не акцентируй. Подсознание само разберется.
– Только бы не припоздало оно со своими выводами, – проворчал Санька. – И – гадство какое! – спокойно все вокруг, вот ведь чего! В клубе гульбан, Хасан тоже за воротник заложил, бойцы вообще скоро до кондиции дойдут – расслабились, а у меня – мандраж, как в тот раз, когда миксера впервые увидели. Че за хня…
Данил промолчал – сам испытывал это чувство с тех пор, как в деревеньку вошли. Потому и ловил Прокофича да Федю на нестыковках…
– Тут ведь вот еще что… – помолчав пару минут, промолвил Сашка. – Я на днях подметил кой-чего в разговоре…
– Конкретнее.
Напарник помолчал немного, видимо, подбирая слова, а затем произвел манипуляции, немного удивившие Данила – вынул из подсумка радиостанцию, отключил, вытащил из гнезда штекер головной гарнитуры, смотал провод. Знаками показал, что не помешало бы, если б старший товарищ последовал его примеру. Данил, полный недоумения, подчинился. Заинтересовало – что же такое хочет сказать друг, если прослушки боится. Конечно, отключение радиостанции еще не гарантирует от прослушки, но даже такая мера показалась Данилу паранойей.
Убедившись, что друг сделал то же, что и он, Санька забрал у него и радиостанцию и гарнитуру, тщательно завернув в какую-то тряпку, засунул в подсумок и отнес в дальний угол чердака.
– Теперь слушай, – вернувшись, вполголоса заговорил он. – Помнишь, несколько дней назад Урюк с Профом детьми хвалились?
– Сань…
– Да знаю я, что не любишь ты эту тему. Потерпи. Вот тебе в тот раз это и помешало косяк подметить, а у меня все в норме с детьми, поэтому я меж ушей не пропустил. Помнишь, чем второй сын Профа занимается? Кто у него начальник?
Данил задумался, припоминая.
– Так, э-э-э… Твердохлебников?
– Не Твердохлебников, а Твердохлеб, и не второй сын, а первый под ним ходит. А второй – в штабе сидит. И начальником у него команч Братства – Тарантул…
– И чего?
– Тарантул, Дань… – многозначительно повторил Сашка.
Данил несколько секунд таращился на напарника, а потом рассмеялся. Весело, от всей души.
– Намек понял… да только перегнул ты палку, дружище! На Паука намекаешь?
– Ну… Тела ведь так и не нашли.
– Паранойя, Саня, чистейшей воды. Как мог тот урод забраться без нормального защитного костюма, да по светящейся в полторы тысячи рентген местности в такую даль?!
– В какую даль? Разве мы знаем, где у этого Братства база? Может, за соседним холмом! Ведь не известно вообще ничего! Даже странно, почему с ними связались…
– Ничего странного, – пожал плечами Данил. – Жрать-то надо где-то искать. Мы ведь уже говорили об этом. Перед самым выездом – помнишь? Родионыч провел переговоры с Хасаном, все обдумал и на обсуждение выставил. А уж народ потом сам решал.
– Помню… Но все же странно… Приходит человек и говорит: идем со мной, там столько вкусного, – гнусавым голосом, подражая птице из мультфильма, пробормотал Санька. – И все послушно, как овцы за бараном-провокатором – на бойню…
– Ай-ай-ай, – усмехаясь, покачал головой Данил. – С чего бы это? Раньше, вроде, доверял Хасану, а как про Тарантула услыхал – все? Забери свои игрушки и не писай в мой горшок?..
Санька молчал, сопел только.
– Тебе Тарантул покоя не дает, вот что, – продолжал Данил. – Но я тебе так скажу – это ты уже через край хватанул. Так можно заподозрить каждого с похожей погонялой или фамилией, даже если он на противоположном конце шарика находится…
Сашка, все еще хмурясь, развел руками:
– Мое дело доложить…
– Забудь. Тот Паук давным-давно сдох и сгнил. Туда и дорога.
– Ну, тогда закрыли тему.
– Закрыли, – согласился Данил. – А теперь давай-ка так с тобой поступим… Я прилягу на часок, вздремну, а ты пока покарауль. Потом посты проверим, и тогда уж ты приляжешь. Радиостанцию-то верни…
Вздремнуть, однако, не получилось – не дали мысли. Лежа на груде хлама в дальнем углу, Данил размышлял над Сашкиными словами. Можно ли допустить такое… чудо – ну а как иначе это назвать? – что Паук вопреки всему – выжил? Честно сказать – маловероятно. Когда его выгнали, на поверхности светимость была за тысячу рентген – дед рассказывал. Даже демрон – двойной, не однослойный! – такое излучение долго не удержит. А Паук ушел в обыкновенном ОЗК, в котором при таком фоне меньше чем через час смертельную дозу схлопочешь, а через полтора-два – сгоришь заживо. Правда, ему вроде бы аптечку выдали, а в каждой аптечке упаковка «бэхи» лежит, но и протектор при таком фоне – не панацея. Ну, прошел бы он километра три за это время, ну пять. Да пусть десять – что изменилось бы? Вокруг на сотни километров такая же радиоактивная пустыня. Даже такие вот пятна, в которой стоит эта деревенька, тогда на всей территории Среднего Поволжья вряд ли были. И не спрятаться нигде, не укрыться – везде радиация достанет. Так что глупости все это, выдумки. Наверняка упал где-нибудь этот выродок под кустиком и скончался в жутких мучениях. А может – сожрал кто. Хотя нет, живности хищной тогда еще на поверхности не водилось – всего-то полгода с Начала прошло. Живность – она потом появилась.
