Моя затея удалась только наполовину. Время было потрачено, но вот от сумбурного потока мыслей, от бесконечного обсасывания, в сущности, одного и того же вопроса — что же будет? — это меня не избавило.
К зданию ВСНХ СССР на Варварской площади я спустился от Ильинских ворот, где неподалеку было мое, теперь уже бывшее, место работы, по Старой площади вдоль внушительного здания ЦК РКП(б), занимавшего бывшую гостиницу «Боярский двор». Высший Совет Народного Хозяйства размешался так же в весьма презентабельном здании — бывшем «Деловом дворе», — архитектура которого, где элементы классицизма и модерна сочетались с огромной площадью остекления окон-витрин, во многом сближалась с передовыми изысками архитектуры грядущих 30-х годов.
Зайдя в бюро пропусков и обзаведясь необходимой бумажкой, следую к указанному в пропуске кабинету. Дзержинский принял меня практически точно в назначенное время.
Мы поздоровались, и «нарком промышленности» сразу перешел к делу:
— Не согласились бы вы поработать в системе ВСНХ, а, Виктор Валентинович? Скажем, заместителем начальника одного из главков?
— Не сочтите меня чересчур уж разборчивой невестой, Феликс Эдмундович, но мне не стоит поручать подобные посты. Я ни дня не проработал на производстве, и не имею соответствующего опыта. Кроме того, постоянная организаторская работа с большим количеством людей не относится к моим сильным сторонам. — Нехорошо это, вот так, с ходу, отказываться от его предложений. Но ведь и порученное дело тоже завалить не хочется.
Дзержинский, естественно, не испытывает восторга от моего отказа, и я его хорошо понимаю — грамотных, толковых людей ему остро не хватает. Однако он ничем не проявляет своего недовольства, более того, начинает выяснять:
— Ну, а где бы вы сами хотели применить свои способности?
— Просто для примера, — отвечаю ему, — был бы очень заинтересован попробовать себя на работе в Госплане. Но там меня никто не знает, а специалисты в этом учреждении подобрались сильные, и они вряд ли захотят взять к себе «кота в мешке».
Такое нахальство вовсе не выводит моего собеседника из себя. Напротив, он, похоже, крепко настроен так или иначе заполучить меня. С чего бы это такое особое внимание?
— Скажите, Виктор Валентинович, а заместителем начальника Главного экономического управления ВСНХ пойдете? К Манцеву под начало?
— К Манцеву? — переспрашиваю его, чтобы выгадать несколько секунд на обдумывание («Манцев, Манцев…» — вихрем проносится в эти мгновения у меня в голове. — «Имеет юридическое и электротехническое образование, учился в партийной школе в Лонжюмо, хорошо знаком с бывшими „левыми коммунистами“ — Бухариным, Осинским, Бубновым… Был до 1923 года членом коллегии ВЧК-ОГПУ, одно время возглавлял МЧК, — Лида должна его хоть немного знать, затем перешел на работу в РКИ… Наверное, сработаемся»). — Немножко знаю его, пересекался с ним разок, когда обращался в Наркомат РКИ. А теперь, значит, Василий Никитович снова у вас. Ну, что же, думаю, от такого предложения грех отказываться. Постараюсь вас не разочаровать.
— Вот и отлично. Не подведите. Дел много, а людей, на которых можно положиться, до обидного мало, — отвечает «железный Феликс», и видно, что эта ситуация по настоящему задевает его за живое. Недаром он летом в ЦК записку Гольцмана проталкивал о привлечении старых специалистов, однако поворота к лучшему тут пока не видно. Ладно, может быть, мне удастся что-нибудь сообразить в этом направлении? Проблема ведь на самом деле архисерьезнейшая, как любил выражаться Владимир Ильич. Дзержинский между тем продолжает:
— Сразу идите к Василию Николаевичу оформляться, а я немедля отзвоню насчет вас. ГЭУ находится в этом же здании, запишите себе номер комнаты…
Через два часа я стал не только работником ВСНХ, но и снова сделался обладателем собственного кабинета, правда, без секретаря в приемной, но помощника мне обещали выделить. Первым делом, едва освоившись с новым местом, беру большой служебный телефонный справочник, кое-как отпечатанный ротатором на скверной бумаге, и ищу телефон секретной части ГУВП.
— Здравствуйте, вас беспокоят из Главного экономического управления. Не могли бы вы пригласить к телефону инструктора Лагутину, Лидию Михайловну?
