– Не дергайся! – сурово предупредил своего пленника полковник. – И не делай опрометчивых движений. Как он здесь оказался?
– Понятия не имею, – пролепетал Павел. – Я же не звонил ему. Это вы просили меня, а я…
– Все, заткнись!
Дуло «штайра» еще плотнее вжалось в спину Минаева, и Гуров слегка подтолкнул его в направлении прихожей. Они двинулись вперед. Оказавшись у самой двери, полковник прислушался. С шумом захлопнулась дверь на улицу, а затем до них донесся звук поскрипывающих под ногами ступеней. Елисеев поднимался наверх.
– Слушай меня внимательно, – быстро заговорил Гуров, вплотную приблизив губы к уху Минаева. – Он постучит, ты выждешь секунд пятнадцать-двадцать и откроешь дверь. Веди себя естественно. Так, как ты общаешься с ним обычно. За чем бы он ни пришел, сделай так, чтобы он зашел внутрь. Дальше не твоя забота… И самое главное. Никаких фокусов, Паша. Я встану за дверью и все время буду держать тебя на прицеле. Если что-то пойдет не так, ты первым схлопочешь пулю. Полковник Гуров всегда держит слово. Помни об этом. Договорились?
– Договорились. Но если он…
– Тихо!
Шаги замерли возле двери, а уже через секунду Елисеев громко и уверенно постучал. Минаев вздрогнул. Гуров ободряюще похлопал его по плечу, отпустил и встал слева от двери так, чтобы она закрыла его, когда распахнется внутрь, и в то же время так, чтобы не выпустить из поля зрения хозяина квартиры. «Штайр» был нацелен Минаеву в грудь, и тот это прекрасно видел. Он облизал вмиг пересохшие губы. Даже в полумраке прихожей было видно, что его лицо покрылось мертвенной бледностью. В эту минуту Минаев чем-то напоминал одну из восковых фигур мадам Тюссо, выставляемых напоказ туристам и восторженным школьникам. Гуров кивнул на дверь.
Павел, как мог, постарался взять себя в руки и громко спросил:
– Кто там?
– Это я, Паш. Открывай.
Гуров узнал голос. Тот же самый грубоватый бас, только на этот раз в нем не было того нерва, который полковник слышал в подвале. Он еще раз кивнул Минаеву на дверь. Павел протянул руку и повернул замок. Потянул ручку вниз, и дверь открылась.
– Привет! Ты один?
Минаев снова нервно сглотнул. Боковым зрением он видел направленный на него «штайр» и активно боролся с желанием открыто посмотреть в сторону Гурова.
– Один. А с кем я должен быть?
– Пойдем-ка, спустимся к машине, братан, – предложил Елисеев. – Есть базар.
– Что? Опять?
– Это по тому же делу.
– Ладно. Может, тогда пройдешь, и поговорим здесь.
– Не, – отказался Елисеев. – Я на твою помойку не полезу. Выходи. У тачки переговорим.
– Я в трусах.
– Так одевайся. Какие проблемы?
– Ты будешь на лестнице ждать?
Гуров не мог не отметить, что Минаев держится молодцом. Сумел-таки подавить в себе животный страх и делает все возможное, чтобы заманить Елисеева в квартиру. Полковник весь подобрался, готовясь к стремительной атаке. И в этот момент в кармане у него зазвонил телефон. Мелодия песни «Пинк Флойд» заполнила собой не только прихожую, но и пространство за дверью на лестничной площадке. Свободной рукой Гуров запоздало схватился за вибрирующий в кармане мобильник, мысленно проклиная себя за столь примитивную оплошность. И что за закон подлости?…
Реакция Елисеева была молниеносной. Шагнув назад, он выхватил из-за спины «марголин» и дважды выстрелил Минаеву в грудь. Эхо от выстрелов разнеслось, казалось, по всему старенькому двухэтажному строению. Минаев покачнулся, затем с каким-то непонятным удивлением опустил глаза вниз и уставился на хлынувшую из пулевых отверстий багровую кровь. А уже через мгновение удивленное выражение лица сменилось глупой улыбкой. То ли до него не дошла суть происходящего, то ли он в глубине души возрадовался тому, что теперь уже все закончилось… У Гурова не было времени размышлять на эту тему.
Под несмолкающие звуки «Пинк Флойда» полковник выскочил из своего укрытия и, выставив «штайр» перед собой, не целясь, выстрелил. Елисеев своевременно пригнулся, и пуля ушла выше. Минаев рухнул к ногам Гурова, с трудом выдавив из себя что-то нечленораздельное. Елисеев прыгнул с лестницы вниз, когда Гуров выстрелил вторично. Полковник ловко перепрыгнул через лежащего в луже крови Минаева и бросился в погоню.
