– Джекпот!
Ян непроизвольно дёрнулся и застыл на месте. Ужаса в голосе Чероки ему ещё слышать не доводилось. Ян обернулся: индеец, неотрывно глядя куда-то вправо, пятился в направлении притаившейся за спиной «комариной плеши».
– Стоять! – гаркнул Ян.
Чероки охнул и остановился. Тогда Ян медленно повернул голову вправо и обмер. Через огороды, едва касаясь ступнями земли, на них надвигалось покрытое лоснящейся бурой шерстью человекоподобное существо. Перемещалось оно плавно и в то же время стремительно, мёртвая трава разлеталась в пыль у него под ногами.
– Великий дух! – ахнул Чероки.
Он упал на колени, склонил голову и молитвенно сложил руки.
Ян, не в силах сдвинуться с места, обречённо смотрел, как существо приближается. Страшно было отчаянно, жутко: чёрные, без зрачков глаза человекообразной твари гипнотизировали, приковывали к месту, не позволяли даже пошевелиться.
В двадцати шагах существо остановилось, вытянуло тонкую, сплошь заросшую бурой шерстью конечность и направило её на Чероки. Человек, понял внезапно Ян, глядя на раскрывшуюся пятипалую ладонь. Только страшный, уродливый. Он перевёл взгляд на субтильную, с широкими бёдрами и узкой талией фигуру. Женщина, понял Ян. Человеческая женщина, вернее, была ею.
Из ладони существа полыхнуло вдруг красным, а потом и пошло пульсировать расходящимися кругами. Затем конечность развернулась к Яну. Страх внезапно ушёл, сменившись любопытством.
– Ты кто? – спросил Ян.
Существо не ответило. Красные всполохи в его ладони начали тускнеть, стали розовыми, затем кремовыми, матово-белыми, а потом и вовсе прекратились, потухли.
– Как? Тебя? Зовут? – медленно, перемежая паузами, вытолкнул из себя слова Ян.
Существо вновь не ответило. Их взгляды встретились. Чёрные, без зрачков глаза смотрели на Яна в упор, не мигая, и ему вдруг показалось, что смотрели дружелюбно, с приязнью. Секунду спустя существо развернулось косматой спиной и легко, чуть ли не грациозно, едва касаясь ступнями земли, помчалось прочь.
– Что это было, Джекпот?
Ян задумчиво глядел вслед исчезнувшей в переулке Второго Слепого квартала фигуре.
– Пошли, – сказал он. – По-моему, она нам показала дорогу.
Октябрьский дождь без устали лил всю ночь, а с восходом и вовсе превратился в ливень. Злые косые струи хлестали по улицам Рексополиса, по крышам домов, по сиротливо жмущимся к тротуарам автомобилям и по лицам смельчаков, отважившихся на пешую вылазку.
Чероки подогнал «додж» к крыльцу длинного двухэтажного строения в Чайна-тауне, Китаец Ю выскочил и, волоча на плече мешок с хабаром, припустил к дверям.
– Я в «Полную Пустышку», – сказал Чероки. – Ты как?
Ян отрицательно помотал головой. «Полная Пустышка» принадлежала Карлику Цмыгу, как и большинство других питейных заведений в стремительно растущем Рексополисе. Мстить Цмыгу Ян больше не собирался, но посещать его владение не хотел, из какого-то неосознанного до конца принципа.
– Подбрось меня в гостиницу, – попросил Ян.
В гостинице на окраине он жил неполных полтора месяца. Была та довольно убогой, страдала от сквозняков и радовала постояльцев невыветривающимся мышиным запахом. Цмыгу, однако, она не принадлежала, номер вместе со скудным пансионом стоил дёшево, поэтому привередничать Ян не стал. В конце концов, большой разницы, где ночевать, нет, в особенности тому, кому приходилось коротать ночи в Зоне.
Перебраться из Хармонта в Рексополис Яна уговорил Чероки. В тот же день, как встретил его, отсидевшего срок, у тюремных ворот.
