И что, после подобных разговоров Володе можно было оставаться спокойным? Просто сидеть, ходить на работу, заступать на дежурство и ни о чем не печалиться? Не-е-ет, он не такой дурак. Он еще до того, как Колька погиб, беспокойство почувствовал. А все почему? Да потому, что ему гнусная история с тем долбаным компьютерщиком не понравилась сразу. Они облажались с Колькой, вытащив парня посреди ночи из квартиры и доставив его на точку. А это что значит? А это значит, что они засветились! И теперь что? Теперь идет избавление от свидетелей. Колька первый. Следующая очередь его, Володи Кириллова. Видимо, большие бабки на кон поставлены, раз такая крутая волна поднялась.
Он как-то мимоходом будто бы заехал в отделение милиции, куда они первый раз парня доставляли, и попытался встретиться с теми, кто их сопровождал. А нету их, сказали Владимиру. Оба уволились. Уже пару недель, как уволились. И дежурного того нет, говорят, который парня принимал. Его за появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии вон поперли. Чистка, мол, сейчас в органах идет. Только Володька Кириллов не дурак – моментально смекнул, кто эту самую чистку заказал.
К слову, и те двое из города слиняли. Он ведь по их адресам проехался, не поленился. В его же интересах, черт возьми, было землю носом рыть, он и поехал. И везде облом. В одном месте мать сказала, что сын уехал за границу на заработки. Сестра второго заявила, что брат на учебу деньги зарабатывал и теперь появилась возможность в хорошем месте достойное образование получить.
Только не верил ни черта Кириллов ни в заработки шальные заграничные, ни в тягу к знаниям. Сдрейфили пацаны, вот и убрались из города куда подальше. Теперь его очередь. Успеть бы…
Последнее его дежурство началось на полчаса позднее. Сначала его вроде и вовсе не хотели на дорогу выпускать – снова обнаружилась проблема с напарником. Потом напарник нашелся, и они выехали. Но через пару часов того срочно вызвали на пост, и Кириллов остался один.
Ну и ладно, решил он, откидывая спинку сиденья и дремотно прикрывая глаза. Последняя ночь, до конца дежурства осталось всего ничего – каких-то четыре часа. Вытерпит как-нибудь. Тем более что напарника обещали вернуть часа через полтора. Да и трасса почти пустая – дачники проехали, студенты тоже угомонились.
Он не понял, почему вдруг вышел из полусонного своего состояния. То ли рация разбудила, то ли свет фар от летящей по дороге машины. Встряхнулся и решил напоследок лихача приструнить. Выбрался на дорогу с радаром, поднял жезл, приказывая тормознуть, и тут же обрадовался. Знал он, знал эту цыпочку, что летела сейчас на бешеной скорости по мокрой трассе. Ярко-красная иномарочка с симпатичной блондинкой за рулем не раз привлекала его внимание. Любила девочка полихачить, очень любила, за что не раз он ей самолично протокол выписывал.
Машина прижалась к обочине. Стекло со стороны пассажира медленно поползло вниз. И только Кириллов собрался пожурить незадачливого водителя, как тут же в задний бампер остановившейся машины уперлись фары еще одного автомобиля.
Зачем тот остановился, Кириллов сразу не понял. Сопровождение, что ли, у красотки? Быстро глянул на номер и поморщился. Ох, ну до чего противный клиент ею управлял. Они с Коляном его терпеть не могли. Сколько раз приходилось его тормозить, столько же приходилось с ним выяснять отношения. Аж до хрипоты! И каждый раз слизняк уходил от протокола. Законы он, видите ли, знает… Ну-ну, решил девочке адвокатские услуги оказать, так? Посмотрим, что на сей раз он сможет выставить ей в защиту. Превышение скоростного режима налицо.
– Нарушаем? – с легкой улыбкой обратился Кириллов к девушке, стараясь не обращать внимания на то, что у второй машины мягко хлопнула водительская дверца. – Куда спешим? На сколько разрешенную скорость превысили, знаете?
– Знаю, – вздохнула девушка с виноватой улыбкой. – Только не я одна нарушаю, командир. Вон парень следом за мной мчался на той же скорости. Вы на него не обратили внимание, а на меня… Ой, осторожнее!
Кириллов даже не понял причины ее тревоги. И почему симпатичное лицо девушки перекосилось от испуга, не понял тоже. В голове вдруг с сильной болью раскололось что-то, и он упал на землю лицом вниз.
Его ударили? Его ударил тот самый хлыщ, который ратовал всякий раз за соблюдение законности, так, что ли? С какой же стати? Ну он ему сейчас…
Попытавшись перевернуться и присесть хотя бы, Кириллов обнаружил, что не в состоянии даже рукой двинуть. Казалось, на спину ему взвалили непомерно тяжелый груз. Потом по телу начали шарить чьи-то чужие руки, спускаясь все ниже и ниже к правому боку, где у него висела кобура.
