— Ох, толстая задница Афины, ты именно такая! — воскликнула Персефона, подражая голосу подруги и используя ее самое любимое ругательство.
— Да, задница у Афины становится все больше. Ведь так? Признай это! А сама она становится уж слишком серьезной! Все эти ее: «Ах, вы только посмотрите на меня! Я сероглазая богиня войны, мудрости и искусств!» — Венера подавила зевок. — Ей надо расслабиться, причем во многих отношениях. Несколько упражнений на растяжку и хорошая пробежка могли бы ей помочь, а заодно и любовник, а лучше парочкалюбовников.
— Нет, ты невыносима! — расхохоталась Персефона. — И ты не даешь мне просто так уйти от этой темы! Ладно, ругайся с упоминанием гениталий, даже можешь совать нос в любовную жизнь людей... но больше не называй Талсу королевством!
— Хорошо, хорошо, хорошо. Это не королевство. Это город. Я поняла. Я запомнила. Просто мне здесь так весело! Я восхищаюсь Талсой и тем, что здесь такое множество дерзких современных мужчин и уверенных в себе современных женщин, и особенно мне нравится, что никто представления не имеет, кто я такая.
— Я же говорила, ты почувствуешь себя свободной, посетив современный мир.
— Итак, я — воплощенная Любовь, и я могу официально заявить, что Любовь влюблена в Талсу!
Официантка поставила перед ними два новых бокала с мартини вместе с двумя воздушными белыми пирожными, изящно украшенными.
— Вот ваши « Пробуждения», леди. И еще наша хозяйка, Лола, сейчас как раз проверяет новый десерт — особое свадебное пирожное. Пожалуйста, попробуйте его!
— Свадебное пирожное! — Венера рассмеялась и хлопнула в ладоши, выказывая воистину девчоночье удовольствие. — Как это кстати!
— Вы собираетесь замуж? — спросила юная официантка.
— Я? Нет, я уже замужем навсегда. Не поэтому оно кстати. Просто я — сама Любовь. Так что, естественно, свадебные торты и пирожные — мои любимые!
Официантка продолжала вежливо улыбаться, но в ее глазах явственно читался вопрос.
— Она имеет в виду, что сосватала множество своих друзей, — пояснила Персефона. — И мы иногда называем ее истинной Любовью.
— Она умеет сватать? Это круто!
— Вы и понятия не имеете, насколько это круто, — пробормотала Венера, откусывая здоровенный кусок свадебного пирожного. — Парис и Елена, Пигмалион и...
— Спасибо за пирожные! — мягко перебила ее Персефона. — И присматривайте за нашими мартини; нам; нам хочется повторить еще хотя бы разок.
— Буду наблюдать.
Когда официантка снова ушла, Персефона тоже принялась за пирожное, глядя на Венеру и осуждающе покачивая головой.
— Ну что? Тебе не нравится пирожное? А по-моему, оно великолепно.
— Пирожное прекрасное. А вот ты опять не то говоришь.
Венера сделала глоток из нового бокала с мартини и негромко застонала от наслаждения.
— О, золотой фаллос Аполлона, это просто чудесно!
— Венера, очень тебя прошу, очень-очень — постарайся запомнить, что для современных смертных Троя существовала тысячи лет назад! А то, что Пигмалион высек Галатею из мрамора, для них просто миф!
— Пигмалион — миф? Нет, это невозможно! Он люто ненавидел женщин, пока я не сыграла роль свахи. — Венера хитро усмехнулась. — Свела его с мраморной статуей. Должна сказать, в тот раз я превзошла сама себя. Как это люди могут думать, что эта дивная любовная история — всего лишь миф?
— А вот так! — прошипела Персефона. — К тому же ты воспользовалась магией, что вообще непонятно современным смертным.
Венера склонила голову набок и пристально посмотрела на Персефону.
— Ты что-то выглядишь слишком скованной. Когда у тебя в последний раз был оргазм?
— Тебя это не касается.
— Разумеется, меня это касается! Так когда же?
— Пять дней назад.
— Вот оно что! — Венера энергично кивнула, как будто только что доказала свою точку зрения перед внимательными слушателями. — Вот в чем твоя проблема.
— У меня нет никаких проблем.
— Ну, их действительно не будет, если мы быстренько найдем для тебя что-нибудь подходящее...
Венера оглядела зал ресторана, в особенности присматриваясь к мужчинам у бара.
— Нет, в самом деле... Я в порядке. А если бы это было не так, у меня есть достаточно длинный список смертных мужчин, которым я могу позвонить— самодовольно заявила Персефона.
— Отлично. Вот так и сделай. Пять дней без настоящего оргазма — это уж слишком долго. Но ты уверена, что не хочешь, чтобы я сотворила для тебя небольшую любовную магию?
