— Нет. Это неправда. Я делала вид, что он мне нужен именно для этого, но на самом деле просто использовала Вулкана как оправдание для себя. Я спряталась за брак с ним, чтобы не видеть пустоты собственной жизни.
Венера грустно улыбнулась девушке, ее фиолетовые глаза опять заблестели от слез. Ох гигантские фаллосы Титанов, она не плакала уже много столетий!
— Глупо, правда? — с отчаянием произнесла Венера. — Глупо, что воплощенная Любовь может быть так одинока!
— Не думаю, чтобы в этом было что-то глупое. — Пия обняла богиню за плечи. — Думаю, ты прекрасна, добра и удивительна. И еще я думаю, что мы сегодня выяснили кое-что важное. Ты пришла сюда не только из-за меня. Ты пришла ради себя самой.
— Ради себя самой?..
— Возможно, богиня любви явилась в Талсу, чтобы найти самое себя.
— Но я знаю, кто я такая! Я — воплощенная Любовь!
— И как много времени прошло с тех пор, как ты сама познала любовь? — мягко спросила Пия.
Венера пристально посмотрела на смертную, сидевшую рядом с ней, женщину, чья рука так легко и нежно лежала на ее плечах. Древние смертные никогда не расслаблялись так в ее присутствии. Они всегда что-то искали... высматривали... молили о том, чтобы она осуществила их фантазии. Но Пия была не такой. Хотя именно ее заветное желание и привело Венеру в этот мир, Пия с самого начала гораздо больше беспокоилась о богине любви, чем о себе. Даже сегодня, когда Венера причинила маленькой смертной такую боль, как бы предав ее, Пия оставалась открытой и даже пыталась утешить богиню.
И тут Венера сделала нечто такое, чего не делала уже многие столетия. Она ответила на вопрос девушки с полной откровенностью, тем самым признав правду и перед самой собой.
— Я вообще не могу вспомнить, когда в последний раз позволяла себе любить. В это трудно поверить, понимаю. Я принимала любовь, пробуждала любовь, сражалась за любовь и становилась ее причиной, но похоже на то, что сама я никогда по-настоящему не любила.
— Так значит, пришло время все изменить, тебе так не кажется?
— Я не уверена, что знаю, как за это взяться.
— Ну, я тоже не специалист в таких делах, но думаю, суть в том, чтобы просто позволить любви прийти.
— Позволить прийти? — переспросила Венера, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке.
Она, богиня любви, выслушивает советы об этом чувстве от смертной, которая пару дней назад не в состоянии была справиться с собственными волосами?! Но потом Венера заглянула в глаза девушке и увидела в них мудрость и сострадание, и вспомнила кое-что такое, чего ей никогда не следовало забывать. Истинную любовь не найти в красивой прическе или дорогой одежде, в косметике и отличной обуви. Истинную любовь находят в душе — как и мудрость, и сострадание.
— Да, просто позволить. Подумай об этом. Тут есть смысл. Ты не сможешь познать любовь, пока не пожелаешь отказаться от множества всякой всячины, вроде страхов, самолюбия и самоконтроля.
— Самоконтроля?
— Да, именно так.
— Ты в этом уверена?
— Боюсь, да.
— Где ты набралась такой мудрости, Пия?
Девушка усмехнулась.
— Но я же рядом с богиней. И это отражается на мне. А теперь довольно жалеть себя; надевай-ка ты черные слаксы и фиолетовый кашемировый свитер. Что-нибудь в цвет твоих глаз, и такое, чтобы обтягивало тебя как следует, вот эти твои великолепные выпуклости. И добавь черный пиджак в пару к брюкам. И еще сегодня вечером тебе лучше зачесать волосы наверх, чтобы он видел твою прекрасную шею. А потом, если Гриффин окажется действительно хорошим парнем, ты их распустишь для него. Попозже.
Пия хитро улыбнулась.
Венера стремительно обняла девушку и встала.
— Нужно ли напоминать тебе, чтобы ты закрыла глаза?
— Нет.
Пия зажмурилась.
— Ох, погоди! — Она приоткрыла один глаз и посмотрела на Венеру. — Забудь о пиджаке.
— Но вдруг вечером будет прохладно?
— Может, конечно. И тогда ты ужасно озябнешь без пиджака, и от холода твои соски встанут торчком. И что тогда ты сделаешь?
— Что-то я не припомню, чтобы учила тебя такому, — с сомнением в голосе произнесла Венера.
— Ты учила меня общему мироощущению. И я просто говорю то, что ему соответствует.
— Ладно, закрывай глаза.
