- Не сказал?
- Нет. Чего уж они только не перепробовали! До сих пор не успокоились, и здесь постоянно своих людей подсылают. Все ждут, что проговорюсь...
Старик поставил опустевшую кружку на стол:
- Нет, я знаю - мне отсюда живым не выйти, на зоне и помру. Но это вовсе не страшно, Виктор. Потому что там...
Он махнул рукой куда-то на восток:
- Там у меня есть мое золото, а тут... - рассказчик торжествующе постучал себя пальцем в лоб, - тут мой тигр! Он ночь за ночью приходит ко мне. Ждет.
- Надо же, - поднял глаза Рогов. - А мне все время лис является! Огненный такой...
- И пламенем дышит? Словно топка котла?
- Да. - Виктору стало не по себе, будто вывернули наизнанку, выставили напоказ душу.
И чтобы отогнать это ощущение он фыркнул зло:
- А ты не боишься, старик?
- Чего мне бояться?
- Не боишься, что донесу? Может, я тоже... из этих? Много, много интересного ты сегодня мне здесь нажурчал.
- Нет. Не боюсь.
- Почему?
- Незачем тебе. - Старик поднялся и будто враз утратил интерес к собеседнику:
- У тебя свое золото есть.
... Рогов очнулся, закашлявшись тяжело и надрывно. Поправил сползшее на пол застиранное одеяло, и чтобы прогнать ночной кошмар выглянул в окно вагона.
Назад, вдаль убегали искрящиеся ранней росой равнины, и за рощей у горизонта рождался первый солнечный луч.
А Виктор долго ещё не мог сообразить спросоня, возвращается ли он домой из далекого, тяжкого заключения - или поезд стремительно уносит его на юг, к могилам предков и новым смертельным опасностям...
КНИГА ВТОРАЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1.
Далеко не ранним июньским утром, в Санкт-Петербурге, на канале Грибоедова, возле сверкающего зеркалами парадного входа в ресторан "Ройял" сидел замызганный, изъеденный язвами нищий и промышлял подаянием.
На груди у него висела табличка. Кривые, нанесенные толстым фломастером строки на ней взывали к милосердию, молили прохожих не забывать о душе и о принципах гуманизма - а в конце можно было прочитать вполне конкретное указание о том, как именно это следует сделать: "Подайте рабу Божьему на пропитание два-три доллара, либо эквивалент иностранной валюты в рублях".
Возле ресторана нищий появился не так уж давно - и сразу вписался в окружающую реальность, притерся, присиделся и даже стал чем-то вроде обязательного элемента шикарного фасада. Даже администрация "Ройяла" ни разу не попыталась вышвырнуть его взашей, чтобы не портил вид и не мозолил глаза респектабельной публике и, особенно, завсегдатаям, посещающим ресторан так же часто и регулярно, как собственный офис.
В общем, никто нищего не замечал, и что самое удивительное впоследствии не мог припомнить. Уж на что швейцары и так называемые "секьюрити" отличаются бдительной зоркостью, но и те разводили руками: дескать, пес его знает, был или не был, откуда взялся, куда пропал неизвестно! Не припоминаем, простите великодушно. С памятью, мол, дребедень какая-то происходит последнее время...
Однако, лукавили швейцары с охранниками. Уж кто-кто, а они побирушку этого приметили сразу. И на "пучеглазый" автомобиль "мерседес" со спецсвязью и непростыми для понимающего человека номерами, который время от времени забирал нищего по окончании рабочего дня прямо от ресторана, тоже внимание обратили. А потому посчитали за лучшее память свою профессиональную посторонним не демонстрировать, и особого рвения перед начальством не проявлять.
Тем более, что и вышестоящее руководство, и даже хозяева "Ройяла" этого безобразия перед входом тоже почему-то в упор не видели. Раз только, ещё в самом начале, генеральный директор оплошал - бросил, проходя к себе, какую-то мелочь в позорную шапку. И тут же был, вместо естественной благодарности, послан далеко и надолго.
Именно после этого инцидента ресторанная прислуга, посовещавшись, постановила: мы люди маленькие, ничего не видим, ничего не слышим. А то ведь кто его знает, убогого? Ну, как по-настоящему рассердится, да направит куда-нибудь? Пойди, вернись потом...
Итак, в это, как уже было сказано, далеко не раннее июньское утро, нищий вновь притащился ко входу и комфортабельно расположился на привычном рабочем месте. Бормоча под нос то ли молитвы, то ли проклятия, он искоса наблюдал за немногочисленными посетителями ресторана сквозь небольшое, украшенное мозаикой окно.
В центре обеденного зала расположилась пара - тучный мужчина средних лет угощал юную спутницу деликатесами. Девушка много курила, время от времени застенчиво поднимала бокал с довольно дорогим вином и внимательно наблюдала за тем, как мужчина поглощает жареного с черносливом гуся.
