Сегодня я решила «не брать» и сейчас горько сожалела об этом. Стояла удушающая жара, путь до метро лежал по самому солнцепеку. Одурев от духоты, я совершила еще одну, почти роковую ошибку – вскочила в автобус и тут же поняла, что сейчас потеряю сознание. Железный ящик на колесах походил на душегубку. В салоне одуряюще пахло бензином. Я плюхнулась на сиденье и удивилась. Кругом полно народа – и есть свободное место. Может, его никто не заметил? Но, проехав полминуты, я поняла, в чем дело. Прямо под сиденьем вовсю работала печка. Мои ноги под джинсами сразу стали мокрыми, футболка прилипла к спине, по лицу потек пот. Наверное, я сейчас замечательно выгляжу: тушь с ресниц размазалась по щекам, помада с губ переместилась на подбородок.
В метро оказалось еще жарче, да еще около меня, шумно дыша, встала очень полная тетка в обтягивающем платье. Толстухе было явно хуже, чем мне. Красная, с измученным лицом, она держала в одной руке туго набитую сумку, второй уцепилась за поручень. Про такую вещь, как дезодорант, дама, очевидно, никогда не слышала, и я отвернулась в сторону, стараясь не дышать глубоко. Вот грязнуля! Да в любом ларьке полно всяких средств от пота. Впрочем, вдруг у нее нет денег?
Пытаясь оправдать давно не мывшуюся особу, я слегка подвинулась и очутилась возле молодого парня. Слава богу, от него пахло одеколоном. Но уже через пару секунд снова переместилась к тетке. Юноша, совершенно не подумав, вылил на себя целую бочку парфюма.
Весь длинный перегон от «Динамо» до «Аэропорта» я топталась между двумя вонючими пассажирами, в носу смешались разные запахи, к горлу подкатывала тошнота, перед глазами прыгали точки. На «Соколе» толпа поредела, я шлепнулась на сиденье. Вот и думай теперь, что лучше: обливаться духами или ходить потной? Во всяком случае, ясно одно: ни в какой Никологорск я сейчас не поеду. Побегу домой и нырну под душ.
Открыв дверь, я вползла в темный, прохладный коридор и с наслаждением вдохнула ароматы любимой квартиры. Пахло просто замечательно: свежемолотым кофе и еще чем-то родным, своим, привычным.
Послышалось уверенное топанье, и в прихожую выскочил Никитка, прижимающий к груди ярко-красную машину.
– Вика, матри, папа «БМВ» купив, – сообщил он.
Никитос поздно начал говорить и пока не слишком четко выговаривает слова, но я его великолепно понимаю.
– Отличная машина, – одобрила я.
Для меня остается загадкой, каким образом малыш ловко различает марки автомобилей. На прогулке он тычет пальчиком во все, что имеет четыре колеса, и сообщает:
– «Мерседес», «Лада», «Газель», джип.
Он никогда не ошибается. Не так давно мы пошли с ним в магазин, за мороженым. По своей привычке Никитка выставил пальчик в сторону лаково-блестящей иномарки, припаркованной у тротуара, и сообщил:
– «Ауди».
Я пригляделась. Честно говоря, плохо разбираюсь в марках машин, но «Ауди» отличаю от остальных, потому что она имеет характерный знак: блестящие кольца. Мне стало интересно, каким образом Никитос определяет, какая тачка перед ним, и я нарочно сказала:
– Ты ошибся. Это «Мерседес».
– «Ауди», – повторил Никита.
– Почему ты так решил?
– Там крышечки, – сообщил он.
Вот тут я пришла в окончательное изумление:
– Крышечки? Какие?
– Как на баночке, – пояснил Никитос.
– Ты хочешь сказать, что «Ауди» имеет крышки, как твои банки с едой?
– Да, – кивнул мальчик.
– Где они?
Никитка выдернул из моих пальцев свою маленькую липкую ладошку, подбежал к иномарке и, указывая на фирменный знак, никелированные кольца, объяснил:
– Вика, матри, «Ауди», крышечки.
Я засмеялась.
– Это кольца.
Малыш захлопал глазами. Пришлось снять с безымянного пальца символ супружества и объяснять:
– Вот кольцо, туда можно продеть пальчик, оно внутри пустое. В крышечку ничего не пролезет, она плоская, понял?
Никитка несколько раз надел и снял мое колечко, потом снова подбежал к «Ауди» и заявил:
– Крышечки! Пальчик не входит.
Я тяжело вздохнула. Да уж, объяснила ребенку суть. Он все великолепно понял: раз не хочет нанизываться, это крышка.
ГЛАВА 9
– Котлетку хочешь? – крикнула из кухни Томочка. – Эй, Вилка, иди сюда, я только пожарила.
– Душно очень, может, вечером, попозже, когда Олег придет, – ответила я, входя на кухню.