У него вытаскивают табельное оружие! Да, тот самый урод, которого они с Коляном Сячиновым столько раз пытались ухватить за задницу, точно вытащил у него пистолет. Владимир все чувствовал и понимал сквозь болезненный туман, заполонивший его сознание. Рядом визжала девушка, страшно визжала, а потом грохнуло так, будто выстрелил кто. И все стихло. Спине вдруг стало легче, и Кириллов понял, что сверху его просто кто-то придерживал. Не кто-то, а тот самый человек, что вытащил у него пистолет и выстрелил потом из него. Почему девушка замолчала? Уехала, что ли? Володя попытался шире распахнуть глаза и чуть сдвинуть голову. Нет, не уехала. Колеса ее машины замерли прямо возле его фуражки, что слетела с головы при падении. Почему тогда тихо?
– Ну, вот и все, гражданин начальник, – опалило его ухо чье-то горячее дыхание. Затем послышался легкий смех: – За что ж ты девчонку-то так, а? Как теперь с этим жить станешь? Но ведь ты же не станешь, так ведь?…
По лицу Володи Кириллова поползло что-то жесткое и холодное, доползло до виска и остановилось.
Дуло пистолета, понял он в следующий момент. Этот гад пристрелил девчонку из его собственного табельного оружия, а теперь приставил пистолет к его голове.
«Не успел! Я не успел!» – подумал Кириллов и попытался шевельнуться за секунду до того, как прогремел выстрел, разорвавший его мозг…
Глава 11
Василиса сидела за своим рабочим столом, хмуро рассматривала бумаги, над которыми ей надлежало сегодня долго и нудно корпеть, и что было сил боролась с отчаянием, прочно угнездившимся в ее душе со вчерашнего вечера. Силы были явно на исходе.
А что вчера вечером произошло необычайного? На первый взгляд ничего. Вчера вечером произошло очередное празднование дня рождения Марии Федоровны. Та и подаренным кастрюлькам обрадовалась, и чего-то такого наготовила к столу, чему уже пришлось радоваться ее сыну (хоть не суп, слава богу!), и даже снизошла до того, что впервые за все время их брака с Вадиком назвала ее по имени – Василисушкой. Прямо с порога назвала, от чего сноха едва в обморок не упала. Надо же, такие метаморфозы!
Все шло вполне чинно и мирно, пока свекровь снова не завела разговор о детях, которым давно уже было пора у них появиться. Вадик трусливо промолчал, начав ковыряться в блюде из рыбы. Мария Федоровна приняла его молчание как сигнал к наступлению, и началось.
И семья у них не может считаться полноценной, если до сих пор они не думают о детях. А пора бы…
И давно уже она, Мария Федоровна то есть, подумывает о том, чтобы переехать к ним, жилья-то их на всех хватит. Куда двоим такие хоромы…
И квартиру свою она уже каким-то там своим знакомым пообещала, тогда денег вполне хватит на то, чтобы отремонтировать дачный домик. Ребенку же нужен свежий воздух, он не может жить в городском массиве и глотать смог…
– А как же ребенок станет жить без родителей, если станет жить с вами на даче? – уловила брешь в ее показательных выступлениях Василиса.
Но находчивая Мария Федоровна и здесь оказалась на высоте. Она, оказывается, уже все продумала за них, за нее.
– Он и не станет жить без родителей. Вы тоже станете там жить.
– А как же работа?! – возроптала Василиса.
Глянула на мужа, ища у того поддержки, но Вадик взгляд отвел. Из чего стало ясно, что с мамой он эту тему мусолил давно. Что они уже все решили, теперь вот ставят Василису перед фактом. Осталось нанизать одно-единственное звено, недостающее в их ровной гладкой цепи, – осталось родиться ребенку.
– На работу Вадик станет ездить с дачи, не так далеко, – с фальшивой улыбкой глянула на сноху свекровь. – А тебе работу придется бросить. Что это за мать, которая не занимается воспитанием своего ребенка?
– А квартира? Ее тоже бросить? – Василиса с трудом боролась с волной глухого гнева.
– Квартиру будем сдавать, – отчеканила свекровь, мгновенно припечатав себя к их семье, причем достаточно прочно и навсегда.
– Вадик! – не выдержав, воскликнула Василиса. – Ну, скажи ты ей!
– Что сказать, Валиса? – поинтересовался тот, так и не подняв глаз от тарелки.
– Что она такое говорит?! Какая дача?! Как можно сдавать квартиру чужим людям?! Мы с тобой в нее столько вложили и…
– Что она такое говорит?! Какая дача?! Как можно сдавать квартиру чужим людям?! Мы с тобой в нее столько вложили и…
– Зря споришь, милая, – чуть жестче, чем прежде, проговорил Вадик. – Ма дело говорит. Если ты бросишь работу, то в бюджете образуется брешь. А сдавая жилье, мы ее восполним, и только.