Еще двое господ за угловым столиком баловались арманьяком и на правах завсегдатаев разыгрывали очередную партию в шахматы. Один из них, сидевший спиной к входным дверям, переставил резную фигурку и как бы невзначай полюбопытствовал:
Кстати, Валерий Николаевич, ты когда в последний раз Курьева видел?
Не припоминаю.
Вот и я о том же. На глаза не появляется, по телефону не отвечает...
И "волчат" его не видать, - кивнул Валерий Николаевич.
Ну, здесь-то все понятно. Нет Курьева - нет и его бригады.
Конспирация... мать её в душу! Стареем мы с тобой, что ли, Булыжник? Люди из-под контроля выходить начали.
Плевать, - скривился Булыжник, делая ход. - Не люди-то и были! Так, пакость одна.
Да как сказать, - Валерий Николаевич забрал у противника пешку. Ребята у Курьева бойкие. Боевые. Опять же, авторитет воровской уважали... Моя школа!
Циркач, вроде, тоже из твоей школы? - Хмыкнул Булыжник, подставляя под удар слона. - Помнишь, как ещё в зоне с ним носился? Кудахтал над парнем, как курица над яйцом, все отеческую заботу проявлял... Ну, и где он сейчас?
Где положено, - Валерий Николаевич отказался от размена и прикрыл ладью. - Делом
Циркач занят. Делом.
Ага, как же, - Булыжник забрал пешку. - Курьева в вагоне по башке треснул, денежки прихватил - и поминай, как звали! Упустили мы его...скажешь, нет?
Не упустили. Циркач не продаст. Откликнется.
Дожидайся!
Справочки я наводил. Звонил людям. На месте он. Делом занимается, как и велено было. И от нас ему отходить не резон. Сам понимает - хвостик за ним из Питера тянется.
А насчет Курьева что скажешь?
Валерий Николаевич пожал плечами:
Так кто же теперь разберет, что там между ними в поезде произошло? Сам знаешь, не ладили они, друг на друга волчьими глазами глядели.
Друг на друга... - покачал головой Булыжник и забрал у противника ферзя. - Значит, не надо было их вдвоем в Светловодск посылать!
Твоя правда, - согласился Валерий Николаевич.
Он в последний раз окинул взглядом фигуры на доске, оценил ситуацию и признал себя побежденным:
Сдаюсь! Ты на высоте, как всегда... Но теперь-то чего ногти грызть? Проехали.
Смотри, как бы и с Курьевым не проехать. То, что его сейчас нет - знак недобрый.
Булыжник подозвал официанта и заказал кофе. Себе двойной, маленький, а для поверженного соперника - с коньяком:
И телефон принеси!
В это время к парадному входу плавно подкатил уже знакомый работникам "Ройяла" автомобиль. Задняя дверь "мерседеса" слегка приоткрылась, и наружу вылез низкорослый мужчина, не по погоде укутанный в дорогой, но изрядно помятый серый плащ.
Широкими, уверенными шагами мужчина направился в ресторан, но перед самым входом замешкался на мгновение, чтобы естественным жестом стряхнуть с брюк невидимые пылинки.
Угловой столик. Двое, - произнес нищий, не глядя в сторону человека в плаще и почти не размыкая губ. Затем, кряхтя и потягиваясь, он поднялся с насиженного места, с видимым облегчением отшвырнул табличку с трогательными призывами, и пошел к припаркованному напротив автомобилю.
Он ещё не успел исчезнуть за тонированными стеклами "мерседеса", когда человек в плаще уже пересек фойе ресторана. Оказавшись в зале, он профессиональным взглядом оценил окружающую обстановку: дорогие, под старину, бра на стенах, известное по репродукциям полотно "Приплыли" кисти прославленного живописца, бутылки, бокалы и бармен за стойкой... Судя по всему, ни этот парень в белой рубашке, ни официантка с подносом, ни музыканты, лениво пиликающие на сцене что-то из Моцарта, опасности не представляли.
Дальше все произошло очень быстро и просто. Мужчина приблизился к шахматистам, вытянул из-под полы широкого плаща автомат, и разрядил его по неподвижно сидящим мишеням.
Бывший полковник медицинской службы, военный пенсионер Валерий Николаевич Болотов и вор в законе по прозвищу Булыжник отлетели к стене, смертельно раненые выпущенными почти в упор девятимиллиметровыми пулями. Вслед за ними рассыпались по доске задетые кем-то случайно фигурки, выплеснулся на блюдце так и не тронутый кофе...
Человек в плаще действовал на редкость экономно - ни одного лишнего выстрела, ни одного не оправданного движения. Вышел на огневой рубеж, отработал, ушел...
