– Скажем так, тебя пытались разбудить...
– Явно не в ту дверь стучали. Я чутко сплю. А когда стучат слишком тихо, могу спросонок через дверь выстрелить... – Леви шутил слегка грубовато, но полковник Редди Чарльз такие армейские шутки понимал хорошо.
– Они не стучали, я запретил. Сказал, как проснешься, сразу сам с ними свяжешься.
– Кто такой назойливый? Журналюги?
– Эти ночь пили и в дополнение передрались, день спят. И нас пока, слава богу, не трогают. Местное разведуправление волнуется. Я же говорил. Вчера весь вечер домогались, а сегодня с утра начали. Позвони Арчилу Нугзаровичу.
Леви вздохнул, пододвинул к себе старенький телефонный аппарат внутренней связи и набрал хорошо знакомый ему номер. Полковник ответил сразу.
– Добрый день, Арчил Нугзарович. Подполковник Леви... Мне передали, я вам нужен был?
– Да, Ицхак. Срочно нужны. Зайдите сейчас, если есть возможность...
– Хорошо. Я буду через пять минут.
– Жду. Я предупрежу, чтобы пропустили...
Если бы Чарльз еще вечером по телефону сказал, что искал его Арчил Нугзарович, Леви сразу по приезде сам бы нашел полковника. Это, на взгляд Леви, был лучший специалист в грузинском разведуправлении, бывший сотрудник ГРУ, и вообще приятный в общении вежливый интеллигентный человек, в отличие от большинства других грузинских военных чинов. Лишенный ненужного апломба и непомерных амбиций, потому что не наворовал много с американских поставок, он себя отдавал полностью делу и другого дела не хотел. Они вместе с Леви занимались разработкой и подготовкой той второй операции, для которой Ицхак отбирал лучших бойцов из подготовленных им «командос». Правда, в управлении операцией отставной подполковник израильского спецназа задействован не был, поскольку полностью увяз в операции главной. А вторая операция вполне могла бы и вообще не состояться, поскольку все упиралось в варианты развития событий. Решат русские вводить войска, будет дан «зеленый свет». Не решатся на такой кардинальный шаг, лучшие бойцы «командос» останутся вообще не задействованными в этой молниеносной войне. Или могут быть задействованы только в самом завершающем этапе.
– Редди, у меня есть две минуты в запасе. Сообщений с мест никаких не поступало?
Полковник Чарльз пожал плечами.
– Какие могут быть сообщения? Русские не торопятся. Они проснулись, но еще несколько часов будут потягиваться потом затылки чесать. Потом совещаться начнут. К вечеру, может быть, решатся и дадут команду. Тогда начнут просыпаться и чесать затылки военные. Завтра утром начнут готовиться. У русских так принято...
Теперь плечами пожал Леви.
– Вы точно так же думали, когда в Косово входили. Не торопились. собирались... Пришли, а в Приштине уже русские десантники стоят и даже аэродром блокировали.
– Случается. Говорят, тогда их командир пьяным был. Спьяну и погнал их из Боснии через всю Сербию до Приштины, не спросив разрешения у командования... Это только случай, но не система...
Леви опять недоверчиво покачал головой. Он, в отличие от полковника Чарльза, мало верил выводам аналитиков ЦРУ. Если бы выводы делали спецы из «Моссада», им можно было бы довериться полностью. «Моссад» всегда старается исходить из худшего варианта развития событий. Так привык работать и сам Ицхак Леви. ЦРУ, напротив просматривает все варианты и выбирает самый для себя комфортный, который часто ничего общего с действительностью не имеет. Так уже много раз бывало в разных странах, но американцы ничему учиться не хотят, и потому давно растеряли авторитет своей разведки.
– Ладно. Это вопрос открытый... А на войне что? Цхинвали хоть взяли?
– Телевидение и радио сообщает, что взяли еще утром, но...
– Телевидение даст такое сообщение после захвата первого же дома на окраине... Это ты хотел сказать?
– Примерно. Телевидение говорит только то, что хочет слышать Саакашвили. Даже если это неправда, но Саакашвили все равно будет доволен. Это местный национальный колорит, и с ним бороться бесполезно.
К местным грузинским реалиями оба относились, как к неизбежности, и смирялись, занимаясь своим делом. И до личности Саакашвили им обоим дела не было. Когда-то бывший президент США сказал про никарагуанского диктатора Самосу крылатые слова: «Самоса, конечно, негодяй, но он наш негодяй». Эти же слова оба офицера могли отнести и к президенту Грузии...
– Я пошел...
– Постарайся сделать так, чтобы тебя не загрузили посторонней работой в ущерб основной...
