Блокада-1 Охота на монстра - Кирилл Бенедиктов 22 стр.

– Конечно, товарищ Сталин, – тут же согласился нарком. – Все, что я хочу сказать, сводится к следующему: обычная диверсионная группа может в данной ситуации оказаться бессильна. Отдельные попытки проникнуть в зону полевой ставки Гитлера под Винницей предпринимаются нами с конца апреля этого года, и еще ни разу они не увенчались успехом. Последней неудачной операцией была попытка майора Кошкина использовать партизанский отряд Тараса Петренко для атаки на аэродром «Вервольфа». Отряд был уничтожен, Петренко казнен фашистами, майор Кошкин пропал без вести. Это говорит о том, что привычные нам методы для решения такой сложной задачи, скорее всего, не сработают.

Хозяин прищурившись смотрел на него своими желтыми тигриными глазами.

– Ваши предложения, товарищ Берия.

– В целом я согласен с товарищем Абакумовым, – нарком бросил быстрый взгляд на Виктора, – но хочу внести существенное дополнение. Специальную группу следует сформировать не просто из хорошо обученных диверсантов, а из бойцов с особыми способностями.

Он снял пенсне и быстро протер стекла мягкой фланелевой тряпочкой.

– В институте доктора Гронского специально изучают так называемых уникумов – людей, умеющих передвигать предметы силой мысли, зажигать взглядом огонь, владеющих даром гипноза и тому подобное. К сожалению, уникумы, которых изучают специалисты Гронского, не подходят для выполнения диверсионных заданий в тылу врага – это гражданские лица, не имеющие никакой специальной подготовки, к тому же по большей части довольно пожилые.

Абакумов согласно кивнул – последнее время, как хорошо было известно Берия, он зачастил в Лесной Дом.

– Я предлагаю отыскать людей с особыми и уникальными способностями среди солдат и офицеров Красной Армии и военно-технического персонала, – раздельно проговорил Берия. – Я считаю, что среди миллионов советских воинов наверняка найдется пять-десять человек, обладающих такими дарованиями.

В тигриных глазах Хозяина вспыхнули огоньки, и Берия понял, что его план сработал.

– Для поиска таких бойцов я предложил бы использовать систему Особых отделов, которой руководит товарищ Абакумов, – продолжал он, тепло улыбнувшись Виктору. – Особые отделы получают информацию в буквальном смысле слова со всей страны. Необходимо лишь подготовить подробную инструкцию, которая облегчила бы задачу уполномоченным Особых отделов, дала бы им четкое представление о том, кого им нужно искать.

– Что скажете на это, товарищ Абакумов? – трубка Хозяина нацелилась в грудь начальника Управления Особых отделов. – Как оцениваете предложение товарища Берия?

– Интересное предложение, товарищ Сталин. Неожиданное. Надо, конечно, как следует все обдумать…

– Нет времени, – оборвал его Сталин. – Пока будем думать, немцы обскачут нас по всем статьям. Они и так уже получили гигантскую фору, а вы собираетесь облегчить им жизнь? Предложение товарища Берия – дельное. Составьте инструкцию и разошлите ее по всем фронтам, тыловым и учебным частям. Чем скорее мы получим сведения о том, есть ли у нас подобные… вундеркинды, тем оперативнее сможем приступить к решению главной задачи. Есть возражения?

– Никак нет, товарищ Сталин, – бодро отозвался Абакумов. «Чему он радуется? – удивился Берия. – Или еще не понял, что уже не играет первую скрипку в этом концерте?»

– Хорошо. В таком случае, на вас – информационное обеспечение и отбор участников группы. Общее руководство операцией – ваша забота, товарищ Берия.

Выходили из кабинета Хозяина молча. Абакумов старался не смотреть на своего шефа. Когда миновали приемную Поскребышева, Берия сам взял его за пуговицу кителя, и негромко проговорил, глядя на рослого Абакумова снизу вверх:

– Виктор, ты не понимаешь, как тебе повезло. Тебе доверили сформировать специальную группу для работы в тылу противника, а ведь это вотчина Меркулова. Не обижайся, что я немного поправил тебя, в одиночку ты бы не справился. Руководство такой операцией требует специального опыта, которого у тебя пока нет. Я знаю, ты рассчитывал на помощь Фитина, но он завязан на Всеволода, а Всеволод отныне тебе не друг. Без меня ты пока не сможешь провести операцию такого уровня. Так что пойми и прими ситуацию такой, как она есть.

– Есть принять ситуацию такой, как она есть, товарищ народный комиссар внутренних дел, – ответил Абакумов глухо, и по тому, как официально он произнес эти слова, Берия понял – Виктор обижен по-настоящему. И не просто обижен – взбешен тем, что у него из-под носа увели разрабатывавшуюся им операцию, лишили его шанса продемонстрировать Хозяину свою незаменимость. И, конечно, никогда этого унижения не забудет.

