Смазливый слушал его с рассеянным выражением лица. Видно было, что мыслями он сейчас далеко. Приглядевшись к парням внимательней, Мария по некоторым признакам поняла, что лидирует в тандеме явно смазливый, а бугай при нем – что-то вроде простушки дуэньи при знатной юной сеньорите.
– Я уж подумал слинять, да ножки ее меня остановили… – продолжал басить бугай. – Да и воспоминания о прошлом тоже… Хотя, ясный пень, меня эта чика уже подзабыла. Ну, думаю, тем хуже для нее. Ну, подъехал я к ней, короче, по-гусарски…
Мария и смазливый брюнет встретились взглядами. Они смотрели друг другу в глаза всего пару секунд, после чего смазливый усмехнулся и отвел взгляд. Мария отвернулась, сунула газету в сумочку и захромала к лифту.
Десять минут спустя она увидела обоих парней на задней парте аудитории. На сей раз смазливый брюнет улыбнулся ей почти по-приятельски и кивнул в знак приветствия головой.
Пять пар глаз с любопытством разглядывали ее. Марии стало немного не по себе, но она привычно взяла себя в руки.
– Добрый день, ребята! – Голос не дрогнул. – Меня зовут Мария Степановна Варламова. Я прочту вам спецкурс «Мистические культы и тайные доктрины». У нас с вами будет по четыре академических часа в неделю, а через двадцать один день я приму у вас зачеты. Есть вопросы?
– Есть! – подал голос долговязый блондин в красном свитере. – Зачем нам спецкурс по мистике? Мы ведь не этнографы и не фольклористы.
Мария взглянула на него. Голубые, холодные глаза, русые, аккуратно подстриженные волосы, волевой подбородок с ямочкой посередине. Герой комикса, не иначе.
– Можно узнать ваше имя? – поинтересовалась Мария.
– Меня зовут Виктор Бронников.
– Приятно познакомиться. Виктор, а разве вам неинтересно узнать о ваших предшественниках? Ведь средневековые мистики занимались алхимией. Именно они впервые получили серную кислоту и фосфор. Они изобрели порох и наладили производство фарфора.
– Все же я не понимаю, как сульфат мышьяка может быть связан с мистикой? – проговорил Бронников почти презрительно.
– Это он для вас сульфат. А для алхимика Роджера Бэкона он был «зеленым львиным эликсиром», составной частью эликсира бессмертия. И разница тут не только в названиях, но и в подходах. Или Роджер Бэкон для вас не авторитет?
Блондин смерил ее таким взглядом, будто впервые столкнулся с необходимостью отвечать на чьи-либо расспросы.
– В каждом человеке живет гений и идиот, – небрежно заметил он. – Меня интересует только гений.
– Значит, считается, что мистическая сторона жизни интересует только идиотов?
– Конечно. Демоны, ангелы, бесплотные призраки и мстительные духи – сказочки для детей. Но когда взрослый человек продолжает играть в куклы, люди обычно называют его идиотом.
– А по-моему, это интересно! – вступила в разговор хорошенькая девушка, сидевшая за первой партой. У нее было очень живое лицо и густейшие, модно остриженные, каштановые волосы. – Жизнь так коротка, и так много хочется узнать!
– В призраков верят только отсталые и несовершенные умы, – отчеканил Виктор. – Человек состоит из мяса и костей. Ничего другого в нем нет.
Мария снова остановила на нем взгляд.
– Думаете?
– Просто уверен, – небрежно обронил Виктор.
– Что ж… Тогда я прочитаю вам пару отрывков. Считайте их чем-то вроде предисловия или пролога к нашему спецкурсу.
Мария открыла лежащую на столе книгу, полистала ее, затем, найдя нужный эпизод, начала читать вслух:
«Странный случай, произошедший с камергером шведского короля, бароном Зульцем, показался ему столь необъяснимым, что он постарался возможно подробнее записать его в своем дневнике.
«Я встретил, – писал барон, – у входа в парк моего отца в его обычном костюме, с палкою в руках. Я поздоровался, и мы с ним долго говорили, направляясь к дому; уже войдя в его комнату, я увидел в постели крепко спящего отца; в этот момент призрак исчез; через несколько минут отец проснулся и вопросительно посмотрел на меня».
Мария перелистнула страницу и прочла второй выделенный карандашом отрывок:
«Капитан N., женившись в Швейцарии, принужден был оставить жену и отправиться к своему полку в Неаполь. Там за обедом у товарища он вдруг оборвал речь и в ужасе уставился в одну точку. Затем, обретя дар речи, произнес: «Вон там моя жена склонилась передо мною на колени и молит меня о прощении». Через некоторое время он получил письмо с известием о смерти жены в тот день и час. Поехав в Швейцарию, он узнал, что она ему изменила и, умирая, сильно желала видеть его, чтобы попросить у него прощения».