Елисеев выскочил из подъезда. Гуров устремился следом, преодолевая по три ступеньки одним скачком. Толкнул от себя массивную дверь и кубарем выкатился наружу, предполагая наличие засады. Так оно и оказалось. Елисеев поджидал его. Пуля просвистела стороной. Гуров откатился к большому мусорному контейнеру и укрылся за его металлическим корпусом. Телефон в кармане наконец-то умолк. «Марголин» кашлянул снова, выбив искру сбоку контейнера. Затем по звуку шагов полковник понял, что Елисеев побежал. Его маневр с ходу расправиться с противником завершился фиаско, и он счел за благо спешно ретироваться. Гуров высунулся с противоположной стороны контейнера. Крупногабаритная спина Елисеева мелькнула на фоне отсутствующей створки ворот. Секундой спустя он был уже в автомобиле. Гуров побежал. «Ситроен» развернулся на проезжей части, но рвануть с места в карьер Елисеев не успел. Хорошенько прицелившись, полковник спустил курок. Воздух со свистом вырвался из пробитого заднего ската. «Ситроен» вильнул, но Елисеев оказался опытным водителем. Вернув себе управление, он, насколько было возможно, бросил машину вперед. Гуров выстрелил вторично, но на этот раз промахнулся. Приседая на левое заднее крыло и царапая ободом асфальт, «Ситроен» стал уходить. Позволить ему скрыться полковник не мог. Меньше минуты ему потребовалось на то, чтобы оказаться в салоне родного «Пежо» и лечь на тот же курс, что и преследуемое авто.
Учитывая полученное «Ситроеном» повреждение, Гурову не составило труда нагнать беглеца. Елисеев развернул машину на девяносто градусов, ударил по тормозам, встал поперек дороги и выставил в окно ствол «марголина». Гуров шел на него. Грохнул выстрел, сыщик пригнулся, и пуля разметала на мелкие осколки лобовое стекло. Два из них по касательной расцарапали кожу на лице Гурова, один скользнул по руке. Полковник бросил руль вправо, но избежать неминуемого столкновения не удалось. Правое переднее крыло «Пежо» со скрежетом врезалось в дверцу «Ситроена» и вмяло ее внутрь. Осколок фары, как заяц, запрыгал по асфальту и остановился только у тротуара. В кармане у полковника опять зазвонил телефон.
Гуров выскочил из салона. Елисеев вынырнул из своей машины с противоположной стороны. Первым выстрелил «марголин». В унисон ему откликнулся «штайр». Но обе пули ушли в молоко. Елисеев пригнулся и, скрываясь за корпусом покореженного «Ситроена», бегом устремился в ближайшую подворотню. Гуров перепрыгнул через помятый капот «Пежо», больно стукнувшись пяткой, и заметил, как его противник скрылся в провале между двумя домами. По щеке полковника текла кровь и капала за воротник. Телефон в кармане продолжал истошно надрываться.
Глава 17
– Не отвечает. – Крячко вернул трубку на аппарат и развернулся лицом к Ларисе.
Он уже дважды за последние пять минут пытался связаться с Гуровым, но ничего не получалось. Правда, на этот раз вместо синтезированного голоса, извещающего о том, что абонент находится вне зоны действия сети, в трубке раздавались длинные протяжные гудки. Гуров был доступен, но не брал трубку. Это слегка обеспокоило напарника.
На квартиру, ключи от которой им дал Орлов, Крячко и Лариса прибыли около трех часов дня. Стас взял в гараже управления свободную машину, но с одеждой у девушки по-прежнему была напряженка.
– Позвонишь позже, – ответила она, обходя по периметру пустую квартиру, где, как ей казалось, каждый уголок еще хранил историю прежних обитателей. – Может, перекусим? Я ведь так ничего и не поела.
Из всей мебели в однокомнатной квартирке старого приятеля Орлова был только древний, рассохшийся от сырости стул. Все остальное жильцы увезли с собой. Обои в тех местах, где раньше стояла мебель, имели совсем иной оттенок. То же самое можно было сказать и о небольших квадратиках, оставшихся после снятых со своих мест картин. Паркетные полы с облупившимся лаком вздулись в нескольких местах так же, как и стул, – видимо, под влиянием сырости. Закрытые наглухо окна не пропускали в помещение воздуха, отчего в квартире было особенно душно. С потолка свисали оголенные провода.
– А здесь мило, – с улыбкой произнесла Лариса, присаживаясь на стул и опасаясь, как бы он не развалился под ней. Стул заскрипел, но выдержал. – Ты не находишь? Чистенько, уютненько, без лишних нагромождений.
– Да уж!
Крячко прошел к окну и настежь распахнул обе створки. Прохладнее от этого не стало.
– Так как насчет еды? – напомнила девушка.