– Любопытных меньше, – загибая пальцы, перечислял преимущества Чероки. – Копов тоже меньше, патрулей, гнид всяких. А нашего брата, наоборот, больше. Да и Чёрное озеро, считай, под боком. Я прикупил небольшую лодку. Мотор навесил, можно, если что, уйти по воде.
В гостинице Ян улёгся на спину на узкую неудобную кровать, просунул руки под голову и задумался. Ему уже за тридцать, половина сознательной жизни прошла за решёткой, родных нет, перспектив тоже нет за исключением одной – рано или поздно свернуть себе шею.
– Сволочи, – вслух сказал Ян. – Вы сделали-таки из меня убийцу, уголовника, выгнали, выставили меня из мира, в котором живут порядочные люди. Я ни на что не способен, и у меня ничего нет, кроме умения ненавидеть и выживать.
К чёрту, решил Ян. Надо убираться отсюда. Скопить денег, купить подложные документы и удрать. Пускай ищут потом со своим поганым законом об эмиграции, пускай попробуют. Осесть где-нибудь в глуши, найти работу, неважно какую, да хотя бы снова на разгрузке вагонов, и не думать больше о том, что «жить» и «вцепиться в глотку» – понятия одного свойства.
Две тысячи зелёных у него есть, зарыты на прежнем месте. Ещё тысячу принесёт, когда сдаст хабар, Китаец. Ну и по мелочам. Был ещё «Золотой шар», закопанный на западном склоне пика Боулдер, за «шар» можно, по всей видимости, выручить немало.
Ян стиснул зубы. «Шар» он не отдаст. Пускай его считают суеверным идиотом, пускай он сам себя считает суеверным идиотом, но кто его хранил, кто сберегал там, где любого другого уже десять раз бы застрелили, зарезали, удавили гарротой, обуглили, сожгли, расщепили на атомы. Кто, если не «шар». Он всё, что у Яна есть, единственная ценность, которая у него осталась.
Незаметно Ян заснул, а когда пробудился, дождь уже стих, сквозь поредевшие облака озорно выглядывало солнце. До полудня Ян провалялся в постели, отдыхая, отходя от вчерашнего, от Зоны, от немигающего взгляда чёрных глаз с заросшего шерстью лица. Потом поднялся, не спеша выбрался из убогой гостиницы наружу, зашагал, засунув руки в карманы, по улице к центру. Чероки прав, надо выпить, думал он, огибая лужи. Хватит жить анахоретом, в память о прошлом соблюдающим спортивный режим. Кому они нужны теперь, его здоровье, сила, мужество и упорство. Да никому, включая его самого.
Итак, сегодня он напьётся. И снимет девку, любую, первую попавшуюся, наплевать, как она будет выглядеть и сколько потребует за услуги. Надо…
Пронзительный автомобильный гудок за спиной заставил Яна сгруппироваться и рефлекторно, не думая, отскочить в сторону. Гружённая строительными материалами фура миновала Яна, напоследок смачно въехав задними колёсами в лужу и обдав его с ног до головы грязью. Мгновенно накатила злость: привычка никому и никогда не давать спуску въелась в него, впиталась, стала его частью. Ян заозирался, заметил в придорожной грязи обломок кирпича, подхватил его и с силой метнул притормозившей в трёх десятках шагов фуре вслед. Зеркало заднего вида со стороны пассажирской дверцы разлетелось вдребезги. Секунду спустя эта дверца отворилась, и на дорогу спрыгнул человек, высоченный, в дождевике с закрывающим лицо капюшоном.
Ну давай, подумал Ян, давай иди сюда, наваляй мне, рискни. Человек в дождевике шагнул по направлению к нему раз, другой и откинул капюшон. Кулаки у Яна разжались. Перед ним стояла во весь рост та самая чёрная девчонка, великанша, силачка, охранница Карлика Цмыга, на которую он не сумел поднять руку и поэтому огрёб десять лет тюрьмы. Девчонка сбросила дождевик, не глядя, закинула его в кабину и осталась в атласно-белой безрукавке, обтягивающей тело и контрастирующей с угольно-чёрной кожей. Мускулатура на руках была у неё под стать мужской, а фигура подчёркнуто женская, с длиннющими ногами, широченными бёдрами, узкой талией и высокой, распирающей безрукавку грудью. Ян взглянул великанше в лицо и поразился его выражению: суровому и мужественному, как у сталкера в Зоне, и простодушному, наивному, детскому одновременно.
