Только подъехав к самому замку Арднесс, она осознала, как близко находится от моря.
Вдали, в самом конце горной долины, она увидела белые гребни морских волн, а высоко над устьем реки возвышался замок Арднесс.
Он производил гораздо более сильное впечатление. Этот замок наводил ужас. Такого Леона не ожидала.
Наверное, замок был построен как защита против вражеских кланов и викингов. Это была неприступная крепость огромных размеров.
Под крепостью текла река, позади бушевало море, а серый камень, из которого она была сложена, резко выделялся на фоне холмов. Жуткое зрелище.
Они миновали мост и теперь ехали по дороге между низкими скрюченными деревьями и густым кустарником.
Та башня, что ближе к морю, была, очевидно, построена раньше, и вместо окон там зияли узкие щели бойниц. Остальная же крепость была серого камня с эстакадной крышей, готическими окнами и оружейными башенками шестнадцатого столетия.
Экипаж подъехал к замку. Огромная дверь была как грозный бастион из древесины с железными петлями. Каменные навесные бойницы были высоко вверху, так чтобы можно было облить непрошеного гостя расплавленным свинцом.
Вокруг суетилось множество слуг, все одеты в килты, и из-за того, что Леона нервничала, они казались ей огромными бородатыми мужчинами устрашающего вида.
Один из них повел ее в огромный квадратный зал, а затем вверх по широкой каменной лестнице, на которой шаги звучали громко и гулко.
Наверху слуга распахнул перед ней дверь и зычным голосом объявил:
— Мисс Гренвилл, ваша светлость!
Комната оказалась гораздо больше, чем предполагала Леона. Потолок был высокий, сводчатый, а окна пропускали очень мало света.
Герцог стоял в дальнем конце залы перед резным камином. Когда она подошла к нему, то почувствовала, будто уменьшается в размерах, тогда как он оставался огромным и могущественным.
Таковы были ее первые впечатления, несколько преувеличенные вследствие волнения. Впрочем, герцог и в самом деле был высок, седовлас и вид имел чрезвычайно властный.
Он высоко держал голову, но Леона видела, что человек этот очень стар и лицо его испещрено глубокими морщинами.
Теперь она прекрасно понимала, что имела в виду мать, описывая его наружность как устрашающую.
Рука, которую он протянул ей, была настолько больше ее собственной, что Леоне показалось, будто ладонь попала в ловушку, из которой не выбраться.
— Наконец-то вы приехали! — воскликнул герцог. Голос у него был звучный, и хотя он улыбался, девушку не оставляло ощущение, что в тоне его содержался упрек.
Леона присела в реверансе. Когда она поднялась, герцог все еще держал ее руку и неотрывно смотрел на нее взглядом проницательным и изучающим. Леону это привело в некоторое замешательство.
— Надеюсь, вам уже доложили, ваша светлость, что вчера вечером экипаж перевернулся.
— А это означает, что вам пришлось остаться на ночь в замке Стрэткарна. Чрезвычайно прискорбный факт! Моим людям стоило лучше заботиться о вас.
— Это совсем не их вина, — сказала Леона. — Ветер был очень силен, дождь слепил им глаза. Я думаю, просто колеса соскочили с дороги.
— Их накажут! — резко бросил герцог. — Но вы! Наконец вы приехали!
— Я здесь, ваша светлость, — кивнула Леона, — однако по пути сюда я наблюдала ужасную сцену.
— Что это было?
Его вопрос прозвучал, как пистолетный выстрел.
— Выселение… Ваша светлость…
Герцог не ответил, и Леона продолжила:
— Это была самая… унизительная и самая… душераздирающая сцена, которую я когда-либо… видела в своей жизни.
Она собиралась говорить об этом жестко, но голос ее звучал слабо и взволнованно.
— Мама часто рассказывала о принудительных выселениях, — продолжала она, — но я не… верила в то, что такие вещи происходят до сих пор. По крайней мере не здесь!
— Осталась всего одна горная долина, в которой живут упрямые болваны, не желающие делать то, что им сказано, — ответил герцог.
— Но их фермы… их поджигали!
— Вы не имели никакого права останавливаться! — воскликнул герцог.
— Не в этом дело, — покачала головой Леона. — Это происходило на моих глазах… и… один ребенок… он чуть не сгорел заживо!
Герцог сделал беспокойное движение, и девушка поняла, что он взбешен.
— Думаю, что после дороги вам захочется помыться, прежде чем вы отведаете еды, приготовленной специально для вас, — холодно произнес он. — Вас проводят в вашу спальню.
