Для полной натуральности требовалось только время от времени потряхивать головой в такт несуществующей музыке и делать лицо попроще.
Курьев терпеливо вслушивался в стоны и поцелуи, доносящиеся из динамика. Квартиру обложили ещё до его возвращения с водной прогулки на форты - у Болотова вполне хватило людей и средств для того, чтобы плотно перекрыть наблюдением парадную с проходным двором.
На ближних и дальних подступах к "адресу" расположились мобильные группы резерва. Курьев знал расстановку сил и при желании мог связаться с любой из них, но пока необходимости не возникало.
Непосредственно в поле зрения находились только двое из задействованных в операции: коротко стриженый парень быковатого вида и девушка в кожаной куртке. Они сидели почти без движения, трогательно обнявшись под зонтиком, в окружении мокрых скамеек и луж уже часа полтора кроме них в скверике был только бронзовый грустный Пушкин.
Разглядывая парочку, Курьев с сожалением отметил, что молодежь в криминальных структурах подрастает хорошая, дисциплинированная, но без стиля и воображения. До настоящих профессионалов хотя бы ментовского "наружного наблюдения" ей ещё расти и расти.
Человек по прозвищу Куря припомнил сегодняшнюю встречу в офисе напротив Смольного. Ему даже толком не удалось доложить о том, что рассказал перед смертью полковник.
- Ясно, сынок... Потом! Это все потом.
- Когда?
- Сначала надо дельце одно до ума довести. Срочно!
Булыжник пребывал в каком-то необычном, несвойственном для него возбуждении, и Курьев даже подумал, что старый вор "под кайфом":
- А где Валерий Николаевич?
Офис принадлежал одной из многочисленных то ли медицинских, то ли фармацевтических фирм Болотова, но самого хозяина на месте не было.
- Работает... Трудится!
- Он же сам меня вызвал сюда.
- Правильно сделал, - Булыжник вовсе не укололся и даже не обкурился анаши:
- Рогова повидать хочешь?
- Взяли? - Дернулся Куря.
- Нет. Но бабу, у которой он на хате переночевал, знаем.
Курьев побагровел:
- Говорит?
- Пока не спрашивали.
- Дайте мне её, с-суку!
Булыжник покачал головой - даже ему иногда становилось не по себе при взгляде в темные, чуть раскосые глаза собеседника:
- Рано. Вдруг вернется наш дружок?
Курьев потрогал шрам на щеке:
- Понятно... Где это? Куда ехать?
... Самое сложное было - дождаться, пока хозяйка выйдет из дому. Замок открыли почти мгновенно, ещё несколько минут потребовалось на то, чтобы "зарядить" квартиру техникой.
- Порядочек там? - Делая последнюю радиозакладку вполголоса спросил очкарик лет тридцати. - Раз, два, три...
- Нормально, - отозвался снизу, из машины Курьев.
Специалист захлопнул чемоданчик и вышел на лестничную площадку. Вместе с ним парадную тут же покинула группа прикрытия, состоявшая из вооруженных людей с подлинными удостоверениями федеральной спецслужбы.
С этого момента оставалось только ждать сообщений от тех, кто "вел" Дарью.
- Диспетчер! Это грузчики... - ожил вскоре динамик.
- Слушаю.
- У нас контакт. Мужчина.
- Приметы? - Курьев инстинктом охотника почувствовал близость удачи. Проверьте!
Но наблюдатели и сами уже сравнили оригинал с фотоснимком:
- Диспетчер, это он.
- Отлично. Держите плотно!
Вскоре последовало сообщение:
- Она что-то передала... Разделяются... Наши действия?
Можно было, конечно, продолжить работу одновременно по двум "обьектам", но Курьев не захотел рисковать:
- Переключайтесь.
- Понятно, диспетчер.
Рогова незаметно сопроводили до парадной:
- Дальше грузим?
- Нет, оставьте.