Венера взмахнула длинными изящными пальцами, и в воздухе вокруг них засветились бриллиантовые огоньки.
— Нет! — почти взвизгнула Персефона, хватая Венеру за руку.
Любовная пыль упала на стол маленькой сверкающей кучкой.
Персефона быстро сдула со стола похожую на тонкую пудру субстанцию и чуть не чихнула, когда сияющая пыль взлетела и снова втянулась в кончики пальцев богини любви.
— Поосторожнее, — сказала Венера, приканчивая пирожное. — Это вещество не слишком полезно для твоих легких.
— Спасибо, что напомнила, — язвительно откликнулась Персефона, шмыгая носом. — Меня не интересует любовная магия. Я и сама отлично справляюсь. К тому же ты ведь знаешь, что происходит, когда ты уж слишком вмешиваешься в любовные дела богов.
— О чем это ты? Я создала бесчисленное количество пар... счастливых пар!
— Да, ты это сделала. Счастливые браки между смертными. Но когда ты влезаешь в наши любовныедела, в личную жизнь бессмертных, к которым и я, кстати, принадлежу, то обычно все идет не так. Ужасно не так.
— Ты преувеличиваешь.
— Пример номер один: Афина и Одиссей. Ты решила, что Афина нуждается в любви смертного. Посмотри мне в глаза и скажи, что не из-за тебя этот мужчина не мог встретиться с женой и родными двадцать лет!
Венера с несколько неловким видом пожала плечами.
— Ну, если бы Афина не была такой уж одержимой, мог бы получиться неплохой маленький роман.
— Так ты признаешь, что это было не слишком хорошо?
— Возможно.
— Отлично. Пример второй: катастрофа Сцилла — Главк — Кирка.
— Ну, это нечестно! Я понятия не имела, что Кирка так уж увлечена Главком. Я думала, он может стать прелестной парой Сцилле. Знаешь, я даже думала, что он стал просто восхитителен после того, как превратился в морское божество. Откуда мне было знать, что Кирка взбесится из-за того, что Сцилла его отвергла? — Венера надула губки. — Я не понимаю, с чего вдруг ты решила уколоть меня этим примером?
— Ладно, ладно... А как насчет примера номер три — Зевс и...
— Уже поняла! Хотя с чего бы тебе винить меня за очередное глупое приключение Зевса? Ну, в любом случае я не буду вмешиваться в твою любовную жизнь. Прямо сейчас — не буду. Но мне очень хочется, уж не знаю почему, устроить что-нибудь для этих замечательных смертных. Ну, вроде платы за то, что я так чудесно провожу время в их городе.
Венера отчетливо, подчеркнуто выговорила последнее слово, заработав усмешку Персефоны.
— А вот это совсем другое дело. Это меня позабавит. Осознают они это или нет, но им здорово повезло, что ими заинтересовалась сама богиня любви.
— И правда! — развеселилась Венера. — Создание новых пар всегда заставляет бурлить мои женские соки.
— Венера, умоляю... Эс-эм-и.
— Эс-эм-и?..
— Слишком много информации. Придержи свои женские соки для себя.
— Знаешь, для богини весны ты уж слишком стыдлива. — Венера, прищурившись, посмотрела на Персефону. — Когда ты в последний раз смотрела в зеркало на красоту своего священного лотоса?
Персефона подавилась глотком мартини.
— Подумай об этом. Тебе необходимо уделять побольше внимания сердцевине твоей женственности.
— Смертные! Сосредоточься на смертных, Венера! — с трудом выговорила Персефона, продолжая кашлять.
— Ну, если ты настаиваешь... — небрежно бросила Венера, перенося внимание на смертных, но мысленно сделав заметку, что надо будет послать Персефоне особое зеркало, когда они вернутся на Олимп.
А потом все мысли о Персефоне и зеркалах вылетели из головы богини любви, потому что в ресторан вошла компания смеющихся мужчин. Они заняли места у блестящей дубовой стойки бара и начали добродушно заигрывать с самой Лолой, которая толькочто вышла из кухни; она оказалась из тех вечно привлекательных женщин, которым может быть и тридцать пять лет, и сорок пять и которые остаются уверенными в себе и сексуальными и в шестьдесят пять, и в семьдесят пять. Пришедшие мужчины, похоже, были постоянными посетителями и любимцами и Лолы, и всего ее персонала.
— Кто они такие? — спросила Венера Персефону.
— Пожарные... — промурлыкала Персефона,
Глава четвертая
Держа в руке вилку, Пия сосредоточенно смотрела в новую книгу. «Найди богиню в самой себе. Освободи Венеру и открой свою жизнь Любви»... На книге лежали два ножа для масла, чтобы можно было одновременно и брать с тарелки кусочки смешанной итальянской закуски, и читать. Пия быстро просмотрела главы об уверенности в себе, красоте и хорошем сексе, дошла до раздела об уходе за кожей и поняла, что нужно вернуться к началу и изучить все тщательно.