– И только? А с чего вы решили, что я брошу работу?! – взорвалась наконец она, плюнув на все на свете приличия. – Кто принял за меня это решение?!
– Я, – последовал лаконичный ответ мужа. – Я принял за тебя это решение. Я вправе его принять, потому что я твой муж. Ты не хочешь быть домашней хозяйкой? Миллионы женщин о подобном мечтают.
– Я не в их числе! Почему вдруг на подъеме своей карьеры я должна становиться домашней хозяйкой? С какой стати?
– Потому что ты должна стать матерью! – тоже повысил голос Вадик. В доме матери он мог не шептать, здесь стены были толстыми. – Так я решил!
– А что, деточка, у тебя какие-то проблемы с деторождением? – вклинила свекровь тот самый вопрос, который, видимо, вертелся у нее на языке с самого начала.
Василиса закусила губу, чтобы не разреветься.
Чего они к ней пристали? Что им от нее нужно? Ребенка? Так она не станет его рожать… от Вадика. Не потому, что считает его плохим человеком, а потому, что тот сам еще ребенок, не выбравшийся из-под маминого каблука. Потому она и предприняла в свое время все возможные шаги для защиты себя от нежелательной беременности.
– Не ваше дело, Мария Федоровна, – стараясь говорить спокойно, произнесла Василиса.
– Вадик! Ты позволяешь своей жене унижать меня? – взвизгнула свекровь.
И тут Вадик, до сего момента молчаливо взирающий на рыбьи останки в своей тарелке, медленно приподнялся со стула. Вытянул руку над столом… и ударил по щеке ничего такого не ожидавшую Василису. И добавил потом монотонно, будто по бумажке читал:
– Не смей так разговаривать с матерью, дрянь. Ты будешь рожать, я сказал! А ту спираль, что ты без моего ведома в себя вставила, если понадобится, я из тебя коловоротом вытащу. Все! Ни слова больше!
Это было сказано в адрес Василисы, не в мамин. Потому что Мария Федоровна тут же с упоением начала рассказывать о том, как ей стало известно о подлой выходке снохи, которая водит мужа за нос вот уже несколько лет. Оказывается, кто-то из знакомых свекрови работает в женской консультации, в которой наблюдается Василиса. Однажды в их приватном разговоре и всплыла страшная тайна.
И так далее и тому подобное минут на десять-пятнадцать. Фамилии Сигитова и Глебова тоже всплывали. Им тоже вменялось в вину ее мнимое бесплодие. «Нежелательные беременности от холостых мужиков кому же нужны?» – без конца задавалась вопросом Мария Федоровна.
Василиса ее не слушала почти, не веря ни одному ее слову. Наверняка старая стерва сама наведалась в женскую консультацию и подкупом или каким иным подлым способом выудила из персонала содержимое медицинской карточки Василисы.
Плевать! Ей было уже плевать на все! Надо было просто встать и уйти от них навсегда, да ноги не слушались. Щека от пощечины горела сильно, а от обиды еще сильнее.
Как он посмел?! Кто дал ему право бить ее?! Она за всю свою жизнь ни одного тумака не получила, даже от вечно злой бабки, без конца проклинавшей мать Василисы, что бросила ей на руки девку. Никто и никогда не посмел ее тронуть пальцем! А все почему? Потому что на ее защиту сразу вставали ребята – Саня, Арчи и Димон. А теперь…
Теперь Сани не было рядом. Арчи укатил за сотни верст жениться. А Димон в Испании. Защитить ее, получалось, было некому. Пришлось изыскивать способ защищаться самой…
Единственное, что у нее получилось, так это выбраться тихонько из-за стола в тот момент, когда мама с сыном очень живо, на небывалом подъеме обсуждали тему их переселения в дачный поселок. Осторожно, чтобы не привлекать их внимания, одеться в прихожей и выскользнуть затем на лестничную клетку.
Вниз по лестнице Василиса летела, боясь, что ее окликнут, догонят, заставят вернуться. А она не могла, не хотела ни видеть их, ни слышать. Особенно гортанный смех Марии Федоровны, упивающейся теперь своей победой, был ей омерзителен.
Да и Вадик тоже хорош. Жевал весь вечер под самонадеянный речитатив своей мамочки. Он что, не понимает, что это все? Это же крах их совместной жизни! И если с Марией Федоровной Василиса могла бы еще сойтись в поединке (и даже выиграть смогла бы, пожалуй), то двоих ей не осилить.