Когда Виктор сунул ключ в замочную скважину, на панели приборчика перед Курьевым вспыхнул рубиновый огонек. Завертелась лента магнитофона - в режиме записи и воспроизведения.
Впрочем, первая информация поступила не из квартиры, а с "точки" в соседней парадной. Наблюдатель сообщил:
- Хозяйка возвращается. Одна.
И лишь потом в наушниках раздались слова Виктора:
"Долго ты."
"Заждался? Помоги! Отнеси на кухню, пожалуйста."
... Силуэт у правого переднего окошка автомобиля Курьев увидел чуть позже, чем надо. Уверенная рука потянула дверцу к себе, и на сидение рядом с водительским опустился прилично одетый мужчина:
- Убери. Все равно бы не успел.
Курьев поморщился и снял палец со спускового крючка пистолета:
- Рискуете, Антон Эдуардович!
- Говорю: не успел бы...
- Я не об этом. - Курьев сдвинул наушники так, чтобы слышать собеседника, но при этом не пропустить что-нибудь важное из разговоров в квартире:
- Вдруг увидят нас вместе?
- Не увидят, - собеседник был спокоен:
- Болотов "трет" с азербайджанцами по поводу наркоты, Булыжник товарища Спиригайло поджидает...
- Зачем?
- Конкуренция, - пожал плечами Антон Эдуардович.
Они все понимали с полуслова - усевшийся рядом человек был такой же, как Курьев, только знал больше красивых, умных слов и носил рубашку с галстуком.
- Туда ему и дорога, старикашке...
- Ладно. Что там? - Антон Эдуардович показал на наушники:
- Только коротко. Самое главное.
Курьев доложил насчет Кременчуга, Светловодска и "Красной стрелы". Потом передал содержание разговора Виктора с Карлой.
- Все?
- Да. Если не считать, что он её уже второй раз по койке туда-сюда кувыркает. - Куря прислушался к ровному шороху в динамиках:
- Вот, закончили, вроде. Угомонились.
Антон Эдуардович понимающе осклабился:
- Тяжелое у тебя задание... Вредное для здоровья.
- Ничего. Пусть порезвится, недолго осталось!
Но собеседник опять заговорил серьезно:
- Потом перепишешь мне копию?
- Если получится. Сейчас все нервные стали, подозрительные - и сам Булыжник, и Валерий Николаевич. А я зазря рисковать не хочу, - честно признался Курьев.
- Тоже, в общем, верно. Значит, нервничают, говоришь?
- Да. И очень заметно.
- Чувствуют золотишко... Подожди еще, скоро этот "авторитет" расписной с господином Болотовым друг дружке в горло вцепятся!
- Послушайте... - Куря с холодной ненавистью посмотрел на окно Дашиной квартиры. - А почему нельзя просто взять эту парочку? Прямо сейчас? Жилы по одной вытянуть, пока не заговорят!
- Рано. Толку никакого не будет, я же обьяснял.
- Думаете, не расколется? - Упрямствовал Куря. - Да вы мне только его отдайте...
- Рано, - жестко повторил Антон Эдуардович. - Рано!
Потом улыбнулся одними губами:
- Подожди. Ты свое с него получишь. Сполна!
Хлопнула дверца, и Курьев снова остался один в машине.
"Даша?" - Ожили наушники.
"Что, милый?"
Голос Рогова звучал тихо, на самой грани чувствительности радиомикрофонов:
"Даша, я люблю тебя... Честное слово..."
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Глава 1
- Тимурчик, ты уезжаешь куда-то?
- Да, мама...
В просторной, обставленной новой финской мебелью комнате сына царил беспорядок. Несколько костюмов были за ненадобностью разбросаны по креслам и дивану, на полу громоздилась какая-то обувь.
Вперемешку с видеокассетами лежало белье - свежее, заботлитво отутюженное материнской рукой, и грязное, требующее стирки.
Экран японского телевизора мерцая выплевывал из себя очередную порцию идиотской рекламы.
- "Орбит" с крылышками в одном флаконе!
- Что, сынок? Что?
