Ноздри Хана расширились, словно он уловил запах своей жертвы. Именно туда, в аэропорт, направился Борн. Хан не сомневался в этом, поскольку окажись он на месте Борна, то поступил бы точно так же.
Мрачные размышления о том, что Дэвид Уэбб и Джейсон Борн оказались одним и тем же человеком, не покидали Хана с того самого момента, когда он узнал об этом, подслушав разговор подчиненных Линдроса. Сама мысль, что они с Борном работают на одном поле, причиняла боль, потрясала основы мироздания, являясь нарушением всех тех убеждений, которые Хан таким трудом и кровью выстроил для себя. Он сам, без чьей-либо помощи вырвался из душного кошмара джунглей! То, что ему удалось выжить в те первые страшные годы, само по себе являлось чудом, но, по крайней мере, те давние дни принадлежали ему — ему одному! И обнаружить теперь, что он, еще вчера солист и звезда этой сцены, возведенной им лишь для себя, вынужден делить ее с другим, да не просто с кем-то, а с Дэвидом Уэббом, представлялось ему невыносимо жестокой и несправедливой шуткой судьбы. Это неправильно! Это необходимо исправить, и чем раньше, тем лучше! Теперь Хану не терпелось встретиться с Борном лицом к лицу, выложить ему всю правду и, глядя в его глаза, наблюдать, как страшное разоблачение уничтожит его изнутри одновременно с тем, как Хан лишит его жизни снаружи.
Глава 10
Борн стоял под сводами из стекла и полированного металла. Эти хоромы носили гордое название Зал международных вылетов Национального аэропорта Вашингтона. Как и в любом крупном аэропорту, здесь царил настоящий бедлам: бизнесмены с ноутбуками и кожаными атташе-кейсами, семьи, отягощенные бесчисленными чемоданами, дети с куклами Микки-Маусов, Пауэр-Рейнджеров и плюшевыми мишками, торчащими из рюкзаков за их плечами, старики в креслах-каталках, группа мормонов, отправляющихся в какую-то из стран третьего мира, чтобы обращать в свою веру тамошних жителей, держащиеся за руки влюбленные с билетами на райские острова. Но, несмотря на толпы народа, в аэропорту царила некая труднообъяснимая пустота. По крайней мере, для Борна, который видел перед собой лишь пустые лестницы. Это было своеобразное внутреннее зрение — инстинктивная защитная реакция человеческого организма на убийственную скуку.
Для большинства людей в аэропортах, где ожидание — обычное занятие, время как бы застывает. По иронии судьбы, к Борну это не относилось. Для него теперь каждая минута была на счету, поскольку приближала тот срок, когда он будет уничтожен, причем — теми же самыми людьми, на которых он раньше работал.
За четверть часа, проведенные в аэропорту, Борн увидел с дюжину подозрительных людей, которые явно были агентами в штатском. Некоторые из них прогуливались по залу отлета, покуривая или потягивая какие-то напитки из больших картонных стаканов и полагая, что они — неразличимы в гуще обычных людей. Другие заняли позиции возле стоек регистрации, буравя глазами лица пассажиров, которые выстраивались в длинные очереди, спеша сдать багаж и получить посадочные талоны. Борн почти сразу понял, что попасть на рейс ни одной коммерческой авиалинии ему не удастся. Но где же выход? Ведь он должен как можно скорее оказаться в Будапеште!
Борн был одет в темные брюки, дешевую непромокаемую ветровку, черную водолазку и ботинки с высокими голенищами. Кроссовки вместе с остальной одеждой, которая была на нем, когда выходил из «Уолл-Марта», Борн без всякой жалости выбросил в мусорный бак. Поскольку его там успели заметить, изменить внешность было просто необходимо, причем немедленно. Однако теперь, оценив обстановку в аэропорту, он уже жалел о том, что остановил свой выбор на своей нынешней одежде.
Стараясь не попадаться на глаза снующим повсюду агентам, Борн вышел на улицу, в ночь, под плачущее вечерним дождиком небо, и сел в автобус, курсирующий между зданием аэропорта и грузовым терминалом. Усевшись прямо позади водителя, он завел с ним разговор. Водителя звали Ральф, Борн назвался Джо. Когда автобус остановился перед пешеходным переходом, они обменялись короткими рукопожатиями.
— Слушай, я договорился встретиться со своим двоюродным братом, который работает в «ОнТайм», да вот беда — потерял бумажку, на которой он записал мне, как его найти.
— А чем он занимается? — спросил Ральф, нажав на педаль газа и выехав на полосу скоростного движения.
— Он пилот. — Борн пододвинулся поближе. — Так мечтал парень работать в «Дельте» или «Американ»[14], но... В общем, сам знаешь, как это бывает.