– Ты, я смотрю, сменил кредо, – сказала девчонка, приблизившись и глядя на Яна сверху вниз, – из убийцы переквалифицировался в хулиганы.
Ян вздрогнул: чёрная великанша говорила сиплым простуженным басом, словно старый пропойца, и в то же время было в её голосе нечто… Спроси его, Ян не сказал бы, что именно.
– А ты из охранницы в экспедиторшу? – вопросом на вопрос в тон великанше ответил Ян.
Та неожиданно улыбнулась.
– Не только, – пробасила она. – Я ещё телохранительница, порученка, детская нянька, а теперь, вдобавок ко всему, и маляр.
Она кивнула на недостроенный, без окон, дверей и крыши, трёхэтажный особняк с колоннами, возвышающийся за чугунной решёткой по правую сторону улицы. Ян едва не присвистнул, разглядев масштабы строительства: огромный земельный участок, котлован для бассейна олимпийских размеров и сложенные в аккуратные штабеля мраморные плиты.
Фура с трудом развернулась на узкой улице и задом стала заезжать в прорезанные в чугунной решётке ворота.
– Что, нравится? – хохотнула великанша. – Или язык от восхищения проглотил? Ладно, я, между прочим, твоя должница.
– Точно, – сказал Ян. – Ты мне должна десять лет.
Девчонка расхохоталась было, но секунду спустя оборвала смех.
– Меня Сажей зовут.
– Ян. То есть Джекпот, – торопливо поправился Ян. – Любопытная у тебя кличка.
– Точно, – сказал Ян. – Ты мне должна десять лет.
Девчонка расхохоталась было, но секунду спустя оборвала смех.
– Меня Сажей зовут.
– Ян. То есть Джекпот, – торопливо поправился Ян. – Любопытная у тебя кличка.
– Это не кличка, а имя, – весело усмехнулась девчонка-великанша. – Можно сказать, я эдакий алмаз, только чёрный, как уголь. Так куда ты собрался, мистер Джекпот? Если снова со стволом через ограду, то ещё рано: видишь, нет никого. Ты подожди полгодика, потом лезь, я тебя буду ждать в саду.
Ян улыбнулся. Девчонка неожиданно начала ему нравиться.
– Уговорила, – сказал он. – Запишу, чтоб не забыть, в блокнот. Но сейчас я шёл совсем за другим.
– За чем же?
– Собирался как следует выпить и снять девку, – глядя собеседнице в глаза, дерзко ответил Ян.
Сажа хмыкнула.
– Насчёт девки не гарантирую, но выпить мы могли бы вместе. Платить за меня не надо, я девушка самостоятельная.
– Договорились. Только не в заведении твоего хозяина, меня от них воротит, да и от него тоже.
Сажа на мгновение замялась.
– Ладно, – сказала она. – Хотя лучшие бары здесь принадлежат именно ему. Но изволь, я знаю приличный ирландский паб неподалёку. Подождёшь, я переоденусь?
– Конечно, – кивнул Ян. – Только не вздумай надеть каблуки.
Сажа прыснула и умчалась. Ян неожиданно поймал себя на том, что непроизвольно улыбается и уже, по-видимому, давно. Девчонка ему решительно нравилась.
В пабе было темно и многолюдно. Ян заказал «скотч», и они с Сажей выпили за знакомство.
– За старое, – подмигнула она. – Мы ведь знакомы давно.
Ян выпил вновь, потом ещё раз и ещё. С новой старой знакомой оказалось легко, словно они и в самом деле знали друг друга все десять лет с тех пор, как впервые увиделись.
– Ты не собираешься пригласить меня потанцевать?