– Я постараюсь.
* * *
У Арчила Нугзаровича был обширный кабинет в противоположном крыле здания. Ицхака Леви хорошо знали в разведуправлении и без разговоров пропустили и во входные двери, ведущие в длинный и узкий коридор, и в кабинет полковника, куда войти можно только через кабинет смежный, где всегда толклось много офицеров.
Хозяин, человек уже в возрасте, близком к пенсионному, показал подполковнику на стул сбоку от своего стола, подписал какие-то бумаги, передал ждущему рядом офицеру и только после того, как за тем закрылась дверь, сказал со вздохом:
– Неприятности у нас с вами...
– Мои ребята не могли подвести, – категорично заявил Леви, сразу понимая, о чем речь.
– Тем не менее.
– Что случилось?
– Карты у меня под рукой нет... – полковник оглядел стол рассеянным взглядом, словно рассчитывал найти там завалявшуюся карту района приближения Зарской дороги к границе с Россией. – Но ты и так должен ее помнить... Короче говоря, мы с тобой как группу инструктировали?
– Пройти, окопаться, замаскироваться, не показываться никому на глаза, в боестолкновения не вступать, ждать команды. Операция начинается строго по команде. Ни на какие посторонние дела не отвлекаться...
– Вот-вот, – вздохнул Арчил Нугзарович. – Похоже, отвлеклись...
– На что отвлеклись?
– Контингент мы выбрали не тот...
– Хорошие парни. Им терять нечего. Никого и ничего не боятся. Отчаянные. Драться будут до конца.
– Я никогда не доверялся уголовникам, – сказал полковник. – И сожалею, что в этот раз доверился...
С этим Ицхак Леви согласиться не мог. Он тонко просчитал психологию каждого из состава «командос» и не привлекал к серьезным делам тех, кто бандит по состоянию души. Он использовал только тот материал, который мог в дальнейшем стать цветом будущего грузинского спецназа. А материал для этого был подходящий по всем статьям.
– Для них это была единственная возможность зачеркнуть свое прошлое. И каждый стремился к этому. Я бы даже сказал, что это государственная задача – вернуть обществу таких людей. Парни отчаянные, парни храбрые, наученные военному делу. В них честности, может, еще больше, чем...
– Значит, просчитались мы с тобой... – Арчил Нугзарович был готов разделить неудачу на двоих. Это было, конечно, благородно, но утешало мало.
– Так что все-таки случилось?
Полковник с минуту молча думал, теребя в руках старую, но красивую чернильную авторучку с золотым пером. Как говорил еще раньше Ицхаку, подарок на какой-то юбилей от сослуживцев по ГРУ. Арчил Нугзарович этим подарком дорожил, как памятью о своих лучших годах, и берег его, никогда не расставаясь.
– Мы прокололись со связью – это раз...
– На группу было выделено два спутниковых телефона.
– Ни один из них уже не принадлежит группе. По одному отвечают что-то по-осетински, по второму – по-русски из милиции в Джаве.
– Скверно. Уже из-за одного этого можно считать операцию проваленной... – но Ицхак Леви не торопился взять на себя вину. Средства связи продумывал не он. Его задача была связана только с личным составом.
– И не только из-за этого. Вот, полюбуйся... – Арчил Нугзарович взял со стола папку с бумагами, но тут же положил назад на стол. – А-а, забыл... Отнес донесение начальнику управления. Короче, так... Поступило агентурное разведдонесение от нашего человека там, в Цхинвали, что группой грузинских «командос» на Зарской дороге была атакована и уничтожена автомобильная колонна, вывозившая из Цхинвали канцелярию Кокойты, ихнего, так сказать, президента... Там три машины было под прикрытием БТР. В живых осталась одна женщина, говорит, что бандиты искали президентскую казну, но ничего не нашли... Отойти «командос» вовремя не успели, и сами были атакованы колонной южноосетинского ОМОНа. Погибло шесть человек, остальные отошли в горы. Преследование организовано не было, поскольку ОМОН опасался попасть в засаду, да и ехал на выполнение какого-то собственного задания...
– А какие у нас есть основания утверждать, что речь идет о нашей команде?
– К тому времени другие группы, которым поставлена задача блокировать дорогу, только еще готовились выйти в район действий. Больше наших в округе не было... И... телефоны.
– Косвенные факты могут быть по совокупности доказательством, но могут и не быть... – не согласился Леви. – У вас, Арчил Нугзарович, есть какие-то предложения?
Полковник оторвал взгляд от ламинированной поверхности дубового стола.
– Есть только просьба...
