Отклика не было. Крячко осторожно спустился ниже и остановился в непосредственной близости от мертвой женщины. Проверять у нее пульс или дыхание не имело никакого смысла. Одного взгляда было достаточно, дабы понять, что она мертва. То же самое относилось и к ее таксе. Пуля угодила собачке в живот.
Два приглушенных выстрела заставили Станислава отпрянуть. А уже через секунду, когда он услышал металлический лязг, полковник понял, что противник стрелял не в него. Сбив замок на двери в подвал, неизвестный решил искать спасения бегством именно этим путем.
Крячко спрыгнул вниз, на мгновение замер, а затем одним движением сорвал маску с того, которого убил минутой раньше. И тут же почувствовал, как внутри у него все похолодело. Одного беглого взгляда на лицо человека было достаточно, чтобы Стас узнал его. Перед ним лежал тот самый парень, который поднимался в квартиру за Ларисой вместе с полковником Игониным. Все встало на свои места, но решение разгадки не принесло Крячко облегчения. Скорее наоборот. Теперь получалось, что он сам отдал девушку в руки тех, кто на нее охотился. Оборотень в погонах!..
Громко выматерившись, Станислав бросился к двери подвала. Она была распахнута настежь, и полковник ринулся внутрь. Очередного хлопка он не слышал, но почувствовал, как пуля просвистела у него над головой. Бросился плашмя на грязный и холодный от сырости пол. Затем по-пластунски стал передвигаться вперед. Переплетения труб отлично скрывали его движения. Крячко прислушивался. На фоне тихого жужжания и равномерно капающей где-то в дальнем углу воды он различил мягкие шаги. Его противник двигался влево. Полковник пополз в ту же сторону параллельным курсом. В нос ему повеяло кошачьими испражнениями, и Крячко невольно поморщился. Однако продолжал ползти. Мысль о том, что в эту самую минуту Ларисе угрожает смертельная опасность или, что еще хуже, ее вообще нет уже в живых, не позволяла Крячко остановиться. Она буквально гнала его.
Всего в метре впереди на пол грохнулась какая-то железяка. Крячко покачал головой. На такой старый, как мир, трюк его не поймаешь. Он развернулся на животе и пополз в сторону. Плевки, окурки, разлитое кем-то спиртное и еще бог знает что попадались у него на пути в общем месиве грязи, и Стасу неприятно было даже думать о том, на что он будет похож, когда выберется из этого подвала.
Оказавшись возле стены, Крячко сел. По его расчетам, парень, которого он преследовал, должен был находиться где-то левее. И, судя по всему, покидать подвал до тех пор, пока не прикончит Крячко, этот тип не намеревался. Стас усмехнулся. Вытянув руки вперед, он ухватился за покрытую влагой трубу и слегка подтянулся. Высунул голову. Неприятеля нигде не было видно, но Крячко не сомневался в том, что он все еще здесь, поблизости. Прячется где-то среди скопления труб. Но где? Цена ошибки равнялась смерти для любого из них. Нервы Крячко были напряжены до предела. Стараясь не производить ни малейшего шума, полковник осторожно поднялся на ноги. И тут под его ступней хрустнул мелкий осколок стекла. Этот звук показался Станиславу не менее громким, чем раскат грома. Услышал его и противник. Он выскочил из зазора между двух труб. Хлопок – и ребра Крячко с правой стороны полыхнули адским огнем. Он не столько осознанно, сколько машинально спустил курок в ответ и с удовлетворением отметил, как пуля, выпущенная из его табельного, вонзилась преступнику в живот. Тот рухнул вперед и повис на трубе. Пистолет со стуком упал на пол.
Крячко медленно опустил оружие и перевел взгляд на собственное ранение. Из вспоротой между двух ребер кожи капала кровь, но мышечные ткани вроде бы задеты не были. Перевалившись через трубу, Стас подошел к поверженному противнику, развернул его к себе лицом и сорвал маску. На него уставились маленькие, налитые кровью глаза.
– Где она? – Полковник с силой ударил раненого рукояткой пистолета по зубам. – Говори, где она, или я прикончу тебя! Ну!
– Мне и так конец, – прохрипел тот. – Какой теперь смысл?
– Если ты скажешь мне, где она, останешься жив. Гарантирую.
Крячко блефовал. Он видел, что парень действительно находится на грани жизни и смерти. Помочь ему уже не успеет никто. Но полковнику нужна была информация. Если он не получит ее сейчас от этого человека, то уже совершенно определенно не сможет прийти на выручку Ларисе. Или уже все напрасно? Он и так опоздал?…
– Будешь молчать – точно сдохнешь. Говори!