… Поэтому, когда Абакумову удалось в рекордно короткий срок обнаружить двоих кандидатов в «уникумы» – неуязвимого старшину Теркина и владеющую чудесным даром исцеления медсестру Серебрякову – Берия почувствовал, что пришла его пора сделать очередной ход. В группу необходимо было включить своего человека, и нарком вспомнил о Вольфе Мессинге, который вел в разведшколе НКВД занятия с наиболее одаренными курсантами. Конечно, сам Мессинг в диверсанты не годился, но найти подходящего кандидата среди его учеников казалось делом несложным. Единственная проблема заключалась в том, что поиск и отбор членов группы был прерогативой Абакумова, а Берия не хотел демонстративно унижать своего заместителя еще раз. Зачем своими руками выращивать врага из вчерашнего друга? Он позвонил Виктору рано утром (тот, как хорошо знал Берия, был совой, с утра соображал туго) и, изображая озабоченность, сказал:

– Слушай, мне тут вот что пришло в голову… Хорошо бы в группу включить гипнотизера.

– Гипнотизера? – повторил не проснувшийся еще Абакумов.

– Да. Помнишь, я рассказывал тебе о Мессинге? Так вот, я подумал – давай-ка возьмем кого-нибудь из его курсантов. Надо только посмотреть, кто из них на что способен.

– Замечательная идея, – неуверенно проговорил Абакумов. – Я распоряжусь…

– Кто у тебя вундеркиндов искал? – перебил его Берия. – Ну, порученец твой…

– Сашка Шибанов.

– Вот-вот, Шибанов. Пришли его ко мне сегодня, мы с ним навестим товарища Мессинга. Мне тоже интересно взглянуть, чему там учит наших разведчиков артист оригинального жанра…

Мессинг порывисто поднялся навстречу наркому – невысокий, лысоватый брюнет с большим еврейским носом и пронзительными черными глазами. Берия улыбнулся доброй, чуть смущенной улыбкой, которую он приберегал для общения с пионерами или творческой интеллигенцией, но в глаза Мессингу заглядывать не стал, смотрел в сторону.

– Вам, наверное, уже объяснили цель моего визита, Вольф Григорьевич?

– Да, мне звонил ваш помощник, товарищ Саркисов, – для иностранца Мессинг довольно чисто говорил по-русски. – Он сказал, что вас интересует, кто из моих курсантов проявляет наибольшие способности к внушению…

– Гипнозу.

Мессинг виновато улыбнулся.

– Правильнее все-таки – внушению. Я не учу курсантов гипнозу. Гипнос – по-гречески «сон», гипноз, следовательно, наука о погружении в транс, особое, родственное сну, состояние. А моя цель – пробудить и развить в курсантах способность внушить другому человеку все, что им необходимо, ни в коем случае не усыпляя его.

– Как вы внушили кассиру выдать вам сто тысяч?

– Да, приблизительно. Конечно, такие опыты мы не проводим. Но лучшие из моих учеников уже могут заставить неподготовленного человека, например, взять стакан воды и вылить себе на голову.

– Вот как? – усмехнулся Берия. – И что, выливают?

– Конечно. Хотите взглянуть?

Нарком снова тепло улыбнулся – и опять уклонился от прямого взгляда в глаза гипнотизера.

– Затем и приехал. Так кто из ваших питомцев самый способный?

– Таких несколько. Но если говорить о лучшем ученике, то это, пожалуй, Константин Розен.

Улыбка Берия поблекла.

– Еврей?

Мессинг тоже перестал улыбаться.

– Нет, немец из Поволжья. А это имеет какое-то значение, товарищ нарком?

– Вы хотите сказать, что среди русских нет способных к гипнозу? – вопросом на вопрос ответил Берия.

– Почему же, есть. Но вы просили назвать самого способного. Я не виноват, что он немец.

Минуту нарком размышлял, потом принял решение и щелкнул пальцами.

– Хорошо. Давайте посмотрим вашего Розена. Со мной приехал один молодой офицер, он ждет внизу. Попробуем поставить эксперимент на нем.

– А он не обидится? – спросил Мессинг. – Вы предупредили его, что он станет, так сказать, подопытным кроликом?

– Наоборот, он ни о чем не подозревает. Пусть они встретятся с вашим учеником как бы случайно. А мы тем временем незаметно за ними понаблюдаем. Это возможно?

– Да, вполне. Ваш офицер должен будет подняться в триста вторую комнату. Это такой специальный класс… предназначенный для негласного наблюдения за курсантами. Я тем временем объясню Розену, что ему следует делать.