Впоследствии никто так и не смог вспомнить его лица: все внимание случайных свидетелей сосредоточилось на огнедышащем, смертоносном орудии смерти, брошенном за ненадобностью посреди ресторана после ухода убийцы. Автомат иностранного производства лежал на полу - неподвижный, лишенный своего горячего дыхания, и, казалось, теперь, совершив злое дело, он совсем успокоился. Но покой этот был - сама ложь: непременно настанет момент, и оружие в чьих-то руках снова начнет служить своему единственному предназначению.
... Казалось, эхо выстрелов ещё не затихло под сводами ресторанного зала, а человек в плаще уже прикрывал за собой дверцу шикарной машины:
Поехали!
Через некоторое время "мерседес" на большой скорости ушел с набережной канала Грибоедова и, немного нарушив правила дорожного движения, затерялся в потоке несущихся по Невскому проспекту автомобилей. За тонированными стеклами промелькнуло здание Гостиного двора, какие-то вывески, рекламные щиты, продавщица мороженого... Вслед машине печально качнул столетними ветвями Катькин садик - надменный взгляд бронзовой императрицы испепелил бы, наверное пассажиров шикарной иномарки, притормози они здесь хоть на мгновение.
Аничков мост изрядно потревожил переднюю и заднюю подвески "мерседеса", однако немецкие амортизаторы оказались на высоте - тряска в салоне почти не ощущалась, машина крепко вцепилась колесами в дорожное покрытие и прекрасно слушалась руля. Водитель швырял её из ряда в ряд, иногда огибая попутные, еле-еле ползущие троллейбусы, а чаще - просто так, без особой необходимости. Перед очередным светофором "мерседес" чуть не влип в чей-то задний бампер, но на этот раз реакция не подвела человека за рулем, и перескочив сплошную осевую линию разметки, он на скорости резко вписался в узкую щель двора.
Потом "мерседес" долго ползал какими-то закоулками, натыкался на мусорные бачки, разворачивался, сдавал задним ходом, а водитель, естественно, нервничал, сквернословил и поливал почем зря администрацию города и нерадивых дворников.
Впрочем, недавнему попрошайке это, кажется, совсем не мешало. Выбросив прямо через окно машины в одном из первых же проходных дворов свою убогую нищенскую рванину, он успел переодеться в приличный костюм и теперь, вольготно развалясь на заднем сидении, вел с кем-то переговоры по "мобильнику":
Алло?
М-да. Слушаю вас.
Привет теще! Пусть пирожки жарит. С капустой. Минут через десять нагрянем в гости.
Хорошо. Понял вас.
Полковник Федеральной службы безопасности Антон Эдуардович Бойко находился "у себя" - в кабинете известного большинству россиян Большого дома на Литейном проспекте. Кабинет был недавно отремонтирован и все ещё пах свежей краской и мебельным лаком, под стать хозяину, только что получившему новую должность и третью звездочку на погоны.
Антон Эдуардович положил телефонную трубку, откинулся в кожаном кресле и принялся испытующе сверлить взглядом расположившегося напротив Тимура Курьева. При этом он непроизвольно выстукивал пальцами по столешнице из мореного дуба какой-то не очень мудреный мотивчик.
Ну? Что скажешь?
А что? - ответил вопросом на вопрос Тимур.
Обычно, взгляды разнообразных начальников он выдерживал без особых проблем. И с хозяином кабинета общался не то, чтобы на равных, но, скорее, как младший со старшим партнером по бизнесу - ведь повязаны они были не службой, не дружбой, а неразрывной, невидимой нитью преступного сговора. Но сегодня Тимур ясно понял: нет у него больше даже иллюзии независимости.
Слишком уж далеко все зашло. Слишком далеко...
О чем задумался?
Да вот, странно... сколько я под Булыжником ходил, а имени-отчества его не помню.
В том, что рано или поздно обоим питерским преступным "авторитетам" предстоит переместиться из мира живых в мир иной, который считается лучшим, у Курьева никаких сомнений не было - пожалуй, он ждал этого с тех самых пор, когда впервые прикоснулся к тайне сокровищ князя Святослава. Сначала по указанию Бойко устранили конкурентов, Заболотного и Спиригайло, теперь вот пришла очередь и недавних союзников...
Все, - голос Антона Эдуардовича звучал сухо, по-деловому. - Теперь кто кого! Или мы твоего Циркача достанем, или он нас...
Тимур стиснул зубы. Страшный шрам на лице, полученный им некогда в яростной драке от
Виктора Рогова, носившего тогда фамилию Левшов и тюремное прозвище Циркач, сразу вздулся, набух, покраснел - казалось, он вот-вот начнет кровоточить. Мало кого Тимур ненавидел так сильно и так искренне, как этого бывшего бывшего лейтенанта железнодорожных войск, отсидевшего срок за умышленное убийство... Но слишком много сильных мира сего было заинтересовано в Циркаче, и для окончательного расчета между давними врагами время ещё не наступило.