– Никак не могу, господин полковник, – сразу понял Ицхак, о чем речь. – Я полностью завязан в другой операции, как вы знаете. Она не менее важна, если не более, хотя с важностью вашей операции я полностью согласен тоже.
– Нам некого послать туда. Просто некого. Эти парни из «командос» не подчинятся никому.
– Вы предполагаете, что они «залегли» на базе?
– Думаю, что там... Иначе уже пришли бы назад. Ждут чего-то. Но возможности получить команду к выступлению у них нет...
Отставной подполковник израильского спецназа думал не долго.
– Нам остается только ждать, что удача повернется к нам лицом и я успею завершить первое дело до того, как начнется второе. Но тогда мне понадобится, скорее всего, вертолет, чтобы добраться до базы. Она определена на карте?
– Определена.
– А вы точно знаете, что русские выступят?
– В отличие от наших американских коллег, я лучшего мнения о российских вооруженных силах. Они успеют выступать до того, как все завершится. В этом случае успех нашей операции становится для Грузии основным вопросом. Удачным исходом мы сможем остановить русские колонны, идущие в Тбилиси... Колонны, может быть, и остановим, но, если они бросят десант с самолетов я советовал бы вам спешно собирать чемодан и торопиться в сторону моря. Хотя, наши порты они блокируют в первую очередь...
– У вас, господин полковник, неважное настроение... – констатировал Леви.
– Не вижу причин для радости.
– А телевидение, мне сказали, говорит о полном успехе грузинской армии. Передают, что передовые подразделения скоро захватят Рокский тоннель...
– Если только по секрету... – вздохнул полковник. – Они еще не прорвались в Цхинвали. Завязли на подступах. Большие потери и в живой силе, и в танках... И это при соотношении сил «один к десяти»... Как наших парней готовили эти американцы? К чему они их готовили? Жилые дома разваливать? Для этого много ума не надо...
Отставной подполковник израильского спецназа грянул на часы. Время приближалось у двенадцати. Согласно плану, утвержденному президентом Грузии, к этому времени танки должны были уже выйти на Зарскую дорогу и двигаться в сторону Рокского тоннеля. За танками должно было следовать сильное саперное подразделение, в задачу которого входил взрыв тоннеля, который бы полностью отрезал наземное сообщение между Южной и Северной Осетией, то есть между Южной Осетией и Россией...
Операция, кажется, терпела крах... Если грузины несмотря на десятикратное превосходство в живой силе так плохо воюют, а осетины воюют так хорошо, то все расчеты ЦРУ можно смело отправлять в макулатуру. Тогда русские имеют возможность успеть...
– Так, мистер Леви, мы договоримся? – спросил Арчил Нугзарович почти официально.
– Я ничего обещать не могу. Если ситуация повернется в нашу пользу, мы сможем ею воспользоваться. Не повернется, будем считать, что не все предусмотрели, и признаем свою вину. Я позвоню вам сразу, как только появится какая-то ясность...
* * *У полковника Редди Чарльза лицо было непривычно красным, словно ему начистили его русским валенком, и в глазах была болезненная растерянность, будто он только что посмотрел в зеркало и увидел, что с его лицом стало. Но, поскольку зеркала в кабинете не было, Ицхак Леви сразу подумал, что полковник перепил-таки кофе и теперь пожинает плоды. Не хватало только, чтобы он вылетел из рабочей колеи в такой напряженный момент. Тогда все заботы свалятся на плечи отставного подполковника израильского спецназа, а он в некоторых вопросах откровенно плавает. Совершенно ничего не знает об осуществлении связи с самолетом АВАКС и с американскими спутниками, имеет достаточно смутное представление об организации охоты за вертолетами русских спасательных команд. Все это входило в компетенцию полковника, а Чарльз не очень допускал Леви до чисто американских дел. Особенно это касалось спутников, потому что туда он выходил с общего компьютера их отдела, но никому не сообщал пароль и логин. А без этого что-нибудь мог сделать только квалифицированный хакер.
– Что-то случилось?
– Что в этой Грузии творится, я не понимаю...
– Война здесь творится. Скверная война, которая может обернуться большими неприятностями для Грузии. Если чуда не произойдет. Что уж тут непонятного...
– Ты о Цхинвали? Чудо произошло. Мне только что позвонили... Грузины прорвали осетинскую оборону в двенадцать ноль-ноль. Танки вошли в город...
– Чуть-чуть полегче. Тебя задержка расстроила?
– Еще не хватало! – отмахнулся полковник. – Мне дела нет до их танков, и вообще до их войны. Но я заказывал арабский кофе. Мне принесли упаковку. Написано, что арабский, причем с ошибками. Но это ведь даже не бразильский... Это вообще неизвестно что, может быть, и не кофе совсем, а пережженные сухари... Это, похоже, производство Китая, а расфасовка производится в одном из сырых московских подвалов.