Его рука опустилась на колокольчик, и хотя Леона собиралась сказать ему еще очень много, слова почему-то застряли у нее в горле.
Девушка поняла, что он отмахивается от нее, как от назойливой мухи, и все, что она сказала, не произвело на него ровно никакого впечатления.
Никогда она еще не чувствовала такого бессилия и беспомощности.
Но прежде чем она снова обрела голос, прежде чем успела собраться с мыслями, ее уже вели по коридору. Леона оказалась в огромной спальне, где уже ожидала экономка.
Кроме нее, там находились еще две служанки. Все они присели в реверансе.
— Я миссис Маккензи, — сказала экономка, — это Мэгги, а это Джанет. Мы здесь, мисс, чтобы прислуживать вам.
— Спасибо, — сказала Леона.48
— Его светлость приказали нам исполнять все ваши просьбы и пожелания. Все, что вам понадобится, мисс, вам тут же принесут.
— Спасибо, — повторила Леона.
Ей стало интересно, что будет, если она попросит, чтобы выселенным людям послали пищу и одежду.
Именно это она хотела больше всего, но она знала, что у нее ни за что не хватит смелости даже обмолвиться об этом.
«Неудивительно, что лорд Стрэткарн рассорился с герцогом», — подумала она.
Как ей хотелось снова вернуться в замок лорда Стрэткарна…
А может, ей больше хотелось увидеть… его хозяина?
ГЛАВА 3
Леона направилась к умывальнику, и одна из служанок поспешила налить туда теплой воды.
— Не желаете ли переодеться, мисс? — поинтересовалась миссис Маккензи.
— Да, — кивнула Леона. — Платье, в котором я ехала, довольно плотное, а сегодня на улице тепло.
— Солнце ужасно печет в полдень, — согласилась миссис Маккензи. — Возможно, мисс, вам захочется надеть одно из своих новых платьев?
— Моих новых платьев? — удивленно воскликнула Леона. Ведь она только что приехала, и служанки еще не успели распаковать ее сундук.
Вместо ответа миссис Маккензи пересекла спальню и открыла дверь шифоньера. Там висело не менее полдюжины платьев.
Леона изумленно смотрела на них.
— Чьи они? — спросила она удивленно.
— Они для вас, мисс, — ответила миссис Маккензи. — Его светлость заказал их в Эдинбурге, а скоро привезут еще.
— Для меня?! — воскликнула Леона. — Н-но зачем… и как его светлость… узнал мой размер?
Миссис Маккензи улыбнулась:
— Его светлость рассказывал мне, что прекрасно помнит вашу матушку, а она писала в письме герцогине, что вы очень похожи на нее в девичестве.
Леона вспомнила, что мама действительно писала об этом в письме, предназначенном для герцогини.
— Почему же его светлость… пожелали подарить мне несколько… новых платьев? — спросила она. — Это исключительно мило с его стороны.
— Его светлость хочет, чтобы вы были счастливы, мисс, ибо замок Арднесс теперь ваш дом.
Леона подумала, что это ужасно, когда твое будущее уже решено за тебя, и нехотя подошла к шкафу.
Платья были прекрасны — с пышными кринолинами, о которых она так мечтала, и тугими лифами, подчеркивающими тонкую талию.
Были здесь и красиво расшитые кружевные воротники искусной работы, и юбки, украшенные искусственными цветами.
— Они красивы… довольно красивы! — воскликнула Леона.
— Его светлость надеялся, что вам они понравятся, мисс, — улыбнулась миссис Маккензи. — Он посылал подробнейшие указания лучшему портному Эдинбурга. Уверена, когда его светлость увидит вас в этих платьях, он не разочаруется.
— Надеюсь, что так! — ответила Леона.
Она сняла свое старое платье, сознавая, как скромно и убого оно выглядит по сравнению с ее новой одеждой.
Девушка выбрала прелестное платьице из тяжелого зеленого шелка, отороченное по горлу кружевами. Оно застегивалось на пуговицы, точно облегая талию, а затем расширялось и тяжелыми складками ниспадало до пола.
Платье было таким красивым, что, глядя на себя в зеркало, она не могла поверить своим глазам. Неужели, у нее может быть что-нибудь настолько прекрасное и она может чувствовать себя так хорошо одетой?!
— Оно самую малость великовато вам в талии, мисс, — говорила миссис Маккензи, — но теперь я знаю, что не так, и смогу исправить остальные. Есть одно очень красивое платье, оно как раз подошло бы для сегодняшнего ужина.
Испытывая некоторую неловкость от столь необычной щедрости со стороны герцога, смущенная Леона шла назад по коридору в большую комнату, где герцог встретил ее по прибытии.