Внезапно Тома резко покраснела, а на глазах подруги выступили слезы. Я испугалась, подскочила к ней, выхватила лопаточку и сердито сказала:
– Дохозяйствовалась. Хватит. Никому ничего мясного при такой жаре не хочется. Иди полежи, а я пока всех покормлю и за Никитосом пригляжу.
– Это ты сядь, – неожиданно серьезно ответила она, – и выслушай меня.
Я молча села и уставилась на Тому.
– Целую неделю мучаюсь, – выпалила та, – все не знала, следует ли тебе говорить. Извелась просто!
Вот тут я перепугалась окончательно. Тамара святой человек, очень откровенный и по-детски непосредственный. Скрытничать у нее не получается. Мы живем вместе много лет и давно стали роднее сестер. Между нами никогда не существовало особых тайн, а теперь их и вовсе нет. По сути, мы одна большая семья, естественно, изредка случаются недопонимания, конфликты, но всегда находится разумный человек, который остужает чрезмерно горячие головы домочадцев, и это, как правило, Тома. Что же такое она могла утаивать от меня семь дней?
Напрашивался лишь один ответ. Тамара серьезно заболела. Сначала она по привычке решила не обременять нас сообщением о недуге, но вот…
– Ни о чем не волнуйся. Немедленно отправим тебя в лучшую клинику: Германия, Израиль, США. Сейчас все лечат, абсолютно. Деньги найдем, о Никитосе и Кристе не волнуйся. Сеня отправится с тобой!
– Вилка, – перебила меня Тома, – я совершенно здорова. Речь идет о тебе.
– Обо мне?
– Да.
– В чем дело?
– Скажи, ты любишь Олега?
– Конечно. Зачем жить с тем, кто не вызывает положительных эмоций?
– Всякое случается, – протянула она и принялась кашлять.
– Хватит, – велела я, – немедленно рассказывай, в чем дело!
Подруга снова покраснела и все выложила.
В прошлую пятницу в нашей квартире зазвонил телефон. Тома сняла трубку и услышала женский голос:
– Виола, ваш муж завел любовницу, Лесю Комарову.
Информаторша с легким злорадством сообщила место работы, возраст разлучницы, описала ее вид и добавила: «Если приедете к пяти вечера к конторе мужа и подождете пару минут, поймете все».
Тамара призадумалась. С одной стороны, она была рада, что трубку сняла не я, с другой – посчитала гадкое сообщение глупостью, однако все же насторожилась.
Волей-неволей она стала присматриваться к Куприну и заметила несколько странностей. Олег, раньше швырявший рубашки где попало, теперь раздевался в ванной и моментально затевал стирку. Согласитесь, удивительный поступок для мужчины, никогда не обременявшего себя домашними хлопотами.
Томочка не выдержала и с самым невинным видом поинтересовалась у него:
– Что это ты в енота-полоскуна превратился?
У Олега сначала забегали глаза, но потом он быстро нашелся:
– Да я в нашей столовой взял сосиски с кетчупом, капнул себе на живот. Вот и решил пятно застирать, а то въестся – и не отойдет.
Томочка кивнула. Она не стала напоминать моему мужу, что он уже несколько дней подряд старательно стирает сорочки. Неужели регулярно обливается томатным соусом?
В голове Томы поселилась нехорошая мысль: наверное, известие о любовнице правда. Олег, придя со свидания, уничтожает улики. Может, на воротничке остался след от губной помады или его дама сердца употребляет слишком едкие духи, а запах лучше всего отбивает холодная вода.
Дальше – больше. В субботу Олег отодвинул тарелку с гуляшом и недовольно буркнул:
– Плохо мясо получилось, с луком-пореем намного вкусней, почему ты его, как вчера, не положила?
Тамарочка спокойно ответила:
– Я никогда не употребляю порей.
Олег осекся и пробормотал:
– Да ну?
– Конечно, – невозмутимо продолжила Тома, – ты забыл? У Вилки на него аллергия, даже от запаха порея она пятнами идет.
– Помню, конечно, – стал врать Олег, – я его с зеленым болгарским перцем перепутал. Ты вчера с ним мясо приготовила, я чуть язык не проглотил, сегодня в сметане не так вкусно.
Можно было напомнить Куприну, что вчера на ужин она потушила карпа. Сеня дико ругался, вытаскивая из вкусной рыбы тонкие кости, а Олег явился за полночь и рухнул в кровать, не заходя на кухню. Но Томочка вновь промолчала, хотя ее мучила мысль: кто вечером угощал майора мясом с луком-пореем?
Затем она обратила внимание на еще одну странность. Когда у Олега начинал звонить мобильный, он отвечал не всегда, иногда, просто взглянув на дисплей, засовывал сотовый в карман, потом шел в ванную, включал душ и начинал тихо разговаривать. Куприн явно не хотел, чтобы кто-либо слышал беседу.