Мария закрыла книгу и взглянула на Виктора Бронникова.
– Что ты обо всем этом думаешь?
– Выдумка, – небрежно обронил блондин.
– Но данные случаи задокументированы.
– Документы тоже часто врут.
– Чему же ты тогда веришь?
Ответ парня Марию не удивил.
– Я верю только собственным глазам, – заявил Бронников таким тоном, каким обычно обращаются к слабоумным.
– Вот как? – Мария достала из кошелька монетку, положила ее на узкую ладонь и показала Виктору. – Видишь ее?
– Да, – ответил тот.
Она сделала несколько быстрых движений и снова показала блондину ладонь, на сей раз пустую.
– А теперь?
Парень хладнокровно прищурился.
– Что вы хотите сказать?
– Монетка исчезла, нарушив все законы физики.
– Это просто фокус.
– Верно, – согласилась Мария. – Но ты видел ее исчезновение собственными глазами. Выходит, теперь ты не доверяешь даже собственным глазам.
Блондин хотел что-то сказать, но не нашелся, лишь растерянно сморгнул. При виде его потерянной физиономии студенты засмеялись.
– Что, Бронников, съел? – весело окликнула его хорошенькая шатенка с первой парты.
Варламова улыбнулась.
– Ладно, ребята. Повеселились, и будет. Пора начинать занятие. Тема сегодняшней лекции – опыты арабского алхимика Гебера.
Мария никогда прежде не занималась преподавательской деятельностью, однако волнения сейчас почти не чувствовала. Она решила вести себя естественно и представила себе, что ребята сидят у нее дома, а она просто пересказывает им содержание только что прочитанной книги. Получилось, в общем-то, неплохо. По крайней мере, студенты слушали с интересом и никому (по крайней мере, пока) не пришло в голову обвинить ее в самозванстве и шарлатанстве.
Наконец прозвенел звонок. Студенты сбросили с себя оцепенение и засобирались.
– Перед тем как вы разойдетесь, я хочу сделать небольшое объявление, – обратилась к ним Варламова. – Когда-то я была актрисой и играла в театре…
По аудитории пробежал ропот.
– Понимаю, что в это трудно поверить, – улыбнулась Варламова, – однако это правда. Так вот, однажды мне предложили вести театральную студию вместо ушедшей в декретный отпуск. Старая труппа театра меня проигнорировала…
– Их можно понять, – насмешливо заметил парень в мощных очках и ущипнул себя пальцами за кудрявую русую бородку. (В ходе лекции Мария уже выяснила, что зовут его Эдик Граубергер.)
– Да, их можно понять, – согласилась с парнем Мария. – Но театр-то не должен простаивать без дела. Вот я и подумала: что, если мы с вами порепетируем и разыграем несколько сцен из какой-нибудь известной пьесы?
– Зачем? – спросил с задней парты гигант с лицом вышибалы.
– Вы все – будущие ученые. И это замечательно. Но один немецкий философ как-то сказал, что наука и искусство смотрят на одни и те же вещи, но с разных колоколен. Мне кажется, вам будет полезно временно перебраться на соседнюю колокольню и сменить точку обзора. Считайте это чем-то вроде факультативного занятия. Короче, если кто-то хочет попробовать себя в качестве актера – милости прошу записываться в студию. Виктор Бронников, есть желание записаться?
– У меня нет времени на такую чушь, – ответил блондин.
– Чушь? Но ведь ученый должен быть открыт всему новому! Разве тебе не хочется попробовать?
Виктор на секунду задумался и пожал плечами:
– Собственно, почему бы и нет. Может быть даже забавно.
– В общем, если кто-то захочет, приходите в театральную студию часа этак через три.
– Мы свободны? – нетерпеливо спросил Граубергер.
– Да.
Повторять дважды не пришлось, через несколько секунд в аудитории остались только Мария и хорошенькая шатенка. Та подошла к столу и, приветливо улыбнувшись, проговорила:
– Мария Степановна, запишите меня.
– Как тебя зовут?
– Вика Филонова.
Мария раскрыла записную книжку и вписала имя и фамилию Вики.
– А что мы будем ставить? – спросила Вика.
– А ты бы что хотела?
– «Гамлета»!
Варламова улыбнулась.
– Ну, разумеется. А тебе не кажется, что пьеса немного сложновата для новичков?
– А что в ней сложного?
– Ну… – Мария запнулась. А что ж, для радикальной смены точки обзора нужно выбрать и колокольню повыше… – Вообще-то, идея неплохая. А кого бы ты хотела сыграть?
– Офелию, конечно, – обронила Вика как очевидность. – Она красавица и текст у нее вроде бы незамысловатый.
– Да… – Мария улыбнулась. – Действительно.