- Нет, это я про себя, мама.
Пожилая, седая женщина замерла в дверях комнаты:
- Ты надолго, сынок?
- Не знаю! Нет... Дня на два, наверное.
Курьев в сердцах отшвырнул на кровать полураскрытую дорожную сумку и заметался:
- Ну, где же он? Ч-черт!
- Кто? - Засуетилась мать.
- Да радиотелефон этот чертов!
- Сынок, я его в секретер убрала... А то ведь, вещь дорогая, а валяется где попало.
- Мама! - Раздраженно произнес Курьев. - Сколько раз я тебя просил: не трогай... Не трогай ничего из моих вещей!
- Не буду, сынок, не буду...
Но Тимур уже не слышал её. Пробежавшись пальцами по кнопкам, он нетерпеливо дожидался длинных гудков.
- Мн-да? - Отозвался телефон голосом уверенного в себе мужчины.
- Валерий Николаевич? Это я.
- Слушаю.
- Вы меня узнали? Можете отвечать?
- Разумеется. Говори.
- Я хочу уточнить... - Курьев прошел мимо матери в коридор и даже прикрыл ладонью трубку:
- Налегке поедем? Или как?
- Никаких "или как"! - Отчеканил Болотов. - Понял?
Оба понимали, что имеется в виду: последнее время Курьев почти не расставался с пистолетом, привык к нему, и теперь без оружия чувствовал себя полуголым. Но на этот раз, видимо, придется оставить "ствол" дома тон шефа служил лишним тому подтверждением.
- Понял, Валерий Николаевич! Извините.
- Запомни, мы - друзья, свои в доску. Никакого рыка, никаких предьяв и наездов, все чтобы чинно-благородно, с улыбочкой...
- Постараюсь.
- Надеюсь, собрался уже?
- Сейчас выхожу. Минут через пять.
- И ещё одно... - сделал паузу Болотов. - Без глупостей!
- И ещё одно... - сделал паузу Болотов. - Без глупостей!
- Хорошо. Конечно.
- Не опаздывай. Ладно, увидимся.
- Да, до встречи... козел старый!
Последние слова Тимур Курьев добавил, разумеется, уже отключив радиотелефон. Он повертел трубку в руках, потом отложил в сторону:
- Мама?
- Что, сынок?
- Если кто по этой штуке звонить будет - ты не отвечай. И двери никому открывать не надо, ладно? Сейчас время такое пошло, неспокойное. Да и вообще...
- Хорошо, сынок. Хорошо.
Женщина с боязливым уважением дотронулась до "нокии":
- Может, выключишь его пока?
- Нет, нельзя. Не стоит. У меня тут определитель номеров с памятью, вернусь - узнаю, кто звонил.
Только сейчас он заметил, что мать потихоньку всхлипывает:
- Ну зачем ты? Зачем? Я же не надолго, не на край света... Так, по работе! В командировку.
- Будь поосторожнее, сынок.
- Ой, о чем ты! - Спрятал глаза Курьев. - Я туда и обратно, только бумажки всякие в Москву отвезу - и все...
- Тимурчик, ты только из поезда на станциях не выходи, а то отстанешь еще! И воду в вагоне не пей, в ней одни микробы.
- Мам-ма! - Застонал Курьев.
- Деньги припрячь хорошенько. Если спать ляжешь, сунь их под подушку, так надежнее. Из-под подушки не упрут!
- Не беспокойся, мама. Я уже давно не маленький.
- Для матери ты всегда маленький... На, вот!
- Что это? - Курьев взвесил на руке плотно упакованный в целлофан сверток.
- Тут тебе покушать, в дорогу.
- Ну, зачем... - смутился сын.
- Денежек-то хватит, Тимурчик?
- Хватит! Я командировочные получил, да ещё кое-что директор выписал. Под отчет, на непредвиденные расходы.
- Видать, хороший человек? Заботливый.
- Нормальный, - поморщился сын. - Обыкновенный мужик... Просто так положено.