Он уже ждал ее, и Леоне показалось, что в его глазах мелькнуло одобрение.
Она сделала реверанс.
— Ваша светлость, я ошеломлена вашей щедростью. Я только надеюсь, что мой вид будет вам приятен.
— Вы выглядите очень привлекательно, — ответил герцог, — и я предполагаю, что мужчины уже неоднократно говорили вам об этом.
Леона улыбнулась:
— Я вела очень уединенную жизнь в деревне, и матушка слишком плохо чувствовала себя в последний год.
— Да-да, конечно, — кивнул герцог. — Поэтому я не сомневался, что вам понадобится много вещей, которыми, я надеюсь, я смогу вас обеспечить.
— Вы так щедры и так внимательны!
— Я хочу, чтобы вы понимали, — произнес герцог, — что отныне это ваш дом. Вы займете законное место в замке, и относиться к вам будут, как если бы вы были моей дочерью.
— Но я думала, у вас есть дочь! — воскликнула Леона, вспоминая, как мама рассказывала ей, что у герцогини были дети.
— Моя дочь мертва.
— Ох… простите меня!
— Она умерла два года назад. Она была моложе вас и всегда была очень слабой.
Голос герцога дрогнул, и Леона поняла, как сильно он страдал, когда умерла его дочь.
— Мне так жаль, — тихо сказала она. — Но есть ли у вас другие дети?
— У меня есть сын.
Леона чуть было не спросила, нельзя ли с ним познакомиться, но тут герцог сменил тему:
— Нас ждет обед, и мне кажется, что после путешествия вам хочется есть.
— Да, вы правы, ваша светлость.
Говоря это, Леона вспомнила крики детей, которых выселяли из дома, и почувствовала, что кусок встанет ей поперек горла.
Она хотела поговорить о них с герцогом, умолить его проявить милосердие, спросить, нельзя ли что-нибудь устроить, чтобы помочь им обрести другой дом.
Но когда они шли к столовой, ей было трудно произнести хотя бы слово.
Девушка прекрасно понимала: стоит снова затронуть этот вопрос, и герцог снова оставит его без ответа. Но Леона твердо сказала себе, что нельзя быть такой трусихой. Рано или поздно она должна будет поговорить с герцогом о насильственных выселениях людей.
Тем не менее за обедом это казалось совершенно невозможно.
Она предполагала, что они с герцогом останутся одни, но, к ее удивлению, в столовой их ждали.
Это была огромная зала, гораздо больше, чем столовая в замке лорда Стрэткарна, а за столом могли бы разместиться не менее тридцати человек.
За обедом их было восемь. Другими гостями оказались две престарелые кузины его светлости, которые жили в замке, сестра герцога, прибывшая с визитом, двое соседей, приглашенных на обед, и священник из рыбацкой деревни, располагавшейся в устье реки.
«Возможно, мне удастся поговорить со священником», — подумала Леона, когда их представили друг другу.
Но за едой она совершенно ясно поняла, что священник неописуемо боится герцога и готов соглашаться с ним по любому вопросу.
У нее возникло ощущение, что он даже не предложит изгнанным семьям церковный двор, если герцогу это не понравится.
Вопреки решительным намерениям Леона понимала, что сейчас ничего сделать нельзя, этим она только разгневает герцога.
Она видела злость на его лице и слышала холод в его голосе, когда впервые заговорила о выселениях.
— Поскольку Леона Гренвилл теперь будет делить с нами кров, — говорил герцог своим кузинам, — нам придется следить, нет ли по соседству каких-нибудь развлечений или торжеств, иначе она сочтет Шотландию очень скучным местом.
— Уверяю вас, ваша светлость, — улыбнулась Леона, — там, где я жила в Англии, было очень тихо, и мне нравится здесь. Пожалуйста, не беспокойтесь о развлечениях для меня.
Она посмотрела через огромную комнату на солнечный свет за окнами и продолжила:
— Мне хочется найти белый вереск. Матушка часто говорила, что он приносит удачу. И еще я надеюсь увидеть лосося в реке и шотландскую куропатку, взлетающую с поля.
— Я могу вам все это пообещать, — сказал герцог. — Вы ездите верхом?
— Мне нравится ездить на лошадях, — ответила Леона.
— Все лошади в моих конюшнях в вашем распоряжении, — произнес герцог. — А для катаний по вересковым полям нет ничего надежнее арднесских пони, которые, уверяю вас, очень знамениты.
— Я с огромным нетерпением буду ждать того момента, когда смогу покататься на них.