— Да, — понимающе кивнул Ральф, — богатые богатеют, а бедных — на помойку. Уж мне-то можешь не рассказывать!
У него был нос пуговкой, копна непослушных вьющихся волос и темные круги под глазами.
— Ну, так ты не сможешь мне подсказать?
— Я сделаю лучше, — ответил Ральф, взглянув на Борна в длинное зеркальце заднего вида. — Когда мы доберемся до грузового терминала, моя смена будет закончена, так что я сам отведу тебя, куда надо.
* * *Хан стоял под дождем, повсюду вокруг него сияли огни аэропорта, а он был погружен в раздумья. Борн, должно быть, почуял присутствие «пиджаков» из агентства еще раньше, чем увидел их. Сам Хан насчитал больше полусотни цэрэушников, а это означает, что в других секциях аэропорта этих ищеек рыскает еще три раза по столько же. Борн отлично понимает, что, как бы он ни переодевался, у него нет ни единого шанса миновать эти кордоны и попасть на любой международный рейс. Они засекли его возле «Уолл-Марта» и знают, как он теперь выглядит. Об этом Хан узнал, прислушиваясь к разговорам в туннеле.
Он чувствовал, что Борн где-то рядом, почти физически ощущал его присутствие, напряжение его мышц, угадывал игру света и теней на его чертах. Хан знал, что он — здесь. В те короткие мгновения, когда они оказывались рядом, Хан незаметно изучал его лицо, понимая, что должен запомнить каждую морщинку, каждое выражение, доступное ему. Что именно ожидал увидеть Хан, когда выражение лица Борна менялось и он подмечал в нем нескрываемый интерес к себе? Одобрение? Восхищение? Для него это оставалось загадкой. Истинно было лишь одно: лицо Борна окончательно поселилось в его сознании. К лучшему или к худшему, но он стал как бы одержим Борном. Они теперь были накрепко привязаны друг к другу, а вместе — к колесу своих страстей, и этому суждено было длиться до тех пор, пока кто-то один не умрет.
Хан еще раз оглянулся вокруг. Борну было необходимо выбраться из города, а возможно, и из страны. Но агентство будет бросать на поиски все новых агентов, непрерывно расширяя свою сеть, хотя бы для этого потребовалось задействовать всех людей, имеющихся в распоряжении ЦРУ. На месте Борна Хан постарался бы как можно скорее выбраться из страны, поэтому он и направился к залу международных прилетов. Войдя внутрь, Хан постоял перед огромной красочной схемой аэропорта и выбрал наиболее короткий путь, ведущий к грузовому терминалу. Если Борн все же решил воспользоваться для бегства именно этим аэропортом, то, учитывая, как плотно агентство обложило все пассажирские рейсы, легче всего ему будет сделать это на борту грузового самолета. Решающим фактором для Борна стало теперь время. Цэрэушники быстро сообразят: Борн не предпринял попытки попасть на борт рейсового самолета, значит, он избрал другой путь. Сразу же после этого они начнут прочесывать карго-терминал и все грузовые суда.
Хан снова вышел под дождь. Он успел выяснить, какие рейсы грузовиков вылетают в течение следующего часа-полутора, и теперь оставалось только проследить за ними, затем, если он все рассчитал правильно, обнаружить Борна и довести дело до конца. Хан более не испытывал иллюзий относительно того, насколько сложна его задача. К его удивлению и печали, Борн проявил себя умным, решительным и неисчерпаемым на выдумки противником. Он нанес Хану серьезную травму, завлек его в ловушку и неоднократно выскальзывал из его, казалось бы, мертвой хватки. Хан понимал, что если он хочет добиться успеха сейчас, то должен преподнести Борну какой-нибудь сюрприз, поскольку теперь Борн знает о его существовании, намерениях и постоянно находится настороже. В подсознании Хана звучал голос джунглей, призывавших его нести смерть и разрушение. Конец этого затянувшегося путешествия уже близко. Теперь, в самый последний раз, он окажется умнее Борна.
* * *К тому моменту, когда они достигли конечного пункта, Борн остался единственным пассажиром в салоне автобуса. Дождь усиливался, все больше сгущалась темнота. Небо стало уже неразличимым, превратившись в сланцевый лист, на котором можно было начертать любое предсказание.
— "ОнТайм" обслуживается на пятом грузовом перроне, вместе с «ФедЭкс» и «Люфтганзой». Там же расположена и таможня. — Ральф остановил автобус и заглушил двигатель. Они вместе выбрались наружу и почти бегом двинулись по бетону летного поля по направлению к одному из выстроившихся в длинную линию огромных уродливых зданий с плоскими крышами. — Это здесь.
К тому моменту, когда они достигли конечного пункта, Борн остался единственным пассажиром в салоне автобуса. Дождь усиливался, все больше сгущалась темнота. Небо стало уже неразличимым, превратившись в сланцевый лист, на котором можно было начертать любое предсказание.
— "ОнТайм" обслуживается на пятом грузовом перроне, вместе с «ФедЭкс» и «Люфтганзой». Там же расположена и таможня. — Ральф остановил автобус и заглушил двигатель. Они вместе выбрались наружу и почти бегом двинулись по бетону летного поля по направлению к одному из выстроившихся в длинную линию огромных уродливых зданий с плоскими крышами. — Это здесь.
Они вошли внутрь, и Ральф отряхнул с одежды дождевые капли. Теперь, рассмотрев его поближе, Борн увидел перед собой человечка с фигурой грушевидной формы и на удивление маленькими руками и ступнями. Ральф показал влево:
— Видишь надпись: «Таможня США»? Пойдешь мимо нее вдоль здания, пройдешь два таможенных поста, там и найдешь своего братца.
— Большое тебе спасибо! — проговорил Борн.
Ральф улыбнулся и протянул ему руку:
— Да брось ты, Джо, о чем речь! Рад был помочь.
Сунув руки в карманы, Ральф потрусил в обратную сторону, а Борн сделал вид, что пошел туда, где располагалась зона, отведенная грузовой авиакомпании «ОнТайм». Однако на самом деле туда он идти не намеревался. По крайней мере, не сейчас. Он повернулся и, стараясь ступать бесшумно, пошел вслед за Ральфом к двери, к которой была прикреплена табличка с крупными буквами: «СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Вытащив из бумажника кредитную карточку, он стал ждать, покуда Ральф не вставит в металлическую прорезь свое служебное удостоверение с магнитной полосой. После этого дверь резко распахнулась, и Ральф исчез внутри, а Борн сделал отчаянный рывок вперед, чтобы успеть всунуть пластиковую карточку как раз в то место, где располагался замок. Дверь захлопнулась, но благодаря маневру Борна язычок замка не попал в предназначенную для него прорезь. Борн сосчитал про себя до тридцати, чтобы дать Ральфу время отойти подальше от двери, а затем бесшумно приоткрыл дверь, убрал кредитную карточку и скользнул внутрь.
Он оказался в раздевалке для технического персонала. Стены помещения были выложены белой кафельной плиткой, цементный пол — устлан резиновыми ковриками, чтобы не поскользнуться, выходя из душа. Перед Борном выстроились восемь рядов локеров — металлических ящиков индивидуального пользования, каждый из которых был заперт примитивным висячим замком с цифровым кодом. Справа открывался проход к душевым кабинам и раковинам, позади расположилось меньшее по объему помещение с писсуарами и туалетными кабинками.
Осторожно заглянув за угол, Борн увидел Ральфа, шлепающего босыми ногами по направлению к одной из душевых кабин. В другой, которая располагалась ближе к Борну, намыливался еще один работник, стоявший спиной к ним обоим. Борн оглянулся и сразу же увидел шкафчик Ральфа. Его дверца была слегка приоткрыта, а на ее ручке висел замок. Ну, разумеется, в столь надежном месте нет никакого риска оставить свой шкафчик незапертым на несколько минут, пока принимаешь душ. Борн открыл дверцу пошире и увидел служебную карточку Ральфа, лежавшую на верхней полке поверх аккуратно сложенной майки. Борн, разумеется, взял ее. Рядом располагался локер, принадлежавший, по-видимому, второму мужчине, мывшемуся в душе. Он был тоже не заперт. Борн поменял замки и запер ящик Ральфа. Водитель автобуса не сразу обнаружит, что его карточка пропала, и это даст Борну хотя бы небольшую фору по времени для того, чтобы он успел выполнить задуманное.
Из тележки с грязной спецодеждой, предназначенной для отправки в прачечную, Борн взял рабочий комбинезон более или менее подходящего размера и торопливо переоделся, а затем, повесив на шею служебную карточку Ральфа, вышел из раздевалки и быстро направился в сторону таможенного поста, где разжился расписанием ближайших вылетов. Будапешт в нем не значился, но через восемнадцать минут с четвертого грузового перрона вылетал рейс 113 авиакомпании «Раш-Сервис», направлявшийся в Париж. На следующие полтора часа не было запланировано вообще ни одного вылета. Что ж, Париж его вполне устраивал, поскольку являлся крупным пересадочным узлом в маршрутной сети европейских воздушных перевозок. Окажись он там, добраться до Будапешта будет парой пустяков.
Борн выбежал на мокрый бетон летного поля. Дождь теперь лил сплошной пеленой, но ни молний, ни грома, который чуть раньше слышал Борн, не было. Вот и чудесно! Борн не испытывал ни малейшего желания узнать, что рейс 113 задерживается из-за нелетной погоды. Он ускорил шаг, желая побыстрее добраться до следующего здания, где располагались третий и четвертый грузовые перроны.
К тому времени, когда Борн наконец добрался туда, он успел вымокнуть до нитки. Пытаясь сориентироваться, он поглядел вправо, затем влево и направился к зоне, где обслуживалась авиакомпания «Раш-Сервис». Там было довольно безлюдно, и это играло против Борна. Когда вокруг много людей, всегда легче затеряться, укрывшись от любопытных глаз. Найдя дверь, предназначенную исключительно для обслуживающего персонала, он сунул идентификационную карточку в прорезь электронного устройства и с облегчением услышал щелчок открывшегося замка. Толкнув дверь, Борн вошел внутрь. Он петлял по бесконечным коридорам с серыми стенами, проходил мимо хранилищ, до потолка уставленных контейнерами для грузов, и по мере его продвижения вперед все сильнее становилось специфическое здешнее амбре — смесь запахов смолистого дерева, опилок и картона. Тут ощущалась своеобразная атмосфера: казалось, здесь нет ничего постоянного, все находится в непрерывном движении, жизнью здешних обитателей заправляют погода и расписание, а главная их забота — не допустить ни малейшей ошибки, со стороны как людей, так и техники. Здесь негде было присесть, перевести дух.
Глядя прямо перед собой, Борн шел уверенным шагом, нацепив маску начальственной важности и неприступности. Вскоре он достиг еще одной двери — на сей раз обшитой стальными листами. На уровне лица в ней было проделано небольшое окошко, сквозь которое Борн увидел стоявшие на бетоне самолеты. Одни разгружались, другие — наоборот. Для него не составило труда вычислить борт, принадлежащий «Раш-Сервис». Грузовой люк его был открыт нараспашку. От заправочной горловины самолета тянулся шланг к цистерне стоявшего неподалеку топливозаправщика. Процессом заправки руководил мужчина в непромокаемом плаще и с капюшоном на голове. Командир экипажа и второй пилот находились в кабине, проводя последние предполетные проверки.
В тот момент, когда Борн уже собрался сунуть карточку Ральфа в прорезь электронного замка, зазвонил сотовый телефон Алекса. Это был Робиннэ.
— Жак, похоже, через несколько минут я вылетаю в вашем направлении. Не могли бы вы встретить меня в аэропорту часов, скажем, в семь или около того?
— Mais oui, топ ami. Позвоните мне, когда приземлитесь. — Робиннэ продиктовал Борну номер своего мобильного телефона. — Я счастлив, что увижу вас так скоро.
Борн понял тайный смысл этих слов. На самом деле Робиннэ радовался тому, что Борну удалось выскользнуть из лап агентства. «Нет, — подумал Борн, — этому радоваться еще преждевременно». И все же от спасения его уже отделяли считаные минуты.
— Жак, что вам удалось разузнать? Вы выяснили, что такое NX-20?
— Боюсь, что нет. Никаких данных о существовании подобного проекта я не обнаружил.
Сердце Борна упало.
— А по поводу доктора Шиффера?
— Вот здесь мне повезло больше, — ответил Робиннэ. — Доктор Феликс Шиффер работает на АПРОП или, по крайней мере, работал.
Борну показалось, что незримая холодная рука схватила его за горло.
— Что вы имеете в виду?
Борн услышал шуршание бумаги и понял, что его друг сверяется с данными, полученными по специальным каналам из Вашингтона.
— Доктор Шиффер более не значится среди сотрудников АПРОП. Тринадцать месяцев назад он уволился.
— И что с ним случилось дальше?
— Понятия не имею.
— Он что же, просто исчез? — недоверчиво спросил Борн.
— В наше время, как это ни странно, такое порой случается.
На несколько секунд Борн закрыл глаза.
— Нет, нет. Он где-то был... Должен был быть...
— А потом?
— Он не сам исчез, это его «исчезли», причем профессионально.
Теперь, когда выяснилось, что доктор Шиффер пропал без вести, необходимость как можно скорее оказаться в Будапеште стала еще более острой. Единственной ниточкой, оставшейся у Борна, был ключ от номера в отеле «Великий Дунай». Он посмотрел на часы — времени оставалось в обрез. Нужно спешить.
— Жак, благодарю вас за помощь.
— К сожалению, она оказалась не слишком впечатляющей. — Робиннэ, казалось, колебался, желая сказать что-то еще. — Джейсон...