Венера быстро сотворила рекомендованный девушкой наряд и решила, что отказ от пиджака действительно был блестящей идеей. Посмотрев в зеркало, богиня осталась довольна тем, что увидела. Потом Венера оглянулась на кровать. Пия все еще сидела там с крепко зажмуренными глазами и с загадочной улыбкой на губах. Венера просто восхищалась этой маленькой смертной.
— Открой теперь глаза, дорогая, и проверь, готова ли ты к собственному свиданию.
Пия открыла глаза.
— О, у меня все просто. Я решила, что сама приготовлю для него ужин... здесь. И надену те потрясающие джинсы, которые ты для меня выбрала, и тот шелковый трикотажный свитер. Э-э... и новое кружевное белье, белое.
Пия порозовела, но лишь чуть-чуть. Венера вскинула брови.
— Надеешься, что он увидит твое новое белье?
— Ох черт... да, надеюсь! — чуть задохнувшись, ответила Пия, и румянец разгорелся ярче. — Разве это плохо? Ведь нет, правда? Конечно, мне бы не следовало так спешить. Я хочу сказать, что бы там я ни видела в его глазах, я ведь на самом деле совсем его не знаю.
— Дорогая, есть одна вещь, которой я научилась за долгие века своего существования. Любовь никак не связана со временем. Мне приходилось видеть пары, которые вели себя осторожно и медлительно, и очень мудро, а в итоге любовь уходила, как сухой песок сквозь решето. Но видела я и пары, между которыми любовь вспыхивала в то самое мгновение, когда они в первый раз видели друг друга, и это пламя не угасало ни в этой их жизни, ни во всех последующих. Дело в самих возлюбленных, а не во времени.
— Но как мне узнать, настоящее ли это?
— Так же, как это узнают все возлюбленные. Доверься себе и прислушайся к своему сердцу.
— Ладно. Так и сделаю, если ты хочешь.
— Согласна, — кивнула Венера. — А теперь помоги-ка мне зачесать наверх волосы, а я вотру еще немножко кокосового масла в твои чудесные локоны.
Глава двадцатая
— В общем, запоминай. Все эти свидания на самом деле не имеют особого значения. Ну, я хочу сказать, до тех пор, пока он не решит познакомить тебя со своими родными, а вот тогда уж у тебя действительно будут причины волноваться.
Венера в ужасе уставилась на Пию.
— Нет-нет-нет. Прямо сегодня тебе незачем об этом думать. Извини, мне, наверное, не стоило даже упоминать об этом. Что тебе нужно сегодня — так это проявить твое прославленное самообладание и выяснить, что именно он планирует для вас обоих. Пока тебе надо только хорошенько расслабиться и отлично провести время.
— Расслабиться и отлично провести время, — повторила Венера.
Неужто у нее повлажнели ладони? Но это просто невозможно! У богини любви не могут влажнеть руки! Венера на всякий случай провела ладонями по брюкам.
Прозвенел дверной звонок, и Венера почувствовала, что ее сердце бьется прямо в горле. Пия подмигнула ей, прикрикнула на залаявшую Хлою и открыла дверь.
О пламенная мошонка Гермеса, он выглядел просто восхитительно! В черных свободных брюках, в черном свитере и желтовато-коричневом кашемировом пиджаке... и свежевыбрит. Венера знала, что если прислонится к нему, то наверняка почувствует теплый мужской запах, с легким оттенком душистого мыла. И ей очень-очень захотелось прислониться к нему...
— Еще раз привет, Гриффин, — сказала Пия.
— Привет, соседка. — Гриффин присел на корточки и протянул руку к ворчащей Хлое. — Помнишь меня, шотландская кошка? Помнишь, кис-кис-кис?
Хлоя его вспомнила, перестала рычать и завиляла хвостом, позволив Гриффину почесать себя за ухом. Гриффин встал и посмотрел в глаза богине любви.
— Добрый вечер, Венера.
— Гриффин...
Она всего лишь произнесла его имя, но это прозвучало как нежная ласка, и Венера увидела, как его губы изогнулись в ответ.
— И куда вы, ребята, отправитесь сегодня? — весело спросила Пия.
Гриффин рассмеялся.
— Это сюрприз.
Венера собралась было нахмуриться, но прежде чем она успела сказать, что не любит сюрпризов, особенно со стороны смертных мужчин, Пия уже радостно говорила:
— Сюрприз? Великолепно! Венера просто обожает хорошие сюрпризы... они так неожиданны, непредсказуемы! Ведь правда, Венера?
— Ну да, правда, — неохотно ответила богиня любви, отлично поняв намек девушки.
— Вот и хорошо, — кивнул Гриффин. — Так ты готова идти?
— Да, готова, — сказала Венера, мысленно возразив: «Нет, не готова!»