Bay! Эта книга заново открывала ей глаза! Пия всю жизнь постоянно слышала о самосбывающихся пророчествах и о том, как воображение помогает их реализации, и она целиком и полностью верила в подобные вещи, когда дело касалось продвижения по службе. Именно поэтому она так быстро из помощника директора в колледже превратилась в самостоятельного руководителя. Теперь она была сама себе начальницей, отвечала только перед президентом колледжа и правлением. И она была самым молодым руководителем в коллективе. Но она ведь всегда была уверена в своих талантах управленца и никогда, несмотря на все сомнения старших, твердивших, что ей лучше бы стать учительницей, не отступала от задуманного. И благодаря ей колледж, где продолжали образование взрослые люди, стал очень популярным и успешным, их курсы обучения считались одними из лучших.
Но Пие никогда не приходило в голову приложить ту же самую логику и к личной жизни. Нет. Тут скрывалось даже нечто большее. По мере того как Пия читала книгу и глубоко задумывалась над самосбывающимися пророчествами, она начинала понимать, что сама закрепила в себе неуверенность, зародившуюся еще в студенческие годы. Но теперь ей показалось глупым, что на нее до сих пор влияют те полные злобы юнцы... влияют на взрослую, зрелую женщину! А вот эта книга готова была помочь ей все изменить; она пробуждала совершенно новые мысли. Чем дальше читала Пия, тем интереснее ей становилось. Книга рассказывала о верованиях эпохи матриархата, и о ценности современных женщин, и о том, что древние твердо верили: любая женщина несет в себе Божественную Женственность. Что за чудесная идея! Книга уверяла Пию, что она — особенная, что она достойна любви просто потому, что содержит в себе частицу Божественной Женственности! По правде говоря, от этого голова шла кругом, и это действовало куда сильнее, чем прекрасный гранатовый мартини, который Пия с наслаждением смаковала.
Она полностью углубилась в чтение и даже заказала себе второй гранатовый мартини. А почему бы и не позволить себе такое? В конце концов, она известная в городе женщина и заслуживает того, чтобы ее коснулась мощная сексуальная искра Божественной Женственности! Пия добралась до последней главы: «Познай Венеру — призови богиню!» Пия быстро пробежала глазами короткую главу — и удивилась. Здесь говорилось, что она должна выучить наизусть молитву, призывающую Венеру, а потом, когда самостоятельно доведет себя до оргазма, ей надо прочитать эту молитву вслух. Тогда богиня любви услышит ее и благословит силой любви и красоты, уверенности и желания. Другими словами, дарует ей все то, чего Пия так отчаянно хотела.
Ладно, это, конечно, звучит весьма эксцентрично — мастурбировать, начитывая обращение к богине, и прежняя Пия никогда бы не сделала ничего подобного. То есть она, конечно, этим занималась, но не слишком часто и всегда после этого чувствовала себя... смущенной. Но то прежняя Пия, а прежняя Пия была просто неуверенной в себе идиоткой. А новая Пия перевернула страницу и начала заучивать обращение к богине.
Удовольствие, радость, восторг и блаженство,
Ох, милая Венера, даруй мне все это.
С любовью и надеждой взываю к тебе я,
Сотвори свою магию лишь для меня.
Прекрасная Венера, будь благословенна!
Счастье в любви и восторг экстаза —
Вот что я прошу даровать мне.
Так, а теперь ей нужно достичь оргазма. Пия вздохнула. Сначала придется как следует постараться и заучить все абсолютно точно. И Пия принялась за работу, повторяя обращение к богине строчку за строчкой, одновременно догрызая кусочки сырых овощей, оставшиеся на блюде, и стараясь удержаться от того, чтобы не выпить залпом второй бокал мартини. Внезапно ее отвлек громкий мелодичный смех. Пия подняла голову, оторвавшись от книги, и с трудом подавила нервный смешок. Две невероятно эффектные женщины, попинан мартини, передавали друг другу громадный черный фаллос, вибрировавший во всю мощь. Пия поверить не могла, что до сих пор не замечала ошеломительных красавиц. Это были такие женщины, на которых пялились даже дамы. Из-за своего столика в самом углу Пия без труда могла наблюдать за ними, оставаясь Незамеченной. И как, черт побери, сразу у двух женщин могут быть такие безупречные волосы? У одной, казавшейся чуть постарше, хотя им обеим, наверное, не исполнилось еще и тридцати, волосы были длинными, густыми и темными, того оттенка, какой имеет очень дорогая мебель красного дерева. Волосы второй леди тоже были длинными, они спадали ниже плеч солнечными волнами. Нет, неверно. Их оттенок был бело-серебристым, а не золотым и скорее напоминал лунный, чем солнечный свет... но все равно они сверкали и переливались, как драгоценный металл.