– Ты мне поможешь?
– Да! Да, черт возьми! Ну же!
– Она… Она у Игонина… На даче…
– Где? – Крячко терял терпение и сам не замечал, как перешел на крик. Слюна, слетая с его губ, брызгала на лицо раненого. – Где эта долбаная дача?
– Митино… Демьянов овраг… Третий дом… Я сказал тебе все… Теперь помоги!
– Какая там охрана?
Парень сказал что-то, но Крячко не разобрал. Он повторил вопрос и склонился ниже, почти вплотную прижимая ухо к губам раненого. Но тот издал только хрип, и его тело обмякло на руках полковника. Крячко отпустил его. Бок продолжал кровоточить, напоминая о себе тупой навязчивой болью. Стас сорвал с мертвого рубашку и перевязался ею. Убрав пистолет в карман, пошел по подвалу в обратном направлении.
Выйдя из подъезда, Крячко увидел стоящую в трех метрах «шестерку», в салоне которой горел свет, но пассажиров не было. Сомнений в том, что именно на ней прибыли по его душу двое убийц, у Станислава не оставалось. Он разместился на водительском сиденье. На то, что его лицо и руки были вымазаны грязью, не обращал никакого внимания. Повернул ключ в замке зажигания, выжал сцепление и стронул «шестерку» с места. Вырулил со двора и, не снимая ноги с акселератора, взял курс на Кольцевую. Если Лариса еще жива, он обязательно вытащит ее из лап этого оборотня.
«Митино! – без перерыва стучало в голове Крячко. – Митино!»
Глава 22
Гуров практически волоком затащил бледного, как сама смерть, Бесшапошникова к себе в кабинет и швырнул на стул, стоящий по центру. Себе взял другой и, оседлав его верхом, разместился напротив. Губы Александра Ивановича, затравленно смотревшего на сыщика, дрожали, как у алкоголика с многолетним стажем. Пальцы вцепились в сиденье.
– Итак? – Гуров демонстративно хрустнул суставами, словно разминая их перед тем, как начать бить задержанного. – Я готов к общению с вами.
– Я не могу…
Бесшапошников повторял эту фразу всю дорогу до управления. Ничего больше он не произносил. Гуров и не настаивал. Тогда. Но не сейчас.
– Придется смочь, – спокойно проговорил он. – Кто стоит за вашим бизнесом, Александр Иванович?
Бесшапошников молчал.
– Послушайте. – Гуров покачнулся на стуле так, что задние ножки оторвались от пола. – Вам когда-нибудь приходилось слышать о том, как избивают людей в этих стенах? Причем доказать это совершенно невозможно. Тяжелый предмет, например, металлическая ручка швабры, оборачивается газетой, и тогда удары от этого не менее болезненные, но следов никаких не остается. Синяков, ссадин и тому подобного… Хотите проверить на практике?
– Но ведь это лучше, чем смерть? Правда?
Преодолеть страх перед теми, чьи длинные руки, по мнению самого Бесшапошникова, способны достать его где угодно, оказалось не так-то просто. И если в их первую встречу перед Гуровым предстал уверенный в себе и независимый предприниматель, то теперь полковник видел раздавленного ужасом и жалостью к самому себе маленького человека. Судя по всему, беседа предстояла не из легких.
– Не уверен. – Сыщик покачал головой. – Вас когда-нибудь били по-настоящему, Александр Иванович?
Тот только покачал головой.
– Это очень больно. Настолько больно, что человек порой перестает контролировать собственное сознание. И тогда он машинально выбалтывает все. Даже то, чего, казалось бы, и сам раньше не помнил…
Гуров коротко бросил взгляд на свои наручные часы. Интересно, сколько времени у него еще есть в запасе до того, как ФСБ узнает о проведенной в «Местардже» операции? Возможно, им уже известно об этом. Некоторое время понадобится на то, чтобы связаться с Орловым, ну а Петя будет держать оборону, пока у него хватит сил. В любом случае драгоценные секунды катастрофически истекали. А по внешним признакам Бесшапошникова было видно, что он на грани истерики. Или сломается, или впадет в состояние анабиоза. Одно из двух. Третьего, как говорится, не дано.
– Приступим?
Полковник шумно сдвинул стул, поднимаясь на ноги, и принялся неторопливо расстегивать пуговицы на рубашке. Он нарочно вел себя так, словно у него имелось неограниченное количество времени. И это должно было подействовать на Бесшапошникова.
– Нет, подождите. – Александр Иванович машинально прикрыл руками лицо. – Не надо. Почему вы не хотите меня понять?