Курьев сделал вид, что целиком занят дорожной сумкой.
Мать была единственным по-настоящему близким и дорогим Тимуру человеком. Необходимость лгать ей сильно угнетала, но что поделаешь? Больное сердце, неврозы... Да и вообще!
Ну как обьяснишь матери, что сын её вовсе не работник отдела сбыта фабрики, к примеру, "Красный лапоть" - а совсем наоборот? Что Тимур, вобще-то, людей убивает? Грабит их, калечит?
Что он - обыкновенный бандит средней руки, а уродливый шрам заработал не в стенах инструментального цеха, в вечернюю смену, а на улице, в темной подворотне. И что в "производственной травме" повинна вовсе не вылетевшая из патрона токарного станка заготовка, а стальной клинок ограбленной жертвы...
- Осторожнее, сынок, ладно?
- Хорошо, мама. Постараюсь!
Тимур торопливо, на ходу чмокнул мать в подставленную щеку и выбежал из квартиры...
* * *
Если, скажем, себя не жалеть, и обвеситься с ног до головы тяжеленными, набитыми до отказа хозяйственными сумками - а затем хорошенько оттолкнуться задницей от захлопнувшихся дверей трамвая номер двадцать пять, следующего не туда, а обратно... Если проделать над собой такое, то сразу же, как на крыльях, перелетаешь Лиговку и вливаешься в пеструю вереницу бредущих вдоль набережной Обводного канала граждан.
Некоторые из прохожих курят сигареты и папиросы. Но окурков в воду не бросают. Впрочем, даже если и захотелось бы им проделать подобное безобразие - никак! Отгорожен канал от людей широкой, выщербленной полосой асфальта, по которой нескончаемым и неустанным потоком течет в одном направлении с пешеходами городской транспорт.
Омерзительное зрелище...
Часть путников непременно сходит с дистанции у автобусного вокзала. Они торопливым ручейком вливаются в серое и невыразительное здание, а оставшимся приходится одолевать Новокаменный мост.
Впрочем, большинство пешеходов этого моста просто не замечает, с ходу ныряя под путепровод и поднимаясь чуть вправо, наискосок - в своеобразный, регламентированный, замкнутый мир вагонной части, обслуживающей Московское направление железной дороги.
Огромная территория, расчерченная паутиной стальных путей, вереницы пассажирских составов, административные здания в два ряда и скамеечки между ними...
Cкамеечки белые, пластиковые, удобные - демонтированные со старых электричек. Но примечательны они вовсе не внешним видом, а тем, что в хорошую погоду на них и возле них собирается служивый железнодорожный люд.
В основном, это проводники пассажирских вагонов. Изредка мелькнет бригадир поезда, ещё реже - начальник рангом повыше. Неподалеку покуривают обычно грузчики, кладовщики, уборщики, слесаря, электрики. Отдельной стайкой жмется персонал бухгалтерии...
А вокруг, на почтительном расстоянии обитают бомжи. Клянчат что-то, копошаться в мусорных баках, метр за метром, как минное поле, обследуют железнодорожное полотно. Надеются: авось, на глаза попадется что-нибудь ценное - монетка там, к примеру, или сережка золотая. Чаще, конечно, ни того, ни другого, одно дерьмо...
Вагонная часть депо.
В отделе кадров, ровными строчками на казенных бланках - тысяча человек, во всех подробностях.
Система. Государство в государстве, ячейка общества. Почти семья... Тысяча человек: кто-то уживается в ней и остается до конца, кто-то вылетает, не успев прочувствовать, понять дух и букву её писаных и неписаных законов.
Тысяча человек, столько же судеб. И в то же время - одна судьба, общая. Как общий вагон - кому-то досталось место получше, кому-то похуже, но глядишь, по дороге разговорились между собой, обустроились, пообтерлись...
- Рая, Раечка!
- Чего?
- Ты "девятку" мою не видела?
- Кажется, на мойку потащили, в РЭД.
