- Утро вечера мудренее, - уклончиво ответил он, и Бессмертный тяжело вздохнул: его надежды услышать от ученого офицера, как спастись от навалившихся напастей, не оправдались...
***
Утро пришло, как всегда, ясным и солнечным - тучка на небосклоне или дождь были в этих краях явлениями из ряда вон выходящими, и о них местные жители помнили долго. Пески сначала потеряли ночную зеленоватую серость, стали розовыми от света зари, а потом вновь приобрели привычный желто-белый цвет. Купол небес снова сделался выше, прозрачней, и в его бирюзовой синеве медленно поплыло к зениту раскаленное светило.
Федор Андреевич пробудился от звуков голосов и веселого потрескивания костра. Невыспавшийся урядник зло косился в сторону Нафтуллы, возносившего молитвы Аллаху, повернувшись лицом к Мекке. Рогожин и Епифанов жарили последний кусок конины, а Самсонов принес воду из колодца - после сна она показалась удивительно прохладной и вкусной, даже сладкой. Ночью, сдав караул унтеру и казаку, Кутергин лег и долго сопротивлялся навалившейся дреме, опасаясь новой вылазки азиатов, но усталость победила, и он провалился в сон. Сейчас он первым делом взбежал на гребень бархана и осмотрелся: не видно ли где конных? Горизонт был чист.
- Идите завтракать, вашбродь, - позвал Аким. - Мы уже глядели. Вроде нет басурманов. А этот талдычит, мол, они не ушли.
Унтер кивнул на Нафтуллу; тот уже закончил молитву и свернул коврик. Подойдя к костру, он сел и стал прислушиваться к разговорам русских.
- Нам любым путем нужно вырваться из песков, - с трудом прожевав жесткую конину, сказал капитан.
- Денисова пойдем искать, - поддержал Бессмертный.
Епифанов, Рогожин и Самсонов работали челюстями и согласно кивали - сейчас, когда рядом сколько хочешь воды, путь через пески не казался им таким страшным. Человеку свойственно быстро забывать плохое, иначе ему слишком трудно жилось бы на свете.
- Как ты хотел уйти? - неожиданно спросил Нафтулла и показал на дальний бархан: на его гребне, словно вырезанный из черной бумаги, застыл силуэт всадника. Несколько мгновений он оставался неподвижен, будто специально позировал, а потом исчез.
Прокофий Рогожин застыл с поднесенным ко рту куском. Бессмертный недобро прищурился. Самсонов помрачнел, а унтер Епифанов хотел пустить крепкое словцо, но сдержался и только крякнул. Федор Андреевич пристально поглядел в черные равнодушные глаза Нафтуллы:
- Ты можешь вывести нас отсюда? Я хорошо заплачу тебе за услуги.
Купец отвел взгляд и пожал плечами, как бы выражая сожаление, что вынужден объяснять прописные истины:
- Мне не нужна твой Денис-бала. Мне нужна через горы, к пушту.
«Он идет в Афганистан? - удивился Кутергин. - И хивинцы его не пугают? Почему?»
- Ты не боишься этих? - Он кивнул в сторону песков. - Они ведь могут и тебя повести с веревкой на шее.
- Меня? - искренне удивился Нафтулла. - Меня нет!
- Почему? - не отставал капитан.
Нафтулла опять пожал плечами и отвернулся: он явно не желал продолжать разговор на эту тему и заставить его говорить можно было только силой, угрозами или хитростью. Но кто знает, чего боится этот азиат и как его перехитрить? А силу капитан применять не хотел, опасаясь потерять пусть и ненадежного, но все же союзника.
- Слушай, Нафтулка! - угрожающе начал урядник, но Федор Андреевич дал знак ему замолчать. Бессмертный обиженно поджал губы и, поглаживая ствол винтовки, выразительно поглядел на купца, как бы случайно направив дуло ему в живот.
- Скоро здесь пройдет караван, - ни к кому не обращаясь, тихо сообщил Нафтулла. - Я уйду с ним к перевалам.
- Караван? - оживился Федор Андреевич. - Откуда знаешь? Далеко он отсюда?
- Несколько фарсангов.
Капитан едва сумел скрыть досаду: несколько фарсангов - это все и ничего! На Востоке издревле существовала своя мера пути - фарсанг, в корне отличавшаяся от европейских верст, милей и лье. Если в Европе измеряли расстояние, то люди Востока измеряли количество энергии, затраченной на его преодоление. Поэтому одно и то же расстояние в горах и на равнине имело разное выражение в фарсангах. И каждый караван-баши или мукавим, старшие в караванах, имели собственное представление о фарсанге. Попробуй тут разобрать, когда придет караван? Для азиатов время вообще имело относительное значение: какая разница, днем раньше или днем позже?
- Когда он будет здесь? - продолжал расспросы Федор Андреевич.