Пия подняла руку к собственным волосам. Хотя они и были связаны в надежный хвостик еще в балетном классе, Пия нащупала каштановые завитки, привычно выбившиеся из-под резинового колечка. Конечно, у нее тоже волосы были длинными. По-настоящему длинными. Правда, никто бы и не догадался об этом, разве что увидел бы их влажными. Но когда они высыхали, тут же превращались в перепутанный каштановый шар. И неважно, как долго она их расчесывала щеткой и пыталась распрямить. Это на них не действовало. Никогда Пия даже заходила в крутой этнический салон, битком набитый темнокожими красавицами с самыми невероятными шевелюрами, и спрашивала, нельзя ли выпрямить ее кудряшки. Стилист старалась изо всех сил, но тот состав, которым она намазала волосы Пии, всего лишь сделал их жирными, оставив все такими же кудрявыми. И на ее голове царила все та же безнадежная путаница, что и всегда...
Нет! Пия встряхнулась и снова уткнулась в божественную книгу. Она опять поддалась пораженческим мыслям. Но это же невозможно — чтобы знание Божественной Женственности Венеры расцвело в таком негативном пространстве.
Однако заучивать текст было очень трудно, пока убийственно прекрасные женщины так веселились и оживленно болтали. Пия не слышала, очемименно они говорили, но с удовольствием наблюдала за ними. Жуя кусочек сырой брокколи, она подумала, что предпочла бы съесть ломтик импортного сыра и острой копченой ветчины. Может, заказать еще одно блюдо с закусками и орехи?..
Мужские голоса отвлекли ее внимание от двух красавиц, и Пия едва справилась с потрясением. В ресторан вошел Гриффин! То есть вообще-то вместе с ним пришла вся команда, которая приезжала спасать Хлою. Пожарные были все еще в темно-синей форме с золотыми логотипами пожарного департамента Талсы, что красовались у них на груди и на спине. Мужчины устроились у длинной стойки бара, перешучиваясь и заигрывая с шикарной леди, в которой Пия узнала Лолу, хозяйку ресторана.
Пия неохотно отвела взгляд от пожарных — в особенности от Гриффина — и снова посмотрела на прекрасных женщин. И ее сердце провалилось куда-то в желудок. Конечно же, леди не пропустили появление в ресторане целой пожарной команды. И только вопрос времени, когда пожарные заметят удивительных женщин. Тогда они могут присоединиться к компании мужчин, начнутся легкий флирт, разговоры и смех, а после, возможно, будет назначено свидание... Блондинка ведь красотка из красоток, а Гриффин вполне ей под пару в своей мужской красоте. Конечно, они заметят друг друга. Разве может быть иначе? Прекрасные люди вроде них просто созданы друг для друга. И возможно, они полюбят, и поженятся, и обзаведутся множеством очаровательных детишек... Как это ужасно!
И в то же время ни один чертов мужик даже не заметит ее, Пию.
— Пия, принести вам что-нибудь еще?
Пия аж подпрыгнула и почувствовала, что щеки загораются — ее поймали разглядывающей двух женщин. Она как будто превратилась в ребенка, который выскользнул из постели, чтобы подсмотреть за ночными делами взрослых. Пия нервно встала и схватила сумочку. Она может скрыть смущение, уйдя в дамскую комнату. Пия уже открыла рот, чтобы сказать официантке «спасибо, нет, больше ничего не нужно» и взять счет,— но тут, к ее бесконечному ужасу, вместо слов из глубины желудка вырвалась самая мощная, самая громкая, самая вонючая отрыжка за всю историю Вселенной. Она как будто породила эхо в стройных рядах сверкающих бутылок, выстроившихся на полках за барной стойкой, и окружила Пию воняющим сырой брокколи облаком. И для разнообразия на этот раз Пия не осталась незамеченной; все посетители ресторана разом повернулись и уставились на нее.
— Черт побери, девочка! Это по-взрослому! — воскликнул пожарный с седеющими волосами и округлившимся животом.
Он хлопнул себя по крепкому бедру и сдавленно захохотал.
Пие хотелось умереть. Хотелось распластаться по полу и проскользнуть в щель под дверью, чтобы вдруг очутиться на парковке, подальше от всех, кто сейчас смотрел на нее во все глаза, — а потом тихо, наедине с собой умереть. Но конечно же, вместо того, чтобы сделать что-нибудь правильное, успокаивающее, вроде того, чтобы положить на стол перед официанткой пару двадцаток и небрежно направиться к выходу, Пия брякнула: