— К запасам Пинежского – никоим боком! «Энрон» подделывал финансовую отчётность. А запасы? Вы сами твердите: геологическая неопределённость! Я советовался с юристами. Господин Сусанин считает, ни в России, ни в Америке юридической угрозы нет никакой. Коммерческая угроза – только в США. Самое худшее: штраф от SEC и огласка в прессе. В тюрьму никого не посадят – не за что.
— Ежели огласка – акции НХЭЛ обвалятся, как кирпич.
— «Ежели»! Вероятность-то низкая! А ущерб от сокращения запасов? Акции рухнут с вероятностью сто процентов. Поэтому, из двух зол, я, как ответственный менеджер, обязан выбрать меньшее!
— Я не хочу в этом участвовать, Эндрю.
— Можете писать заявление об уходе.
— Отличная идея. Pourquoi pas?
— Поверьте, ваш уход компания переживёт! — сказал я, думая про себя: без Кальвина хреново. Хотя, незаменимых людей не бывает, даже незаменимых гиков.
— Не сомневаюсь, переживёт. Но я сам не хочу переживать позор вместе с вами, Эндрю. Моё заявление будет у вас на столе через десять минут. К тому же, у меня наклёвывается неплохая позиция в Штатах. В компании, правда, три с половиной постоянных сотрудника, зато я попадаю сразу в Совет Директоров.
— Хорошо. Если нужны рекомендации, можете смело давать мой адрес…
— Да уж обойдусь как-нибудь без ваших рекомендаций. Однако… спасибо.
Кальвин вышел, а я позвал секретаря и скомандовал назначить на два часа срочное совещание с начальницей HR, а на три – с Сандрой Клейн.
Сандра вошла в кабинет, улыбаясь, и заявила прямо с порога: — У меня рождественский подарок, Эндрю![37] Проект восточного фланга пробили! Буровики неожиданно сняли все возражения и утвердили бюджет в полном объёме. Я даже не ожидала, они сдадутся так быстро. Документ принесут вам на подпись в понедельник!
— Отличная работа, Сандра! Со слов Кальвина Ланца, без вас проект шёл бы куда медленнее.
— Он преувеличивает мои заслуги.
— Что вы, доктор Клейн! Уверен, когда начнём бурить, ваши руководящие способности проявятся ещё нагляднее.
— Проекту ещё требуются подписи в русском «Надзоре». К сожалению, раньше февраля разрешения не дадут. Десять уровней бюрократии, а все ключевые фигуры уже взяли отпуск. Катаются на лыжах в Европе, будто трасса в Ново-Холмске чем-то хуже. Потом весь январь праздновать будут: Новый Год, Православное Рождество, Русский Новый Год. Никого не сыскать.
— Февраль – тоже отлично, Сандра. Никто не ожидал чудес, а у платформы есть шанс подготовиться к бурению. У меня для вас тоже – рождественский подарок.
— В самом деле?
— Хочу предложить вам повышение.
— Повышение? Я в НХЭЛ всего девять месяцев!
— Так что? Вы – доктор философии, нефтяной геолог.
— Палеонтолог.
— Неважно. Руководили лабораторией в университете, не так ли? Восточный фланг у вас получился отлично. Уверен, с Техническим Директоратом – справитесь.
— В смысле: с Техническим Директоратом?
— Вы не ослышались: с Техническим Директоратом. Храните пока в секрете, но Кальвин Ланц решил покинуть НХЭЛ. Другую работу нашёл – в Соединённых Штатах. Прямиком в Совет Директоров! Пытаться удержать такого сотрудника в Ново-Холмске – просто неприлично с моей стороны.
По растерянному взгляду Клейн было заметно, она находится в состоянии близком к обмороку. Я поспешил успокоить:
— Сандра, вы прекрасно справитесь! Я вам лично стану помогать. Давайте так: каждый понедельник, в пять вечера, вы приходите в этот кабинет, обсуждаем все проблемы. Считайте, я стал вашим личным тренером в области менеджмента!
— Не знаю, Эндрю. По-моему, в Директорате есть кандидаты куда достойнее. К тому же, предложения по скважинам на восточный фланг – всего лишь бумажка. Что реально выйдет – неизвестно. Аластаир Мак-Брайд считает…
— Доктор Мак-Брайд – всем известный пессимист. Не обращайте внимания. Вот вам первое наставление по менеджменту: думайте позитивно. Слышали про «Принцип Поллианны»?[38]
— Я читала книжку. Вам на Рождество от церкви подарок. Заместо долгожданной куклы, в свёртке пара подержанных детских костылей! А вы радуетесь: у вас ноги прямые, и костыли пока ни к чему. Всегда считала это детской историей с фальшивой моралью.