- Ах, мать её, перемать ее! Замоталась со сменой белья. Теперь вот ждать придется.
- А ты не жди, Валюш! Пошли ко мне на вагон, чайку попьем. Я тебе чего расскажу-то... Кузмич наш вчера, слышала?
- Нет. А ты теперь на каком?
- На "тридцать пятом" сегодня поеду. Видишь? Вон, на третьем пути стоит.
- Ох, и сраный же поезд, - сочувствует Валя. - Вагоны дрянь, развалюхи...
- А что поделаешь? Послали.
- Ну, и ты бы послала! Тех, которые тебя на него послали.
- Ага, скажешь тоже! Я их, а потом они меня - насовсем?
- Ох, давно я тебя не видела, Раечка! - Валентина обняла подругу за плечи. - Все такая же...
И обе немолодые уже, но бойкие и веселые толстушки в синих форменных юбках и рубахах побрели, спотыкаясь о шпалы, "на вагон". А чуть погодя задымится в служебном купе невесть какого сорта чаек, зашушукаются они, захохочут, обсуждая, что же там такое опять отчебучил вчера "их" Кузмич.
... Дарья остановилась возле выкрашенного в фирменный красный цвет вагона и подняв с земли камешек постучала условным кодом в металлическую дверь.
- Твой? - Поинтересовался Виктор.
- Нет. Мой - следующий.
Рогов вопросительно вскинул брови:
- А чего мы сюда?
- Мой же заперт изнутри, - без раздражения, как несмышленому ребенку пояснила девушка. - Как же мы в него с улицы попадем? Придется через этот идти, если, конечно, пустят.
Она прислушалась, но беспокойство было напрасным. Внутри вагона раздались приближающиеся шаги, затем щелкнул замок:
- Привет, Даша! - В проеме стоял заспанный и помятый парняга лет двадцати семи:
- Умаялся за день. Сплю... Так что, давайте быстрее.
В полутьме переходной площадки Дарья трехгранным ключом отворила дверь и пропустила Рогова вперед:
- Милости прошу!
- Да-а, - присвистнул Виктор, ощупывая глазами внутреннюю отделку вагона "СВ". - Ни фига себе! Прямо, "Астория" на колесах.
- А ты в "Астории"-то был хоть раз? - Снисходительно улыбнулась проводница.
- Нет, - признался честно Рогов. - Только в кино видел.
Взгляд его заскользил вдоль сверкающего никелем и полировкой, устланного коврами коридора, цепляясь за все неожиданное и необычное. На стенах, покрытых бежевым пластиком, развешаны в горшочках декоративные цветы, специальные полочки заполнены свежей прессой. В купе "на двоих" вместо привычных полок - мягкие диваны, заранее застеленные новым, накрахмаленным бельем. По-домашнему сбиты подушки, на столиках - чистые кофейные чашки и минералка.
Откуда-то сверху послышался легкий щелчок автоматики, а затем ровное, ненавязчивое гудение.
- Вентиляция? - Понимающе кивнул Виктор.
- Нет, - ответила Даша все с той же снисходительной улыбкой. - Это холодильник.
- Да ты что! - Удивился Рогов. - Вот так сервис...
- А как же иначе? У нас же пассажиры - все сплошь иностранцы, знаменитости, депутаты.
- Ясно, - вздохнул Виктор. - Простому смертному сюда не попасть. Если он, конечно, не уборщик.
- Ну, почему же...
- Ага. Станут у нас для обычных токарей и доярок холодильники в купе пихать!
- Глупости. Ехать в "СВ" может кто угодно, билеты в кассе продаются без проблем. Если, конечно, они по карману.
Виктор хмыкнул:
- И сколько же вся эта красота стоит?
- В одном направлении? Ну, наверное... - прищурилась Даша. - Наверное, на Украину туда и обратно простым вагоном сьездить дешевле обойдется.
- Круто, - вынужден был признать Рогов. И внезапно призадумался, усевшись на край одного из застеленных диванов.