Все были так добры к Леоне и так обходительны. Она подумала, что будет неблагодарно с ее стороны не оценить усилий, предпринятых для ее достойной встречи.
В то же время она не могла не думать о лорде Стрэткарне и том ощущении защищенности, которое возникало вблизи него. Возможно, из-за огромных размеров замка Арднесс, а может быть, из-за того, что, несмотря на доброту герцога, она все равно его боялась, что-то заставляло Леону нервничать и чувствовать себя неуютно.
После обеда герцог спросил, не пожелает ли она посмотреть парадные залы, потом он отвел ее в комнату главы клана, которая, в отличие от замка лорда Стрэткарна, находилась на первом этаже.
Это была, пожалуй, самая большая и самая впечатляющая комната из всех, что она видела.
— Именно здесь собирался наш клан, когда на нас нападали банды разбойников из враждебных кланов, — объяснял герцог, — или когда в море на горизонте появлялись корабли викингов.
Там хватило бы места для сотен членов клана с их семьями, а на стенах висели трофеи, добытые ими в боях.
Был даже флаг, захваченный у англичан в битве при Престон-Пэнс.
— Какое великолепие! — восхитилась Леона, зная, что герцогу будет очень приятно услышать это.
— Это самая красивая зала главы клана во всей Шотландии, — ответил он, — а на стенах вы видите гербовые щиты семей, которые присоединились к нам столетия назад. Графство возникло в XII веке, а герцогством оно стало сравнительно недавно, и всегда наследником главы клана становился его сын.
— Как это замечательно, — проговорила Леона. — А ваш сын в свое время станет вашим наследником!
— Непременно станет! — кивнул герцог.
Он вывел Леону из комнаты вождя и показал ей еще несколько разных мест в замке, где хранились реликвии прошлого, сокровища, накопленные за многие века существования клана.
Затем он открыл тяжелую дубовую дверь, и она увидела перед собой каменную лестницу.
— Она ведет на башню, — сказал он. — Думаю, вам будет интересно посмотреть, где мои предки держали часового, день и ночь в страхе быть застигнутыми викингами.
— А удавалось ли им когда-нибудь завладеть замком? — спросила Леона.
— Только раз, и они пробыли здесь всего два месяца, — ответил герцог.
На его губах мелькнула слабая улыбка, и он продолжил:
— В легендах говорится, что в нашем клане много людей высокого роста из-за того, что в их жилах течет кровь викингов, и нельзя отрицать тот факт, что среди Макарднов много светловолосых, при этом они больше похожи на скандинавов, чем на шотландцев.
— Я заметила, когда приехала сюда, что многие из ваших слуг очень высокие, — сказала Леона.
— Они и были отобраны мною за свой рост, — ответил герцог. — Не хотите ли подняться наверх?
— Да, пожалуйста, с удовольствием.
Герцог шагал по каменным ступенькам впереди нее, винтовая лестница поднималась вверх внутри башни, а свет пробирался только через узкие окошки-бойницы.
Еще одна тяжелая дубовая дверь на железных петлях — и они оказались на самом верху башни, откуда открывался потрясающий вид.
На востоке перед Леоной простиралась необъятная морская гладь, на севере высокие горы подпирали небо, а к западу протянулась темная, глубокая горная долина, через которую она ехала к замку. Все это лежало у ее ног.
Все было очень красиво и в то же время внушало страх.
Она посмотрела в одну сторону, в другую. Взгляд ее остановился на маленькой деревушке, которая находилась прямо под ними, там, где река впадала в море.
Она видела гавань и одну или две рыбацкие лодки, привязанные к причалу.
— Много ли там работы? — спросила она.
— Для тех, кто работу ищет, она всегда найдется, — ответил герцог.
— Но ведь работу там могут найти не только люди, связанные с морем? — спросила Леона.
Она думала о тех, кого выселили из долины. Они умели только возделывать землю и выращивать скот.
— Думаю, вы понимаете, — сказал герцог, — что отсюда часовой видел далеко вокруг, и у него оставалось достаточно времени, чтобы предупредить главу клана, откуда бы ни появился враг.
Леона с усилием подавила в себе слова, которые вот-вот были готовы сорваться с ее уст.
Она прекрасно знала, что герцог понимает, что она хотела сказать, но вовсе не намерен ей это позволить.
Один раз он уже осадил ее, и она знала, что не может продолжить разговор о принудительно выселенных людях, как бы ей того ни хотелось.
Герцог увлекательно рассказывал о викингах, объяснял, как они поднимали свои длинные лодки вверх по течению реки. Леоне все это было очень интересно, но она ни на минуту не забывала о горе и унижении людей, живших раньше в долине.