— Сейчас, — недовольно буркнула телефонная трубка. Лишь бы она была еще на работе! Жду, морщась от запаха пыли, идущего не только от справочника, долго провалявшегося на полке, но и пропитавшего, кажется, весь кабинет. Надо бы влажную уборку организовать… Где-то на пределе слышимости в трубке можно различить нечленораздельный шум, создаваемый отдаленными голосами, потом становятся слышны торопливые шаги:
— Здравствуйте. Лагутина у телефона.
— Здравствуй, Лида.
— Виктор? — В голосе слышна неуверенность, некоторое удивление, но неприязни, вроде бы, не ощущается.
— Да. Звоню вот с нового места работы. Мы с тобой теперь, считай, в одном ведомстве служим. — Подхожу осторожно, издалека, а у самого сердце колотится как бешенное, и едва сдерживаюсь, чтобы не задышать, как спортсмен после марафонского забега.
— Ты что, тоже теперь в Главвоенпроме? — говорит так, будто между нами ничего и не случилось. Может, оно и к лучшему. Не надо будет объясняться и оправдываться.
— Нет, всего лишь зам председателя правления ГЭУ, — называю ей официальное наименование своей новой должности. — Но тоже в ВСНХ.
— Ну вот! — воскликнула Лида. — А то ты чуть ли не рыдать вздумал!
— Виноват. — А что тут еще скажешь? — Было дело, на какой-то момент дал слабину.
— Ладно, — снисходительно бросила Лагутина, — ты еще тут покаяние устрой, с битьем лбом об пол. Просто больше не позволяй себе таких слабостей, понял?
— Понял, изучил, и обязуюсь исполнять, товарищ комиссар! — пытаюсь перевести неловкость в шутку.
— Ну, хватит, хватит! — собеседницы не видно, но чувствуется, что она улыбается. Чтобы закрыть скользкую тему, задаю вопрос:
— Что-то мы забросили наши тренировки. Как ты насчет сходить сегодня в тир?
— Во сколько? — отвечает она вопросом на вопрос.
— На сегодня я все дела, что мог, сделал. Могу прямо сейчас.
— Меня ты уже на выходе поймал. Давай через десять минут у главного входа встретимся?
— Давай! До встречи, — и трубка ложится на рычаг. Уф! Аж спина взмокла. Но главное сделано — похоже, мир восстановлен…
Следующий день начинаю с поисков партячейки, чтобы встать на учет. Проделав необходимые формальности, вспоминаю о долге вежливости и отзваниваю Трилиссеру:
— Можете меня поздравить, Михаил Абрамович! С вашей легкой руки взяли-таки меня на работу в систему ВСНХ, к Манцеву заместителем. Так что я ваш должник.
— Ну что, поздравляю! — слышу я в телефонной трубке. А вот чего я не слышал, и о чем еще очень долго не знал, так это о том, что после разговора со мной Трилиссер тут же снова взялся за телефон, и, бормоча под нос — «с чего бы это Мессинг так взялся за него хлопотать…» — заказал разговор с Ленинградом.
Сам же отправляюсь к своему новому начальнику, чтобы получить у него ЦУ для работы. Василий Николаевич тихонько бормочет под нос:
— Ваш опыт в НКВТ, конечно, штука хорошая, но для этого у нас Иностранный отдел есть, этим Гуревич занимается… А с чем конкретно вам доводилось иметь дело?
— Контроль качества закупаемой продукции, приобретение технических новинок и размещение заказов за рубежом для нашего собственного опытного производства, снабжение Карской экспедиции судами и всем прочим, что потребно, консультирование договоров по закупкам стрелкового оружия… — председатель правления ГЭУ обрывает мое перечисление:
— Вот! На вас будет курирование научно-технической политики, и, раз уж Троцкий и тем, и другим ведает, то и концессионной заодно — как раз ближе к вашей прежней работе, ну, и комиссию по качеству тоже возьмете под крыло. А еще… а еще я вам Главвоенпром подвешу. Разберетесь, что у них с заказами, с рентабельностью, с кадрами… Они же теперь хозрасчетное объединение. — Он хлопает меня по плечу и переходит на «ты». — Все, давай, работай!