Вот она, пресловутая самонадеянность, о которой говорил ей завкафедрой.
– Значит, так тому и быть, – сказала Мария и захлопнула блокнот. – Жду тебя на репетиции. Кстати, не подскажешь, где тут у вас столовая?
– Внизу. Хотите я вас провожу?
– Если тебе несложно.
– Что вы, конечно, несложно! Я сама туда иду.
4
Вика сидела на стуле вполоборота к столу, скрестив стройные ножки.
– В юности я тоже мечтала стать актрисой, – сообщила она, колупая вилкой салат. – Даже собиралась поступать в театральный.
– Что же тебя остановило?
– Папа. Он у меня химик, работает в НИИ. Он серьезно со мной поговорил. Объяснил, что работа актера – как бы шоколад. А когда в доме нет хлеба и картошки, на одном лишь шоколаде долго не протянешь.
– И ты решила стать ученым, чтобы зарабатывать на хлеб насущный?
– Что-то вроде того. Папа сказал, что мир жесток и чтобы в нем выжить, человеку нужна серьезная и перспективная профессия. Мечтой жив не будешь.
– Некоторым это удается, – заметила Мария. – Но «опережающие исследования», конечно, намного перспективней актерского ремесла.
С полминуты они молчали, занимаясь только едой.
– Мария Степановна, – снова заговорила Вика, глядя на Марию любопытными глазами, – а вы снимались когда-нибудь в кино?
– Да. Дважды.
– А в каких фильмах?
– Боюсь, их названия ни о чем тебе не скажут.
– Но мне ваше лицо кажется знакомым.
Мария усмехнулась.
– Это вряд ли. Я тогда иначе выглядела, да и снималась только в эпизодах.
– Ясно. А почему вы сейчас не в театре?
– Ну… – Мария пожала худыми плечами. – У меня та же причина, что и у тебя. Однажды я поняла, что актерская профессия меня не прокормит, и поступила в институт, на вечернее отделение. Вечерами училась, днем работала. Совмещать учебу с театром оказалось сложно. А потом и невозможно.
Мария отпила кофе и небрежно проговорила, сменив тему:
– Я слышала, у вас тут недавно погиб студент. Кажется, его звали Коля Сабуров.
Вика кивнула:
– Да. Он был инвалид. На техфак поступил вне конкурса, за что его многие презирали и ненавидели.
– Он плохо учился?
– Да нет.
Мария посмотрела, как Вика отправила в рот еще один кусочек салата, и спросила:
– Что с ним случилось?
– Точно не знаю, – ответила Вика. – Ходят разные слухи. Одни говорят, что он вылил на себя бензин из баллончика для заправки зажигалки, другие – что облил себя одеколоном. Говорят, когда он кричал, его вопль был слышен даже в соседнем крыле. – Вика передернула плечами. – Жуть!
Девушка отодвинула пустую тарелку, взяла из стаканчика салфетку и промокнула губы. Затем открыла сумочку, достала серебряное зеркальце и стала рассматривать в зеркальце свои зубы. Потом сжала губы, крепко провела языком по верхней десне и снова посмотрела в зеркальце.
Мария, как любая женщина, в присутствии которой другая женщина «чистит перышки», испытала острое желание тоже заняться своим лицом, но тут же обозвала себя дурой.
– Может быть, он не поджигал себя? – спросила она.
Вика отвела взгляд от зеркальца.
– Как это? Вы что, думаете, его кто-то прикончил?
– Время от времени с людьми такое случается, – заметила Варламова.
Девушка подумала и отрицательно качнула головой:
– Да нет, чепуха. Простите за грубое слово, конечно… Чтобы сжечь человека живьем, нужно быть настоящим зверем. Ну, то есть… Я хотела сказать, что у нас таких подонков нет. Всякое, конечно, бывает. Бывает, мальчишки выпивают, спорят, даже дерутся. Но чтобы сжигать друг друга… нет, это невозможно.
– А почему именно мальчишки?
– Что?
– Почему именно мальчишки? Разве девочки не способны на жестокость?
Вика растерянно захлопала ресницами.
– Способны, конечно, но… – Она нахмурилась. – Что-то я не понимаю. Вы что, серьезно?
Мария улыбнулась:
– Нет, конечно. Я просто пошутила.
– Уф-ф… – Вика улыбнулась, блеснув ухоженными зубками. – Вы прямо как следователь.
– А ты говорила со следователем?
– Конечно. Сабуров ведь учился в моей группе. Следователь беседовал с каждым из нас.
– Ясно. Ладно, давай сменим тему.
Но заговорить на другую тему не удалось, потому что в тот момент к столу подошла еще одна девушка. Невысокая, стройная, почти хрупкая, с бледным лицом и длинными черными, не очень чистыми волосами. Глаза девушки были обведены темной тушью. Из проколотой ноздри торчал серебряный гвоздик.