– А здесь мило, – с улыбкой произнесла Лариса, присаживаясь на стул и опасаясь, как бы он не развалился под ней. Стул заскрипел, но выдержал. – Ты не находишь? Чистенько, уютненько, без лишних нагромождений.
– Да уж!
Крячко прошел к окну и настежь распахнул обе створки. Прохладнее от этого не стало.
– Так как насчет еды? – напомнила девушка.
По дороге сюда они заехали в супермаркет и купили кое-каких продуктов, не требующих приготовления. Хлеб, колбасу, сыр, овощи…
– Никогда не думал, что скажу это. – Полковник прислонился спиной к подоконнику. – Но у меня совсем нет аппетита. Для меня это нетипично. Обычно я ем, как слон, и в любых условиях.
Лариса засмеялась, встала со стула и вплотную подошла к Крячко. Нежно взяла его руку в свои.
– Прости меня. Ладно?
– Простить тебя? За что? – искренне удивился Станислав.
– Ну, все-таки, как ни крути, я втянула тебя в эту историю. Если бы ты не увидел меня в том переулке, спокойно приехал бы домой, отоспался, поел, поехал на работу…
– То, что происходит сейчас, и есть часть моей работы, – напомнил он.
– Я знаю. – Она все еще продолжала держать его руку. Стас почувствовал, как по кисти пробегает нечто, напоминающее слабый разряд электрического тока. – По большому счету, это часть и моей работы тоже. Я говорю «по большому счету» потому, что на самом деле я впервые в такой ситуации. Несмотря на мой большой стаж.
– Шутишь?
– Нисколько. Дело в том, что прежде вся моя работа заключалась преимущественно в сборе информации. Выяснила что-то, передала кому следует и… отвалила. Дальше подключаются уже другие сотрудники, а меня перебрасывают на новый объект. Так что я просто оказалась не готовой к тому, что произошло. Знать об этом в теории – это одно, а ощутить на практике… На собственной шкуре…
– Я понимаю. – Крячко не отрывал взгляда от ее чистых, как слеза, бездонных глаз. – И сочувствую, что ли, – несколько неловко добавил он.
– Поэтому я и говорю тебе: «прости».
– Все в порядке.
– И еще раз спасибо. Мне очень неловко, что я с самого начала так отнеслась к тебе. – Она отпустила наконец его руку, но в ее взгляде было что-то такое, что заставляло полковника неровно дышать. – Сказалось все, Стас. Нервы, бессонница, усталость… Да и не только это. В тот момент на меня словно навалилось все мое прошлое. Знаешь, я и сейчас задаю себе вопрос, как со мной могло случиться подобное. Ведь когда-то я была обычной девочкой. С бантами и косичками. Ходила в школу, влюблялась в мальчиков, и мама называла меня Ларочкой. Сейчас у меня такое ощущение, словно я читала об этой девочке в какой-то старой полузабытой книжке…
– Такое бывает. – Крячко не мог подобрать слова утешения, как ни старался.
– С тобой было? – В ее голосе послышалось недоверие.
– И не раз, – солгал полковник.
– О, Стас!
Она прижалась к нему и обняла за плечи. Тонкая хлопчатобумажная рубашка не могла служить существенным препятствием для того, чтобы он не смог через ткань почувствовать тепло и формы ее тела. Не отдавая отчета в собственных действиях, Крячко мягко взял девушку за подбородок и нашел губами ее губы. Лариса охотно ответила. Руки полковника уже гладили ее спину. Поцелуй получился затяжной, но в итоге девушка отстранилась первой.
– Ух ты! – выдохнула она. – Мы, кажется, здорово увлеклись. Не знаю, как это проходит у тебя, но я раньше никогда не позволяла мужчине целовать себя в первый день знакомства…
– Но у нас и знакомство с тобой было не совсем обычным, – попытался отшутиться Крячко.
Его губы еще хранили вкус ее губ.
– Так, Стас, признайся честно, ты решил заморить меня голодом. – Чтобы скрыть неловкость, Лариса решила сменить тему разговора. – Я попросила у тебя еды еще десять минут назад.
Она игриво стукнула его кулачком по плечу и шагнула назад.
– Извини. Я сейчас распакую наши сумки.
– Стас! – Она окликнула его, когда он двинулся из комнаты в коридор.
Крячко обернулся.
– Из всех, кто подбирал меня в переулке, никто не целовался так хорошо, как ты. – И она засмеялась.
Крячко оценил ее юмор и улыбнулся в ответ. А затем уже решительно направился за пакетами с продуктами, оставленными у двери.
Расположились прямо на полу, подстелив газетку, и ели, ломая хлеб и колбасу руками.
– Неплохой получился пикничок. – Лариса сидела, по-турецки скрестив ноги, и Крячко не раз ловил себя на том, что останавливает взгляд на ее обнаженных коленках.