– Ошибка, Редди... Здесь российская диверсия ни при чем. Мне рассказывали, что все подделки поставляют в Грузию из Армении. Там своих бизнесменов на китайский манер – девяносто девять процентов... Боюсь, я ничем не могу тебе помочь, потому что просто не знаю, где здесь достать хороший кофе. Давай не будем ломать голову и подумаем о другом... Что нам несет задержка со взятием Цхинвали? Осетины, вопреки мнению ваших спецов, дрались на удивление хорошо. Меня, однако, не сам Цхинвали волнует. Меня волнует пост осетинских миротворцев в районе Хетагурово. Его должны были смести в первую очередь...
– Автандил?
– Да.
– Он не звонил?
– Он никогда сам не звонит. Надеюсь, что там тоже все в порядке...
– Так позвони ему сам.
– Мне нужен кто-то, говорящий по-грузински. И чтобы он в курсе наших действий был.
– Позвони, назови себя, и говори по-английски... Автандил сам переводчика найдет – многие грузины говорят по-английски.
Леви внимательно посмотрел на полковника. Тот говорит так, словно уже знает, что в окружении Автандила есть человек, который знает несколько английских слов. Полковник встретил взгляд спокойно.
– Позвони... Найдет... У всех грузин, я заметил, есть склонность к иностранным языкам...
Ицхак, не долго думая, набрал номер. Трубка Автандила ответила только через две минуты. Судя по всему Автандил, увидев номер на мониторе, ищет переводчика.
– Подполковник Леви... – сказали где-то там, рядом с Автандилом. Это был не вопрос и не обращение, это было утверждение, и непонятно кому оно было адресовано. Должно быть, так с подполковником поздоровались. Впрочем, при плохом знании языка это допустимо. Пытаясь вспомнить какие-то нужные слова, человек в состоянии забыть элементарное «Хэллоу»...
– Да-да, это я. Как у вас дела?
– Все в порядке... О`кей... Все о`кей...
– Пять трупов... – напомнил Леви.
– О`кей... Все в машину... Грузить и лежать...
– Спасибо, полиглот... Как Автандил?
– О`кей... Автандил – о`кей...
– Хорошее ты слово выучил. Танки прорвались?
– Танки ушел за Хетагурово... Сторона Цхинвали...
– Все. Я буду временами звонить...
Ицхак стер номер из памяти трубки, слегка обрадовавшись, что не забыл это сделать сразу, сел и откинулся на спинку кресла.
– Начало идет с плюсом. Что-то дальше будет?
– Плюс на плюс, в итоге выходит минус... – зачем-то сказал полковник, все еще переживающий из-за кофе.
Ицхаку не понравилось это высказывание, но он ничего не сказал.
Глава шестая
1
Старший лейтенант Теймуразов вернулся через пятнадцать минут. Шел, оглядываясь на обгоревший танк, на разбросанные тут и там тела погибших солдат грузинской пехоты. Со стороны непонятно было, вдохновляет картина кровопролитного, но успешного боя старшего лейтенанта или, наоборот, угнетает. Ведьмин знал, что на людей, до этого не воевавших, впервые увиденная картина последствий взаимной человеческой ненависти может действовать по-разному. Одних это в состоянии сломать и раздавить, вызвать тошноту и омерзение к самому себе и ко всем, оставшимся в живых. Других, наоборот, возбуждает, заставляет воинственно раздувать ноздри и высматривать себе следующую жертву. Третьи зажимаются в себе, как рак-отшельник в своей раковине, и в дальнейшем всегда боятся нового боя и нового кровопролития.
Старший лейтенант со своими бойцами разговаривать не стал и сразу поднялся на крышу блок-поста в Василь Василичу.
– Товарищ подполковник, связь есть, работает нормально. Здесь кабель под землей протянут – мы сами копали сантиметров на сорок, грузины его не оборвали. Полковник Фриев у себя, поздравил нас с успехом, желал бы с вами поговорить...
Ведьмин оглянулся – грузинских танков, машин или пехоты, кроме тех, что остались здесь после боя, нигде не было видно. Только где-то в стороне – во всех, кажется, сторонах, кроме южной, грохотал бой. И даже не в самой глубине, куда направлялся, а еще и где-то восточнее, в стороне российского поста миротворческого контингента. А здесь уже тишина... Мертвая. Значит, можно пока чувствовать себя в относительной безопасности и на соседний осетинский блок-пост наведаться.