Когда она прошла мимо Гриффина к двери, он сказал:
— Не хочешь прихватить какую-нибудь курточку?
Венера через плечо оглянулась на Пию.
— Не хочешь прихватить какую-нибудь курточку?
Венера через плечо оглянулась на Пию.
— Нет, мне и так хорошо. Я горячая по природе.
Пия усмехнулась вслед парочке и закрыла дверь.
Венера уверенно направилась к машине, стоявшей перед домом Пии, но потом вдруг ее ум осознал то, что видели глаза.
— А почему она такая большая?
— Ну, мне нужно было... э-э... перевезти кое-какие вещи.
— И что это такое?
— Пикап «додж рэм», — ответил Гриффин, открывая перед Венерой дверцу с пассажирской стороны. — Извини, подножка высокая.
Венера заглянула в огромный черный грузовик.
— Ох пылающая гермесова жо... шляпа!
Венера вовремя вспомнила, что говорила ей Персефона: современные смертные едва ли одобрят ее постоянные упоминания различных частей тела богов, и потому запнулась, припоминая то, что узнала на сайте «Smart Bitches», чтобы подобрать подходящее ругательство.
— Ну и как я должна забираться в это чудовище?
Гриффин рассмеялся.
— Пылающая гермесова что?
— Ну, все знают, что он за типчик и что постоянно носит эту дурацкую шапку с крыльями, это его личный фасон.
— Все это знают?
Венера наконец перевела взгляд с грузовика на Гриффина.
— Мифология — мое хобби, — быстро сказала она.
— Тебя зовут Венерой, ты психотерапевт и увлекаешься мифами. Ты уверена, что ты не настоящая богиня? — поддразнил ее Гриффин.
— Если бы я ею была, я бы просто впорхнула в эту штуку, — пробормотала Венера.
Он снова рассмеялся и протянул ей руку.
— Ну же, вперед! Я тебе помогу.
Когда сильная рука Гриффина поддержала Венеру, все ее тело пронзило теплым огнем, и Венера внезапно почувствовала благодарность к огромному грузовику, из-за которого ей понадобилась помощь Гриффина.
— Спасибо, — сказала она.
— С удовольствием, мэм!
Гриффин встал на подножку и набросил на Венеру ремень безопасности, застегнув пряжку. Его лицо оказалось так близко от ее лица, и она наконец-то ощутила теплый мужской запах и аромат мыла, которые воображались ей чуть раньше. Гриффин заглянул ей в глаза и медленно, соблазнительно улыбнулся.
— Мне хочется быть уверенным, что тебе ничто не угрожает, — негромко произнес он, и его дыхание коснулось ее щеки.
Как ни жаль, но он не поцеловал Венеру. Вместо того он спрыгнул на землю и обошел грузовик, чтобы сесть на место водителя.
Венера была удивлена, как мягко шла большая машина, и решила, что ей нравится сидеть настолько высоко, что она видела всех, кто ехал по дороге. Гриффин нажал на какие-то кнопки, и кабину наполнила тихая музыка, вызывавшая в памяти их медленный танец... а это, в свою очередь, еще сильнее разволновало Венеру.
— Куда мы едем? — спросила она.
Ее голос прозвучал излишне резко. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
— Я хочу сказать, ты обещал какой-то сюрприз, но можешь ты хотя бы намекнуть, в чем он состоит?
— Извини, я совсем не хотел выглядеть таким уж таинственным. Я просто пошутил с Пией.
Он искоса посмотрел на Венеру, и ей подумалось, что он вроде бы тоже вдруг занервничал.
— Мы едем на открытие одной выставки.
Брови Венеры взлетели вверх.
— Ты везешь меня на открытие выставки?
Гриффин молча посмотрел на нее, потом снова перевел взгляд на дорогу.
— Ты как будто не можешь поверить, что я интересуюсь искусством.
Венера помедлила, прежде чем ответить. Тон Гриффина был нейтральным, но то, как напряглись его плечи, подсказало богине любви, что она случайно обидела его.
— По правде говоря, ты мне кажешься скорее воином, чем художником.
— А разве мужчина не может быть и тем и другим? Ты же увлекаешься мифами. И насколько я помню, там говорится о нескольких богах-художниках или хотя бы музыкантах, которые были в то же время отличными воинами?
Его слова поразили Венеру. Впрочем, Гриффин был прав. Аполлон был и талантливым музыкантом, и искусным воином, и богом света. Арес был богом войны, но и поэтом — хотя, на взгляд Венеры, довольно скучным. Афина, богиня войны и мудрости, тоже давным-давно была признана и как богиня — покровительница искусств. И даже Вулкан являл собой признанного скульптора, творившего из металла, а ведь он еще и бог огня...