В общем-то, пока все идет по плану, - продолжил хозяин кабинета. Циркач уже в
Светлогорске. А те, кто его туда отправил, уже никому ничего не расскажут... прости, Господи!
А дружки Циркача? Ройтман и этот, как его... стукач ваш?
Ерунда! - Отмахнулся полковник. - Ройтман вторую неделю в психушке, зеленых чертиков по стенкам ловит. А Ян Карлович... Он же ведь ни черта не знает. И до сих пор уверен, что смерть старика Пиккельмана на нем повисла.
Это хорошо.
На днях был у меня. За бугор просился. На совсем.
Отпустили?
А почему нет? Пусть катится. Какие-то у него там, за океаном, дяди-тети нашлись.
Чуть ли не в Аргентине... врет, наверное. Просто, шкуру свою спасает, - полковник Бойко пожал плечами и переменил тему:
Переживаешь, что в поезде Циркача упустил?
Промашка вышла, - оскалился Тимур. - Ну, никак не думал я, что он меня бутылкой по башке саданет!
А, может, все и к лучшему... Никуда твой Витек от нас не денется. В Светлогорске он прочно осесть решил. Булыжник, царствие небесное покойничку, толковую "маляву" для тамошней братвы накалякал. И деньжат Циркачу на обустройство подкинул... Кстати, твоими он ведь тоже не побрезговал?
Тимур Курьев, кажется, не заметил издевки в голосе Антона Эдуардовича:
Падла позорная! Выгреб все, пока я в отключке валялся.
Ну, так не все же тебе по его карманам шарить... Помнишь, как вы его всей шоблой прихватить пытались? А он вас - сабелькой своей ржавой... и от ментов ушел красиво. Помнишь, не забыл?
Давайте по делу, Антон Эдуардович! - Тимур полыхнул глазами и непроизвольно потер раскрасневшийся шрам на лице.
И в то же мгновение перед внутренним взором его промелькнула картина: ночь, костры, печенеги с болгарами, налетевшие на дружину Святослава. Режут, колют, секут... а среди разоренных шатров корчится от боли печенежский предводитель Куря, которого достал своим длинным мечом княжеский воевода Левшов. Достал - и умчался на коне в ночную степь.
Тимур Курьев стряхнул наваждение и взял себя в руки:
Давайте по делу...
Вижу, не забыл, - Антон Эдуардович удовлетворенно откинулся в ресле:
Ладно. Давай по делу. Да ты обижульки-то не строй! - Полковник не понял, но почувствовал перемену в настроении собеседника. - Лучше выводы сделай. Виктор - паренек не простой, у него за плечами прошлое офицерское, да ещё "зона". Тоже, знаешь ли, неплохая школа жизни.
А мне-то что?
А то, что в Светловодск все равно тебе ехать придется.
Зачем?
Разберешься на месте. Поглядишь, что к чему. Как дружок твой Витя устроился, как с деньгами у него, как со здоровьем...
Когда выезжать?
Погоди. Надо будет ещё кое-что здесь уладить, - Антон Эдуардович встал и подошел к окну. - Завтра с утра займешься похоронами прежних своих "отцов-командиров". Деньги я дам, если сложности будут со всякими там ритуальными службами или с кладбищем - звони. Решим вопрос. Пусть все будет по высшему разряду, пристойно и благородно. Люди должны понимать, что мы здесь не при чем. И даже наоборот...
Хорошо, - кивнул Курьев.
Тогда на сегодня все. Давай пропуск, я отмечу...
Очутившись на Литейном проспекте, Тимур торопливо направился в сторону клуба
"Олимпия", перед которым была припаркована его машина. Шел он быстро, размашисто, но, свернув за угол, неожиданно остановился - что-то странное, необычное привлекло внимание Курьева в поведении маячившего на противоположном тротуаре инспектора ГИБДД.
Вот, строго взмахнув полосатым жезлом, милиционер зачем-то остановил проезжавшую мимо шикарную машину "мерседес" с тонированными стеклами и непростыми номерами. Но как только она с ленивой покорностью сбросила скорость и замерла в паре метров от автоинспектора, тот почему-то направился не к водителю, а в противоположную сторону.
В следующее мгновение он нырнул в парадную ближайшего дома, а из-за неработающего газетного киоска выскочил ещё один человек в милицейской форме, который сноровисто вскинул на плечо гранатомет.
Оставляя за собой длинный, растрепанный след пороховых газов, сорокамиллиметровая граната перелетела через проспект и ударилась в бок "мерседеса". Не дожидаясь случайных осколков, Курьев бросился на асфальт и прикрыл голову сумкой-"барсеткой"..