Когда Розен вошел в комнату, капитан Шибанов стоял спиной к двери, изучая анатомическое строение тела человека на плакате «Учпедгиза». Берия, прильнув к замаскированному под висящую на стене картину окну, с нетерпеливым интересом следил за происходящим. Розен – высокий худощавый блондин с нервным породистым лицом – остановился на пороге и отдал честь.

– Товарищ капитан госбезопасности, курсант Розен по вашему приказанию явился, – доложил он приятным, хорошо поставленным баритоном.

Шибанов обернулся и удивленно посмотрел на курсанта.

– По моему приказанию? Курсант, вы что-то путаете. Я ожидаю встречи с товарищем Мессингом, мне сказали, что он сейчас придет.

– Вольф Григорьевич задерживается, – мягким, но убедительным тоном проговорил Розен. – Давайте пока поговорим, товарищ капитан.

Шибанов пожал плечами.

– Ну, давай поговорим. Так ты из его группы?

– Да, – голос Розена стал чуть громче, в нем появились требовательные интонации. – Товарищ капитан госбезопасности, возьмите графин и налейте стакан воды.

Шибанов обернулся. Взгляд его упал на стоящий на столе преподавателя стеклянный графин.

– Зачем, курсант?

– Так надо, – по-прежнему мягко сказал Розен. – Возьмите графин и налейте стакан воды.

– Ну, если только надо, – усмехнулся Шибанов. Подошел к столу, взял графин и налил воды в тонкостенный стакан. – Что дальше?

– Теперь возьмите стакан и вылейте воду себе на голову, – невозмутимо продолжал курсант. – Вы хотите взять этот стакан и вылить воду себе на голову…

Берия затаил дыхание.

– Сейчас он обольет себя водой, – шепнул стоявший рядом Мессинг. – У Розена потрясающие способности к суггестии…

– Слушай, курсант, – сказал Шибанов, озадаченно вглядываясь в гипнотизера, – а у тебя самого с головой все в порядке?

– Разумеется, – монотонным голосом проговорил Розен. – Вы берете стакан и выливаете его себе на голову…

Шибанов посмотрел на стакан в своей руке. Перевел взгляд на курсанта.

– Нет, – хмыкнул он, – я так не играю.

Вернулся к столу и перелил воду обратно в графин. Осторожно закрыл стеклянной крышкой.

– Придумай лучше что-нибудь поумнее…

Розен выглядел ошарашенным. Берия оторвался от окна и грозно взглянул на Мессинга.

– Что это значит? Почему гипноз не действует?

– Я не знаю… – пробормотал Мессинг. – У Розена не бывает осечек…

– А то, что было сейчас – это разве не осечка?

– Послушайте, – гипнотизер так разнервничался, что даже схватил наркома за рукав. – Вы не могли бы позвать вашего офицера сюда… буквально на пару слов.

– Я вам что, мальчик на побегушках? – огрызнулся Берия. Мессинг страдальчески закусил губу.

– Ради бога, простите… Я просто не понимаю, что происходит… и хочу поставить еще один небольшой эксперимент.

– Ну, ладно, – Берия вышел в коридор и заглянул в дверь триста второй комнаты. – Капитан, на минуту.

Шибанов, бросив удивленный взгляд на побледневшего Розена, вышел из класса.

– Зайди вон туда, – бросил ему нарком. – Поговоришь с Мессингом.

Берия задержался в коридоре, глядя через проем открытой двери на убитого своей неудачей Розена. Любопытно было бы подойти сейчас к нему и приказать повторить опыт со стаканом. Если ничего не выйдет и на этот раз, значит, вся затея со школой – дурацкая. Может, Мессинг и уникальный гипнотизер, но учитель из него аховый. Ну, а если у Розена все же получится? Берия представил, как он будет выглядеть с мокрой головой и забрызганным водой пенсне, и его передернуло. Да нет, глупости, у курсанта хватит мозгов, чтобы отказаться гипнотизировать всесильного шефа госбезопасности… Но почему все-таки он не сумел ничего внушить этому капитану?..

– Товарищ народный комиссар, – громким шепотом позвал его Мессинг, – подойдите, пожалуйста, сюда… это потрясающе…

У гипнотизера было лицо человека, с которым заговорила кошка.

– Ваш капитан… это уникальный случай… он абсолютно невосприимчив к внушению. Таких людей на земле очень мало… за всю мою практику это второй такой случай…

– А где был первый? – быстро спросил Берия.

– В Бразилии, в тридцать шестом году… это неважно. Я отдал вашему капитану тот же приказ – вылить на голову воду – а он только рассмеялся. Понимаете – рассмеялся!