Она скользнула безразличным взглядом по лицу Марии и буркнула, обращаясь к Вике:
– Привет.
– Привет, – ответила Вика тоном, в котором не было и намека на приветливость. – Мария Степановна, познакомьтесь, это Настя Горбунова. Она тоже учится в нашей группе.
– Очень приятно, – сказала Мария.
– Мне тоже, – снова буркнула девушка и воззрилась на Вику. – Вика, мне нужно с тобой поговорить.
– Если ты не заметила, я не одна.
– Я буду в курилке. Подойдешь?
– Возможно.
Черноволосая скользнула взглядом по лицу Варламовой и небрежно бросила:
– До свидания.
Затем, не дожидаясь ответа, отвернулась и быстро зашагала к выходу.
– Твоя подруга? – спросила Мария у Вики.
Та фыркнула:
– Вот еще! Она же готка.
– Кто? – не поняла Мария.
– Ну, есть ребята, которые балдеют от всего, что связано с адом и смертью. Они слушают Мерлина Менсона, Хим и Найтвиш. Читают и смотрят ужастики. Одеваются в черное и напускают на себя зловещий вид. Некоторые воображают себя колдунами и ведьмами. В общем, ведут себя как полные крези, – подытожила Вика.
– Зачем же они это делают?
– Да ни за чем. Просто выпендриваются. Знаете, как про таких говорят? Некрасивые дети небогатых родителей. Нужно же им как-то обратить на себя внимание.
– Ясно.
– К тому же она инвалидка, – небрежно продолжила Вика. – У нее артрит или еще что-то. Иногда ее так кособочит, что смотреть страшно. Ой… – Вика смущенно взглянула на костяной набалдашник трости. – Простите, я забыла, что вы тоже…
– Не напрягайся, – успокоила ее Мария. – Тем более что никакого артрита у меня нет. Пять лет назад я попала в автомобильную аварию, вот с тех пор и хожу с тросточкой. – Мария улыбнулась и добавила: – Как Чарли Чаплин.
– А что, в этом даже есть что-то экстравагантное и импозантное, – улыбнулась в ответ и Вика.
– Для женщины – вряд ли, – возразила Мария. – Но я по данному поводу не парюсь. Скажи-ка, а эта девочка… Настя Горбунова… она не дружила с Колей Сабуровым?
Вика покачала головой.
– Нет. Хотя… – Брови девушки дрогнули. – Однажды я видела, как они вместе сидели в библиотеке. Помню, еще подумала тогда: славная парочка. Калека энд калека. Ой, простите, я опять забыла, что вы тоже…
– Не переживай, – вновь успокоила ее Варламова. – Скажи-ка, а ты легко поступила в университет?
Вика улыбнулась:
– О да. У меня очень хорошая память, мне достаточно один раз прочитать текст, чтобы запомнить его. Впрочем, здесь у всех отличная память. Это ведь Московский университет!
– Значит, у тебя не будет проблем с текстом, – улыбнулась Мария. – Пожалуй, ты действительно можешь сыграть Офелию. Извини, мне пора.
Варламова протянула руку за тростью.
– Вы сейчас куда? – спросила Вика.
– К себе. Прости, я не пояснила. Руководство выделило мне комнату в студенческом общежитии. На тот месяц, пока я буду здесь.
– Ой, как здорово! А вы в каком секторе?
– В секторе «Г». Девятьсот тридцать второй блок.
Брови девушки взметнулись вверх.
– Вы серьезно?
– А что?
– Да нет, ничего. Просто… Мы с вами только что говорили о Коле Сабурове, а он ведь жил в девятьсот тридцать пятом. Совсем рядом. Надо же, какое совпадение!
– Да уж… – Внезапно Мария передумала уходить и убрала руку с набалдашника трости. – Раз уж ты заговорила о нем… Скажи, а Коля Сабуров был замкнутым парнем?
– Ну… – Вика задумалась. – В основном он был очень замкнутым. Но иногда его вдруг прорывало, и он начинал дискутировать с преподавателями и другими студентами.
– О чем?
– Да обо всем. Если речь заходила о квантовой физике, то о квантовой физике, если о наводнении в Таиланде, то о наводнении в Таиланде. Помню, однажды речь зашла о Новом Завете, и Сабуров на полном серьезе заявил, что «второе пришествие» уже состоялось, и мессия давно живет среди нас.
– Гм… – Мария задумчиво облизнула губы. – Интересная точка зрения. Как он ее обосновывал?
– Уже не помню. Меня весь этот бред мало интересует.
– Ты сказала, что он был замкнутым. У него совсем не было друзей?
– Думаю, нет.
– Чем же он занимался в свободное от учебы время?
– Сабуров-то? Известно чем. У него с собой постоянно был пакет, набитый дисками с фильмами.