– Почему ты хочешь так с ним поступить? Со мной? Я думал, ты любила его. – Не понимаю, зачем ей это нужно.
– Я не люблю твоего отца. Он меня не удовлетворяет. Я с ним из-за красивого дома, автомобилей, драгоценностей и денег. Не думаю, что вообще когда-либо его любила.
Это не моя проблема. Ничего из того, о чем она говорит, не связано со мной. Я с трудом выдерживаю то, как она жестко и холодно говорит об отце, но нужно оставить прошлое позади и избавиться от этой суки.
Однако прежде чем я успеваю вытолкнуть Адель из квартиры, дверь распахивается, и входит Фэйбл и застывает, когда видит, кто стоит перед ней.
Фэйбл
Обнаружив Адель в гостиной Дрю, я чуть не бросаюсь из его квартиры прочь. К счастью, я могу контролировать свои ноги и не выгляжу идиоткой.
И еще мне посчастливилось сразу же обрести голос.
– Что, черт возьми, она здесь делает? – спрашиваю я, многозначительно глядя на Дрю.
Адель отвратительно хихикает.
– О, все такая же грубиянка. Просто воплощение высшего класса, да, Фэйбл?
– По крайней мере, я на это и не претендую, и совершенно очевидно, к тебе это тоже не относится – ты же так любишь приставать к мальчикам-подросткам. – Я со стуком закрываю за собой дверь. Тут понимание ситуации обрушивается на меня, и я смотрю на Дрю.
– Где Оуэн?
– В своей комнате, – успокаивающе говорит Дрю. – Он в безопасности. Не беспокойся.
– Вы двое воспринимаете меня так, словно я заурядная растлительница детей, которая снимает мальчиков прямо на улице, но вы весьма далеки от истины. – Адель посылает Дрю теплую улыбку, которая очень пугает меня. – Он соблазнил меня, ты же знаешь. Посмотри на него. Он всегда был красивым мальчиком.
Эта стерва только что перешла черту, и теперь именно я должна поставить ее на место. Не знаю, что со мной происходит, что толкает меня на безумные поступки, но, в конечном итоге, за все надо платить.
И я делаю это. Все происходит как в замедленной съемке, и я знаю, что сейчас произойдет, еще до того как на самом деле делаю это.
Я кидаюсь на нее. Толкаю так жестко, что слышу, как она кричит от боли, падая на пол. Я сижу на ней, таская за длинные гладкие волосы, пытаясь расцарапать ее красивое самодовольное лицо – давно мечтала об этом. Я хочу выбить из нее дерьмо и покрыть ее тело синяками и следами от побоев, как она оставила синяки и побои в душе у Дрю.
Даже делая это, знаю, что мне этого будет мало.
– Фэйбл, господи, остановись! – кричит мне Дрю, но я не слушаю. Готова разорвать стерву на части. Выдираю волосы, царапаю, заношу кулак, словно собираюсь ударить прямо в лицо, и вот тогда Дрю хватает мою руку и не дает кулаку встретиться с челюстью Адель.
– Оставь ее. Сейчас же.
Я дрожу, наполненная гневом, страхом и адреналином. Мы обе тяжело дышим, это звук слишком громкий для тихой комнаты. Адель смотрит на меня своими темными, загадочными глазами, и мне интересно, что случилось с ней в прошлом, и превратило женщину в полное дерьмо.
– Фэйбл. – Дрю тащит меня, и мне ничего не остается – только отпустить Адель и подняться. Рука Дрю все еще удерживает меня, и мы оба наблюдаем за тем, как Адель вскакивает на ноги, выражение на ее лице можно назвать убийственным.
– Я должна вызвать полицию! – верещит она, указывая на меня пальцем. – И предъявить чертовы обвинения твоей сумасшедшей сучке!
– Она к тебе не прикасалась, – бросает Дрю грозным, пугающим голосом.
– О чем ты говоришь? Она набросилась на меня! – Адель вытягивает руки. Надеюсь, там есть несколько царапин, но я ничего не могу разглядеть. – Посмотри на меня!
– Убирайся. Просто уходи. – Дрю не смотрит на ее протянутые руки и будто не слышит ее мольбы о помощи. Словно весь этот спектакль его не касается. – Пока я не сделал то, о чем пожалею.
В один короткий миг ее глаза расширяются, но потом она все-таки уходит. Выскочила из квартиры, как какой-то террорист из самолета, после того как бросил бомбу в переполненный салон. За ней захлопывается дверь, я падаю на диван, чувствуя, как все мое тело сотрясается от гнева.
– Зачем она пришла сюда? – Я смотрю на Дрю. На его лице написано страдание. Брови нахмурены, рот сжат в тонкую линию.
– Не знаю. Предупредить, что собирается признаться моему отцу во всем, что произошло между нами? Она утверждает, что собирается рассказать ему и о Ванессе тоже. – Он тяжело опускается рядом со мной на диван, напряжение волнами расходится от его тела. – Должен ли я позвонить ему? Первым рассказать обо всем? Доктор Харрис говорит, что должен.
Раскрываю рот, но слова застревают в горле. Я до сих пор не могу поверить в то, что сделала. Как налетела на нее, как сильно хотела причинить ей боль. Я повела себя как хулиганка, но я никогда не прибегала к насилию. И в школе никогда не участвовала в драках.
Эта женщина заставила меня потерять рассудок.
– Я не могу принять это решение за тебя, – наконец произношу я. Знаю, это жестко, но я не могу нести ответственность за то, расскажет ли Дрю отцу о произошедшем или нет. Он должен сам сделать этот выбор.
– Ты права. Конечно, ты права. – Он тяжело выдыхает. – Но я не знаю, как ему сказать. Мне страшно.
Я обнимаю его за плечи, стараясь успокоить. Он напряжен и словно окаменел, и я глажу его по спине.
– Все будет хорошо, – бормочу я. – Не позволяй этой стерве себя запугать.
– Легко сказать, да не так легко сделать. – Он смотрит на меня. Его взгляд мрачный, а лицо бледное. – Она все испортит, Фэйбл. Попытается разрушить мою жизнь.
Я смотрю на Дрю. Он все еще под ее контролем. Мне казалось, он начал избавляться от этого. Но, очевидно, она слишком глубоко запустила в него свои когти. Он выглядит напуганным.
– Мы не позволим ей, Дрю. Я всегда буду с тобой, что бы ни случилось. Буду поддерживать тебя. Не имеет значения, что она говорит.
– А если она захочет пойти дальше? Что делать, если… если она захочет обратиться в газету или на телевидение? Попробует выставить меня в плохом свете перед людьми. Это уничтожит меня. Уничтожит все шансы на профессиональную карьеру футболиста.
– Это то, чего ты хочешь? – Он никогда не говорит со мной о футболе. Это выглядит так, словно он поделил свою жизнь на части, и показывает мне только то, что, по его мнению, я должна видеть.
– Да. – Он опускает голову. – Не знаю, чем бы еще хотел заниматься. Да, я получаю знания в области бизнеса и финансов. Но я сделал это, чтобы угодить отцу.
– Эй. – Я кладу руку ему на колено и слегка сжимаю его. – Все будет хорошо. Правда.
Дрю кладет свою руку поверх моей, стискивая ее. Мы смотрим друг на друга, пока наши пальцы сплетаются, а затем он наклоняется ко мне, целуя так нежно, так сладко, что мне хочется плакать. Касаясь моей щеки другой рукой, он выдыхает в мои губы слова, из-за которых мое сердце разрывается от боли.
– Я чертовски сильно люблю тебя. Знаю, все случилось очень быстро, и нам пришлось иметь дело с большим количеством дерьма, но если мы сможем пройти через это, то справимся с чем угодно.
Он прав. Он должен быть прав. Если бы я могла, то умоляла бы его отнести меня в постель прямо сейчас. Чтобы мы могли затеряться друг в друге, хоть ненадолго.
Но сейчас не время. Есть другие проблемы, с которыми нужно разобраться в первую очередь. И Оуэн…
– Где Оуэн? – спрашиваю я, разрывая наш поцелуй.
Он словно прячется за дверью своей спальни и ждет возможности выскочить наружу. Оуэн входит в гостиную и останавливается, когда видит, что мы вдвоем сидим очень близко друг к другу. Мы старались не допускать ласк и объятий в присутствии моего брата. От этого мне очень неловко. Глупо, конечно, но я знаю, что Оэун все еще не одобряет мои отношения с Дрю.
Вроде бы, какое мне дело. Я люблю человека, сидящего рядом со мной. Но я люблю и мальчика, стоящего перед нами.
– Эта цыпочка была жуткой. – Оуэн качает головой, глядя на Дрю. – Она сказала, что она твоя мама.
Дрю каменеет.
– Она не моя мама. Она вышла замуж за моего отца. Мама умерла, когда я был маленьким.
– Погоди минутку. – Я отрываюсь от Дрю и встаю, чтобы подойти к Оуэну. – Ты встречался с ней? Ты говорил с ней?
– Когда я вернулся домой, она уже была здесь, – добавляет Дрю.
– С Оуэном? Наедине? – Я потрясена. Какого. Черта. – Кто впустил ее?
– Я, – смущенно признается Оуэн. – Когда я пришел, она ждала снаружи. Сказала, что она мама Дрю, и ей нужно увидеть его, так что я позволил ей войти.
– О, мой бог. – Я не могу прийти в себя. – И долго ты был с ней наедине?
– Не знаю. Минут десять? – пожимает плечами Оуэн. – Подумаешь. Она странная, это точно. Но она ничего мне не сделала. Вы ведете себя так, словно она хочет меня во что-то втянуть.
Я смотрю на Дрю. Ни в коем случае не собираюсь что-либо говорить Оуэну об… этом.
– Не знаю. Минут десять? – пожимает плечами Оуэн. – Подумаешь. Она странная, это точно. Но она ничего мне не сделала. Вы ведете себя так, словно она хочет меня во что-то втянуть.
Я смотрю на Дрю. Ни в коем случае не собираюсь что-либо говорить Оуэну об… этом.
– Сейчас она немного не в себе. Психически. Это вызывает беспокойство. – Ой. Я не могу поверить в то, что только что сказала. Я не беспокоюсь о ней. Но хочу, чтобы она провалилась под землю и сгнила в аду.
– Мне показалось, что вы с ней подрались, – осторожно говорит Оуэн, переминаясь с ноги на ногу. Ему явно неловко.
– Мы действительно недолюбливаем друг друга. – Я обнимаю Оуэна за плечи и веду его на кухню. Мне нужно сменить тему и быстро. – У меня есть хорошие новости. Я нашла для нас квартиру.
– В самом деле?
Он так разволновался, пока я рассказывала ему все подробности. А погруженный в себя Дрю сидит в это время в гостиной. Наедине со своими мыслями. Я разрываюсь между радостью от того, что нашла квартиру для нас с Оуэном, и печалью из-за того, что придется уехать от Дрю. Мне нужна эта независимость. Но Дрю мне тоже очень нужен.
И он нуждается во мне – сейчас еще больше, чем когда-либо. Надеюсь, что у меня получится его поддержать.
Надеюсь, мы сможем быть хорошей опорой друг другу.
Глава девятнадцатая
Адель
Я больна и устала от чувства вины за то, что натворила. Ничего не могу с этим сделать. Да, я влюбилась. Почему это такое преступление – влюбиться? Муж пренебрегал мною годами. Его сын так сильно мне напоминал его… только был лучше. Моложе. Ярче. Сладкий и желающий угодить.
Сначала все было только для удовольствия. Когда муж теряет интерес к сексуальным потребностям жены, женщина начинает чувствовать себя отвергнутой. Игнорируемой. Одинокой. Я начала флиртовать с Дрю, и он ответил. Ну, может быть, сначала он чувствовал себя немного неудобно, но чем больше мы разговаривали, чем больше времени проводили вместе, тем больше ему нравилось наше общение.
И я ему нравилась все больше.
Теперь он ненавидит меня. Не знаю, что пошло не так. Не понимаю, почему он испытывает ко мне такое отвращение ко мне. Я бы хотела это изменить. Хотела бы, чтобы он увидел – я желаю для него только хорошего. У него такой огромный потенциал. Когда-нибудь он станет звездой. Ярко сияющей звездой, которую я так недолго держала в руках.
Только он ускользнул от меня и не собирается возвращаться. Каждый раз, когда я думаю о нем, меня охватывает такое отчаяние, что долго я не выдержу.
Да и не хочу.
У меня были интрижки. Короткие, бессмысленные интрижки с красивыми молодыми людьми, которые лишь на некоторое время давали мне чувство удовлетворения. Джон, инструктор по гольфу, стал моим последним грехопадением, он великолепен в постели, невероятно внимателен, но молод и глуп, и любит хвастаться своим друзьям тем, что трахает взрослую женщину. Они называют меня пантерой.
Эти мальчики такие грубые. Совсем не похожи на моего Дрю. К черту – моего Эндрю. Я единственная, кто называет его так. Единственная, кому позволено.
Я въезжаю в этот маленький университетский городок, плутаю по улицам с односторонним движением и пытаюсь найти приличный отель. Кампус хорош, центр города, заполненный симпатичными магазинчиками и ресторанами, эклектичен. И все же этот город – самая настоящая дерьмовая дыра. Если он останется здесь с этой глупой, бесполезной девчонкой, то никогда ничего не добьется.
Думая о ней, впадаю в бешенство. Не могу поверить, что она накинулась на меня. Голова все еще болит в том месте, откуда она буквально выдергивала волосы. То, как она смотрела на меня, слова, которые бросала в мой адрес. Она меня ненавидит.
Отлично. Я тоже ее ненавижу. Она настроила красивого мальчика против меня, одна мысль о том, что она занимается с ним сексом, заставляет меня мечтать о том, разорвать ее на части.
Эндрю мой. Он принадлежит мне.
Я наконец нахожу отель и регистрируюсь, используя кредитную карту мужа. Цена не имеет значения. Цена никогда не имеет значения. Энди не заблокировал ни кредитные карты, ни доступ к нашему общему счету. Неважно, что я делаю или говорю, он хочет меня вернуть. Я его любимая дорогостоящая собственность, и мысль о том, что я могу принадлежать кому-то еще, выводит его из себя.
Он не отпустит меня. Это радует, и одновременно злит. Энди нужен мне для финансовой стабильности. Других же я хочу для возбуждения и страсти. Муж больше не может дать того азарта, за который может быть даже немного стыдно.
Я поднимаюсь в свой номер. Со мной небольшой саквояж, который я упаковала как раз для такого особого случая. Надеялась, что Эндрю позволит мне остаться с ним, но сейчас в его квартире живет та самая подружка-сучка вместе со своим младшим братом.
Который, если честно, оказался очень интересным экземпляром. Он красив и молод, и его можно склонить к нужному типу отношений – я почувствовала это в тот момент, когда заглянула ему в глаза. Не совсем мой тип – светловолосый, зеленоглазый, с тонкой костью и манерой казаться плохим мальчишкой.
Однако у него есть потенциал. Потрясающий потенциал.
Ставлю саквояж на кровать, открываю его и достаю маленький пистолет, позаимствованный из комода мужа. Он держал его там для защиты. Я взяла его по той же причине. Я собираюсь сделать нечто, способное изменить нашу жизнь навсегда, но не уверена, как к этому отнесутся другие. И особенно рада, что прихватила его, зная теперь, что эта глупая сучка все еще не исчезла из жизни Эндрю.
Может быть, решение сознаться во всем ошибочно, но мне нужно это сделать. Энди заслуживает знать правду. Эндрю должен осознать правду о себе.
Хотя я и сказала Эндрю, что Ванесса была его дочерью, но сама не знаю, правда ли это. Я хочу, чтобы это было правдой. Предпочитаю верить: ее отцом был Эндрю. К несчастью, я никогда не выясняла точно. Мне было не принципиально, кто ее отец. А теперь она умерла, но я надеюсь, что Эндрю подарит мне еще одного ребенка, хотя скорее принимаю желаемое за действительное.
Несмотря на его ненависть ко мне. Несмотря на его страх и отвращение, я все еще хочу, чтобы он был моим.
Навсегда.
Глава двадцатая
Дрю
Когда телефон звонит в два часа ночи и вырывает вас из глубокого сна, вы знаете, что хорошего ждать не стоит.
Звонок пугает меня, и я тянусь за телефоном, который лежит на прикроватной тумбочке; мое сердце дико колотится. Фэйбл во сне откатывается от меня, поворачивается на бок, обнаженной спиной ко мне. Без ее близости мне сразу же становится холодно, я бросаю взгляд на телефон, и вижу, что звонит отец. Опять.
Я неохотно отвечаю, стараясь говорить шепотом.
– Привет.
– Дрю. Боже мой. – Его дыхание тяжелое, и я сдерживаю раздраженный вздох. Я так устал от его драмы с разводом и с трудом могу выдержать еще один мучительный телефонный звонок, еще одно жалобное заявление. – Это правда?
И словно вся жизнь вытекает из меня. Вы говорите себе, что готовы быть откровенным, но когда это происходит, напоминает разрыв гранаты.
– Что это?
– Адель рассказала мне о том, что произошло между вами. – Его голос понижается до еле слышного шепота. – Скажи, это правда?
Я не знаю, что он хочет от меня услышать. «Да, это правда» или «нет, это не правда»? Блядь, я запутался.
– Что она тебе сказала?
– То, что у вас много лет был любовный роман. Скажи, сын. Мне нужно знать. Она мне соврала? Пожалуйста, скажи, что она лжет.
Он не хочет иметь дело с такой правдой. Ну да, отлично, потому что я тоже.
– Папа…
– Не ходи вокруг да около. Просто скажи. Да или нет.
Я тяжело выдыхаю, мое сердце болит, внутренности сжимаются.
– Я…
– Скажи это! Да или нет. Это так просто.
Правильно. Это так просто – признать свой глубокий и темный секрет.
– Да, – говорю я резким голосом.
Папа молчит так долго, что я уже думаю, не сбросил ли он звонок. И вдруг знакомый звук заполняет мои уши, такой надрывный и жалкий, я не могу поверить в то, что слышу.
Отец… плачет.
– Ненавижу, – рыдает он, его голос дрожит. – Она все уничтожила. Мой брак, моего сына, мою дочь. О, боже, я так сильно ее ненавижу.
– Что? – Я поднимаюсь с постели, не глядя в сторону Фэйбл. Сейчас, возможно, она уже проснулась, но мне нужно сосредоточиться на том, что говорит папа.