– Не хватает только запеченной в костре картошки, – подхватил он.
– О! Ты тоже это любил?
– А то! Еще спрашиваешь! Помню, мы с друзьями специально убегали с уроков, чтобы сделать костерок, запечь картошечку, и все такое. У нас было для этого даже специальное место. Закуток между гаражами, прямо за школой.
Лариса слушала его с самым искренним интересом. Да Стас и сам увлекся воспоминаниями. Он чувствовал себя рядом с этой девушкой на удивление легко и свободно.
– Ну, я такими вещами в школе не занималась. – Перекусив на скорую руку, Лариса откинулась назад и теперь полулежала, оперевшись на локоть. – Я была примерной ученицей. А вот когда на острова ездила с родителями, там – да! Красота. Беззаботное все-таки было время. Жаль, что вернуться в детство никому еще не удавалось. Я бы хотела.
– А я – нет, – честно признался Крячко.
– Почему?
– В детстве я был хуже. – Он улыбнулся, помолчал и добавил: – И в детстве я не встретил тебя.
– Да, было бы странно, если бы в детстве на меня покушались люди в погонах.
За легкими и непринужденными разговорами как-то незаметно пролетел час. Или, может, еще больше. Стас потерял ориентиры во времени. Из головы даже как-то вылетели причины, по которым они с Ларисой оказались на этой квартире. Девушка чувствовала то же самое.
– Господи! Я и забыла! – воскликнула она, поднимаясь на ноги. – Мне же нужно было позвонить полковнику Игонину. А может, уже и Лишайников объявился. Чем скорее мы покончим с этой историей, тем лучше.
– Ты права, – согласился Крячко.
Чтобы не мешать Ларисе говорить с начальником по телефону, Стас направился в ванную. Пустил струю холодной воды. Мыла не было, так что приходилось обходиться без него.
Из комнаты до слуха Крячко доносился голос Ларисы. Станислав сунул ладонь под кран, намочил ее и провел по волосам. Надо было привести мысли в порядок и сосредоточиться на деле. И нужно еще раз позвонить Гурову…
Глава 18
Дворик, в котором он оказался, не был глухим. С четырех сторон его окружали кирпичные девятиэтажки, но между ними были проходы, где вполне могли разминуться как минимум два «КамАЗа». Однако интуиция подсказывала Гурову, что Елисеев дворика не покидал. Он затаился где-то здесь и выжидал. Чего? Либо удачного момента для атаки, либо того, что Гуров смирится с потерей противника и уйдет.
Полковник внимательно огляделся. Детская площадка с песочницей и качелями, небольшая стоянка на пять-шесть машин, аккуратно подстриженные газоны с невысокими деревьями. Ну, и, конечно же, внушительное число подъездов. Елисеев мог воспользоваться в качестве укрытия любым из них… И все же Гуров в первую очередь сосредоточил свое внимание на стоянке. Поколебавшись долю секунды, полковник направился к ближайшему автомобилю. Его тяжелые шаги эхом отскакивали от кирпичных стен.
Елисеев рассчитывал на внезапность и на свою более выгодную огневую позицию. Он выскочил из-за стоящего третьим по счету в общем ряду «Ниссана» и, вскинув «марголин», выстрелил три раза подряд. Гуров молниеносно распластался на земле и откатился в сторону детской песочницы. Елисеев выстрелил еще дважды, и пули взметнули вверх фонтанчики речного песка. Держа оружие двумя руками, Гуров выставил его перед собой и спустил курок. Бьющее по глазам солнце мешало полковнику качественно прицелиться. Со звоном раскололось стекло, сработала сигнализация, со стороны стоящей слева от Гурова девятиэтажки кто-то истошно закричал. Через пару секунд к женскому крику присоединилось еще несколько. Среди людей, находящихся во дворе, началась паника. Взрослые громко звали детей, те визжали, залаяла собака.
Гуров вскочил на ноги и опрометью метнулся по диагонали через детскую площадку. Боковым зрением он заметил, что Елисеев побежал в том же направлении, только минуя стоянку, двигался к последнему подъезду крайнего строения. Ясное дело, что лишняя шумиха была ему не на руку, но на что он рассчитывал? Просто скрыться? Гуров поклялся самому себе, что не позволит неприятелю сделать этого. Остановившись на стыке заграждения автомобильной стоянки, куда не попадали солнечные лучи, Гуров прицелился и выстрелил по движущейся мишени. Елисеев рыбкой нырнул в зазор между двумя автомобилями. Полковник замер в ожидании, но ничего не менялось, не считая того, что паника во дворе достигала своего апогея. Слышались крики: «Милиция!» и «Вызовите кто-нибудь МЧС!» Елисеев же не проявлял больше никаких признаков активности. Может, Гурову все-таки удалось зацепить его в полете и он ранен?