Хотел с Троцким поговорить? Ну вот, начальство в своей неизбывной мудрости тебе его и подвесило. Наговоришься вдоволь. А заодно и с РВС будешь на связи. Продолжишь знакомство с Котовским… И будешь теперь ломать голову, как из тощего военного бюджета выкроить деньги на оборонные заказы для Главвоенпрома, да чем загрузить простаивающие мощности, и людей занять. А комиссия по качеству — это, чую, вообще будет песня. Сколько в нашей истории за это качество боролись? И кто кого поборол? Вот то-то же. Но — «глаза боятся, а руки делают». Начну со знакомства с положением дел на порученных мне участках. Зароюсь в бумажки, мать их…
Копаясь в отчетах и справках, не забыл освежить информацию о текущей политической обстановке. Сначала поездка на Дальний Восток, а затем растерянность в период вынужденной безработицы привела к тому, что я как-то упустил нынешние политические расклады. Быстро пролистываю подшивку «Правды». Сегодня у нас третье декабря… Что в Эстонии? А ничего. Правда, вот заметка об аресте четырех эстонских коммунистов. Вот еще — один товарищ убит при задержании. Но ни восстания в Таллине, ни последующего погрома компартии, кажется, не случилось…
Копаясь в отчетах и справках, не забыл освежить информацию о текущей политической обстановке. Сначала поездка на Дальний Восток, а затем растерянность в период вынужденной безработицы привела к тому, что я как-то упустил нынешние политические расклады. Быстро пролистываю подшивку «Правды». Сегодня у нас третье декабря… Что в Эстонии? А ничего. Правда, вот заметка об аресте четырех эстонских коммунистов. Вот еще — один товарищ убит при задержании. Но ни восстания в Таллине, ни последующего погрома компартии, кажется, не случилось…
Так, что же пишет журнал «Большевик»? О! В номере 15–16 за этот год Бухарин разразился статьей — ответом на публикацию Преображенского в «Вестнике Комакадемии». Заголовок-то какой: «Новое откровение о советской экономике или как погубить рабоче-крестьянский блок». Ну-ну. И ту, и другую — прочесть. И не просто прочесть, но и откликнуться, самому статейку написать. В этот спор надо вмешаться, и как можно скорее!
Глава 3. ГЭУ, Оскач, Главконцесском, ГУВП… и все на мои плечи
Весь день третьего декабря, несмотря на суету, вызванную организацией работы на новом месте, и необходимостью разыскать и перелопатить груду материалов по новым направлениям работы, постоянно возвращаюсь воспоминаниями к вчерашнему визиту в динамовский тир.
…Пока мы с Лидой поднимались вверх по Старой площади, направляясь к Лубянке, она успела расспросить меня об обстоятельствах моего трудоустройства.
— Трилиссер решил еще раз попытаться зазвать меня к себе, — коротко излагаю ей свой путь в ВСНХ, — но, в виду моего решительного отказа, направил меня к Дзержинскому. Возможно, надеялся, что тот сумеет меня убедить. Феликсу Эдмундовичу понадобилось меньше суток, чтобы навести обо мне справки, составить собственное мнение, и, в результате, направить к Манцеву, в ГЭУ.
— А чего же ты в ОГПУ не захотел идти? — несколько удивленно поинтересовалась моя спутница.
— Счел, что буду более полезен на другом месте. И, как видишь, Дзержинский решил с этим согласиться.
Такое ответ, видимо, показался Лиде вполне удовлетворительным, так что она не потребовала от меня дальнейших объяснений.
Все время, пока мы шли до Лубянки, 13, Лида вела себя, как ни в чем не бывало — настроение ее было ровным, она никак не пыталась возвращаться к тому инциденту, который произошел между нами в ноябре, как-то оправдываться или, наоборот, требовать оправданий у меня. Спустившись в динамовский подвал, где уже гулко хлопали выстрелы трех Наганов и плыл сизый пороховой дымок с кисловатым привкусом, мы повесили пальто на вешалку (новенькое дело — раньше верхнюю одежду бросали прямо на барьер). Несмотря то, что в тире было довольно-таки зябко — вечные проблемы с дровами, — стрелять в пальто было не слишком удобно.
Вытаскивая Зауэр из наплечной кобуры, успеваю подумать — «и на кой черт я его все время таскаю с собой, — ведь за все эти месяцы еще ни разу не было случая, когда бы он понадобился». В этот момент, совершенно неожиданно, Лида повисает у меня на плечах, уткнувшись лицом мне в грудь, и вся вздрагивая от рыданий. Горло у нее перехватывает спазмами, и, безуспешно пытаясь сдержать их, она в результате бормочет лишь что-то нечленораздельное. С трудом удается уловить отдельные обрывки фраз:
— Я думала… Думала!.. Ты больше… больше ни… никогда… Не придешь! Думала… все… Дурак! Скотина бесчувственная!.. Почему… почему… ни разу… не зашел… не по… не позвонил! Я думала… думала уже… уже все!
И что прикажете делать? Обнимаю ее за плечи, глажу по голове, потом отрываю от своей груди и начинаю, под продолжающийся аккомпанемент грохота трех Наганов, целовать ее мокрые раскрасневшиеся глаза и покрытое дорожками слез лицо. Шепчу ей:
— Глупая… Глупая… Я чуть с ума не сошел, решил, это ты не захочешь меня больше видеть…
Когда Лида немного успокоилась, отстраняюсь и «командным» голосом выпаливаю:
— Боец Лагутина! На огневой рубеж… шагом… Марш! — К моему удивлению, она четко выполняет команду. — Приготовиться к стрельбе!..