- Сегодня. - Нафтулла загадочно улыбнулся.
Последние слова купца заставили русских насторожиться: а ну как сюда пожалуют разбойники похлеще вольных всадников Желтого человека? Здесь можно ожидать чего угодно.
- Что за люди в караване? - Бессмертный выразительно положил палец на спусковой крючок, но Нафтулла сделал вид, что не заметил этого.
- Торговцы. - Он деланно зевнул и предложил выпить чаю: у него еще осталась щепотка заварки. Предложение приняли с благодарностью и, посовещавшись, решили дождаться обещанного каравана - все одно отправляться пешком через пески сущее безумие...
Нафтулла не обманул: солнце еще не успело вскарабкаться в зенит, как в песках показалась большая группа конных в пестрых запыленных одеждах. За ними важно шествовали нагруженные тюками верблюды, трусили усталой рысцой вьючные и заводные лошади. Кутергин насчитал не меньше полусотни верховых и десятка два верблюдов.
- Ну, теперь либо пан, либо пропал, - наблюдая за приближением азиатов, мрачно заметил урядник. - Куда нам тут с двумя патронами.
- Ничо, авось не сожрут, - откликнулся Епифанов, но встревоженно оглянулся на Федора Андреевича. Тот успокаивающе улыбнулся, хотя у самого на душе кошки скребли.
Конные широкой дугой обтекли маленький оазис. Все азиаты имели сабли и ружья. У многих висели за спиной и длинные луки, а у седла болтались колчаны со стрелами. Вид у торговцев был разбойный - бородатые загорелые лица, крепкие плечи и руки. Заметив у колодца незнакомых людей, караванщики начали медленно сжимать кольцо, подъезжая все ближе и ближе. Теперь, даже если и решишься искать спасение в песках, бежать поздно!
Когда всадники подъехали совсем близко, Нафтулла вскочил и закричал что-то непонятное. Тут же вперед выехал средних лет чернобородый азиат в дорогом халате. Нафтулла подбежал к нему, подержал стремя, помогая слезть с седла, и зашептал на ухо, то и дело косясь на русских. Караван-баши важно кивнул в ответ и показал плетью на колодец. Конные спешились, верблюдов подогнали поближе, и началась обычная сутолока, какая бывает у любого водопоя. Никаких враждебных намерений азиаты не проявляли, и русские немного успокоились.
Улучив момент, Федор Андреевич незаметно достал из заветного свертка несколько мелких камушков, зажал их в потном кулаке и попросил Нафтуллу отвести его к караван-баши. Тот сидел под тенью полога и мелкими глотками пил из пиалы холодную воду. Это был рослый чернобородый мужчина с резкими чертами лица, больше похожий на сурового воина, чем на торговца. На коленях у него лежала кривая сабля в оправленных серебром ножнах, а за поясом торчали рукояти пистолетов. Купец низко поклонился ему и произнес несколько фраз на незнакомом Кутергину языке, похожем на фарси.
- Что ты хочешь, урус-тюра? - Караван-баши поднял на русского воспаленные солнцем Карие глаза. Он говорил на арабском. Значит, Нафтулла предупредил его, что Кутергин владеет языком Корана?
- Помощи. Дай мне коней, одежду и немного оружия. Мы хотим уйти из пустыни.
- Пророк велел помогать попавшим в беду. - Караван-баши показал в улыбке крепкие белые зубы. - Но у меня нет лишних коней и оружия. Здесь пески!
- Я готов купить. - Федор Андреевич разжал ладонь: в солнечных лучах ярко сверкнули драгоценные камни. Нафтулла заинтересованно вытянул шею, чтобы лучше видеть.
Жесткие пальцы караван-баши ухватили с ладони Кутергина один из камушков. Осмотрев его со всех сторон, азиат равнодушно бросил:
- Я дам тебе коней и бурдюки с водой. Скажу, где колодцы и где ты найдешь Дениса-бала. Но оружия нет.
- Без него мы не пройдем!
- Э-э, - небрежно отмахнулся караван-баши. Запустив руку в лежавший рядом хурджин, он порылся в нем и подал русскому скомканную темную тряпку - На! Повесьте на палку, и никто вас не тронет: ни хивинцы, ни текинцы, ни киргизцы.
Федор Андреевич отдал азиату камушки и взял тряпку. Развернув ее, он увидел, что это большой черный платок с непонятными зелеными разводами. И такой кусок линялой материи оградит русских от всех напастей?
К удивлению капитана, Нафтулла восхищенно закатил глаза, униженно поклонился тряпке, а потом караван-баши и почтительно начал благодарить его за милость к урусам, попавшим в беду. Что это, хорошо разыгранный спектакль? Но один из подручных азиата уже вел в поводу пять отличных коней под седлами. Тонконогих, поджарых, с маленькими сухими головами на гордо выгнутых шеях.
К удивлению капитана, Нафтулла восхищенно закатил глаза, униженно поклонился тряпке, а потом караван-баши и почтительно начал благодарить его за милость к урусам, попавшим в беду. Что это, хорошо разыгранный спектакль? Но один из подручных азиата уже вел в поводу пять отличных коней под седлами. Тонконогих, поджарых, с маленькими сухими головами на гордо выгнутых шеях.
- Там, - караван-баши показал на северо-запад, - вы встретите своих. Через три дня пути. Держитесь на закат и увидите колодец. Запаситесь водой: больше колодцев не будет. Иди, урус-тюра, пусть тебе сопутствует удача!
Федор Андреевич поблагодарил чернобородого караванщика и отошел. За ним, как привязанный, потащился Нафтулла, льстиво улыбаясь и заискивающе заглядывая в глаза.
- Откуда он знает, где Денисов? - спросил у него Кутергин.
- Знает, знает, - заверил купец. - Не бойся. Иди три дня!
Для пущей убедительности он показал три грязных пальца и засмеялся, но вдруг резко оборвал смех, цепко прихватил Федора Андреевича за руку и, воровато оглянувшись, шепнул:
- Дай мне один такой же камень и я скажу тебе, где слепой шейх и его сын!
Капитан онемел от изумления: откуда Нафтулла может знать это? Наверное, пройдоха просто хочет поживиться и плетет невесть чего, надеясь выцыганить подачку.
- Откуда тебе знать?
- О! - Нафтулла выпучил глаза. - Новости о них принес караван. Заплатишь мне?
- Говори, - кивнул Кутергин. Интересно, что придумал торгаш?
- Ты обешал, - напомнил купец и жарко зашептал: - Сначала их взяли в плен одни люди, но ты побил их. Потом пришли другие и везут слепого через перевал, где пуштуны.
Мысли Федора Андреевича заметались: лжет Нафтулла или нет? Зачем шейха и его сына потащили через горы в Афганистан? Кто их туда везет? Где подаренные Мансур-Халимом книга и шкатулка, где, наконец, бумаги самого капитана? Хорошо бы поскорее найти Денисова и пуститься вместе с ним в погоню за проклятым Желтым человеком - уж кто-кто, а казаки не дадут ему спуску!
В конце концов Кутергин, как русский офицер, просто обязан довести дело до конца и получить обратно карту шейха, книгу и собственные бумаги. На него напали, взяли в плен, бросили в пустыне умирать от жажды - стало быть, враги не считают капитана русского Генерального штаба серьезным противником и думают, что с ним можно поступать как заблагорассудится? Ну нет, господа азиаты, вы глубоко заблуждаетесь!
- Ты ждал этот караван? - Русский пытливо поглядел в глаза Нафтуллы. - И уходишь вместе с ним?
- Да, - подтвердил тот. - Если хочешь, я могу помочь тебе увидеть слепого.
- Лжешь, - презрительно засмеялся Кутергин: купец уже слишком далеко зашел и явно перегнул палку.
- Зачем? - Нафтулла нисколько не обиделся. - Дай два камня, и я приведу тебя к нему. Клянусь!
Такого поворота Федор Андреевич не ожидал. К его удивлению, азиат с готовностью поднял ладони к лицу и, глядя в них, как в раскрытую книгу, нараспев произнес клятву из Корана, нарушить которую для любого мусульманина тяжкий грех.
- Клянусь горою, клянусь писанием, начертанным на развернутом свитке, клянусь населенным домом, клянусь высоким небесным сводом, клянусь взволнованным морем: действительно, казнь от Господа твоего поразит и никто ее не предотвратит. Амен!
- Хорошо, ты получишь один камень, - подумав согласился офицер, - а насчет второго посмотрим.
Нафтулла пожал плечами и молча отошел к своим лошадям, а Федор Андреевич поспешил к казакам и солдатам. Бессмертный уже осмотрел полученных от караван-баши коней и, сдвинув на затылок лохматую папаху, недоуменно крутил головой, удивляясь небывалой щедрости басурман. Кутергин отдал ему черный платок и объяснил, где искать Денисова.
- Ага, - раскинув на руках черно-зеленое знамя, протянул Кузьма. - Слыхал я про такие штуки. Не то басма, не то бадьма называются. Они у азиатов навроде охранной грамоты.
- Нешто тряпка всех распугает? - недоверчиво скривился Прокофий Рогожин.
- А у нас другого путя все одно нет, - отрезал Самсонов. - Кони добрые, добежим, если Бог даст.
Федор Андреевич отозвал в сторонку Бессмертного и рассказал ему о разговоре с Нафтуллой, предложив поскорее отправиться на поиски Денисова, а потом, вместе с ним, пуститься в погоню за разбойниками Желтого человека, уходившими через перевалы в Афганистан. Урядник отнесся к затее офицера скептически:
- Не пойдет Денисов, да и казаки не пойдут. Куда нам? Чуть не тыщу верст махать по чужим-то землям! И чего вам, вашбродь, дался этот слепой старик?
- Карта и книга мне нужны, - объяснил Кутергин. - Ты понимаешь, что значит получить карту почти всей Азии?
И, вдруг решившись, он неожиданно для самого себя выпалил:
- Один пойду! Сговорюсь с караван-баши и пойду! Но карту и книгу добуду!
- Никак голову напекло, вашбродь?! - встревожился Кузьма. - Охолоните малость!
Не слушая его, Федор Андреевич нашел тонкую щепку, заострил ее, развел в пиале немного золы от костра и капнул в нее сока граната, которым угостили русских караванщики. Развернув сверток с камнями, он отложил два для Нафтуллы и, немного подумав, взял еще пяток для себя. На лоскуте шелка он написал щепкой, макая ее в изготовленные чернила, письмо для Матвея Ивановича, одновременно считая его и своим завещанием.
Коротко сообщив о намерении вернуть подарок шейха, Кутергин распорядился продать камни, а вырученные деньги поделить на две половины: первую положить в банк на его имя, а вторую раздать казакам и солдатам, принимавшим участие в экспедиции, не забыв и семьи погибших. Выполнить поручение он просил самого Денисова и унтера Епифанова с помощью коменданта Тученкова.
Камни и лоскут шелка с письмом капитан вручил Бессмертному в присутствии Акима и объяснил им, что он хочет сделать. Урядник и унтер потрясенно молчали. Потом Аким вдруг медленно опустился на колени.
- Федор Андреич! Ваше благородие, Христом Богом молю: не ходи ты с басурманами! Опомнись, глянь кругом!
Вокруг гомонили пестро одетые караванщики. Поодаль на корточках сидел Нафтулла, посасывая тонкую трубочку. Медленно перетирали жвачку верблюды, ржали кони, весело перекликались, наполняя бурдюки, водоносы. А дальше простиралась великая и загадочная пустыня, за которой поднимались снежные горы.
- Пойду! - Кутергин махнул рукой, словно отрубил. - Спаси вас Бог!
Он поочередно расцеловался с Бессмертным, унтером Епифановым, Рогожиным и Самсоновым. Нафтулла наблюдал за этой сценой с равнодушным любопытством. Подойдя к нему, Федор Андреевич сунул в ладонь азиата камушек и предупредил:
- Второй отдам, когда приведешь к старику и его сыну. Они живы?
- Да, - кивнул купец. - Хочешь пойти с караваном? Тебя возьмут, если дашь камень караван-баши.
Он протянул руку, предлагая свои услуги посредника в переговорах, и, немного поколебавшись, капитан положил в нее маленький алмаз. Теперь у него осталось четыре камня.
Нафтулла резво вскочил и побежал к пологу, под которым отдыхал чернобородый. О чем там они шептались, осталось для русского тайной, но, вернувшись, купец подал Кутергину сверток с одеждой: сапоги, халат, рубаха, шаровары и мохнатая папаха. Все новое и чистое.
- Нельзя в этом. - Азиат показал на рваный мундир капитана. - Через час выходим.
- Так скоро?
- Караван-баши спешит, - уклончиво ответил Нафтулла.
Федор Андреевич направился к своим - перед разлукой хотелось в последний раз увидеть родные лица и поговорить на родном языке. Мимо торопливо пробежали несколько азиатов, вскочили в седла и с места приняв в карьер, помчались в пески. Капитан насчитав семь всадников, и каждый из них имел по две заводное лошади. Куда их понесло? Или это передовой дозор охраны каравана? Кстати, ни у кого из басурман Федор Андреевич не увидел винтовки.
Четверо русских уже готовились в дорогу. Платок привязали к сломанной пике и вручили Епифанову. Посылочку Кутергина спрятал за пазухой урядник. Он легко вскочил на коня и выехал первым, держа путь на закат. Проезжая мимо офицера, солдаты и казаки поочередно кланялись ему, но смотрели они уже сурово-отчужденно - в долгой дороге по пустыне им теперь придется рассчитывать только на себя, быстроту коней да оставшиеся два патрона. На линялую черную тряпку с зелеными разводами, привязанную к обломку пики особой надежды не было...
***
Хивинцы появились во второй половине дня, когда солнце уже начало клониться к закату и тени сильно удлинились. Усталые кони шли шагом, всадников разморило, они изнывали от жары и однообразия пейзажа - глазу русского человека, привычного к лесам, не за что зацепиться среди унылых песков, тянувшихся на многие сотни верст. А ну их совсем, эти пески, скорее бы хоть степь начиналась! Пусть солончаковая, но все же землица!