Ян невольно покраснел в темноте.
– Я не умею, – признался он. – В молодости пробовал пару раз, оттоптал ноги партнёрше.
– Мне оттоптать ноги непросто, – рассмеялась Сажа. – Я сама кому хочешь оттопчу.
Сексуальность, понял внезапно Ян. Вот что мне почудилось в её голосе. Скрытая, спрятанная за внешностью цирковой силачки. От выпитого у него закружилась голова. Или не от выпитого, подумал Ян. Кажется, голова у него кружится от желания.
– Нет, – сказала внезапно Сажа.
– Что «нет»?
– Второй пункт твоей сегодняшней программы откладывается. Девку тебе придётся искать в другом месте.
Голова перестала кружиться. Ян вытянул из пачки сигарету, закурил. Веселье и лёгкость ушли, сменившись всегдашней настороженностью и злостью.
– Хорошо, – сказал он. – В другом так в другом.
Сажа накрыла ладонью его руку.
– Знаешь, я не ложусь под мужчин. Даже если они мне нравятся, хотя такое случалось нечасто. За мной пытались ухаживать, но я всем ставила условие. Я стою десять вынесенных из Зоны «пустышек» или два десятка «чёрных брызг», на выбор. Желающих не нашлось.
Сажа невесело рассмеялась.
– Дай мне сигарету, – попросила она. – Когда-то это было игрой, потом тестом. Сейчас условие невыполнимо. Хабара в доступных местах почти не осталось.
– Не осталось, – механически повторил Ян. – Так что же, ты станешь моей любовницей, если я вытащу из Зоны десять «пустышек», ты это хотела сказать?
Сажа затянулась, закашлялась, затушила едва начатую сигарету в пепельнице и упёрла подбородок в сжатые кулаки.
– Могу даже женой, – негромко сказала она. – Вдруг позовёшь.
Ян закурил новую сигарету. Посмотрел ей в глаза.
– Ты всерьёз?
– Не знаю. Наверное, всерьёз.
– Я убийца, – сказал Ян. – На мне пятеро.
– Да знаю, – Сажа опустила голову. – Однажды я тоже хотела убить. Женщину, отец мне запретил. Ладно, это не лучшая тема для разговора, Ян. Так что же, – она задорно тряхнула головой. – Пойдёшь на Зону за «пустышками» с «брызгами»? Хочешь, сделаю тебе скидку.
Ян поднялся, посмотрел на часы.
– Мне пора, – сказал он. – Давай встретимся завтра утром. Там же, где сегодня, например. У ворот в будущий дом твоего патрона.
Сажа Цмыг, 21 год, детская нянька, порученка,
телохранительница
Ночью Сажа не могла найти себе места. То, что раньше было девичьей забавой, а потом стало проверкой на мужество, теперь превратилось в зловещую, нехорошую шутку. Неужели этот парень с дерзким скуластым лицом и впрямь ломанётся ночью в Зону, нервно расхаживая от стены к стене, думала Сажа. Джекпот… Характерная такая кличка, «говорящая».
Она присела на кровать. Неужели я влюбилась, с некоторым даже любопытством подумала Сажа. В едва знакомого человека, в убийцу и личного врага её отца. Глупости, тряхнула она головой. Но почему тогда она переживает за него так, словно речь идёт о близком человеке. О «своём», внезапно вспомнила Сажа рассуждения десятилетней давности.
Ночью она не сомкнула глаз и, едва рассвело, выбралась из принадлежащей Карлику гостиницы, села в машину и поехала к новостройке. Небо было чистым, от вчерашних луж не осталось и следа, с озера задувал прохладный, ласкающий кожу ветерок. Дура, сказала себе Сажа, загнав машину в будущий сад будущего особняка. Пора бы уже взяться за ум, этот человек не придёт, а если даже придёт, то для того, чтобы её обругать или, что гораздо хуже, над ней посмеяться. И поделом: какие там по нынешним временам десять «пустышек».