Затем она обратила внимание на еще одну странность. Когда у Олега начинал звонить мобильный, он отвечал не всегда, иногда, просто взглянув на дисплей, засовывал сотовый в карман, потом шел в ванную, включал душ и начинал тихо разговаривать. Куприн явно не хотел, чтобы кто-либо слышал беседу.
Во вторник доведенная до нервного тика Томочка решилась на крайний поступок. После того как Олег, посекретничав под шум воды, вышел и отправился на лестницу курить, она схватила оставленный им в прихожей мобильник и переписала последний определившийся номер.
В подруге явно пропал Эркюль Пуаро и Джулия Робертс в одном флаконе, потому что она потом пошла в спальню, взяла свой сотовый и позвонила.
– Алло, – прожурчал милый женский голос.
На слух даме было лет сорок.
– Анечка! – воскликнула Тамара.
– Вы ошиблись, – вежливо ответила дама и отсоединилась.
Томуля снова набрала тот же номер.
– Анечка!
– Вы не туда попадаете, – слегка раздраженно сказала незнакомка.
– Простите, – затараторила Тома. – Я купила базу МТС, и там этот номер значится как принадлежащий моей знакомой Анне Коротковой.
– Нет, – поправила ее тетка, – это ошибка. Я Леся Комарова, больше не названивайте сюда. Никакой Коротковой здесь и в помине нет, ясно?
Томочка швырнула трубку в кресло. Более чем! Именно это имя и фамилию называла анонимная доброхотка.
После этого Тамара пошла еще дальше. На следующий день, забросив все дела, она устроилась неподалеку от входа на работу Куприна. В пять вечера к проходной подкатила красивая иномарка, из нее вышла великолепно сохранившаяся, может, чуть полноватая дама, выглядевшая лет на тридцать. Но Тамара сразу поняла, что разлучнице больше годков этак на десять. Поразило ее и материальное положение особы. Шикарная машина, модная прическа, дорогие туфли…
Бабенка закурила, опершись на капот. Спустя минут пять из проходной с самой счастливой улыбкой на лице выскочил Олег.
Он подошел к нахалке, пару минут парочка ворковала, а потом нырнула в авто и была такова.
Едва пришедшая в себя от негодования Тома вытащила мобильный и попыталась соединиться с Олегом.
– Абонент включил режим запрета входящих звонков или находится вне зоны действия сети, – сообщил автомат равнодушным голосом.
Она закончила свой рассказ.
Наверное, у меня был чрезвычайно глупый вид, потому что Тамарочка затараторила:
– Понимаю, это ужасное сообщение, но кто предупрежден, тот вооружен.
В ту же секунду я поднялась и ринулась в спальню. Тома ухватила меня за футболку:
– Ты куда?
– Сейчас сложу вещи Куприна в сумку и вышвырну во двор, – прошипела я.
– С ума сошла! – возмутилась подруга. – Куда же он пойдет?
– Да к своей цаце! Небось у нее квартира есть. И потом, мне все равно, куда он денется.
– Нет, стой, так нельзя.
– Почему? – искренне удивилась я.
– А вдруг он обидится и не вернется.
– Ну и фиг с ним, беру развод и девичью фамилию.
– Останешься без мужа.
– И великолепно. Я ему верила, а он…
Слезы градом потекли по щекам, к горлу подступил горький ком, руки затряслись от злости.
Томочка схватила меня за руки, впихнула в свою спальню, повернула ключ в замке и сказала:
– Только спокойствие. Сколько лет ты живешь с Олегом?
– Мы же выходили замуж в один день, – шмыгнула я носом, – четыре года назад.
– Именно. Что же, теперь отдавать супруга, которого столько времени воспитывала, в руки чужой крашеной дылды?!
– Не стану жить с вруном!
– Между прочим, Олегу скоро полковника дадут!
– Хоть генерала!!!
– Вилка, не кипятись. Представляешь, снова выходить замуж за другого, чужого, противного… привыкать к нему.
– Ну уж нет, – прошептала я, – одна проживу! Вот почему он торт принес! Хотел прикинуться заботливым. Думал следы замести! Ну не сволочь ли! И потом, когда я вернулась из Вязьмы, у нас была убранная кровать… Томуська! Он не ночевал дома?
Она кивнула. Внезапно комок, стоявший у меня в горле, лопнул и растекся по телу холодными струями. Да, Олег невнимателен, он никогда не помнит никаких дат. Неаккуратен до безобразия, после него не войти в ванную комнату, на полу лужи, на зеркале пятна зубной пасты, в углу валяется нижнее белье, которое мой супруг метнул в корзину, но вновь не попал в цель. Куприн не занимается домашним хозяйством и обожает учить меня жизни. Порой он бывает невыносим. Иногда мне хочется убить его, но вот развестись… Подобная мысль ни разу не приходила в голову. Другого спутника жизни мне не надо, потому что Олег понимает меня, как никто другой. Одним словом, муж умеет вернуть мне хорошее настроение. Он очень добр и абсолютно не жаден. Да, майор никогда не приносит цветов и конфет, потому что в его понимании это не подарки, а ерунда. Но под Новый год он торжественно привел меня в большой магазин и надел на плечи хорошенькую шубку. А когда я воскликнула: «Это дорого!» – он молча вытащил пачку денег и увел меня из торгового зала в мехах.
Кто сидел около моей кровати, когда я, заразившись от одного ученика корью, свалилась с немыслимой температурой? Кто моет собаку Дюшку, потому что она всегда скачет по ванне, обдавая всех дождем из мыльных брызг? Кто приволок из командировки в Чехию жуткий столовый сервиз «Мадонна»? Кто, в конце концов, нацепив парадную форму, ходит в школу к Кристине, когда та в очередной раз обозлит директрису? Кто?
Теперь он станет делать все это для Леси Комаровой? Я заревела как белуга.
– Ну, Вилка, – зашептала Тамарочка, – успокойся. Все пока не так страшно.
– Ты полагаешь? – всхлипнула я.
– Конечно, – тоном столетней, умудренной жизненным опытом старухи ответила подруга, – надо просто отбить его у этой мымры назад. Вот на, я специально купила.
В моих руках оказался довольно толстый том в яркой глянцевой обложке. «Эля Малеева. Как гарантированно вернуть мужа в семью».
– Почитай, – велела Томочка, – я просмотрела, по-моему, очень разумно.
Я открыла страницу наугад: «Все мужики козлы, но если внимательно посмотреть вокруг, то твое сокровище не хуже других». Я кивнула, совершенно верно, мой хороший, самый лучший, просто замечательный, никому его не отдам!
– Мама, – в спальню принялась ломиться Кристина, – чего заперлась? Смотри, что я купила!
Тамара открыла дверь. В комнату вихрем ворвалась Кристя и начала демонстрировать нечто розовое, шуршащее. Но мне в этот момент было ни до чего. Сунув под мышку научный труд Эли Малеевой, я отправилась к себе и до полуночи тщательно изучала пособие по приводу неверного мужа в стойло семьи. Дочитав до конца, я, тяжело вздохнув, захлопнула книгу. Приходится признать: я сама, собственными руками разрушила счастье, вела себя совершенно неправильно, и теперь нужно проделать большую работу, чтобы вновь стать любимой женой. Уже завтра начну следовать советам автора. Вот тут, в аннотации, сказано: «Э. Малеева, психолог по образованию, ведущий специалист в области семейных отношений. Четыре раза выходила замуж, и всегда удачно. Имеет троих детей». Если она столько раз была счастлива в браке, то у нее стоит поучиться. Но без помощи Томочки мне не обойтись.
Позабыв, что часы показывают за полночь, я помчалась в комнату к подруге вырабатывать стратегический план. Нужно применить на практике первый из предложенных Элей Малеевой способов, он называется «Романтическо-эротический ужин».
ГЛАВА 10
Утром я ушла из дома около девяти, вернее, уехала. Очень не хотелось тащиться в Никологорск на электричке, поэтому я села в свою «шестерку» и покатила в сторону Минского шоссе. День обещал быть насыщенным: сначала следует найти мать Петра Попова, узнать, не у нее ли Маша, потом предстоит пробежаться по магазинам. Романтическо-эротический ужин требует обстоятельной подготовки.
Вы можете мне не верить, но по Москве я пролетела птицей, не попав ни в одну пробку. Улицы почему-то были почти пустыми, все автомобили куда-то подевались. Испытав радостное изумление, я оказалась на шоссе и спустя полчаса уже въезжала в Никологорск, крохотный поселок, обозначенный на карте как город из чистого недоразумения. Собственно говоря, тут имелась лишь одна проезжая, покрытая асфальтом улица, и носила она имя Ленина. Проехав по ней до самого конца, я увидела женщину, сидевшую на скамеечке возле одного из домов, и спросила:
– Не подскажете, где тут улица Победы?
– Тама, – махнула рукой аборигенка, – тудысь ступайте, пехом, не проехать на машине, больно узко.
Оглядев нитеобразную дорогу, я оставила «Жигули» на обочине и пошла по извилистой, вытоптанной тропинке. Интересно, кому из местного руководства пришла в голову идея обозвать эту щель улицей Победы?
По обе стороны от меня теснились совершенно деревенские избушки, все, как на подбор, покосившиеся и старые. Неприятный запах, витавший в воздухе, сообщал о том, что в сем богом забытом месте отсутствует центральная канализация.