– Ну так смешно же, – сказал капитан Шибанов. – Сначала курсант этот малахольный, потом вы… Придумали бы что-нибудь поинтереснее!

– Более того, – торопливо проговорил Мессинг, – у меня есть кое-какие догадки… видите ли, сам я тоже невосприимчив к суггестии. Если только я не ошибаюсь… капитан, вы никогда не замечали за собой талантов гипнотизера? Может быть, у вас получалось внушать что-то кому-нибудь?

Капитан задумался.

– Ну, было дело по молодости. В спецшколе в Ростове ребят на спор на шпагат сажал. Знаете, как бывает – уже почти садишься, а больно, думаешь – нет, не сяду! У некоторых так и не получалось. Так я им слегка помогал. Убеждал, что они могут сесть – и садились ведь! Потом, друга своего однажды убедил, что он высоты не боится, это перед тем, как мы парашютное дело осваивали…

Мессинг просиял.

– Что и требовалось доказать! Капитан, вас не затруднит вернуться в триста вторую комнату и убедить курсанта Розена проделать ту же манипуляцию, что он хотел сделать с вами?

Шибанов вопросительно посмотрел на Берия. Нарком нехотя кивнул.

– Я почти уверен, что у него получится, – возбужденно проговорил Мессинг, когда капитан вышел из класса. – Посмотрите, товарищ Берия…

В окно было хорошо видно, как Шибанов подошел к Розену и заглянул ему в глаза. Они были почти одного роста, но по сравнению с атлетически сложенным капитаном курсант выглядел более хрупким.

– А теперь, салага, возьми графин и вылей себе на голову, – произнес капитан мрачно.

Породистое лицо Розена исказила гримаса. Несколько секунд он изо всех сил сопротивлялся приказу, но потом напряжение, сковывавшее его, исчезло, курсант безвольно шатнулся назад, подошел к столу и резким движением схватил графин.

– На голову, – повторил Шибанов.

Берия и Мессинг смотрели, как вода стекает по светлым волосам Розена, по его безучастному, покорному лицу. Пустой графин дрожал в его руке.

– Потрясающе, – повторил Мессинг. – Я первый раз сталкиваюсь с такими способностями… у парня настоящий дар, ах, если бы только мне дали с ним позаниматься!

– Боюсь вас огорчить, Вольф Григорьевич, – сказал Берия, – но в ближайшее время позаниматься вам с ним не удастся. У меня на этого парня другие планы.

Совершенно секретно!

Начальнику Управления Особых Отделов НКВД СССР,

Комиссару госбезопасности 3-го ранга

товарищу Абакумову

гор. Москва

СПЕЦСООБЩЕНИЕ

Об установлении местонахождении Гумилева Льва Николаевича

Гумилев Лев Николаевич, 1913 года рождения, в настоящее время отбывает срок наказания в Норильском исправительно-трудовом лагере. Осужден в 1938 году Военным трибуналом Ленинградского военного округа по статье 17-58-8 УК РСФСР и приговорен к лишению свободы с содержанием в ИТЛ сроком на десять лет. В июле 1939 г. в связи с пересмотром дела осужден ОСО НКВД по статье 17-58-8 и получил срок заключения в исправительно-трудовом лагере сроком на пять лет.

Глава пятнадцатая Глухие боги Туркестан, май 1934 года Норильсклаг, июнь 1942 года

1

Змея метнулась из-за камня черной молнией.

Он не успел отшатнуться. Почувствовал сильный удар в бедро, резкую боль укуса. Атаковав, змея почему-то не отпрянула, и он, еще не осознав, что произошло, поднял ногу в тяжелом солдатском ботинке и размозжил твари треугольную голову. На темно-серой чешуйчатой коже светлели мелкие ромбовидные пятна – это была эфа, убийца пустынь.

«Я умираю, – подумал он, холодея от первобытного ужаса. – От укуса эфы нет спасения…»

Вытащил нож и вонзил в ногу сантиметра на три выше красных точек, оставленных зубами змеи. Хлынула кровь. Скрипя зубами, он вырезал кусок своей плоти, как древний герой, кормивший птицу Симург. Разорвал рубашку и кое-как перевязал рану.

Его била дрожь, но в глазах пока не темнело, и мышцы не сводило судорогой. Он прислонился к горячему камню, вытянул ноги и некоторое время сидел так, глубоко вдыхая сухой пыльный воздух. Бешено колотившееся о ребра сердце понемногу успокаивалось.

«Может быть, у нее не осталось яда», – с надеждой подумал он. О таких случаях рассказывали. Иногда змеи сходят с ума и бросаются на всех подряд, быстро расходуя свой запас яда. Если это так, ему крупно повезло. Теперь хорошо бы еще добраться до лагеря до наступления темноты…