А они ж теперь объединились: мама и сын. Они теперь – сила против нее. Не просто же так он ее ударил. Вадик место своей жене указал, на котором ей надлежало сидеть и не высовываться.
Не-е-ет, дорогие родственники! Ничего у вас не выйдет. Она не станет ни с кем съезжаться, рожать кому-то в угоду, жить в утлом домишке за городом, сдавая собственную квартиру чужим людям. Брешь, видите ли, у него в бюджете появится. Теперь-то уж точно. Теперь-то она с ним точно…
Вот появись в тот момент Сигитов на ее пути, вот возьми он и возникни прямо из ниоткуда, Василиса непременно упала бы ему на грудь и попросилась бы к нему жить все равно в какой роли. Кем бы он захотел, тем бы она и стала для него. И пусть ее чувства по отношению к Саньке совершенно еще не были готовы для совместного с ним проживания, она бы…
Но Сигитов не объявился. Окна его квартиры, под которыми она просидела в машине полтора часа, так и оставались темными. Настроение схлынуло, обида на мужа притупилась. Чуть ближе к полуночи Василиса даже начала подумывать, что не так уж и не правы ее родственники, настаивающие на рождении ребенка. Может, оно и в самом деле пора?
Вернулась домой если не виноватой и покорной, то не разгневанной это точно. Походила по комнатам, с удивлением заглянула в спальню. Вадика нигде не было. Ну и что сие значит?
– Вадик остался ночевать у меня, – шепотом объявила ей по телефону Мария Федоровна. Шептала она, стало быть, чтобы не разбудить милое чадо. – Нехорошо ты, деточка, поступила. Убежала, даже ничего не сказала. Кто так делает? У меня все же праздник сегодня.
– Извините, – буркнула Василиса и, поспешив проститься, повесила трубку.
Итак, Вадик в ответ на ее поспешное бегство ответил бунтом, оставшись у мамы. Он знал, как Василиса не любит, если он не ночует дома. Знал, как давит ее одиночество, пускай даже и в родных стенах. Наказал вторично, выходит. И Василиса сникла окончательно.
Проснулась с головной болью, с дикой обидой на весь мир, включая противного Сигитова, который если и пытался чего-то добиться своим исчезновением, то явно свой шанс упустил. Кое-как накрасилась, завтракать не стала и раньше положенного явилась на работу. Загружу себя, решила, может, хандра и схлынет. Обложилась бумагами… на том дело застопорилось. Ну, не могла она ничем заниматься и ни о чем другом думать, как только о жизни своей надломленной.
А она надломилась у нее, да! Все очень плохо! Сегодня-то без эмоций, при свете дня, в окружении снующих по офису коллег она была способна здраво мыслить.
Эти двое… нет, эта женщина – Мария Федоровна которая – загоняла ее своей поганой метлой в угол, в котором от рождения сидел ее сыночек. Он безропотно смотрел ей в рот, не желая и не умея с ней спорить. Теперь того же свекровь пыталась добиться от снохи. Подготовительные маневры провела неплохо, наведавшись в женскую консультацию и в офис к Глебову. Убийственными аргументами обросла по самые уши, добила ими Вадика, и теперь…
Теперь у Василисы было два пути: либо попытаться вытащить из омута материнской любовной неволи собственного мужа, либо расстаться с ним. Третьего варианта не имелось. Вопрос о совместном проживании с Марией Федоровной даже не ставился. Вот уж что было совершенно исключено!
Чей-то голос, окликнувший Василису по имени, вырвал ее из размышлений. Надюшка из бухгалтерии вошла к ней, глянула на мрачное осунувшееся лицо коллеги и вздохнула, сыпанув соли на рану:
– У тебя случайно не токсикоз?
– Нет! – испуганно отшатнулась Василиса. – С чего ты взяла?
– Выглядишь неважно.
Надюшка удалилась, а следом заглянул Виталик из отдела комплексных поставок.
– Привет, – подмигнул он игриво непонятно с чего. А затем сказал загадочно-презагадочно: – А тебя там ждут…
– Кто?
Сердце ухнуло в коленки, перестав стучать: Санька! Господи, он понял, что ей плохо, он все понял! И тут же отрезвляющей волной шибануло в голову: нет, наверняка Вадик. Пришел просить извинения за свое вчерашнее непотребное поведение. Слава богу, а то она уж и не знала, как ей жить теперь дальше.
– Муж? – уточнила Василиса у Виталика.
– Нет, не муж. Какой-то лохматый тинейджер…
Она сорвалась с места и, не дослушав его игривых намеков, помчалась в фойе.
Ну конечно, Санька! Объявился, мерзавец. Срок ее наказания за несговорчивость истек, вот он и явился.
Каким же оглушительным было ее разочарование, когда возле вахты вместо Сигитова обнаружила совершенно незнакомого паренька, с явной маетой посматривающего по сторонам.