Задержал дыхание.
«Ну, почувствуй же хоть немного!..» – взмолился, обращаясь к собственному своенравному организму, и… Ничего. Словно не по себе резал.
Может, происходящее вокруг – всего лишь очередной сон, и ничего этого нет в действительности? Но в этот момент что-то или кто-то промелькнул на периферии зрения. Краем глаза заметил даже не силуэт – тень, отбрасываемую кем-то.
Денис обернулся и никого не увидел. Моргнул. В комнате непонятно как возник бледный и злобный Гришко. Рот его сдвинулся куда-то вбок, глаза светились, как у кошки… Нет, все же что-то не то у Дэна со зрением…
– Это не то, что ты подумал… – начал Дэн и не договорил. Потому что увидел, как кулак ученого летит ему в лицо…
Удар получился тупым, в ушах зазвенело, а перед глазами все поплыло. Наверное, он отключился, потому что вскоре после этого обнаружил себя лежащим на софе у стены, все в той же комнате-палате Тамары. Поза была не слишком удобной. Шея и плечи затекли. Еще его немного тошнило, и дышать приходилось ртом, чтобы не позволить желудку окончательно взбунтоваться.
Денис открыл глаза, чтобы немного осмотреться, и тотчас снова зажмурился. Свет резанул, как острый нож, а голова закружилась. Потолок сделал несколько оборотов на триста шестьдесят градусов, словно диван находился на карусели.
Кажется, Хазаров поддерживал его и прикладывал что-то мокрое и холодное к левой половине лица. Руку до сих пор словно выворачивало и резало, но, кое-как все же разлепив правый глаз – ему досталось явно меньше, и свет уже не воспринимался настолько ярким, – Дэн обнаружил медбрата, сосредоточенно и аккуратно забинтовывавшего ему рану.
Сквозь белую повязку проступала свежая кровь, но она уже не казалась такой яркой, как раньше. Звуки тоже воспринимались приглушенными. То ли присутствующие не повышали тона, то ли на Дэне так сказывались последствия удара.
Народу в комнате явно прибавилось. Людей – причем незнакомых – присутствовало даже слишком много, и это добавляло дополнительный дискомфорт.
– Дайте я сяду, – потребовал Денис.
– Еще насидишься, – буркнул кто-то… кажется, медбрат.
Вроде и незлобно, но Дэн не понял, что именно тот имел в виду, и поэтому немного обеспокоился. Неужели Тамара, как и собиралась, обвинила его в изнасиловании? И ей поверили?
Конечно. А как иначе? Денис – чужак здесь, он не научник, а если учитывать способности, то и почти черт знает кто. Изгой. Чужой. А таких не любят и не принимают не столько разумом, сколько на интуитивном уровне. Закон выживания стаи – настороженно относиться к чужакам.
Да и вряд ли разыгравшееся здесь удалось бы расценить иначе. Полуголая девушка, к тому же орущая. А то, что насильник вместо того, чтобы брать свое, режет руку, – дело десятое.
Денис все же разлепил и второй глаз – окружающее тотчас стало ареалистично-ярким и контрастным. Так сказались последствия удара. Пройдет, наверное, со временем.
Гришко сидел на краю кровати и почти обнимал закутанную в три одеяла Тамару. Девушка вздрагивала от каждого звука. Лицо стало бледным и осунувшимся, она провожала затравленным взглядом упаковываемый в контейнер артефакт. Когда сотрудник центра, закутанный в белый халат и вооруженный пинцетом, наконец унес «Мидас», девушка расплакалась.
Ничего в ней больше не напоминало ту расчетливую тварь, что встретила Дэна несколько минут… часов?.. назад. Но относиться к ней лучше не получалось. Разумом он понимал: девушка находилась под воздействием артефакта. Но сердцем чувствовал: относись Тамара хоть немного лучше к нему самому, она никогда не решилась бы на такой поступок.
И все же ему было жаль. Из Дениса словно выпили его глупую наивную влюбленность, и пусть ничем хорошим она не закончилась бы все равно, он чувствовал обиду и разочарование. У него украли часть жизни.
Ворон стоял посреди комнаты и раздавал шнырявшим туда-сюда медбратьям указания. Он обернулся, смерил Дениса непроницаемым взглядом, и тот внутренне сжался. Это было еще хуже, чем неудавшийся роман! Даже думать не хотелось о том, что сталкер мог заподозрить его.
Медбрат закончил с его рукой. Молча поднялся, собрал инструменты и окровавленные бинты и вату и вышел. Кажется, этот всеобщий игнор способен свести с ума и без помощи эмиоников.
– Эй… – начал Хазаров, но Денис уже рванулся, чтобы сесть.
Комната перевернулась, завертелась, а потом сразу перед носом оказался коврик «веселенькой» серо-коричневой расцветки с рассыпанными по нему черными ромбиками, кружочками, треугольничками и трапециями. Пропахивать его носом было бы больно и унизительно, но вряд ли силу земного притяжения волновали желания Дениса.
В последний момент его все же поймали за плечи. Усадили и не позволили соскользнуть в беспамятство. Когда бешеная карусель перед глазами затормозила, а тошнота отступила, Денис снова увидел Ворона. К нему подошел давешний «экскурсовод» и что-то громко скороговоркой шептал. Спокойным научник не казался. Он даже ухватил сталкера за рукав, чтобы тот не вырвался и не ушел. Конечно, пожелай Ворон уйти, это его не остановило бы.
– Обойдетесь, – проронил сталкер достаточно громко.
– Но как же…
Бросив пару фраз, сталкер вырвал руку из пальцев научника, повернулся к нему спиной и подошел к дивану.
– Раз очнулся, то вполне сможешь и идти, – обратился он к Дэну. – Хватит притворяться умирающим. Ноги в руки, и в коридор!
Сказав это, Ворон цапнул его за здоровое плечо и потянул вверх.
– Я не советовал бы… – начал Хазаров, но ему ничего не оставалось, как поддержать Дениса, стараясь не задеть раненую руку. Профессор держал более осторожно, но Денис испытывал одинаковую благодарность к своим сопровождающим. Оставаться в комнате Тамары ему казалось невыносимым.
Глава 3
Дениса дотащили до отведенной ему комнаты. «Варшавка Скай» – центр большой, и места на всех было с избытком, даже учитывая то, что на верхние этажи не поднимался никто, а лифты работали только до десятого. Устроившийся на крыше огненный шар всех нервировал, но не больше того. По десятку раз на дню все проверяющие и перепроверяющие научники утверждали его полную безопасность. На тринадцатом этаже даже создали специальный блокпост химико-физического, тепло-радиационного, энергетического, спектрального и неизвестно еще какого контроля. Компьютеры и камеры работали круглосуточно.
Дэну выделили отдельный кабинет. Раньше здесь располагалась бухгалтерия. До сих пор у стен стояли столы с темными мониторами и коробками процессоров.
– Ух ты! – присвистнул Ворон. – Склад! Поздравляю тебя, Дин, сегодня ты будешь спать в хакерском раю.
– С какой стати оборудование простаивает без дела? – пробурчал под нос Хазаров, внезапно преобразившийся из неконфликтного члена группы в строгого начальника.
Сталкер пожал плечами. Вопрос был риторический. По крайней мере – по отношению к нему. Ворон помог Денису поудобнее устроиться на кровати и, оставив на попечение психиатра, подошел к компьютерам.
– Голова кружится? – Хазаров заглянул в лицо, оттянул немного нижнее веко, словно вот так на глазок мог определить, есть ли у Дэна сотрясение.
– Нет, не кружится, – соврал он.
– Зря, – вздохнул психиатр. – Мог бы и не обманывать. Я ж все равно не повлияю на твоего… начальника.
– Напарника, – уточнил Ворон из угла. Очень скоро оттуда же донеслось характерное жужжание и пиликанье.
– Бросьте, – отмахнулся от него Хазаров. – Вы же не станете отрицать, что относитесь к юноше…
– Как к стажеру, впервые оказавшемуся в Зоне, – подсказал Ворон. Голос при этом звучал лишь слегка напряженно. Причем напряжение это было не от неловкости, которую испытывал сталкер, а от достаточно ясно читавшейся угрозы.
Психиатр глубоко вздохнул.
– И в глазах у меня не двоится тоже, – ответил Дэн раньше, чем Хазаров задал следующий вопрос.
Компьютер из угла надрывно застонал. Денис повернулся на звук, и комната на этот раз даже не поплыла. Похоже, ему и правда становилось лучше.
– Так-так… – Ворон сидел на корточках и вглядывался в белые светящиеся знаки на черном экране. В правом верхнем углу маячил значок с алой звездой и кукишем по ее центру. То ли таким был логотип некогда располагавшейся здесь фирмы, то ли сотрудник просто развлекался. Не каждый менеджер или бухгалтер, к слову, способен залезть в настройки БИОСа. Видимо, этот был продвинутый. – Вы спрашивали, почему оборудование простаивает? У меня есть ответ. Этот металлолом вряд ли хоть кому-нибудь понадобится. Если только для устроительства турнира по пасьянсу среди сотрудников центра. Это же третий пень от силы.
– Тогда зачем?.. – начал Хазаров.
– От старых хозяев. Или вас интересует, почему не выкинули?
– Я к тому, что на дворе не начало века!
– Как известно, – начал Ворон менторским тоном, – кроме научных сотрудников и некоторых малообразованных юношей, бухгалтера никто и никогда не посадит за удовлетворительную технику.
– От старых хозяев. Или вас интересует, почему не выкинули?