Час шёл за часом, и к десяти утра Сажа чувствовала себя полностью разбитой. Привезли упакованные в дощатые ящики мраморные статуи античных героев. Сажа тщательно подбирала их, роясь в каталогах и аукционных листах. Она с нетерпением их ждала, но сейчас лишь махнула рукой и велела разгружать без неё. Накричала на подвернувшегося под руку Носатого Бен-Галлеви и отправила его со двора прочь. Выкурила вторую и третью в своей жизни сигареты.
Облезлый «додж» с заляпанными грязью бортами притормозил у ворот за четверть часа до полудня, когда Сажа уже отчаялась. Из «Доджа» выбрался страхолюдный индеец и ещё кто-то, скрытый от Сажи кузовом… Она не удержалась и бросилась навстречу. Сердце заколотилось вдруг, бешено, отчаянно, когда она узнала в пассажире вчерашнего «старого нового знакомого». Сажа вросла в землю и завороженно смотрела, как индеец распахивает багажник и помогает Яну взвалить на спину здоровенный мешок.
Он шёл к ней, шатаясь под тяжестью мешка и глядя исподлобья в глаза. В пяти шагах остановился, сбросил ношу на землю.
– Что это? – выдохнула Сажа.
– Я решил, что «пустышки», «брызги» и прочая дребедень недостаточно хороши для тебя, – медленно выговаривая слова и не отводя глаз, ответил Ян. – А кольца у меня нет. Здесь мой свадебный подарок, взгляни. – Он нагнулся, рванул стягивающую горловину мешка тесьму.
Сажа ахнула. Перед ней лежал, отливая красной медью на солнце, легендарный «Золотой шар».
Слёзы набухли у Сажи в уголках глаз и покатились по щекам.
– Ты что же, – пролепетала она, – хочешь… Ты хочешь на мне жениться?
– Да, – твёрдо сказал Ян. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой. И чем скорее, тем лучше.
– Ты ведь ничего не знаешь обо мне, – сказала Сажа тоскливо. – Я никогда не думала, что у меня это будет вот так. Когда ставила идиотское условие, и вообще. Ты ведь даже не знаешь, сколько мне лет.
Ян пожал плечами.
– Какая разница, – сказал он. – Я думаю, мы одного возраста, но, если ты на пару лет старше или младше, это не имеет никакого значения.
– Мне двадцать один год, – опустив голову, проговорила Сажа. – Тогда, в саду, мне было одиннадцать. Я дочь сталкера и мутантка. Моим отцом был Гуталин, ты наверняка слышал о нём. Ты по-прежнему хочешь жениться на мне?
– Хочу, – решительно кивнул он, ни на секунду не задумавшись. – Трудновато поверить, но мне нравится эта мутация. И считаю, что мне повезло.
– Не врёшь? – совсем по-детски спросила Сажа.
– Клянусь, что нет. И я хотел бы, – Ян улыбнулся, – отпраздновать нашу помолвку, у меня и свидетель есть, – он кивнул на привалившегося к борту «Доджа» и невозмутимо покуривающего индейца.
– А сообщить родителям ты не хочешь? – лукаво улыбнулась Сажа в ответ.
– У меня нет родителей.
– Я имела в виду своего отца.
Секунд десять Ян стоял, с недоумением разглядывая носки своих ботинок.
– Ты шутишь со мной? – дрогнувшим голосом спросил он. – Только что ты сказала, что твой отец – покойный Гуталин.
– Так и есть. Я говорю о человеке, который меня удочерил. Тебе не просто повезло, тебе очень повезло со мной, – Сажа рассмеялась. – Моего приёмного отца ты тоже знаешь. Его зовут Карл Цмыг, я – дочь мультимиллионера. Я… – Сажа осеклась и замолчала.
Ян отшатнулся, словно его ударили. Побледнел. Сажа с нарастающим ужасом смотрела на его исказившееся лицо.
– Почему ты не сказала раньше? – с горечью спросил Ян.
– Ты не спрашивал, – пролепетала Сажа. – То, что было между вами, давно в прошлом, оно быльём поросло. Или… – она не договорила.