Еще более я был удивлен, когда обнаружил, что моя бравая комсомолка ухитряется почти не допустить промахов. Закусив губы, она лупила из Зауэра по мишеням в бешеном темпе, так, что черные кружки в центре мишеней один за другим быстро покрывались дырчатым узором. Собственные успехи были куда как скромнее — в тот день мазал я гораздо больше обычного. Да и плевать. Главное, что отношения с Лидой, кажется, восстановлены.
Не успеваю как следует освоиться с кругом своих обязанностей, как на меня уже начинают сыпаться оперативные задания. На завтра надо принять участие в Особом совещании по качеству продукции (Оскач). А что мне известно по этой теме? Что с качеством все плохо? Что оборудование устарело, что дисциплина разболтана, что квалификация рабочих недостаточная, что между рабочими и спецами грызня? Так это всем известно. Вот как поправить дело — вот это вопрос. Похоже, затевают очередную кампанию, вроде недавно начавшейся кампании за подъем производительности труда. Но так проблему не решить. Вспомнить надо все, что узнал об управлении качеством в наше время. Вытягиваю из стопки чистый лист бумаги и берусь за свой Паркер.
Назавтра, на совещании, где председательствует Л.Д.Троцкий, беру слово как представитель ГЭУ ВСНХ. Лев Давидович рассказывал во вступительном слове, что у нас борьба за качество не может вызываться конкуренцией, как при капитализме, а должна опираться на общественный и государственный контроль. Мысль верная, потому что где уж тут у нас та конкуренция… А вот с контролем кое-какие идейки есть. Встаю с места и начинаю с обычного приветствия:
— Товарищи! Буду краток, изложу свои мысли тезисно.
— Первое. Ни в коем случае нельзя борьбу за качество превращать в кампанейщину. Эта работа должна вестись постоянно, она должна стать неотъемлемой частью процесса организации и управления производством. Проще говоря, нужно практически обеспечить, чтобы управление качеством стало составной частью управления производством.
— Второе. Нужно провести комплекс организационно-технических мероприятий, позволяющих контролировать качество на всех стадиях производственного процесса. На стадии подготовки производства должны быть выработаны соответствующие технические нормы и карты (то есть описания) технологических процессов, и выработаны регламенты контроля соответствия производства технологическим картам. Должен существовать входной контроль качества поставляемого сырья и комплектующих изделий, текущий контроль качества каждой операции, качества изготовляемых полуфабрикатов на каждой стадии производственного процесса. Наконец, только в конечном пункте мы подходим к контролю качества и выбраковке готовых изделий.
— Третье. Обрисованный комплекс работ должен иметь материально-техническое и организационное подкрепление в виде отделов технического контроля на предприятиях, и технических лабораторий, проводящих по заказам предприятий экспертизу сырья, материалов и готовой продукции.
— Четвертое. Основным ориентиром для определения качества продукции должны быть государственные стандарты. Это предполагает проведение широкомасштабных работ по стандартизации, что уже само по себе будет способствовать росту качества производства и проведению режима экономии за счет достижения полной технической совместимости изделий и устранения параллелизма. Однако нельзя ограничиваться только технической стандартизацией. Когда мы говорим о качестве продукции, не меньшее внимание мы должны обращать на ее потребительские и эксплуатационные характеристики, на ее себестоимость, и на затраты, которые будет нести потребитель в процессе ее эксплуатации. Кроме того, следует учесть, что для технически сложных изделий обязательным компонентом качества является комплектность поставки, обеспеченность запасными частями и техническим обслуживанием.
— Пятое. Общественный контроль за качеством не может сводиться только к жалобам потребителей в разного рода инстанции и в советскую прессу. При монопольном положении государственной промышленности и отсутствии конкуренции злоупотреблению монопольным положением со стороны производителя должна быть противопоставлена своего рода контрмонополия за счет создания организаций потребителей. Речь идет не о создании еще одной бюрократической структуры, а об организации контроля по принципу объединения в первую голову тех, кто экономически в таком контроле заинтересован. В сфере товаров народного потребления такую роль могла бы выполнять — но пока не выполняет! — потребительская кооперация. Чтобы повернуть ее лицом к нуждам советских граждан, нужно резко усилить участие низового кооперативного актива в ее работе, сделать нормой и правилом участие рядовых потребителей в оценке качества продукции и в формировании заказов производству.