– Нет, подождите. – Александр Иванович машинально прикрыл руками лицо. – Не надо. Почему вы не хотите меня понять?
– Понять в чем? – Гуров остановился, пристально наблюдая за тем, как Бесшапошников буквально съеживается под его взглядом. – В том, как благодаря вашим деяниям отравилось несколько десятков человек по всей России? А сколько еще было бы жертв, если бы вас не остановили? Сотни? Тысячи? Миллионы? Вы хоть отдаете себе отчет…
– Отдаю, – перебил его Бесшапошников. Глаза его бегали из стороны в сторону. – Я всегда отдавал себе в этом отчет. Но ничего не мог изменить. У меня не было выбора.
– Вот как?
– Да. Меня принудили…
– Кто?
– Вот этого-то я сказать и не могу. – Задержанный быстро замотал головой из стороны в сторону. – Я могу сказать вам все остальное, но не это. Я готов рассказать о том, как осуществлялось производство, как мы выходили на крупных оптовиков, кто был в системе, но…
– Все то, что вы перечислили, мы уже и так знаем, – соврал Гуров. Конечно, определенная информация на этот счет у него уже имелась, но полная картина отсутствовала. Однако полковник считал, что с этим вопросом можно и повременить. Важно было установить другое. – Показаний Широкова, Минаева и Елисеева уже хватает с избытком на то, чтобы все вы своей дружной компанией отправились за решетку на долгий срок, а уже имеющуюся в обороте продукцию отследили и изъяли. Но в любой организации есть место для лидера. Для того, на чьи плечи ляжет основная ответственность за происшедшее. Хотите стать таким лидером? Хотите самый большой срок, Александр Иванович? Я ведь знаю, что идея не ваша…
– Лучше самый большой срок, чем смерть, – выдавил из себя Бесшапошников.
– Кого вы боитесь?
– Зачем вы играете со мной в прятки? – Он снова ушел от прямого ответа. – Вам прекрасно известно, что во главе всего этого стоит человек в погонах. Иначе вы бы так не суетились. Верно?
– Верно, – не стал отрицать полковник.
– Только вы не знаете, кто этот человек. Но вы должны понять, что я не столько боюсь его самого, сколько его связей. Меня ведь все равно отправят в тюрьму. Так? Но если я выдам его, то не протяну в камере и суток. Он легко устроит это. А так у меня есть шанс благополучно досидеть…
– Нет у вас такого шанса! – сорвался Гуров. – Я его вам не дам! Думаете, у меня связей меньше и я не смогу устроить то, о чем вы только что сказали?
– Вы не можете так поступить…
– Отчего же? Вы же меня совсем не знаете. С чего такая уверенность, Александр Иванович?
Бесшапошников уже не торопился с новым ответом. Сидел, тяжело дыша и глядя не на Гурова, а в сторону.
– Можно мне стакан воды? – попросил он после непродолжительной паузы.
– И после этого мы поговорим?
– Возможно.
Гуров пожал плечами, прошел к небольшому шкафчику в углу кабинета и извлек из него графин с водой. Затем достал обычный граненый стакан и наполнил его до краев. Передал Бесшапошникову. Тот жадно припал губами к стеклянному краешку и стал пить. Этот процесс, как показалось Гурову, длился неимоверно долго, но то, что произошло после того, как Александр Иванович осушил стакан до дна, и подавно не входило в планы полковника. Действия Бесшапошникова застали его врасплох. Задержанный со всей силы шарахнул стакан об пол, и тот разлетелся на осколки. Гуров отбросил графин, но Бесшапошников уже нырнул вниз и подобрал самый большой осколок. Вооружившись им, как ножом, он кинулся на сыщика, и Гуров едва успел отклониться. Ребром ладони полковник ударил Бесшапошникова в спину, придавая ему дополнительное ускорение, и тот, пролетев вперед, врезался лбом в стену. Гуров достал «штайр» и навел его на осевшего на пол Бесшапошникова. Александр Иванович затравленно заглянул в смотревшее на него дуло пистолета, нервно сглотнул, и по его морщинистым щекам покатились слезы. Подняв левую руку на уровень лица, он печально взглянул на нее, затем поднес к ней правую и осколком стакана резко полоснул себя по венам.
– Ах, черт!
Гуров рванул вперед и вырвал из рук Бесшапошникова осколок. Кровь хлестала из взрезанного запястья. Глаза Бесшапошникова безжизненно закатились, но на губах появилась глупая улыбка.
Гуров распахнул дверь в коридор. Боровиков стоял, прислонившись спиной к противоположной стене, и лениво перекатывал на зубах изжеванную спичку. Цаплина не было.