– Я к тому, что на дворе не начало века!
– Как известно, – начал Ворон менторским тоном, – кроме научных сотрудников и некоторых малообразованных юношей, бухгалтера никто и никогда не посадит за удовлетворительную технику.
– Экономия?..
– Будь фирма даже круче Памира и кипящих полчаса яиц, располагайся она хоть в самом престижном здании в центре города, бухгалтеры станут сидеть за допотопной техникой, которая постоянно будет тормозить. В этом фишка бизнеса по-русски и его же традиция, – провозгласил сталкер и рассмеялся, а потом вытащил вилку из розетки, вырубая питание и выключая компьютер самым что ни на есть варварским способом.
Хазаров покачал головой и вышел распорядиться принести из коридора диван и пару кресел. Появился он вместе с немногословными научниками, которые, сделав требуемое, тотчас ушли. Технику так и оставили, словно напоминание о том, чему не суждено было случиться. Новая мебель по-хозяйски расположилась посреди комнаты, заняв почти все свободное пространство.
Окон в комнате не предусматривалось, но на том месте, где, по логике, они могли иметься, висели тяжелые непрозрачные шторы.
– А чего ты хотел? – фыркнул Ворон, проследив за взглядом Дениса. – Номер-люкс с видом на руины? – и тоже вышел.
Дэн, наверное, снова задремал, потому что очнулся, услышав голос Ворона.
Он раздобыл где-то ночник, и не какую-то обычную настольную лампу, а целый торшер с абажуром, и в комнатушке неожиданно стало очень уютно. Особенно когда погасло холодное белое офисное освещение.
– Извини, Дин, но придется тебе потерпеть нас эту ночь, – заявил Ворон. – Если ты все же отхватил сотрясение, то оставаться одному тебе нельзя. К тому же я стану будить тебя каждый час.
Денис уставился на абажур и ничего не ответил. Он больше не проронил ни слова, да и не хотелось ему разговаривать. Внутри поселилась апатия ко всему. А еще подумалось, что Хазаров и Ворон удачно заговорили его и заморочили. И продолжали делать это, отвлекая от главного – того, что произошло в комнате Тамары.
Тонкая, выполненная в виде виноградной лозы из материала под старую бронзу ножка слегка изгибалась. Круглый абажур из бледно-золотистой ткани с бахромой казался Дэну тихоокеанской медузой – очень красивой и вместе с тем опасной.
– А потом мальчик не выспавшимся пойдет по Зоне… – вздохнул Хазаров, словно бы ни к кому не обращаясь конкретно, но смотря в упор на Ворона.
– Вы предлагаете его оставить, Петр Тихонович?..
И тут Дэн сорвался. Ему только что было безразлично. Ну уж нет!
Его попытались уложить, но Денис неожиданно для самого себя принялся сопротивляться.
– Я не делал этого! Я бы никогда!.. – Он кричал, хватал мужчин за руки, пытался доказывать, но отдаленным отголоском сознания понимал, что несет какую-то ахинею.
Звонкий шлепок ударил по ушам. Одновременно с ним щеку опалило огнем, и голова откинулась назад. Левая половина лица теперь, вероятно, сравнялась цветом с правой. Денис упал навзничь, благо сзади стояла мягкая кровать, а не твердый пол, выложенный белой плиткой под мрамор и укрытый очередным ковриком офисной серо-коричневой расцветки.
– Кончай истерику! – Ворон ухватил его за рубашку и усадил.
– Драться-то зачем? – вздохнул Хазаров. – Шок пощечинами не лечится.
– Да ну?.. – удивленно воскликнул сталкер. – Обычно помогает.
И указал на Дениса, все еще пытающегося отдышаться, но не повторяющего попыток побиться в припадке.
– Мальчику и так досталось…
– Можете считать, что я ударил его гармонии ради, или из любви к симметрии, или для собственного удовольствия, – недобро усмехнулся Ворон. – Выбирайте любой вариант.
Денис потрогал щеку, она все еще пылала. Вряд ли сталкер бил в полную силу, но ему хватило. Стало стыдно от некрасивой истерики и обидно – одновременно. Причем не из-за того, что ему врезали – это как раз правильно, – а за эту усмешку, которая лучше всех слов объяснила отношение Ворона к некогда спасенному недоэмионику. Вот Хазаров вел себя много добрее и отзывчивее. Хотя из этих двоих Дэн все равно тянулся к сталкеру. То ли потому, что тот его спас, то ли из-за подозрительности – уж слишком научник казался ласковым.
– Я ничего ей не сделал, – упрямо и стараясь говорить спокойно повторил Денис.
– Разве мы утверждаем обратное?
– В твоей невиновности усомнился только Гришко, – перебил сталкера Хазаров и принялся пояснять. Говорил психиатр нарочито спокойно и серьезно. В интонации периодически проскальзывала добрая усмешка и снисходительность, но это не раздражало, наоборот, Денису сейчас требовалось именно это. Не поддержка, а спокойный насмешливый голос, представляющий произошедшее в виде забавной истории и не больше. – Но у него, во-первых, свой интерес. Во-вторых, Арсений из тех людей, которые судят окружающих по себе. Собственно, именно поэтому его когда-то отчислили с психологического факультета МГУ.
– Московского? – поинтересовался сталкер.
– Магаданского.
– А правда, что у него отчество Даздрапермович? – спросил Дэн.
Ворон выгнул бровь и склонил голову набок.
– Сыновья обязаны чтить отцов и матерей своих, – вздохнул психиатр и покачал головой.
– Но не настолько, – усмехнулся Ворон.
Хазаров посмотрел на него с осуждением, явно читавшимся на усталом лице.
Дэн сам не понял почему, но рассказ о неудачах Гришко вызвал у него слабую улыбку. Наверное, невезение недавнего обидчика неожиданно пробудило в Дэне снисходительность по отношению к нему. Денис даже решил не сердиться из-за удара. В конце концов, как бы поступил он сам в подобной ситуации?..
– Ну, вот наш не совсем психолог и пришел со своим уставом на чужую военную базу, – продолжил Хазаров. – У него перед глазами оказалась орущая полуголая девица и истекающий кровью мальчишка в одних трусах.
Денис покраснел – и это мало имело отношения к его щекам. Краска залила шею и уши. Ну, не идиот ли, в самом деле?! Вроде ж не спал, соображал хоть немного, а так подставился…
– Наличие в комнате каких-либо артефактов, их воздействия, как и абсурдность ситуации, Гришко уже не волновали.
– А что произошло потом? – спросил Денис, старательно глядя на абажур. Нестерпимо хотелось лечь на бок, подтянуть колени к груди и накрыться одеялом до подбородка, если не с головой. Вот только, во-первых, это было бы трусостью, а во-вторых, он сидел на не расстеленной постели.
– На шум прибежал наш замечательный сталкер. – Хазаров кивнул в сторону Ворона. – Он ведь отвоевал себе местечко в раздевалке спортсменов, где и душевая под боком, и вообще масса удобств. Вот и прибыл на место вторым.
– Третьим, – уточнил Ворон. – Дениса следует считать первым, поскольку он всего лишь свидетель, а не подозреваемый.
– Он потерпевший, – возразил Хазаров.
– Не стану спорить.
Между этими двоими будто шло необъявленное соревнование. Удар-блок. Удар-блок-контратака. Защита-нападение. Только все это – словесно и по-доброму, несмотря на то, что психиатр не нравился Ворону. Вряд ли они пытались задеть друг друга всерьез. И то, что сталкер держался на равных с профессионалом в области манипуляции людьми и запудривания, как и починки, чужих мозгов, поднимало его авторитет в глазах Дэна еще выше.
– Наш замечательный проводник, – продолжил рассказ Хазаров, – увидел своего не менее замечательного напарника в нокауте. От души отомстил Гришко, выбив у того два передних зуба, и вызвал дежурную группу.
В дверь просунулась голова какого-то научника, и Ворон немедленно поднялся, вышел и тотчас вернулся с пластиковым подносом. На нем горкой возвышались бутерброды, стояли два графина. Один двухлитровый, наполненный по горлышко ярко-оранжевым соком. Второй – по размерам такой же, но наполовину пустой, – прозрачной жидкостью, похожей на обычную воду, но не являющейся ею. Во второй руке сталкер нес две пластиковые бутылки, заполненные чем-то темно-бордовым.
– Пострадавшему вино. Дин, не морщись, тебе оно необходимо для поправки здоровья, к тому же я принципиально против спаивания детей водкой, – распорядился он. – А мы, профессор, и беленькой обойдемся. Нам для успокоения нервов в самый раз. – И снова обратился к Денису, на этот раз весело улыбнувшись: – Тебе, кстати, повезло вовремя отключиться и не видеть всего этого бардака.
– Мне тоже повезло, – улыбнулся психиатр. – Я пришел вместе с медиками, когда наш сталкер разогнал всех кого можно, а тех, кого оставил, загрузил делами.
– К слову, – Ворон подмигнул и тряхнул коротко остриженными волосами так, словно они были длинными, – даже вопроса о твоей виновности больше не стоит. Ранова отошла от действия артефакта. Ей, ожидаемо, очень стыдно, и, само собой, она не собирается настаивать на твоей вине.
Денис выдохнул с облегчением и неожиданно понял, что на самом деле ему все равно – вот уже минуту как. Страх исчез, стыд ушел за ним следом, и неожиданно стало уютно и тепло. Вот так сидеть бы и сидеть, ни о чем не думая, и никуда не спешить.