«Живность, живность, – мозг, зацепившись за это простое, но почему-то заинтересовавшее его слово, начал вдруг мусолить его, не желая упускать из виду. – Живность, живность… Ах ты, мать твою! Живность!!!»
Он подскочил, ударившись лбом о торчащую потолочную балку – мозг наконец ответил на вопрос, что же не так было в гостеприимной деревушке.
– Саня!
Силуэт напарника, маячивший на фоне окна, вздрогнул от неожиданности.
– Фу-у-у– Напугал! Чего орешь?!
Вместо ответа Данил перещелкнул передатчик на командирский канал.
– Хасан, Добрыня на связи! Прием!
Тишина.
– Майор, мать твою! Добрыня на связи! Ответь!
Тот же результат. Сашка, уже поняв, что старший товарищ что-то сообразил, щелкал предохранителем своего калаша.
– Так, Саня, аврал, – Данил подскочив к окошку, выглянул наружу.
– Что не так? – коротко спросил друг.
– Скотины-то в деревне нет? Нет! А председатель что говорил?
Сашка, задумавшись на секунду, хлопнул себя по лбу.
– Точно! Ни «му», ни «кукареку»! И лепех коровьих нет! Вот почему тишина-то такая жуткая!
– А бойцы мясцо жуют – и много, на всю бригаду хватило, на полсотни здоровых мужиков! Сладкое мясо, в соусе…
– Едрить ту Люсю… – Сашкины глаза аж округлились от растерянности. – Человечина?
– Вот тебе и цифирки на воротах… Тут четверых сожрали, там пятерых… А в том, большом доме, вообще десятерых умяли – пир горой, наверное, стоял! И дата – когда…
– Что делать?
– Да чего – бойцов выручать и мотать отсюда, пока не сожрали! – Данил помолчал немного, прикидывая. – Порядок действий такой. Сидишь тут, смотришь усиленно за караваном, иногда на люк с этажа поглядывай – думается мне, что сторож гораздо раньше утра ключик найдет. Если кто чужой к машинам подойдет – работай по нему на поражение!
– Понял, сделаю…
– Давай, – Данил пригнулся, выбираясь из окна и одновременно переходя на внутренний канал отделения. – Бойцы, внимание! Как меня слышите?
– Счетчик на связи, – тут же отозвался китаец. – Вижу тебя. Куда ползем?
– Шрек на связи, – послышался могучий грудной бас Лехи.
– Коробочка тут. У нас нормально, – вышел на связь Кубович. – Пару минут назад хворосту подбросить выходил. Тишина вокруг.
– Всем внимание! Осмотреться! – Данил, шустро перебирая руками, уже спускался по пожарной лестнице. – Ван, прикрой! Урюк, на связи?
Ахмед молчал.
– Начинается, – Данил чертыхнулся. – Всем по местам сидеть, по сторонам в оба глаза! Ван – прикрывай, пока видишь!
«Ван, конечно, долго страховать не сможет, но хоть первые мгновения, когда по лестнице ползу. Спина открыта – эх и поганое же чувство… Так и кажется, что из окружающей тьмы десятка два стволов смотрят. Как вдарят разом… Хорошо броню не поленился натянуть!»
Спрыгнув с лестницы, Данил, пригнувшись и озираясь по сторонам, шмыгнул к задней части клуба. Идти мимо парадного – ищите дураков. Пятачок освещен, заполучить пулю проще простого.
Замерев на пару минут на углу, поджидая, когда глаза привыкнут к темноте, прислушался. Ветерок в кронах шумит, и только. В остальном – тишь да гладь. Дождавшись, когда сквозь темень проступили силуэты окружающих предметов, Данил завернул за угол. Сараюшка, в которой должен был неусыпно бдить Урюк, торчала метрах в сорока прямо по курсу. Пространство не сказать чтоб открытое – за клубом пышно разросся какой-то кустарник – не сильно заросшее. К тому же ползти по кустарнику не хотелось – нарвешься еще на о дуван или на сирень… Придется по открытому идти.