— Поглядите под другим углом. Я называю: «Деловой Поллианнизм». Скажем, есть два изобретателя: Смит и Джонс. Одновременно, им приходит в голову некая идея. Смит начинает идею мысленно критиковать, и к концу дня у него есть двести обоснований, почему не сработает. Плюнув, он занимается чем-то другим. А Джонс – точно как Поллианна из книжки. Плохого не замечает, а видит только положительные стороны. Первые опыты неудачны, – а изобретатель не расстраивается. Его критикуют, даже высмеивают, – он улыбается и продолжает работать. Угадайте, кто запатентует: Джонс или Смит?
— Аналогия понятна. Я никогда не думала про «Принцип Поллианны» в таком ключе.
— Сходите завтра в HR. Зарплата и всё прочее – в соответствии с новой позицией. Правда, мне кадровики сказали, раз скачок через разряд тарифной сетки, вам придётся полгода походить «Временно Исполняющей Обязанности». Принимаете предложение?
Сандра выдохнула, будто собираясь нырнуть в ледяную воду, — Принимаю!
Глава 6. Сандра Клейн, ВРИО директора, Технический Директорат НХЭЛ.
Оглушительный взрыв прогремел в среду на нефтеперегонном заводе компании «Эксон-Мобил» в городке Торранс, пригороде Лос-Анджелеса, штат Калифорния. Взрыв и пожар практически уничтожили блок обработки коммерческого бензина. По заявлениям Службы Спасения, четверо рабочих завода получили лёгкие ранения, в окружающих зданиях взрывной волной выбиты окна.
«Эксон-Мобил» уже подтвердила факт «небольшого происшествия» на заводе, но без подробностей. В заявлении указывается, на заводе задействованы аварийные процедуры для локализации аварии, а сотрудники компании, при поддержке пожарных и других служб, – ликвидируют последствия. Четыре подрядчика «Эксон» доставлены в местную больницу с незначительными травмами.
«Рейтерс»
Среда, 18 февраля, 2015 г.
Контракт с НХЭЛ подвернулся вовремя. Ещё месяц, и маму пришлось бы забирать из клиники. Представляете болезнь Альцгеймера? Надеюсь, нет! Впрочем, если сами больны, слабоумие быстро прогрессирует, и через пару лет – вы совершенно счастливы. А вот ваши родственники… Ладно, не будем о плохом.
Вторая проблема – ипотека. До сих пор не понимаю, зачем мне понадобился дом в Лейдене. На полпути между Гаагой и Амстердамом, настоящей работы не найдёшь, а народ дважды в день толкается в электричках. Хотя, и в Амстердаме – с работой так себе. Кто сказал: GFC закончился? В Америке – может и закончился, а в Европе?
Университетская наука – прекрасное достижение цивилизации, но зарплаты смешные. Главное в жизни – выиграть грант. Однако, научные гранты теперь – бoльшая редкость, чем реальная работа в Европе. На исследования в области нефтяной геологии деньги давать перестали в 2008 году, как отрезало. Инженерные факультеты кое-как выживали на «зелёнке»: придумывали «бесшумные» ветряки и солнечные водонагреватели. С солнечными батареями для производства электроэнергии сразу вышел облом. Хоть Лейден и считается в Нидерландах «родиной современного электричества», дальше лейденской банки в 1745 дело не заладилось. Электрические технологии с тех пор отправились в кругосветку: из Англии в Америку, оттуда – в Японию, да так и застряли в Южной Корее и на Тайване.
В середине 2013, закончились и ветряки. Трудолюбивые и умелые немцы понастроили их тысячами и доказали всему миру: ветер – дело непостоянное. Сегодня дует – завтра нет. Моряки и мельники в Голландии знали этот печальный факт ещё при Римской Империи. Если теряете деньги на «классических» ветрогенераторах, на высокотехнологичных и дорогих «бесшумных» – разоритесь вдвое быстрее. Впрочем, с моей докторской в области строения органов зрения беспозвоночных Каменноугольного периода, ветрогенераторы меня интересовали не больше, чем любой другой источник электричества и финансирования. На мои профессорские потуги – два академических часа в неделю – особенно не разгуляешься.
Итак, повезло. Настоящая работа, на настоящем газовом месторождении. За настоящие деньги! Мои беспозвоночные Каменноугольного периода поглядели на циферки годовой зарплаты, и у них от удивления вывалились все органы зрения! Как говорится, «от такого предложения невозможно отказаться».
До НХЭЛ, в России я как-то не побывала, даже в качестве туриста. Москва оказалась современным городом. Аэропорт «Домодедово» похож на амстердамский «Схипхол»: огромный, удобный, но уже перегруженный. «Аэроэкспресс» – не хуже экспресс-поездов в Нидерландах, и примерно соответствует по стоимости билетов. Несколько подкачала московская подземка. Карманный путеводитель расписывал красоты «подземных дворцов Метро», но в реальности наблюдались: грязь, толпы, зверское выражение на лицах большинства пассажиров.
Я прогулялась по Красной Площади, с последующим посещением Кремля. На музей «Грановитая Палата» – решила не тратиться. Так мой туризм закончился, и начались рабочие будни.
Из Москвы в Ново-Холмск летела в бизнес-классе «Аэрофлота». Руководителям отделов в НХЭЛ положены дорогие билеты.
Маленький аэропорт Ново-Холмска по сравнению с блистающими стеклом и алюминием «Домодедово» или «Схипхол» – выглядел убого. По самоходной лесенке пассажиров выгружают прямо на взлётное поле. Для бизнес-класса подали отдельный автобус, дребезжащий и крепко пропахший бензином. Хорошо, я прошла иммиграционный контроль в Москве. В Ново-Холмске из автобуса надо тащиться на второй этаж, чтобы поставить штампик в паспорт! Похоже, создатели аэропорта хотели прикрутить ко второму этажу трапы и выгружать самолёты прямиком в паспортный контроль, но вспомнили, так не умеют пока, и решили ограничиться лесенками и автобусами.
У выхода, водитель держал табличку с логотипом НХЭЛ. Его новенький чёрный «Лендкрузер» доставил меня в городок «Сосенки», где квартира-студия тоже оказалась абсолютно новой и вполне приличной.
Офис НХЭЛ – ничего примечательного: стандартное железобетонное здание, кабинеты-«стекляшки» для начальства, «загоны» и «кубики» – для личного состава. На стене инструкция на случай землетрясения: здание сейсмоустойчивое, поэтому никуда убегать не надо. Если сильно трясёт – спрятаться под столом! Оказалось, все шкафы намертво прикручены к стенам, а стеклопакеты в окнах – армированы алюминиевой сеточкой.
По сравнению с огромными комнатами Лейденского университета, мой новый кабинет был мал: два на три метра, зато заместо антикварной мебели – всё по последнему слову техники. У алюминиевого кресла – десяток регулировок. Нажатием кнопки – столешница поднимается или опускается. Два огромных плоских монитора стоили наверняка больше университетского сервера.
«Устраивайтесь, — сказал Ланц, — Элли, наша секретарь, поможет вам с отделами IT и Собственной Безопасности. В понедельник пройдёте обязательное обучение по технике безопасности. Называется «BOSS/HUET/ASE». Не доводилось раньше?»
«Нет.»
«Все специалисты обновляют квалификацию каждые три года. Как посвящение в масонскую ложу…»
У масонов при испытаниях – фартуки и белые перчатки, у нефтяников – космические скафандры. Комплект для выживания в арктическом море слегка похож на высотный костюм пилота. Сделанный из толстого неопрена, подбит изнутри слоем губчатой термозащиты. Снимаем обувь. Левая нога, правая нога, левая рука. Теперь – голову! Горло сжимает резиновая манжета. Правую руку – в рукав, потянуть за хлястик герметичной «молнии». Через три минуты в скафандре становится жарко, а по коже ползут капельки пота. Но это хорошо: как окажетесь в ледяной воде, температура будет в самый раз.
Кроме термозащиты, прямо в костюм вмонтирована надувная подушка. Через клапан – надувать. На голову можно натянуть капюшон и закрыть всю нижнюю часть лица, как намордником. Уродливые трёхпалые перчатки приделаны к рукавам на верёвочках. Справа на груди – проблесковый маячок, слева – свисток для привлечения внимания. Вот крепление фала – на случай, если понадобится выдернуть вас из воды вертолётом. Поверх костюма, надеваем спасательные жилеты, с баллончиками углекислого газа для поддува.
Всё? Нет, интересное только начинается. Оказывается, внутри костюма есть ещё один воздушный мешок – «третье лёгкое», или «ребрифер». Отстегнув карман на груди, извлекаем гофрированную трубку и зажим для носа. Трубка вставляется в рот, как у акваланга. Глубокий вдох, нажать кольцо, выдох! Мешок наполняется воздухом. Инструктор заявляет, воздуха достаточно на девяносто секунд, а можно и три минуты дышать, если умеючи. Молодой русский парень, помбур с платформы «Пинежское-Альфа», – незамедлительно демонстрирует, но его останавливают. Он аквалангист-любитель, может задержать дыхание на пару минут вообще без всяких воздушных мешков.
«HUET» – Helicopter Underwater Escape Training, тренировка по выходу из тонущего вертолёта. Пять человек пристёгнуты к креслам в пластиковом макете кабины вертолёта «Супер-Пума». Кран выдвигает макет над бассейном. Внизу, на глубине четырёх метров, шевелят ластами два аквалангиста. Если кто застрянет в кресле – будут спасать.
«Внимание пассажирам! Аварийное приводнение! Приготовить ребриферы!»
Я открываю клапан ребрифера, стиснув зубами загубник, зажимаю нос прищепкой. Дышится ещё нормально, но от адреналина уже сводит лёгкие. Голову назад, до упора в кресло. Руки – крест-накрест на ремни безопасности. Ступни впиваются в оббитый резиной пол.
«Море! Море! Море!»
Модель вертолёта плюхается в бассейн. Конечно, в реальной ситуации удар куда сильнее. Кабина быстро наполняется ледяной водой.
Когда вода поднимается до груди, следующее действие. Глубокий вдох. Дрожащие пальцы отпускают кольцо ребрифера. Выдох. Правая ладонь – на шнуре в рамке иллюминатора, левая – на застёжке пятиточечного ремня вертолётного кресла.
Кабина дёргается, и нас переворачивает вниз головой. Перед глазами проносятся пузырьки воздуха. Теперь надо выдернуть шнур и выдавить иллюминатор. Только после этого – расстёгивать ремни. Я поступаю наоборот и иду на всплытие в сторону оказавшегося наверху пола, отпустив от неожиданности иллюминатор. Время сжимается, воздух в трубке становится вязким, как пластилин. Задохнусь, проносится в голове. Но передо мной вдруг лицо в чёрной маске. Аквалангист вынимает стекло макета снаружи, и тащит меня из вертолёта. Показав пальцами «О-кей», отпускает, – и костюм резво выбрасывает на поверхность. Выплёвываю загубник. Слегка пахнущий хлоркой, этот воздух – самый лучший вдох в моей жизни!
После «HUET» последовали учения «BOSS», Basic Offshore Survival Skills, базовые навыки выживания на море. В тех же скафандрах, но уже промокших и жутко холодных, мы учились прыгать в воду со спасательными жилетами, собираться группой, залезать на надувной плот, выставлять вахтенных и сигналить вертолётам. Оказывается, в комплекте спасательного плота есть даже рыболовная снасть, на случай, если придётся выживать в море неделями.
Вернувшись в «Сосенки» около шести вечера, я упала в постель и проспала беспробудно до утра, а нутро автобус НХЭЛ повёз всех выживших «на вышку». «ASE», Arctic Structure Escape, или спасение с арктической платформы. Одетые уже в другие «скафандры» – вдвое больше габаритами и с несъёмными перчатками, мы спускались с высоты десятого этажа по верёвочным клеткам, сильно напоминавшим трубу для сброса строительного мусора.
До обеда инструктор ещё успел показать видео «Запомни: Пайпер-Альфа», как платформа в Северном море за два часа пожара превратилась в торчащий из волн окурок, прихватив с собой в Рай сто семьдесят шесть человек. Всю вторую половину дня буровики провели на симуляторе: бегали в противогазах и «спасали» заполненные песком манекены. К счастью, в списке необходимых геологам знаний практическое пожаротушение не значилось, поэтому меня отпустили изучать город.
Ново-Холмск – однозначно не Европа, но жить можно и тут. Стандартный набор развлечений для нефтяников: бары и рестораны. Два торговых центра: «старый», ещё с советских времён, и «новый», только что отстроенный. В последнем есть даже кегельбан и кинотеатр. Убогий городской парк, с навсегда заржавевшими аттракционами, зато вход – бесплатный. Дальше за парком – великолепная горнолыжная трасса, с новеньким фуникулёром.
Интересное впечатление оставило посещение местного рынка. С одной стороны площади – нищенские палатки с «фирменными» подделками из Китая. В магазине морепродуктов глаза разбегались от копчёной рыбы, невероятных размеров камчатских крабов и красной икры. Овощные лотки выглядели грязными, скудными, и притом – дорогими. Противоположную сторону площади занимали вполне современные модные магазины, с европейским ассортиментом и вдвое дороже голландских цен. Отражаясь в сверкающих витринах, маневрировал на инвалидном кресле безногий в военном камуфляже, тыкая в прохожих засаленной шапкой. Ясно: покупать еду следует в супермаркете, а на рынок – исключительно за дарами моря.
На следующее утро, я сидела в несколько более просторном кабинете Ланца, а тот ставил мне первую задачу: проект бурения на восточном фланге Пинежского.
«Кальвин, я в бурении мало что понимаю.»
«В современной нефтедобыче, Сандра, универсалов нет. Скажем, я плохо разбираюсь в гидродинамике, но у меня есть специалисты. Аластаир Мак-Брайд – вообще гений. Вы защищались как палеонтолог?»
«Да.»
«Значит, ваши сильные стороны – общая геология и седиментология. Сколачивайте рабочую группу: один структурный геолог, один петрофизик, два инженера-разработчика, два технолога. Динамическая модель уже построена. С июня, кластер – в вашем полном распоряжении. Когда обоснуете координаты забоев, дадим на три или четыре недели инженера по конструкции скважин.»