– Володя, зайди ко мне, – быстро произнес полковник и вернулся обратно в кабинет.
Оглянувшись по сторонам и не найдя ничего подходящего для экстренной перевязки, он положил «штайр» на стол, сдернул с себя рубашку и разорвал ее пополам, Боровиков замер в дверном проеме, наблюдая за происходящим.
– Не стой, как пень, – огрызнулся на него Гуров. – Вызови медиков, и… дай мне нашатырь из аптечки.
– Это вы его так, товарищ полковник?
– Ты в своем уме? Делай, что я тебе сказал!
Боровиков кинулся к телефонному аппарату, а Гуров тем временем используя половинку рубашки, наложил на руку Бесшапошникова импровизированный жгут, затянув его чуть выше локтя. Отток крови значительно уменьшился, но не прекратился совсем. Гуров начал перевязывать запястье Бесшапошникова второй половиной своей рубашки. Губы Александра Ивановича беззвучно шевелились, но глаза оставались закрытыми.
Стоя коленом в луже крови, Гуров ловко и профессионально наложил повязку, хотя обширной практики у него не было. Боровиков негромко разговаривал по телефону. Гуров развернулся в его сторону. Майор положил трубку на аппарат и покосился на оставленный без должного присмотра гуровский «штайр».
– Они сказали, будут минут через десять, – доложил он полковнику. – Не раньше.
– А где нашатырь?
– Одну минутку. – Боровиков двинулся к аптечке. – А зачем он вам, товарищ полковник?
Гуров был в легком смятении. На первый взгляд последний поступок Бесшапошникова казался алогичным, но, будучи неплохим психологом, сыщик прекрасно понимал, зачем это было сделано. Директора «Местарджа» толкнуло отчаяние. Страшно бояться смерти, но у каждого человека бывает секунда, когда он не может больше находиться в этом страхе. И в эту секунду он думает стремительно и без оглядки на последствия. Знал полковник и то, что в подобной ситуации, словно по некоему наитию свыше, у человека происходит так называемое очищение, переоценка ценностей, и все, за что он хватался при жизни, теряет изначальный смысл. И чаще всего после этого он становился куда откровеннее, чем прежде. Терять уже нечего.
Боровиков выудил из аптечки нашатырь и передал его Гурову. Сыщик открыл флакон, а затем медленно поводил им у самого носа Бесшапошникова. Александр Иванович открыл глаза, и на губах снова появилась та же блуждающая улыбка.
– Я… Я разве еще не умер? – спросил он.
– Нет. – Говорить сейчас о медиках и возможном спасении не стоило. – Вы – очень мужественный человек, Александр Иванович. На такое отважится не каждый. И это… Это достойно уважения. Но вы должны сделать еще кое-что более мужественное.
– Что?
– Вы должны помочь мне, – проникновенно произнес полковник. – И не только мне, а всем тем людям, которые пострадали из-за ваших прежних ошибок…
– Я не хотел такого конца. – Бесшапошников говорил глухо, и было видно, что в любую секунду он готов вновь потерять сознание. Гуров держал нашатырь наготове. Боровиков замер за спиной все еще стоящего в луже полковника. – Я хотел жить честно. Как мой отец… Делать свое дело и… Но он просто прижал меня. Не оставил выбора…
– Кто он? – Полковник держал в разговоре свою линию.
– Фээсбэшник. Полковник Игонин…
Гуров отпрянул. Подобной информации он не ожидал. Услышать любую другую фамилию, пусть даже и не знакомую, но ту, которая прозвучала в его разговоре с Орловым всего какой-то час назад, – это стало для сыщика настоящим сюрпризом. Боровиков же и бровью не повел. Для него произнесенное не значило ровным счетом ничего.
– Игонин? – переспросил Гуров и бросил взгляд на часы. – Где он сейчас может быть? Как мне его найти?
В памяти всплыл разговор о девушке, защитой которой занимался Крячко, и то, что к настоящему моменту Игонин должен был бы уже забрать ее… И Елисеева Орлов передал в руки этого человека.
Глаза Бесшапошникова вновь стали закатываться. В коридоре послышались шаги, и Боровиков выглянул за дверь кабинета:
– Медики, Лев Иванович.
– Где найти Игонина? – Гуров склонился над Бесшапошниковым и вновь сунул тому под нос флакон с нашатырным спиртом.
– Я не знаю…
– Адрес?
– Не зна…
Полковник поднялся на ноги, когда в его кабинет ворвались два крепких санитара в белых халатах. Они принялись колдовать над Бесшапошниковым, но Гуров не стал дожидаться, чем закончатся их действия.