— Да, боги и богини известны двойственностью своей природы. Но ты открыл мне еще кое-что. Я ведь привыкла думать, что смертные склонны лишь к чему-нибудь одному, что они либо художники, либо воины. Но...
Венера замолчала, и Гриффин бросил на нее короткий взгляд. Венера улыбнулась.
— Наверное, некоторые из смертных, исключительные люди, могут быть и тем и другим.
— Так ты будешь считать меня исключительным, если обнаружишь, что я и то и другое?
— Разве я сказала «исключительные»? — поддразнила его Венера. — Я имела в виду необычные... отклоняющиеся от нормы... а может быть, просто своеобразные.
Гриффин расхохотался, и Венера с радостью увидела, как расслабились его плечи.
Тут внимание богини любви привлекло одно здание.
— Мы сейчас проехали мимо ресторана Лолы?
— Да, а художественная выставка — дальше по этой же улице, в отреставрированном доме. Надеюсь, ты не против немного пройтись пешком. Погода сегодня отличная, а для этого грузовика трудновато найти парковку прямо здесь, так что, я думаю, мы остановимся напротив Трибун Лофтс, а уж оттуда дойдем до нужного места.
— Я ничуть не против короткой прогулки, — заверила Гриффина Венера.
Упоминание о Трибун Лофтс отвлекло ее мысли. Они находились неподалеку от портала. Странно, она совершенно забыла и о нем, и о том, что в буквальном смысле оказалась выброшенной в современный мир смертных. Забавно, однако она совсем не ощущала себя севшей на мель, по крайней мере, с того момента, как Пия открыла перед ней двери своего дома и впустила ее в свою жизнь. Пия, кажется, уже счастлива и довольна, а уж после сегодняшнего свидания с Виктором, который определенно весьма опытен в вопросах орального секса, ее жизнь, скорее всего, наполнится и любовным экстазом. А значит, Венера выполнит обещание, которое связало ее с этим миром. И потому весьма вероятно, что прямо сегодня вечером она сможет пройти дальше по улице и легко вернуться в Древний мир — ее родной мир.
— Готова, Венера?
Венера отогнала ненужные мысли. Гриффин остановил грузовик и открыл дверцу с пассажирской стороны, протянув Венере руку, готовый подхватить богиню и помочь ей опуститься на землю. Венера расстегнула пряжку ремня безопасности и вложила руку в ладонь Гриффина.
Об Олимпе она подумает потом, попозже.
Обновленное здание было идеальным местом для художественной выставки. На Венеру сразу произвели впечатление и наружное освещение, и высокие гладкие стены, на которых висели плакаты, сообщавшие о выставке, и написанные белоснежной краской картины зимы. Это неплохое начало, решила Венера. Но этим вечером в здании выставлялась не живопись. Сегодня публике были представлены скульптуры, созданные из разных металлов, сваренных между собой; скульптуры изумляли разнообразием форм и размеров. Венера внимательно изучала необычные творения. Ей не нужно было смотреть на таблички под скульптурами или на афишки студии, чтобы понять: все эти вещи созданы одним и тем же человеком.
— Изящество, — внезапно произнесла богиня любви.
— Что?
Венера перевела взгляд со скульптуры, которую изучала, на Гриффина. Он снова был напряжен, его плечи словно окаменели, он весь был как туго натянутая проволока. Он вел себя странно с того самого момента, как они вошли в галерею. Да, он был внимателен и любезен с Венерой, и между ними определенно ни на миг не угасало сексуальное притяжение, но тут было и что-то еще...
— Я поняла, что общего между всеми этими скульптурами. Они изящны, грациозны. Все они разные, но вызывают сходное ощущение, как будто их формы вылились из одного и того же сердца.
Гриффин слушал ее с предельным вниманием, и это понравилось богине любви.
— И мне не нужно читать таблички под фигурами, чтобы понять: все это создано одним и тем же мужчиной.
— Но почему ты решила, что скульптор — мужчина?
Венера улыбнулась, и в ее глазах вспыхнуло понимание.
— Я узнаю мужскую руку, когда вижу ее след. Например...
Она подвела Гриффина к вещи, которая ей в особенности понравилась. Это была крупная скульптура под названием «Феникс». Художник использовал здесь медь, создав условную фигуру обнаженной крылатой женщины, взлетающей над гнездом, сплетенным из рваных языков пламени.
— Посмотри на сочные, мягкие линии тела этой женщины, особенно на ее губы и грудь, и взгляни, как художник создал иллюзию длинных развевающихся волос, которые смешиваются с языками огня, — волосы и пламя становятся единым целым... Это создано мужчиной, который влюблен в формы женского тела и который обладает безупречным чувством прекрасного.